В тот вечер семья по традиции собралась вместе за ужином. Если бы читатель сидел вместе с ними, он бы обязательно заметил встревоженное лицо жены Бенедикта. Она не могла выбросить из головы события прошедшего дня. Словно отражение ее страхов, за окном бушевала страшная гроза. Небо, такое чистое и прекрасное в этих местах, еще с утра затянулось пугающими тучами. Стены дома дрожали от раскатов грома, но дети не тревожились. Ведь с ними был отец. Глава семьи, Бенедикт Берроуз, был олицетворением спокойствия, силы и мужества. Каждое его движение было наполнено уверенностью и любовью к жизни. Отпив глоток чистой и прохладной воды, он сказал с улыбкой на лице:
– Не бойтесь, дети. Эта погода – лишь одно из проявлений бесконечного могущества Творца. Порой мы должны ощущать силу природы, чтобы понять нашу ничтожность в сравнении с Тем, кто ее создал. Но! – Тут улыбка сошла с лица отца. Он стал серьезным. – Подчеркиваю – ничтожность только в сравнении с Создателем! Никому и никогда мы не подчинимся. Ни перед кем из людей не склоняйте головы, даже если вам грозит смерть. Ведь тот, кто встал на колени перед кем-то, кроме Бога, не достоин жить.
После этих слов он посмотрел на жену. Бунтарский дух Бенедикта, за который она его и полюбила, теперь, когда она была матерью, был главной причиной ее беспокойства. В ту ночь Анна боялась слов мужа. Она не могла выбросить из головы его дневной разговор с представителем очень опасного и влиятельного человека.
– Мистер Берроуз, – говорил молодой хорошо одетый мужчина, обращаясь к хозяину дома. – Мой визит – проявление огромного уважения к вам и вашей семье. Простите, если мои слова чем-то оскорбили вас. Но мистеру Келли нужна земля, на которой построен ваш дом. Вы отказываете ему, несмотря на то, что он предлагает сумму, втрое большую, чем стоит ваше жилище. При всем уважении, мы оба с вами понимаем, что он воспримет ваш отказ, как желание затеять с ним ссору, или, что еще хуже, продолжить старую войну, начатую еще вашими родителями.
Бенедикт пристально посмотрел на своего гостя. Его борода, украшавшая красивое лицо, была отражением внутренней силы, сразу бросавшейся в глаза. Он колол дрова во дворе своего дома. Не бросая свое занятие, он ответил:
– Я никогда не скрывал своего отношения к мистеру Келли. Он знает, что в моем сердце давно посеяна обида, вызванная действиями его отца. И тут, приходите вы, такой хорошо одетый и чистенький, и своими вежливыми речами хотите склонить меня к тому, чтобы я продал свой дом этому человеку. Много лет назад его отец пытался выжить моего отца с этих мест. Но, как это не удалось старшему Келли, так не удастся и сыну. Никто не заставит меня пойти на это.
Кстати, я абсолютно уверен, что ваш хозяин знал, что я откажу вам. Он хотел, чтобы мой ответ и ваше предложение услышали жители деревни. Что бы он ни задумал, я рад, что у меня есть повод поссориться с ним. Так ему и передайте. Доволен я и тем, что вы проделали такой нелегкий путь только для того, чтобы услышать мой отказ. Еще большее удовольствие мне приносит то, что вам еще скакать столько же обратно. Советую поторопиться. Судя по небу, надвигается гроза, и она не сулит вам ничего хорошего.
После этих слов Бенедикт угрожающе ударил топором по дереву. Гость понял, что ему пора уходить. Представитель мистера Келли был не из пугливых, но ему хватило ума, чтобы осознать бессмысленность продолжения разговора.
Ночью за ужином Анна Берроуз вспоминала каждое слово из этого разговора. Много причин, как увеличивающаяся раковая опухоль, переплетаясь одна с другой, закладывали фундамент ее тревоги. Главные их них были следующие:
Во-первых, она слышала о том, какой силой и жестокостью обладал Говард Келли. Отказ ему не предвещал ничего хорошего. Во-вторых, она знала, что Бенедикт подозревает отца мистера Келли в исчезновении своего отца. В-третьих, тот факт, что этот человек предложил такую большую сумму при большом количестве свидетелей, говорил только об одном – он во что бы то ни стало хочет заполучить их дом, а, значит, война неизбежна.
