Длиннохвостые белые фаэтоны парами кружили над мачтами, как будто сопровождая нас на пути к их дому, и ветер доносил их приветственные крики.
В пробивающихся сумерках начали вспыхивать огни приближающегося города. Мы вышли на финишную прямую – прямо по курсу виднелся разрыв между жёлто-коричневыми коралловыми скалами, который являлся входом в гавань Сент-Джордж. Несмотря на то, что каждую минуту океан одаривал нас волной, никто не уходил посидеть в тепле и сухости внутри лодки. С нетерпением и задорным блеском в глазах мы все стояли на ногах, наблюдая, как «Алетес» неумолимо приближается к узкому проходу между двумя высокими берегами. Кузяша бегал от одной стороны кокпита к другой, всматриваясь в буи, обозначающие канал, и фонари, зажигающиеся на такой долгожданной земле.
– Смотрите, зелёный. А тут красный! – радостно комментировал он свои наблюдения.
Даже капитан, который практически в одиночку нёс вахту последние сутки, выглядел бодро и воодушевлённо.
Снова заговорила рация, вызывая парусную лодку «Алетес». Нас всё ещё ждали и буквально в прямом эфире («100 метров прямо, теперь направо») провели сквозь бухту к причалу таможенного и пограничного контроля.
Очень приятный молодой человек принял швартовы, помог привязаться к причалу и провёл капитана в здание таможни. Оформление всех необходимых документов заняло не больше пятнадцати минут, и мы, счастливые и довольные, поехали бросать якорь на якорной стоянке.
– Давай не будем тут между лодок щемиться, а пойдём кинем за ними, – говорил муж, маневрируя среди яхт, стоящих на якоре. – Ты мне глубину говори.
– Тридцать два фута. Там на карте обозначено место крушения корабля, видишь? – волновалась я. – Двадцать восемь.
– Вижу. До него ещё как до Китая.
– Ты уверен? Тридцать пять. Не видно ж ни фига.
– Да, по карте до него ещё 100 метров.
– Может, всё таки ближе к выходу встанем? Лёш, ну серьёзно, приедем сейчас в этот корабль. Двадцать семь футов. А если карты врут, – я реально терялась в темноте, а в навигаторе место крушения рисовалось критически близко к нашему местоположению.
– Уймись, сумасшедшая! – смеялся Лёшка. – У выхода сильно качает. Всё, здесь бросаем.
Песчаный грунт достаточно хорошо держал якорь, и мы крепко зацепились с первого раза.
Наконец-то можно было расслабиться, спокойно лечь спать. Ну, почти. Установленному якорному приложению муж пока не доверял, поэтому мы с капитаном поделили ночь пополам и каждый час сначала муж, потом я выходили наверх проверить, не сорвало ли нас с якоря. Лодку вертело по окружности с центром в месте сцепления, и спросонья я не всегда соображала, всё ли в порядке.
Через три недели жизни на якоре я могла в любое время суток быстро и правильно оценить окружающую якорную обстановку. И меня не пугали лодки, которых ветром разворачивало быстрее нашей и они, как казалось, сейчас стукнут нас бортом; не волновалась, когда катамараны маневрировали в опасной близости; не переживала, что сильный ветер сорвёт «Алетес» с якоря. Ко всем этим моментам я уже относилась как к естественным и рутинным – нужно просто быть начеку, но страха не было.
А вот в первую ночь в темноте я постоянно высматривала очертания разрушенного корабля. Мне казалось, что с каждым моим выходом наверх мы медленно, но верно приближаемся к нему. Но это был всего лишь необоснованный страх, а здравый смысл в виде навигационного и якорного приложений показывал, что наша яхта рисует на воде зигзаги и круги, но ни разу не приблизилась к злополучному месту крушения.
Утро выдалось хоть и солнечным, но прохладным. Кузьма радостно носился по палубе, топотом своих ножек разбудив брата и сестру, которые спали в носовой каюте. Наконец-то ему разрешили прыгать, бегать, висеть на гике, подбегать на самый нос, к якорной цепи. Всех этих забав он был лишён во время пути по соображениям безопасности.
Старшие дети поднялись наверх, я оставила их присматривать за младшим, сама ушла готовить завтрак. Я закрепила плиту, чтоб она больше не качалась, и спокойно приготовила праздничный омлет, а не как раньше – сплошные бутерброды. Лёшка тоже проснулся и вышел посмотреть на Бермуды при свете дня.
– Ты видела, какой цвет воды?
– Да, обалденный, – я тоже поднялась в кокпит.
– Первый раз вижу такой насыщенный ярко-бирюзовый цвет, – восхищался муж.
