Марафон

Старинный костел манил своими пустыми оконными проемами и настежь распахнутыми дверьми. За ним давно никто не пытался ухаживать – всем было не до того. Я зашел внутрь, пнул пивную бутылку под ногами и сквозь раскиданную тут и там рухлядь и мрачный антураж «мерзости запустения» побрел в сторону исповедальни. Мне хотелось надеяться, что она еще действует.

"Сын мой..."

У алтаря был более цивильный вид, видимо, рука человеческая до конца не поднималась на этот символ, некогда таивший в себе особую святость для наших пращуров. Электрические свечи слегка разгоняли плотный и душный сумрак, разливающийся в прохладном и сыром воздухе. В исповедальне было не слишком уютно, но стоило мне только присесть в кабинке, как сработал отлаженный механизм.

- Во имя Отца и Сына, и духа Святого! Аминь. - припомнил я нужные слова.

Окошко со стороны священника модели JFT-129 привычно распахнулась и безразличный голос робота выдал традиционное приветствие.

- Господь да будет в сердце твоём… Как давно ты последний раз исповедовался, сын мой?

Вот тут я задумался. С одной стороны я точно помнил, что знаю, как это происходит. Было ли это в детстве или во хмельном бреду, но процедура была мне знаком. Впрочем подобное знание я мог изъять и из архивных фильмов, слитых из Сети на наш большой исторический сервер до того, как Сеть было решено отключить и уничтожить всю информацию об этой технологии.

- Я не помню, святой отец. Действительно не могу вспомнить.

От робота несло подгоревшей обмоткой, залетающий в обнажившиеся проемы окон ветерок то и дело начинал играть с одной из листовок или обрывками мусора. Все это задавало нужный покаянный настрой, но не способствовало расслабленной беседе. Зря я пришел сюда, затея была обречена с самого начала. Надо было просто позвонить Асе.

– В чем ты хотел покаяться, сын мой? – Не отступал робот от прописанного сценария.

Интересно, если бы я ответил на первый вопрос что-нибудь совсем не в струю, он бы все равно продолжал исповедь по шагам? Но это было не столь уж и важно. Я было собрался с мыслями и попытался начать, хотя странным образом, это оказалось труднее, чем я ожидал. Вот черт, я же вообще не с человеком ведь разговариваю.

– Я собираюсь уничтожить мир, – проще это было трудно сформулировать. – У меня есть вера, но нет уверенности, что я все делаю правильно.

Робот начал перебирать свою базу данных, вряд ли он что-то быстро найдет – слишком уж особое тут прегрешение.

– Ты собираешься совершить убийство? – Выдала железяка что-то более-менее подходящее.

– Нет, святой отец. Я не планирую ни одного намеренного убийства, но что-то нужно менять.

Двадцать лет я не вылезал из лаборатории, оборудованной в подвале отцовского дома. Вернее выбирался только чтобы сбегать на пункт раздачи недельного пайка и иногда до своих близких единомышленников. Это мало кого волновало, все давно замкнулись в своих скромных мирках, а после отключения Сети частенько сходили с ума от всепоглощающего одиночества. Эпидемия депрессии, которую вызвал технологический прорыв оказалась неподвластной человечеству.

– Ты же помнишь, что говорил Христос о любви к ближнему? – продолжал гнуть свою линию робот.

– В том-то и дело, отец. Людей надо встряхнуть, само их существование давно уже потеряло всяческий смысл. Мы живем на минимальной границе еле терпимого ежедневного быта, не интересуемся ничем и менее всего друг другом. Нам нужен вызов, чтобы сплотиться перед его лицом и вспомнить, кто мы такие.

Реле робота, а может просто устаревающие детали невыносимо гудели. Он явно не сможет меня отговорить, обычный человек со священническим саном имел хотя бы шанс. Но их просто не осталось: у нас для всего теперь есть роботы и вся экономика рухнула к чертовой матери. Мы верно катились в тартарары, ничего больше не развивалось, даже устаревающую технику никто не пытался ремонтировать.