– Я думала, ваша вражда давно похоронена, – сказала она мужу.
– Время не может похоронить кровную обиду. На это способна лишь смерть, – ответил Бенедикт, смотря в окно.
Туда же смотрела и маленькая Лили. Она вглядывалась в ночную тьму, думая о своей тайне. Раздался стук в дверь.
Бенедикт уже давно ничего не боялся. Его сердце и тело закалились в бесчисленных сражениях, в которых ему пришлось принять участие. Но когда он подошел к двери и оставалось лишь отворить ее ночному гостю, детские воспоминания о пропавшем отце неожиданно дали знать о себе. Подобно огненной лаве, они обожгли его душу, пробудив в нем давно дремавшие чувства тревоги и страха.
Он остановился, чтобы успокоиться. Затем он обернулся, точно зная, что все смотрят на него. Отец боялся, что дети увидят страх в его глазах. Но как только он посмотрел на них, стоящих вместе, как одна нерушимая армия, ему стало легче. Взгляд его сыновей, немного встревоженный, но смелый, словно говорил ему:
– Не волнуйся, папа. Мы уже взрослые. Мы готовы.
Но больше всего его поразило лицо маленькой дочери. В тот тревожный момент, когда все были немного напряжены, она улыбалась. Однако улыбка эта не ободряла отца. Слишком странной и загадочной она была. У Бенедикта даже побежали мурашки по телу при взгляде на дочку. Лили будто знала, кто стоит по ту сторону, во тьме.
Бенедикт открыл дверь. На крыльце никого не было. Анна Берроуз еле стояла на ногах от ужаса. Она не знала, кого она хотела увидеть за дверью, в которую постучали посреди ночи, но тот факт, что за ней никого не было, не уменьшил, а многократно увеличил ее беспокойство.
– Куда ты, Бенедикт?! – Крикнула она плачущим голосом.
– Не выходите из дома! – Ответил муж и вышел во двор.
Дети побежали к окну. Они видели, как их отец, весь промокший с ног до головы, пошел в сторону сельскохозяйственной постройки для укрытия скота и лошадей. Он не бежал и не укрывался от мощного ливня. Бенедикт не боялся дождя, он наслаждался им. Капли медленно стекали по его одежде, словно подбадривая его.
В постройке, кроме коз и баранов, отдельное и самое важное место было отведено двум лошадям, которых Бенедикт очень любил. Для него это были не просто красивые животные, это были его друзья. Они напоминали ему об отце, который очень любил именно эту породу. Словно почувствовав, что эта странная ночь несет в себе большие перемены в его жизни, он сразу направился к ним.
Дети всматривались в ночную тьму, покрытую еще большим мраком и тайной из-за сильного ливня. Вдруг они увидели вышедшего из постройки отца. Он медленно шел в сторону дома, потом остановился. Отец стоял спиной к окну, его могучую спину накрывало одеяло дождя. Бенедикт знал, что вся его семья следит за ним. Потому он не мог позволить себе, чтобы они видели его лицо.
Впервые со времен детства, когда он плакал каждый день о пропавшем без вести отце, слезы, смешавшись с дождем, текли по его щекам. Он долго стоял посреди двора и глядел в сторону темного леса. Он, такой величественный и загадочный, тоже смотрел на него. Бенедикт будто слышал, как тысячи старых и могучих деревьев молвили ему в ночной тьме:
– Мы приветствуем тебя, человек. Твоя беда – лишь одна из сотен трагедий, которые мы наблюдали, пока стоим тут. Мы видели твое рождение и увидим твою смерть. Мы видим все опасности и зло, которое подстерегает тебя и твою семью. Мы будем рядом, когда зло придет, но ничем тебе не поможем…
Бенедикт посмотрел во мглу леса с вызовом, и ответил деревьям:
– Я справлюсь сам. Мне не страшно то зло, что бродит меж вами!