– А водичка-то прохладная! – Ваня спустился по кормовым ступенькам, чтобы потрогать водичку.
– Я тоже хочу к водичке! – завопил наш маленький повторюшка.
Но нашлось занятие поинтереснее. Лёша стал поднимать и привязывать кранцы, которые мы вчера вывесили на левый борт для швартовки у таможенного причала, а потом забыли поднять. Старшие решили помочь в этом деле отцу, и Кузя, конечно же, тоже не прочь был поучаствовать.
– Мам, может позавтракаем на улице? – предложила Маша.
– Да, давай. Стол тогда готовьте, я вам буду подавать.
Особый вид удовольствия – принимать пищу на свежем воздухе, будь то у меня дома во дворе под тенью раскидистого грецкого ореха или на даче у подруги под тихий шелест берёзы и жужжание насекомых, или на балконе в городской квартире, наблюдая за кипучей уличной жизнью, или на лодке в кокпите, вдыхая свежий морской воздух и слушая дыхание волн.
– Такая свободная стоянка. Сколько лодок кроме нашей? Ещё четыре, – Ваня осматривался вокруг.
– Ну, если не понравится здесь, можно стать потом ближе к городу, – сказал капитан, а потом повернулся ко мне. – Кстати, ты же теперь видишь, что затонувший корабль далеко? А ты вчера зря переживала.
– А я и сейчас считаю, что мы к нему слишком близко, но днём, конечно, уже не страшно.
Ржавый и покорёженный остов корабля примерно на метр выступал из воды. Лишь нос высился коричневой тенью, и бывшие якорные клюзы, как пустые глазницы, зловеще смотрели на стоящие рядом корабли.
Иллюстрация к книге "Долгая дорога домой". Художник - участник событий Иван
Один как раз искал место, где бы ему бросить якорь. Небольшая, примерно сорокафутовая яхта под канадским флагом, вся уставленная каким-то скарбом, остановилась недалеко от нас. Четверо парней в кокпите выглядели радостно и взволнованно одновременно. С громким хлопком они открыли шампанское, разлили по бокалам, и один из них на всю якорную стоянку прокричал по-английски: «Добро пожаловать на грёбаные Бермуды!!»
– Вот как надо отмечать удачный приход. А не то что мы – пришли, поели и спать, – смеялась я.
– Если они и правда прямиком из Канады шли, то я бы тоже так орал. Когда мы только выходили из Норфолка, то севернее, как раз у Бостона, ближе к Канаде, собирался шторм. Мы то проскочили между двух штормов, а они скорее всего нет, – Лёшка радовался и за нас, и за их удачное завершение перехода.
Все уже давно поели, спокойно пили чай, а Кузьма всё ещё ковырялся в своей тарелке. Яхту немного покачивало, омлет и овощи постоянно падали у него с вилки. Мне надоело смотреть на его мучения и поднимать еду с пола, поэтому я сказала:
– Не надо, я сам себя выкормлю, – серьёзно ответил сын, а все остальные рассмеялись.
– Вот бы сплавать и понырять рядом с этим кораблём, – задумчиво бормотал Ваня.
– Ой, а можно покупаться? – обрадовалась Маша.
– Купаться будем потом. Если захотите, – ухмылялся отец, – вода ведь холодная. А сначала надо съездить в город, купить сим-ку, – капитан вернулся к рабочей рутине.
– И продукты, – добавила я.
– И продукты. А для этого надо достать и надуть тузик, снять и поставить мотор. Так что, Вань, долго тут не рассиживайся. Пойдём, будешь мне помогать, – Лёша встал из-за стола и пошёл открывать большой кормовой ящик, где у нас хранилась надувная шлюпка, в простонародье тузик (от английского слова «two» - два, «two's boat» т.е. для двоих) или динги, тоже английское слово.
– Пап, а кто в город поедет? – спросила Маша. – Можно я с тобой, ну пожалуйста, – стала выпрашивать дочь, демонстративно хлопая глазками и становясь в просящую позу богомола.
– Может быть. Посмотрим, – отец давным давно на горьком опыте научился ничего никогда не обещать детям – мало ли что может случиться.
– Папась, имей в виду, я тоже хочу, – раздался Ванин голос из кухни, где он мыл грязную посуду.