– Помни, сын мой, убийство – один из семи Смертных грехов. Оставь эти греховные мысли и прочти во искупление «Аве Мария»…

Договорить ему я не дал. В конце концов железяке тоже пора на покой, к его безразличному создателю. Интересно, как должен выглядеть Рай для роботов?! Нам этого никогда не узнать. Я выволок беднягу из кабинки и всадил ему отвертку в центральный узел. Пытаясь проиграть что-то из своей бесполезной базы, робот-священник окончил свою жизнь у меня на руках. Я вдруг понял на кого же мы так стали похожи, что подвело нас и весь наш род.

- Мой Смертный грех, мой самый смертельный из грехов – равнодушие, отец. Прочие все его дети.

Эхо моих слов отражалось в опустевшей и заброшенной церкви. С крыши на меня осыпалась штукатурка, закрывшая некогда прекрасные фрески. Посреди всей этой разрухи сидел я, обнимая на коленях, очень странную умирающую пародию на своего создателя и по щекам моим ручьем текли слезы.

Освещение было приглушенным, как это обычно и бывало на всех репетициях. По сцене павлиньим шагом мерил поверхность из угла в угол тучного вида багровеющий Аркадий Борисович. Рот его жадно хватал воздух аккурат перед новой порцией «воспитательных» криков.

"Все еще может случиться"

- Бездари, твари неблагодарные, - завывал протяжно режиссер, утирая мелким платочком с вышивкой А.Б. пот, градом льющий со лба. – За что только я вам плачу? Что вы зверей по кабельному никогда что ли нормальных не видели? Сплошная самодеятельность.

На сцене и за кулисами собралась вся актерская труппа, вот именно ей и предназначались гневные речи. Верочка еще сохраняла образ лисички, когда разгневанный оратор подобрался вплотную к ней.

- Что это за лисичка, Верочка? – переключил свое внимание Демиург, как его шутливо прозвали в один из творческих вечеров подопечные. – Откуда у тебя помада на морде, где ты видала хищницу в помаде?

- Так вы же сами сказали, мы должны стать как бы зверьми, но сохранять признаки человека. – Оправдывалась Верочка. Хвост ее, очаровательный и пушистый встал трубой, а шерсть - дыбом.

- Знаем мы ваши фокусы, опять поди таскала метаморфин наружу для утех любовных со своим журналистом. Вот у тебя такой образ и закрепился, ты бугорки-то волосатые не выпячивай, со мной не проканает. Вернешься в нормальное обличье, пойдешь у меня смотреть старые выпуски «В мире животных».

Метаморфин изобрели всего пару лет назад, как только препарат прошел все циклы клинических испытаний и был одобрен, он моментально стал пользоваться успехом. «Лабиринт метаморфоз» - так теперь назывался театр - одним из первых получил лицензию на его применение. Этому немало поспособствовал Игорь, долгое время работавший до театра фармацевтом.

- Волчок, хвать тебя за бочек, - докопался наконец Аркадий Борисович до Игоря, - что ты смотришь на меня, видишь дома нет никто? Ты где такого волка с мордой вечного идиота узрел? Откуда, вот откуда на спине твоей татуха красуется? Она же прямо по шерсти проступает.

Игорь мрачно посмотрел на режиссера, веяло от него очень суровой и нехорошей сосредоточенностью. Показав Демиургу свой татуированный зад, он спокойно спустился со сцены и сел на первые ряды в зале.

- Ну правильно, вот она вся ваша благодарность. Изверги, я же душу в этот спектакль вложил.

Спектакль назывался «Рождественский переполох» и в действительности представлял из себя дикую мешанину самых бредовых сказок, идиотского сценария и редких интерактивных игр с залом. Хорошо было только Деду Морозу со Снегурочкой, ибо их решено было гримировать традиционным путем. Несчастному «зверинцу» в этом спектакле ничего, кроме унижений, вообще не светило.

В составе их «разношерстной» труппы были девушки, несколько парней и самый маленький и чарующий участник постановок, милая дочка Верочки по прозвищу Пуговка. В Пуговке все души не чаяли и хотя играла она не всегда с нужной отдачей, одно только ее присутствие скрашивало все их длительные и мучительные репетиции. Разошедшийся режиссер обратил грозный взор на нее.

- Подойди ко мне милая. Все хорошо, помнишь свою часть?

- «Зайчишка, зайка серенький…», - неуверенно запинаясь прочитала дрожащим голоском девочка, предчувствуя неладное.

- Серенький, - взвыл довольный Аркадий Борисович, - твою дивизию, серенький! Почему ты в розового обернулась, где ты вообще розовых зайчиков видела?