После этих слов ему вдруг показалось, что он увидел чьи-то огромные мерцающие глаза в лесу. Невольный ужас охватил его, он машинально попятился и побрел в сторону дома.
– Все в порядке? – Спросила Анна, снимая с мужа мокрую одежду.
Бенедикт изобразил бодрое расположение духа. Он поцеловал дочку, с наслаждением отпил глоток чая, и почувствовал, как ему стало легче.
– Да. Все хорошо, – ответил он с улыбкой. – Наверное, соседи перепутали свою дверь с нашей, что не мудрено в такую ночь – ведь не видно ничего. Что ж, пора спать, завтра всем рано вставать.
После этих слов отец вновь посмотрел на дочку. Маленькая Лили обдала его таким странным взглядом, что у Бенедикта замерло сердце. Она больше не улыбалась. Когда все легли спать, Анна, знавшая своего мужа очень хорошо, спросила его, так ли все хорошо, как он сказал.
– Кто-то обезглавил наших лошадей. Причем, сами головы я не нашел, – ответил он, еле сдерживая слезы.
Она хотела вскрикнуть от ужаса, но муж вдруг обнял ее так тепло и нежно, будто делал это в последний раз. Она почувствовала, что именно это было сейчас нужно им обоим, и ответила ему взаимностью. В ту ночь все страшное зло, настоящее и будущее, ожидавшее семью Берроузов, отошло на второй план, и любовь вступила в свои законные права.
Анна проснулась позже обычного. Она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к борьбе со всем, что может навредить ее семье. Мужа дома не было. Встав рано утром, Бенедикт взял свой меч и пошел к одному дому на другом краю деревни. Именно там переночевал помощник мистера Келли, который вчера уговаривал его продать дом.
«Человек не мог сделать такое с лошадьми. – Думал Бенедикт, стуча в дверь и сжимая в руках оружие. – По крайней мере, человек, достойный жить».
Солнечные лучи заботливо обнимали Бенедикта, жаждущего мести за своих лошадей. Огненный шар, который грел эту землю за миллионы лет до рождения нашего героя, в ту минуту наполнял его вовсе не добрыми чувствами. С каждой секундой Бенедикт все больше злился на того, в чью дверь нетерпеливо стучал.
Он был уверен, что за всем этим стоит мистер Келли. Но при всей своей ненависти к человеку, чей род давно не в ладах с его родом, Бенедикт уважал его, как противника.
Как это бывает у настоящих мужчин, которые несмотря на вражду, способны признавать положительные качества оппонента, Бенедикт не мог игнорировать слухи об искусном владении мечом, а также об уме и энергии Говарда Келли. Гораздо большее неуважение и даже презрение вызывали у Бенедикта те, кто прислуживал этому непростому человеку. Он считал их людьми без принципов, делающими лишь то, что им прикажут.
К таким он относил и Билли Грейсмитта, уговаривавшего его вчера продать дом. Он не уехал по совету Бенедикта, а решил переждать непогоду в деревне. Молодого Билли не встревожил вид вооруженного человека на его крыльце.
Удивительно было то, что тон его не показался Бенедикту притворным. Это было естественное приветствие уверенного в себе молодого человека, у которого хватает смелости и достоинства приветствовать даже того, кто пришел к нему с оружием.
– Чем обязан столь раннему визиту, сэр?
Бенедикт обратил внимание, что от молодого человека веяло свежестью, он был прекрасно одет и был готов бодро встретить день, что бы он ему ни сулил. Сам факт, что он смеет вести себя так непринужденно при том, что сделал с его лошадьми прошлой ночью, пробудил в Бенедикте желание тут же убить его.
– Держи себя в руках. Ничего еще не доказано, – говорил он себе.
– Нельзя быть несправедливым, – учил его в свое время отец. – Ни к друзьям, ни к врагам. Никогда не нарушай своих принципов, это будет неправильно в первую очередь к самому себе. Потому, сын мой, старайся всегда быть честен как со своей семьей, так и с врагом, которого ненавидишь всей душой.
