Мужчина 31 год
— Я даже не знаю как обо всей этой чертовщине рассказывать, - проговорил клиент, нервно потерев лоб.
— Вас беспокоит непонимание с моей стороны или вы не знаете с чего начать?
— Второе, - ответил он и добавил. - В последнее время столько всего произошло, что я даже не могу сказать, что из этого главное - вряд ли у вас есть время слушать полный пересказ.
— Тогда выберите любой момент наугад, а я, если что, буду задавать вопросы.
— Что же, тогда расскажу о своей семье: нас всего трое: отец, сестра и я. Мать бросила нас, когда мне было еще десяти не было - я ее почти не помню. Отец живет в Новокузнецке, у него там новая семья. Мачеха - прекрасная женщина, но я ни с ней, ни с отцом уже давно не общаюсь, с тех пор как приехал сюда учиться. Бабуля оставила нам с сестрой маленькую квартиру, так что было с чего начать обживаться в новом городе.
— Я так понимаю, вы получили здесь высшее образование, а затем остались и нашли работу, так?
— Все верно, - кивнул Александр, после чего с каким-то надрывом в голосе сказал. - А потом еще и сестру уговорил поступить точно также.
— Вы жили вместе все это время?
— Как только она приехала поступать, моя жизнь сразу же стала ярче - одиночество мгновенно улетучилось и все проблемы ушли, будто их и не было. Вы даже представить себе не можете насколько живой и яркий человек, наша Ульяна. Точнее, какой она была… Не важно! Она всегда знала, как поддержать, чем развлечь и что сказать в утешение. Вечно что-то придумывала, изобретала на кухне всякие шедевры, а про ее заразительный смех вообще молчу.
— Но потом что-то случилось?
— В какой-то момент она начала отдаляться от меня. Стала позже приходить с пар, сидеть подолгу в телефоне и все такое. Я подумал, что у нее появился парень, но не стал допытываться - она девочка взрослая и осторожная, могла и сама о себе позаботиться. Но я ошибся… Однажды, вернувшись с работы, я застал ее всю в слезах. Попытался успокоить и узнать, что случилось - выяснилось, что она забеременела от одного из своих одногруппников. Они какое-то время встречались, думала, что все серьезно, отдалась ему, а как только парень узнал к чему это привело, то сразу же слился.
— Сложная ситуация, - задумчиво произнесла я.
— Для начала я попытался связаться с этим типом и его родителями. Разговор у нас с ними не заладился - они сходу стали обвинять Улю в том, что она, понаехавшая, попыталась охомутать их золотого мальчика. Мол у нее ничего не выйдет и вообще, у них тут везде связи и не дай бог мы будем обращаться в суд, нас вообще в порошок сотрут. Я, если честно, даже не испугался, но сам факт того, что эти люди и знать нас не хотят говорил сам за себя. Оставалось только понять: рожать и растить самим или идти на аборт.
— Ульяна выбрала первый вариант?
— Угу, - пробормотал мужчина. - Она не стала делать операцию, потому что боялась остаться бесплодной. Я попросил ее не торопиться с решением и хорошенько все обдумать, но она уперлась - нет и все. Так что мне больше ничего оставалось, как попытаться начать получать больше, чтобы роды прошли нормально и у ребенка был хотя бы минимум из необходимых вещей. Не буду описывать то, с каким трудом мне это далось, важно то, что я появлялся дома только ближе к ночи, ужинал и падал на кровать, совсем не уделяя времени сестре. Она только понимающе улыбалась в ответ на мои оправдания, целовала в щеку и желала спокойной ночи.
— Ей, наверное, было тяжело вести такую жизнь, зная, как сильно она вас обременяет.
— Можете в этом не сомневаться, - устало вздохнув, отозвался Александр. - Это читалось в ее глазах и вечно извиняющемся тоне. С каждым днем от вечной хохотушки-выдумщицы оставалось все меньше и меньше - а после родов все стало только хуже. Я перестал узнавать в этой женщине свою сестру. Она жила словно на автомате - вечно понурая, невзрачная и сильно исхудавшая и это при том, что на еду у нас всегда были деньги. Конечно, можно списать все это на не самую простую беременность, а затем на заботу о ребенке, но все же - Ульяна совсем не походила на молодых мамочек, которых я каждый день встречал на улице.
— Ее состояние вполне объяснимо: разбитое сердце, ребенок от того, кто ее бросил, брат всеми правдами и неправдами пытающийся ей помочь и возможная депрессия. Вариантов еще много можно придумать…
— Можно, но все это уже не имеет смысла, - горько произнес он. - В какой-то момент я начал замечать, что ей стало хуже. Она начала подолгу смотреть в одну точку, засыпать прямо на ходу и говорить на странные темы, вроде судьбы и того, что будет после смерти.
— А вот это уже серьезно, - я сразу же встрепенулась, услышав его слова. - Нужно было срочно вести ее к специалисту.
— Нужно было, но я не знал об этом или просто не хотел придавать значения. Я как тот муж, который с утра и до ночи на работе и совсем не видит собственную семью. Однажды я пришел домой чуть раньше - купил торт чтобы хоть как-то поднять моей девочке настроение, как вдруг раздались детские вопли. Клянусь, таких страшных звуков я еще никогда не слышал - забежав на кухню, я увидел, что она склонилась над включенной плитой, на которой лежит ребенок. Услышав шаги, Ульяна повернулась ко мне, и я заметил на ее лице улыбку, совершенно искреннюю и довольную. Я оттолкнул сестру в сторону, схватил обгоревшего вопящего ребенка, положил его на стул и, после того как убедился, что на нем больше нет огня, дрожащими руками попытался вызвать скорую. Но тут Ульяна бросилась на меня словно дикий зверь и попыталась отобрать телефон, а когда это не вышло - кинулась на сына. Мне пришлось очень сильно ударить ее, чтобы получить возможность дозвониться до врачей.
— Ребенка спасли?
— Да, Ваня выжил - медики проделали просто невероятную работу, вытащив кроху с того света. Если честно, ему очень повезло что я пришел вовремя, еще каких-то несколько минут и все было бы кончено. А насчет Ульяны - она совсем слетела с катушек: даже с разбитым в кровь лицом, она ругалась, рычала и пыталась убить не только меня и ребенка, но и санитаров, пытавшихся ее удержать. В конце концов ее увезли и начали обследовать, предварительный диагноз – послеродовой психоз.
— Звучит правдоподобно, - пробормотала я. – Вы интересовались как она там?
— Я не так давно навещал Улю, собственно говоря, вскоре после этого я и пришел к вам, - лицо Александра приняло очень необычное выражение, сочетавшее в себе грусть, боль и затаившийся ужас. – Когда нас оставили одних, я даже не знал, что ей сказать. Если честно, я даже не знал зачем пришел после всего того, что она натворила. Возможно потому, что все еще любил ее и надеялся на улучшение ее состояния. Пауза затянулась и в конце концов я спросил, как она себя чувствует – она сказала, что все нормально и даже поинтересовалась как ребенок. А что я мог ей ответить? Только то, что не смогу дать ребенку те заботу и уход, какие ему нужны, а отца даже просить бессмысленно. «Значит в детдом?», - произнесла она, и я не понял это был вопрос или утверждение, но меня поразило то с какой легкостью она об этом говорила. На мой немой вопрос, она ответила, что ей нужно знать где его искать, когда она выберется из этого места и что это обязательно произойдет. Ее голос при этом был таким жутким, будто это говорил совершенно незнакомый мне человек, а не девушка, которую я знал всю жизнь. Я спросил зачем ей это, на что она ответила: «Ему не следует жить. Ты вряд ли поймешь, но он был зачат со злом в душе и должен быть очищен огнем. Сначала сгорит он, а потом мы». «Кто это мы?», - заикаясь от неожиданности и страха спросил я. «Мы – те, кто согрешил, кто причинял всем вокруг боль, кто заставлял тебя работать по ночам. Это все мы…». Я не мог больше этого выдерживать: ни ее диких слов, ни страшной маниакальной улыбки, ни вкрадчивого тона, - встал и пошел прочь. И с тех пор у меня все это не выходит из головы.
— Вы про то, как как она пыталась у вас на глазах сжечь собственного ребенка или про то, что она наговорила вам в больнице?
— Наверное и то и другое. Вы не представляете каково это - увидеть, как любимый человек в одночасье превратился в ужасную пародию на самого себя. Стоит мне закрыть глаза, как сразу же появляется ее искаженное лицо, а в ушах стоят угрозы повторить попытку.
— Я не уверена, что у нее это получится… - успокаивающе произнесла я. – Какова дальнейшая судьба Вани?
— Даже не знаю, скорее всего его устроят в детский дом, где он сможет получить нужный уход – мне в этом очень помогают специалисты из социальной службы. Там даже свои психологи есть - благодаря им я смог пережить первые дни. Думаю, что буду как можно чаще навещать ребенка, а когда немного встану на ноги и он чутка подрастет - заберу его к себе. Вот только боюсь, что Ульяна сбежит из больницы и сделает что-то страшное. Я просто места себе не нахожу от одной этой мысли и как от нее избавиться не знаю.
И что немаловажно, мне никак не удается избавиться от чувства вины – все время думаю, что если бы я больше внимания уделял Уле, то этого бы не случилось. Прояви я больше контроля, она бы не связалась с тем подонком, или если бы я не пропадал на работе до ночи – она бы не сошла с ума. Я знаю, что вы скажете: вашей вины тут нет, Ульяна – взрослый человек и сама несет ответственность за свои поступки, но я же чувствую, что это не так! Какая к черту ответственность в двадцать три года?! Да у людей мозги начинают только к тридцати появляться, до этого мы все делаем на эмоциях, и руководствуемся не здравым смыслом, а гормонами. Она доверилась мне, когда приехала в большой город и я, как старший брат, должен был ей помогать и оберегать, а я… я… - тут он не выдержал и по небритым щекам потекли слезы. – Я не справился…