- Она вчера мультики перед сном смотрела, - решила вмешаться Верочка, - там такие миленькие зайки розовые плясали.

- Зайки там плясали, вот лишу всех премии, посмотрим, как вы у меня запляшете. – Побагровел окончательно режиссер. – Кстати, где кофе мой, что вообще здесь творится? Совсем страх потеряли.

Игорь пулей метнулся за сцену и минуту спустя вышел с дымящимся стаканчиком из-за кулис. Аркадий Борисович выхватил стаканчик из лап волчка, горестно вздохнул и направился в зал. Усевшись в первом ряду и гневно сверкая очами на подчиненных, он распластался на сидении, скрип слышен был даже с заднего ряда.

- Кого мы еще не учли, все роли разобрали?

- У нас свинка должна еще быть в качестве гостьи, но Маша приболела.

- Вы издеваетесь? – Отрезал режиссер, - без символа уходящего года спектакль не выйдет. Хоть сторожу теперь роль отдавай.

Изрядная доза кофе пролилась в жадное горло Аркадия Борисовича и с неожиданно громким хлопком всем изумленным взорам присутствующих на первом ряду зрительного предстал толстый и запотевший хряк. Пиджак накрыл его объемное тельце, стаканчик с кофе покатился по полу, а платок с вышивкой покачиваясь полетел прямо к сцене.

- Я вчера с формулой немного похимичил, - доверительно шепотом признался бывший фармацевт своим коллегам. – Теперь эффект устойчивый, с месяцок Демиург наш в таком обличье походит. Надо только о передержке подумать. Желающие есть?

В зал вбежала рыдавшая за кулисами Пуговка, увидев полноценного, как в передачах, хряка она без промедления направилась к нему и обвила своими маленькими ручонками.

- Свинка нашлась, какая милая. Мам, можно мы с собой ее заберем?

- Ладно, доча, но гулять с ней ты будешь сама, - улыбка прочно засела на лице ее матери.

Хряк запищал и бессильно уставился маленькими злыми глазёнками на окружающих. Казалось, и в таком обличье Аркадий Борисович отлично все понимал. На морде его застыло выражение вселенской скорби.

- Думаю, детки на нашем спектакле будут в полном восторге, - подытожил радостно Игорь. – Пойдемте уже репетировать.

Тетя Глаша слыла предсказательницей. Примерно три-четыре квартала – не все подряд – ходили к ней на сеансы с небольшой периодичностью. Было и несколько регулярных посетителей, специально приезжающих к ней издалека на поезде. Вряд ли дело было в ее запитанном через ножку стола хрустальном шаре, который она ловко включала в нужный момент в полумраке – во время сеансов окна непременно были занавешены. Скорее, весь талант Глафиры Васильевны крылся в способности говорить людям то, что они желали услышать.

"Тетя Глаша шару машет"

Окромя хрустального шара и нелепых нагроможденных перстней на узловатых пальцах из постоянной атрибутики был кот Геннадий. Геннадий был в общем-то обычным толстым ленивым и бесполезным засранцем, но уже более десяти лет скрашивал ее одиночество и позволял немного отвлекать посетителей, так как страшно любил припереться в разгар сеанса и начать втираться в доверие. В дверь позвонили, тетя Глаша как раз разбирала покупки, с которыми только что приковыляла из ближайшей «Пятерочки».

«Черт знает что, кого еще…», - ворчала себе под нос Глафира Васильевна, пробираясь через заваленный стопками журналов и рухлядью коридор к двери. Посетителей сегодня она не ждала от слова «ничуть». На пороге перед ней предстал седой джентльмен – так она почему-то непроизвольно подумала – в солнцезащитных очках с тростью и невысоким юрким помощником, тягающим явно не самый легкий кожаный чемодан.

- Мне нужен предсказательный пункт 265778 для срочной радиограммы в 2029. – почти отчеканил неожиданный посетитель.

На вопрос это не походило, а странность утверждения не перекрывала потенциальный аромат наживы, который как-то сам всплыл в ответ на дорогое фетровое пальто гостя и толстенькую сумку в руках карлика.

- Проходите, проходите. Сделаем все в лучшем виде, - засуетилась гадалка, - чайку может поставить?