Однако прежде чем мы продолжим говорить о главном событии того утра, разговоре Бенедикта с Билли и его последствиях, мы не можем обойти вниманием некоторые события, предшествовавшие этой встрече.
В действительности утренний стук в дверь встревожил молодого Билли. Но как только он увидел Бенедикта, он тут же успокоился. Грейсмитт был физически хорошо подготовлен, ловко владел мечом и метко стрелял. Никакой недруг, даже гораздо опаснее Бенедикта, не мог бы его напугать. Нет, вовсе не человека боялся он увидеть по ту сторону двери, в которую постучали в то утро...
– В лесу обитает Оно, – говорил ему старый мужчина, отпивая в прошлую ночь кружку местного напитка вместе с Билли. Им обоим не спалось.
– Зло из леса. – Отвечал старик. – Не в ту деревню вы забрели, молодой человек.
Он поведал Билли несколько легенд о старом и могущественном Зле, обитающем в лесу. Билли обычно скептически относился к подобным историям, но глаза старика и его голос показались ему такими правдивыми, что он невольно верил каждому его слову. Ночью он не мог уснуть. Он чувствовал, что завтра с ним что–то должно произойти. И вот, утром перед ним стоит человек, пришедший явно не с добрыми намерениями.
– Мистер Берроуз, – еще раз обратился Билли к молчавшему Бенедикту. – Вы пришли ко мне в столь ранний час, да еще и с оружием в руках. Извольте объяснить, что вам угодно?
Билли случалось иметь дело с людьми, внешне намного более опасными, чем этот простоватый фермер, вцепившийся зубами в свое жилище. За несколько лет работы на Говарда Келли, какое бы оружие Билли ни применял, — свое красноречие, кулаки или меч, — ему всегда удавалось добиваться выселения людей из домов, нужных его хозяину. И случай с домом Берроузов он не считал исключением.
– Желание жертвы – закон, – грозно ответил Бенедикт. – Я пришел, потому что абсолютно убежден, что вчера ночью вы убили двух моих лошадей.
– Мистер Берроуз, послушайте, пожалуйста, внимательно, что я вам скажу. Я скажу это один раз. Несмотря на то, что вы всей душой ненавидите мистера Келли, я его уважаю. Все дома приобретены нами честно и по закону. Мистер Берроуз, я никогда не лгу. Говорю вам – я не трогал ваших лошадей. Более того, я готов лично оказать содействие в поиске злодеев, сделавших это.
После этих слов Билли схватил рукоять своего меча, и, готовый к любому исходу, проговорил:
– Я сказал все, что хотел. Решение за вами.
У Бенедикта вызвала доверие эта пламенная речь молодого человека. Он уже хотел попросить прощения и удалиться, но вдруг взгляд его упал на свежий кровавый след, ведущий на задний двор. Бенедикт поспешно направился туда. Билли последовал за ним. Оба крепко сжимали рукояти своих оружий.
– Господи! – Закричал Бенедикт, увидев оторванные головы своих лошадей, лежавшие на заднем дворе. – Изверги! Если уж совершил такое, так имей смелость признаться! К оружию, убийца!
Глаза Бенедикта налились кровью. Билли, который был так же поражен увиденным, как и его враг, ничего не оставалось, как вытащить свой меч.
Говард Келли никогда не считал себя хорошим человеком. Но, если бы его назвали отличным дельцом и умелым воином, он бы не стал спорить. Будучи сиротой с малых лет и живя в нищете, он сумел накопить себе немалое состояние. В детстве он был очень слаб, но довел свое умение сражаться до совершенства. Даже тогда, когда у него было несколько десятков умелых воинов в подчинении, он по праву считался лучшим из них. Его называли неуязвимым. Ни разу за все свои многочисленные сражения, будь это крупные битвы или дуэли, он не проиграл и даже не был ранен.