– Все хотят, но кто-то должен остаться здесь. На берег точно поедет папа, потому что я не знаю, где и как искать симки. И наверное, со мной на «Алетесе» останешься ты, потому что должен же хоть кто-то из сильных мужчин здесь на всякий случай остаться, – объясняла я сыну «политику партии». – Обидно, конечно, так долго идти, а потом только смотреть на берег, не имея возможности сойти на него и погулять. Но мы ведь сюда не на один день, так что у нас с тобой будет ещё масса возможностей погулять на земле и посмотреть, какие они, эти Бермудские острова. Надоест ещё кататься туда-сюда на тузике. Не обижайся, в общем, будет и на нашей с тобой улице праздник, – обняла я старшенького.
– Да я и не обижаюсь, – проворчал Ваня и пошёл помогать отцу. Маша с Кузьмой крутились там же, рядом с парнями, то ли помогая, то ли мешая процессу.
Мне тоже всегда тяжело давалось ожидание высадки на берег, если мы вставали на якорь, или выхода из территории порта в город, если мы останавливались в марине.
И сейчас я смотрела на манящий остров, откуда доносились весёлые и призывные голоса птиц, где белые крыши разноцветных домов сверкали на солнце, а сочная зелень деревьев приятно оттеняла улицы, и мечтала погулять среди этих пальм, послушать пение птиц, увидеть лица местных людей, изучить здешнюю архитектуру, просто бесцельно пошататься по городу. Я всегда любила гулять, куда глаза глядят, особенно в незнакомых местах. Хорошо, что у меня нет проблем с ориентированием на местности, и даже в эпоху до интернета я всегда могла найти дорогу назад. Ну, а в Сент-Джордже заплутать очень сложно. Этот маленький городок находится на небольшом возвышенном острове, и если подняться повыше, то всегда можно увидеть гавань, а соответственно и путь домой, на лодку.
Маша уже добрых двадцать минут сидела в шлюпке в томительном ожидании поездки на берег, а отец всё это время пытался завести подвесной мотор, который, видимо, в пути нахлебался океанской воды и отказывался работать. Когда все уже отчаялись добраться сегодня в город, раздалось такое долгожданное урчание двигателя, что мы все разом закричали: «Ура!»
– Всё, отвязывай, – скомандовал капитан.
Ваня отвязал и скинул верёвку Маше в шлюпку, мы с Кузей помахали им руками, посмотрели, как маленький тузик, подпрыгивая на волнах, исчезает из поля видимости, и отправились играть в кокпит.
Я предполагала, что наши гонцы быстро справятся с задачей покупки симки для телефона и свежих продуктов. Но время шло, а их всё не было видно.
Мы уже и поиграли с младшеньким во всевозможные игры, и почитали, и он сладко поспал на свежем воздухе в кокпите. Я приготовила обед, уж и пообедали, не сумев дождаться Лёшу и Машу, а их всё не было.
– Мам, а вдруг с ними что-то случилось? Ты им совсем не можешь позвонить? – волновался Иван.
– Совсем не могу. Американские симки здесь не работают. Мы роуминг не подключали. Да что с ними может случиться? Там же папа, значит, всё будет хорошо, – успокаивала я сына, хотя сама тоже начинала нервничать, ведь прошло уже пять часов с момента их отплытия на землю.
Ваня сначала тоже спокойно чем-то занимался – читал, играл на кларнете, потом с Кузьмой в шахматы (скорее просто рассказывал Кузе, как ходят фигуры, потом они строили из них башенки). Но последние полчаса он безвылазно сидел в кокпите, молча глядя между стоящих на якоре лодок, где должны были появиться отец с сестрой. Мне защемило где-то в груди и я вспомнила, как в детстве я точно так же выглядывала машину родителей, когда они куда-то уезжали.
Зима. Бабушка с тётей в соседней комнате тихо о чём-то переговариваются. В печке уютно потрескивает огонь. Я сижу на кухне у окна. Темно. Свет выключен, чтобы лучше видеть, что происходит на улице. Из этого окна хорошо видна дорога, ведущая от трассы М-4 к нашим посёлкам. Где-то вдалеке появляется свет дальних огней. Мигая фарами между деревьев, быстро приближается машина. Когда она проезжает в нашу сторону, а не поворачивает в соседний совхоз, я бегу в дальнюю комнату на другой стороне дома, чтобы посмотреть, повернёт ли машина на нашу улицу или промчится мимо. Мимо! Разочарованно я бреду к окну, чтобы опять занять удобную наблюдательную позицию. И вот опять огни, опять надежда загорается в сердце, но машина не доезжает до нашей улицы, поворачивает в совхоз. Где же папа и мама? Ведь давно уже должны были приехать. И вот наконец-то очередная машина в этот раз поворачивает на нашу улицу, а у нас тут живёт не так много владельцев автомобилей, значит, наверняка это папа за рулём.