Незнакомец уставился на нее сквозь очки – так поначалу ей показалось, но судя по очень неуверенным движениям он был малость подслеповат. Она помогла ему снять пальто и кинула на пыльную вешалку. Маленький друг гостя раздеваться наотрез отказался и без приглашения протопал в гостиную.

- Ага, а вот и усилитель сигнала, Ипполит Матвеевич, - радостно потер свои руки мелкий негодник, увидев шар.

Тетя Глаша была не тоже дура до спектаклей и решила подыграть, провела нежданного гостя в кресло, а когда повернулась обратно к столу на нем уже лежал странного вида магнитофон... ан нет, скорее некий аппарат очень схожий по виду. Пожав плечами, она поперлась на свою половину, сделала вдох и начала нагнетать атмосферу.

- Итак, что вы хотите узнать у Древних? – получилось неплохо, голос обрел низкие тона и нужные раскатистые нотки.

- У древних? – пискнул малой. – Вы в своем уме, нам надо в будущее радиограмму послать. Ответ тоже хотелось бы поймать уже сегодня, только ретранслятор не выбран, а вы тут будто одичали все.

Происходящее все меньше и меньше нравилось Глафире. Стало понятно, что руководить процессом вряд ли удастся, а призрачный запах наживы таял с каждой минутой. Надо было срочно спасать ситуацию, но пока она пыталась взять себя в руки, странный предмет на столе ожил, и наглый мелкий гаденыш принялся начитывать вслух то, что видимо и было той самой радиограммой.

- Один, семьдесят пять, сообщение для Центра генерации предсказаний, исследовательская команда 3564, ответственный за искажения Воронкин Ипполит Матвеевич, сбор сведений за 2019 год. Рапортуем… – и далее шло перечисление каких-то малопонятных подробностей, среди которых ее внимание привлекло следующее, – …источник всех преобразований уже точно родился, о чем свидетельствует песня группы Nautilus Pompilius «Родившийся в эту ночь» и частота рекламы подгузников Huggies «суше точно не будет». Личность субъекта пока не установлена, но известно, что он...

- Еб…я стерлядь, что это за чудовище! - Заорал карлик, вытаращив глаза на Геннадия, появившегося по своему обыкновению в самый разгар сеанса.

- Успокойся, Ханс, - подал признаки жизни застывший было в кресле Воронкин, - в их время это обычный домашний питомец. Почти не опасный для человека, тут совершенно нечего бояться.

В подтверждение его слов Геннадий с достоинством проследовал непосредственно к Ипполиту Матвеевичу, потерся о дорогие брюки и сел, не сводя гневного взгляда с помощника. Видно было, что зверюга тоже не слишком рада такому приему, может даже взыграли дремлющие в крови инстинкты.

- Черт знает что, - пробормотал Ханс и продолжил начитку радиограммы, выдав в заключение: – Все, ждем ответа. Придет за пару часов, теперь вот можно чайку.

Вернувшись с кухни, Глафира Васильевна в момент разлила поднос с чаем. Геннадий открыл рот и невыразительный механический голос из кота произнес: «Два, семьдесят четыре. Отлично постарались 3564 , для подтверждения сведений отправим команду на Паноптикуме. Собирайте манатки и как можно скорее рвите когти в Ханты-Мансийск. Судя по всем остальным радиограммам, краеугольный рубеж событий начинает отсчет оттуда. Ждем новых отчетов, прием.»

Тетя Глаша как села, так и вскочила с кресла. «Убирайтесь», - заорала она на своих необычных клиентов первый раз в жизни, - «собирайте манатки и немедленно убирайтесь». Ханс переглянулся с Воронкиным, покрутил у виска пальцем, запихнул неведомую машинку назад в чемодан и бросил на стол несколько крупных купюр. «За беспокойство», - пояснил он. Все это время гадалку не оставляло чувство, что где-то она этот странный тандем уже встречала.

Уже ближе к ночи, немного успокоившись после нескольких пузырьков «Корвалола», тетя Глаша поняла, что не ошибалась. В вечерних новостях сообщали о парочке чудиков, сбежавших из местной психушки. На фото с экрана смотрели на нее знакомые лица Воронкина и Ханса. «Видать, сбор данных там проводили», - подумала она и заснула мертвецким сном, подпихнув под бок для надежности Геннадия.