Женщины любили Говарда. Он часто проводил ночи в их компании, отдыхая после насыщенного дня, в течение которого он либо получал новую крупную сумму, либо побеждал в очередном бою. Ему нравилась такая жизнь, и потому долгое время ему не было никакого дела ни до дома Бенедикта Берроуза, ни до прошлых распрей их родителей.
Все изменилось за одну ночь. Он собрался на охоту вместе со своей свитой. Охота эта проходила в уже известном нам темном лесу. Все шло, как обычно – псы, зайцы, погоня. Потом природа по своему обыкновению проложила от света к тьме мост, который называется вечером. По ту сторону моста Говарда ждала ночь, изменившая всю его жизнь.
Воины сидели у костра и жарили на костре свою добычу. Они собирались насладиться едой, которая вдвойне вкусна, если ее приготовишь сам, и втройне – если сам ее поймаешь. Вдруг Говард что–то увидел среди деревьев. Он хотел было показать окружавшим то, что он видит, но какая–то невидимая сила лишила его дара речи. Его охватила паника. Говард, такой смелый и уверенный, в тот момент стоял как ребенок, которому нечто зажало рот и заставляло смотреть туда, куда смотреть не хочется. Какая–то дьявольская сила, притаившаяся в деревьях, изменила его. Им овладела внезапная ненависть к семье Берроузов. Он вдруг вспомнил все распри их отцов и стал одержим лишь одним делом – войной с Бенедиктом.
Позже он пытался рассказать приближенным из своей охраны, что с ним произошло. Но как только он говорил об этом, его речь, обычно такая уверенная, вдруг путалась. Было ясно – то, что произошло с ним в лесу, навсегда останется его тайной, и люди даже не решались расспрашивать его об этом. Им, его верным спутникам и воинам, становилось как-то не по себе, когда их главный вдруг начинал походить на пугливого мальчика. Потому они обходили эту тему, думая, прежде всего, о собственном спокойствии. Но последствий в виде предстоящей войны с Берроузом, им избежать никак не удалось. Забрать дом у Бенедикта – это дело стало главным в жизни мистера Келли.
Он знал об упрямстве Бенедикта, потому решил сыграть в долгую партию. Часть плана заключалась в периодических легких нападках. Нападки эти выражались в судебных исках. Содержание их носило следующий характер:
– Дом мистера Берроуза находится на границе между жилой территорией и лесом. Это незаконно само по себе. К тому же, у мистера Берроуза имеется во владении крупное хозяйство, где он содержит скот. Это служит приманкой для волков и других хищников, а также несет опасность для всей деревни. Потому дом надо снести. Говард Келли готов взять все расходы по сносу на себя, выкупив землю мистера Берроуза за хорошую цену.
Судьба двух мужчин, стоящих по разные стороны баррикад этой истории, во многом похожа. Его отец так же вышел ночью из дома, в который постучали в поздний час. Это случилось тридцать пять лет назад, в ту же ночь, когда пропал отец Бенедикта. Их тела не нашли, но на следующее утро у входа в лес были найдены растерзанные тела еще двадцати человек. Именно с тех пор и пошли слухи о звере, который живет в чаще и выходит на охоту раз в тридцать пять лет.
В шахматной партии, которую разыгрывал мистер Келли, чтобы заполучить землю своего врага, главной фигурой был Билли Грейсмитт. Говард долгое время делал вид, что очень ценит Билли. Он часто уверял всех, что любит этого парня, как собственного сына, которого у него никогда не было. Когда этот факт крепко засел в сознании окружающих, он отправил молодого человека к дому Берроузов. Мотивы такого его поступка раскроем позже. А сейчас мы должны исполнить обещание и возвратиться к месту, где оставили наших героев.
После того, как Бенедикт увидел оторванные головы своих лошадей на заднем дворе и в ярости потребовал у своего оппонента вытащить оружие для боя, Билли ничего не оставалось, как повиноваться.
Как читатель уже успел понять, Билли не имел никакого отношения к тому, за что его хотели убить. Но у него не было времени думать об этом. Огромная фигура Бенедикта надвигалась на него с пугающей скоростью. И вот он уже уклоняется от первого удара, затем от второго. Ярость и сила наносимых ударов была колоссальна. Казалось, гнев не мешал Берроузу, а наоборот, увеличивал его силу и умение многократно. Это не была злость мужчины, лишившегося лошадей. Это была обида маленького мальчика, потерявшего отца.