И сейчас я смотрела на своего почти шестнадцатилетнего сына и не понимала, как так быстро пролетело время и как непредсказуема жизнь. Ведь, кажется, ещё недавно я смотрела в то окно, а вот уже у меня муж, трое детей и мы болтаемся на своей парусной яхте на Бермудских островах посреди Атлантического океана.
– Гребут! – вдруг закричал Ваня.
– Как? Гребут? – удивилась я, поднимаясь наверх.
– Мотор, видимо, не работает.
Я увидела, как наша шлюпка проплывала мимо канадской яхты. Лёша усиленно работал вёслами, Маша дёргала двигатель, пытаясь его завести. Потом они поменялись местами. Хотя у Маши и получалось грести намного хуже отца, но тузик достаточно быстро приближался, потому что им помогали ветер и течение. Вдруг заревел мотор, они на всех парах помчались к «Алетесу». Но когда я уже готовилась принимать верёвку, мотор опять заглох, не доехав пары метров. Шлюпка стремительно поплыла дальше, уносимая волнами.
– Маша, греби!! – закричал отец.
И они, каждый работая своим веслом, добрались наконец-то до плавучего дома и обессиленные вывалились на палубу.
– Что вы так долго и где продукты? – спросила я.
– Да блин! – муж не знал, с чего начать рассказ. – Симки продают только в Гамильтоне, это типа столица. А ехать туда на автобусе час или полтора, смотря на какой маршрут попадёшь. И автобусы ходят раз в час. Там ещё и половина магазинов закрыта, потому что воскресенье. За продуктами мы здесь тоже не успели, потому что магазин уже закрылся.
– Сколько? – я была в шоке.
– Да капец! Ну, может, чуть меньше. Сами симки по 30, кажется, баксов. И 10 гигов трафика по 50, – объяснял Лёша.
– Значит, надо экономить, – заключил муж.
– Маш, ну как тебе Бермуды? Красиво? Понравилось? – у Вани были более возвышенные вопросы к сестре.
– Да, красивая местность. Дома такие необычные, с многоступенчатыми крышами. Бухты живописные.
– А Гамильтон понравился?
– Да там филиал Америки для богатых американцев, – рассказывал Лёша. – Огромные отели как во Флориде, пафосные марины. Мы ж пока ждали автобус, дай, думаю, узнаю, сколько стоит стоянка в марине.
– Ой, вы бы видели эту картину! – смеялась Маша. – Там такая марина, типа яхт-клуб. Все такие важные – в белых шортах, в белых рубашках. Сидят в фойе, кофеёк попивают, с серьёзным видом беседуют друг с другом. Швейцар дверь открывает. И тут мы – пять дней толком не мылись, с красными обветренными лицами, в старых футболках и драных шортах.
– И что узнали? Есть там нормальные марины?
– Да туда вообще не стоит соваться. Дорого, пафосно и непонятно, за что такие деньги берут, – отвечал муж. – Нам надо в опреснителе фильтр поменять, генератор починить, тогда мы вообще будем автономны и сможем сколько угодно стоять на якоре.
– Ещё бы мотор на тузике не глючил, – добавила я.
– Папа, а теперь я поплыву? – подключился Кузя.
– Нет, Кузяш, сегодня мы уже никуда не поплывём.
Я видела, что малыш вот-вот расплачется и предложила ему просто поиграться в привязанной шлюпке вместе с братом или сестрой, на что Кузьма с радостью согласился.
– Давай я с тобой пойду посижу там, – вызвалась Маша.
– Спасжилет только надень ему, – посоветовала я.
Они потом часто использовали тузик для игры. Кто-то из старших просто лежал, развалившись по круглым бортам маленькой резиновой лодки, а Кузенька рядом грёб вёслами, брызгался водичкой, игрался с верёвкой.
Вскоре небо над городом раскрасилось сначала розовым, затем чуть оранжевым, а потом загорелось ярко-рыжим огнём. На мачтах кораблей стали зажигаться белые якорные фонари. «Люмос!», – непроизвольно прозвучало у меня в голове, ведь это было похоже на то, как в «Гарри Поттере» у волшебников вспыхивает свет на конце волшебных палочек.
Ветер, задувавший весь день, совсем стих. Мы сидели в кокпите, ужинали, беседовали, слушали музыку и провожали первый день нашего пребывания в этом, как потом выяснится, милом местечке Сент-Джордж. За три недели он станет нам родным и близким, так что покидать мы его будем с тихой грустью и надеждой когда-нибудь сюда вернуться.
А ведь Бермудских островов на нашем пути могло и не случиться.