Бегал же в субботу ночью в Завидово "Безбашенную Сову" 50 км. До этого 14 лет бегал по асфальту. Но надо же и новое пробовать, правда?
Был морально готов к пересеченной местности и к обещанному болоту. Но по факту, если взять мои изначальные представления о гадостях данного забега, то их следовало бы умножить примерно на четыре. Одним словом, мне понравилось.
Вот так можно себе представлять ночной трейл в мечтах

И примерно вот такое получить в реале

Как сказал один мой друг на это видео - это же ад какой-то. Копыт не хватает и хвоста сзади.
На Сове было и то, и это. Я, после 14 лет скучного бега по асфальту, крайне впечатлен.

Кратко обо всем по порядку.
1) Слоты побегушек RHR часто заканчиваются через 10 минут после открытия регистрации (а регистрация на следующий год часто открывается через недельку после окончания трейла этого года). Сова - из таких. 10 минут, и потом год ждать старта. Поэтому есть нюанс: народ разбирает слоты, а потом за проходящий целый год планы меняются (травмы, расписание, семейные обстоятельства и тд), и слоты начинают скидывать. Есть в ВК у них чатики "куплю-продам слот". Поэтому кто вдруг решил пробежать что-то, а слоты давно распроданы (как я) - не огорчайтесь, идите в чатик, подождите, и будет вам счастье.
2) Именно Сова меняет место проведения и трек каждый год. В этом году было Завидово, мне из Питера удобно ехать, я поэтому отчасти и решил. В следующем году будет Воронежская область - далеко, не поеду. Я знать не знал что такое Завидово, а оказалось изумительное место! Заехали на три дня с женой и дочкой - насладились по полной. Вот она, побочная польза спортивного туризма.

3) Собственно забег.
Ну, это я бы забегом не назвал бы, если честно. Это марш-бросок. 53 км в моем исполнении за семь с половиной часов - это что, забег?
Старт в полночь, с налобными фонарями.

Первые 10 км чинно-благородно, по дорожкам.

Приятно так бежать было, под ногами грунт, пружинит. Когда встречались участки асфальта, на контрасте прям неприятно по твердому было стучать подошвами. Мои ожидания от трейла полностью соответствовали тому, что происходило. Целых километров пять или шесть.
Но вот, впереди стало шумно: послышались веселые мужские матюги и девичьи визги. "Первый брод" подумал Штирлиц. "Что-то рано, зачем же так сразу-то, ноги мочить?" И тут мы подбежали к этому броду. Какой тут, сука, "ноги мочить" - ширина речки метра три, но при этом глубины посередине почти по яйца, берега и дно уже растоптали несколько сотен человек и оно всё скользкое в грязи. Передние - кто прошел, кто заскользил и чуть не завалился, ай-ой-мокро-телефон, вода холодная, девки визжат. Я додумался взяться за руки с соседями (непопулярный ход, другие так не делали, а зря), и так в тройной связке мы спокойно перешли. Так себе ощущения конечно, воздух к тому времени был градусов пять, сразу стало нежарко.
Потом еще пробежали пятерочку, согрелись, и там уже разделились потоки двадцаточников и нас, пятидесятников. Поток поредел.

Свернули мы, значит, с дороги в лес, и тут началось. Трейл от RHR, как он есть. Не бег, нет. Бего-шаг, прыжки, наклоны под ветки, напряжение внимания на каждый шаг куда лучше поставить ногу. То сухо, то грязь.

Потом стала почти везде грязь, а потом пошла вода (видео вверху). Передний чел в кадре не зря поправляет задницу - это символ. Я сначала был злой, зачем он мне видео испортил своими манипуляциями, а потом понял что это очень правильно. Вот такая была жопа.

Бежать никак нельзя, мы идем а это холодно, ноги в воде которая тоже тепла не добавляет. Первый брод стал казаться просто детским лепетом, четыре шага в воде - тоже мне, проблема. Вот теперь то ли 400 шагов в воде, то ли 1400. Я не помню, честно, но долго шли так.
Это еще не самая жесть! Читаем дальше.

Долго ли, коротко ли, вышли мы из этой воды. Это был первый мокрый участок из двух, дальше еще болото по расписанию. Выдохнули маленько, побежали трусцой по лесу греться и ноги сушить. Это уже времени было ближе к трем часам, небо засветлело, температура вокруг еще опустилась, и мы оказались в очень красивом царстве тумана.

После царства тумана мы попали на совсем дикий участок трассы, через лес напролом. Очень хорошо, что я держал такую скорость чтобы все время быть в какой-либо группе - мне ни минуты за всю гонку не пришлось ориентироваться.

Ну а потом... Потом началось то самое болото. Меня, питерского жителя, который все школьные годы провел на даче, болотом не смутишь. Я знаю куда наступать чтобы меньше проваливаться. Причем я не знаю, как я это знаю - просто как-то знаю, что из двух почти одинаковых бугорков один внутри пустой, а второй крепкий. А в эту ямку вообще наступать не нужно. Вот девочки в детстве по болотам явно не ходили - смотрите как хорошо ушли, причем обе.

Несколько километров мы шли по этому болоту. Бежать я не стал, но шел очень хорошо, обгонял народ. Коллеги жались к краям этой (?) просеки, все равно часто проваливались, а я шпарил посередине, выбирая цепочки крепких кочек.

Но главная засада оказалась вообще не в скорости! Лёд! Почти в буквальном смысле. Время суток было самое холодное, около 4 часов утра. На фотке не очень видно, но трава - седая, она замерзшая, хрустит под ногами. И, насколько я сам для себя объяснил почему мы так околели, вода напитавшаяся в мох остывает гораздо сильнее чем вода в канаве. Вода во мху во-первых не имеет возможности циркулировать (остывшая сверху идет вниз, а снизу поднимается более теплая), а во-вторых стебли мокрого мха гораздо быстрее остывают чем толща воды. Это я к чему - это я к тому, что ногам холодно было пздц. Сначала в мозг пришло понимание, что каждый шаг делает стопам оооочень холодно, как будто босиком по снегу идешь. Потом стопы начало тупо жечь. Потом я не смог пошевелить пальцами. Потом наступила анестезия, и уже сами ступни и даже пятки реально начали терять чувствительность. Вот это было уже ни фига не смешно, потому что идти на живых ногах и идти на ходулях/протезах это совсем разные вещи. А край болота он воооон там, его уже видно но он далеко. Эта проблема была у всех коллег, и все выражали озабоченность (если перевести с матерного на дипломатический). Наиболее образованные пытались вспомнить разницу между обморожениями первой и второй степени. Склонные к рефлексии с теплотой вспоминали предыдущий водяной участок - не так уж он был и плох, если вдуматься.
Короче, когда мы выползли на твердую землю, очень захотелось к ней припасть и поцеловать краешек.

Ну а потом началась последняя треть дистанции, можно сказать халява.

Не без грязи опять, конечно. Но после всего, что с нами было - уже наплевать.

А потом и совсем стало хорошо. Поля, перелески, солнышко уже греет.

Грунтовые, господи боже, дороги! Я с полуночи уже и понятие такое забыл, "дорога". Но я вам скажу, дорога - это так удобно!

Ну, так и добежали до финиша. 53,5 км намерил мой прибор, время 7 часов 25 минут. Какой-нибудь привычный мне марафон по асфальту, на контрасте с Совой, это конечно воплощенное уныние.
Что до ночного холода, то это по моему мнению один из больших плюсов. Во-первых, холод на побегушках комфортнее жары. Во-вторых и в-главных: никаких кровососущих насекомых. Это очень ценно.

Ну и, после финиша и порции гречки с мясом, осталось дело малое: найти свою машину. Парковали нас волонтеры в чистом поле, в чернильной темноте. Много сотен машин. И те кто бежал двадцатку все уже разъехались, и те кто быстрее меня умеет бегать тоже разъехались. Остались машины, выглядящие беспорядочно разбросанными, хотя ночью они организовывали некое подобие длинных-длинных рядов. У меня был третий ряд! Где он? Ну ничо, семь часов побегал, и теперь еще четверть часа между машин покрутись)))

Вот такие пироги, вышли с этим трейлом. Не уверен, что захочу повторить именно Сову, все-таки месить говно я не очень люблю, это под настроение. Но как вариант не на каждый год - вполне.

Теперь следующая цель - скайраннинг. В конце сентября, в Геленджике, 70 км по горам с приличным набором высоты. С палками. Тоже впервые буду пробовать.