Все годы своей жизни Бенедикт никогда не переставал быть тем мальчиком. И эта драка стала выражением многолетней обиды ребенка на судьбу, забравшей у него самого близкого человека. При всем своем умении сражаться Билли не смог противостоять такой силе. Через минуту после начала боя он уже лежал на полу.
Выместив свою злость, Бенедикт испытал облегчение. «Возможно, он и убил моих лошадей, но у этого парня еще вся жизнь впереди», – подумал он, и протянул руку лежащему в собственной крови молодому человеку. Вдруг Бенедикт ощутил на себе чей-то взгляд. С минуту он в оцепенении глядел в глаза тому, что смотрело на него из леса. У Билли было время, чтобы убежать, но он был не из тех, кто бежит. Дьявол из леса долго смотрел на Бенедикта. Берроуз в тот момент не отдавал отчет тому, что делает. Словно под гипнозом, он вытащил нож, и перерезал Билли горло…
Ненависть – это мертвец, который порой выходит из могилы. Бенедикт Берроуз много лет нес в себе груз ненависти и обиды. Он прятал ее под отвагой и похоронил под семейной жизнью. Но эти пагубные для человеческой души чувства не любят, когда их игнорируют. Когда погибший Билли прискакал из города, чтобы уговорить его продать дом, Бенедикт знал – война началась.
Он не думал о том, что увидел в лесу за мгновение перед убийством. Мистер Берроуз вошел в свой дом и закрыл перед нами дверь. Мы не узнаем о том, что произошло за ней, пока враги в нее не постучат. Да, бывает и так – герои истории выдвигают свои права рассказчику, и он вынужден соглашаться из уважения к ним. Ведь они – живые. Пока еще.
Когда Говард Келли узнал о смерти Билли, он плакал. Никогда еще никто из его воинов не видел его слез. Они были смущены, но не удивлены. Все знали о том, как Билли был дорог ему.
– Где тело моего мальчика? – Спросил он.
– Его похоронили там же, в деревне, сэр. Это сделали местные жители, – ответил Гадот, опытнейший из приближенных мистера Келли.
– То есть Бенедикт не сам похоронил его?
– Насколько мне известно, нет. Люди говорят, что он заперся дома, и никому не открывает.
– Решил укрыться в крепости, – проговорил с грозной улыбкой Келли. – Это ничего. Мы выманим крысу из норы. А еще лучше – войдём сами и перережем всех Берроузов.
Такие слова было непривычно слушать от Келли. За свою жизнь его люди совершили много ужасного, но с тех пор, как они работали на Говарда Келли, им впервые доводилось слышать такое. Если надо было кого–то убить, это делалось без лишней жестокости. И именно Говард настаивал на ее отсутствии. Сейчас же все было иначе.
– Лошади готовы? – Спросил он, будто и не плакал минуту назад. Получив утвердительный ответ, он сказал: – Хорошо. Тогда скачем к дому Берроузов. Приготовьтесь к битве, его сыновья уже давно не дети. А его самого предоставьте мне.
После этих слов двадцать головорезов мистера Келли последовали за своим предводителем. Они были настроены очень серьезно. Все уважали и любили убитого Билли Грейсмитта, и потому были полны решимости совершить возмездие.
После того, как они преодолели половину пути, их взорам предстал страшный лес, тянувшийся на много миль от самой деревни, куда они направлялись. Они не входили на его территорию, а скакали вдоль, на большом расстоянии от мрачных чащ, о которых слагали легенды. Потому Келли мог занять себя другими мыслями.
Он думал о том, как удачно все складывается. Ему удалось убедить людей в своей любви к покойному Билли. Мысль о войне с Бенедиктом была рождена в темном лесу, где он увидел глаза дьявола. Будучи заживо погребенной, ненависть вышла из могилы после долгих лет заточения. