– Я же говорила, Витя, нельзя молодым сдавать, – она повернулась к мужу, который устало привалился к косяку. – Это ж не свое, им плевать...
– Ну начинается, – вздохнул Виктор Иванович. – Тома, ты каждый месяц это представление устраиваешь. Платят вовремя, и слава богу.
– Представление? – Тамара вскинулась. – Это мамина квартира! Ты видишь, что они с ней делают?
– Живут, – флегматично отозвался муж. – Люди просто живут, Том.
Тамара махнула рукой и отвернулась к окну. За стеклом – февральская серость, голые ветки старой яблони во дворе. Мама так любила это дерево, каждую весну ждала цветения. "Доченька, ты только посмотри, какая красота!" А теперь...
– Нет, ты погляди! – она ткнула пальцем в цифры. – Триста киловатт за месяц! Они тут что, майнинговую ферму устроили?
– Господи, Тома... – Виктор потер переносицу. – Зима, темно рано. Может, работают из дома.
– А воду как льют! Мама всегда говорила: бережливость должна быть...
– Мамы уже год как нет, – тихо сказал Виктор.
Тамара осеклась. В горле встал ком. Год... Уже год, как она заходит в эту квартиру – и не слышит родной "Томочка!" из кухни. Не пахнет пирогами. Не скрипит мамино кресло-качалка.
– Сними показания и поехали, – Виктор тронул ее за плечо. – Дома Сережка ждет, обещал пельмени сварить.
– Сейчас, – Тамара достала телефон, открыла заметки. – Только сфотографирую эту царапину. И вообще, надо бы залог с них брать...
С фотографии на серванте смотрела мама – улыбающаяся, еще крепкая. Три года назад, на семидесятилетии. Галька тогда не приехала, прислала открытку. "Прости, сестричка, работа". Вечно у нее работа, когда надо помочь. А как наследство делить – так первая примчалась...
– Томочка, – раздался голос мужа из прихожей. – Может, все-таки поедем?
– Да-да, – Тамара еще раз провела пальцем по царапине, вздохнула. – Знала бы мама...
Дверь захлопнулась с глухим стуком. В пустой квартире остались только тени прошлого и фотографии на стенах.
– Кто там? – Тамара вытерла руки о фартук. Пельмени на столе исходили паром, а телефон разрывался как бешеный.
– Я звоню тебе уже третий раз! – в трубке раздался запыхавшийся голос Галины. – Может, хватит прятаться?
Тамара прикрыла глаза. Только этого не хватало.
– Галь, я готовлю. Что случилось?
– Что случилось? – голос сестры взвился до визга. – Ты квартиру мамину сдаешь? А поделиться не хочешь?
В кухню заглянул Сергей, сын. Замер в дверях, увидев лицо матери.
– Иди к себе, – одними губами произнесла Тамара. В трубку сказала: – А ты откуда узнала?
– Люди рассказали! Тома, ты что, совсем... – Галина захлебнулась возмущением. – Там моя доля есть!
– Твоя доля? – Тамара почувствовала, как внутри поднимается волна злости. – А где твоя доля была, когда мама в больнице лежала? Когда за ней ухаживать надо было? Когда она звала тебя?
– Не смей! – оборвала Галина. – Не смей мне это предъявлять! У меня работа была...
– Работа? – Тамара рассмеялась. – Пять лет работа была? А у меня, значит, не было? Я, по-твоему, в отпуске прохлаждалась, когда маму из больницы забирала? Когда ночами не спала?
– Тамара, – в голосе сестры зазвенели слезы. – Давай по-хорошему. Там моя половина...
– Нет у тебя никакой половины! – отрезала Тамара. – Квартира мне отошла. По закону. И что с ней делать – только мое дело.
– Ах так? – Галина внезапно успокоилась. Тамара знала этот тон – затишье перед бурей. – Ну ладно. Посмотрим, что юристы скажут.
– Смотри, – процедила Тамара. – Только время зря потратишь.
Гудки в трубке. Тамара медленно опустилась на табурет. Руки дрожали.
– Мам? – Сергей все-таки вернулся. – Тетя Галя, да?
– Пельмени остынут, – невпопад ответила Тамара. – Зови отца.
День выдался суматошный – в поликлинике аншлаг, карточки перепутаны. Тамара еле дождалась конца смены. А дома – новый сюрприз.
– Тома, ты как так могла? – тетя Валя, мамина двоюродная сестра, нависала над столом. – Галка плачет, говорит, ты ее законной доли лишаешь!
– И ты туда же, – Тамара швырнула сумку на тумбочку. – Кто вас всех просил лезть?
– Мы семья! – тетя Валя стукнула ладонью по столу. – А ты родную сестру обижаешь!
– Родную сестру? – Тамара резко развернулась. – Которая маму навещала раз в полгода? Которая в Новый год не приехала, хотя мама просила?
– А у меня? – голос Тамары сорвался. – У меня что, не своя? Я тоже могла уехать, как она! Могла все бросить! Но я осталась!
В прихожей хлопнула дверь – вернулся Виктор.
– Опять концерт? – устало спросил он, заглядывая на кухню. – Здрасьте, теть Валь.
– Витя, может, ты на нее повлияешь? – тетя Валя всплеснула руками. – Совсем совесть потеряла!
– Так, все, хватит! – Тамара схватила чайник. – Я устала. Я с работы. И я не хочу это обсуждать.
– Галка правду говорит – зазналась ты, – тетя Валя поджала губы. – Мамина любимица всегда была, а теперь вообще...
Чайник грохнул о плиту. Вода плеснула через край.
– Вон из моего дома, – тихо сказала Тамара. – Сейчас же.
– Тома... – начал было Виктор.
– Вон! – сорвалась она. – И передайте своей Галке – пусть даже не пытается! Ничего она не получит!
Когда за тетей Валей захлопнулась дверь, Тамара без сил опустилась на табурет. В голове стучало: "Мамина любимица... любимица..."
– А ведь неправда, – прошептала она. – Мама нас одинаково любила. Просто я рядом была. А Галька... Галька уехала.
Телефонный звонок раздался в воскресенье, когда Тамара перебирала мамины документы.
– Алло, – сухо ответила она, увидев номер сестры.
– Тома, – голос Галины звучал непривычно тихо. – Нам надо поговорить. Лично.
Через час они сидели в маминой квартире. Галина осунулась, под глазами – круги.
– У меня р*к, – сказала она без предисловий. – Нужна операция. Срочно.
Тамара застыла с чашкой в руке.
– Квартиру нужно продать, – перебила Галина. – Мою долю. То есть... половину.
– Опять? – Тамара с грохотом поставила чашку. – Я же сказала...
– Посмотри! – Галина выдернула из сумки пачку бумаг. – Вот! Все переводы маме. За пять лет. Каждый месяц по десять тысяч. Из моей "нищенской" зарплаты!
Тамара машинально взяла квитанции. Строчки плыли перед глазами: даты, суммы...
– А ты бы позволила? – горько усмехнулась Галина. – Мамина любимица, опора и надежда... Знаешь, как она плакала, когда звонила мне? "Томочка устала, Томочка надорвется..."
– Нет, ты послушай! Думаешь, я не хотела вернуться? Но кто-то же должен был помогать деньгами! А ты со своей гордостью...
Тамара смотрела на квитанции. Каждый месяц. Пять лет. Пока она ухаживала за мамой, считая сестру предательницей...
– Продавать не буду, – глухо сказала она.
– Что? – Галина подалась вперед. – Тома, мне операция нужна! Я ум*у!
Галина медленно поднялась.
– Вот значит как? – она сгребла квитанции дрожащими руками. – Ну что ж... Мама хотя бы не видит, какая ты на самом деле.
Дверь хлопнула. В пустой квартире пахло лекарствами и одиночеством.
День рождения племянницы собрал всех родственников. Кроме Галины – она придет вечером, когда Тамара уйдет.
– Серёжа женится, в гости будете на два захода ходить, – вздохнула тетя Валя, расставляя салаты. – Срам-то какой...
Тамара делала вид, что не слышит. Вчера встретила сестру в поликлинике – осунувшуюся, в платке. Прошли мимо друг друга, как чужие.
– Операцию сделали, – шепнула потом медсестра. – Еле кредит вытянула, под бешеные проценты...
Вечером Тамара сидела в маминой квартире. Квартиранты съехали – надоели проверки. В серванте пылилась мамина чашка с надписью "Любимой мамочке". На открытке два почерка: "От Томы" и "От Гали".
Тамара достала телефон, нашла последние переводы от сестры матери. Хотела набрать номер... Но вспомнила последний взгляд Галины. Отложила трубку.
– Мам, – она провела пальцем по фотографии. – Как же так вышло?
За окном расцветала мамина яблоня. Теперь ее красотой восхищались два человека. По отдельности. В разное время.
В углу жужжал холодильник. На антресолях пылились альбомы с детскими фотографиями, где две девочки улыбались, обнявшись. Всё это теперь было неважно.
Деньги капали на карту каждый месяц – новые квартиранты платили исправно. Тамара не думала, как распорядиться этой суммой. Просто переводила на отдельный счет.
Когда-нибудь она решит, что с ними делать. Когда обида перестанет душить. Когда зависть к маминой любви перестанет жечь. Когда заживет предательство – с обеих сторон.
Но этот день не наступит никогда. Они обе это знают.
С теплом и благодарностью! ❤️
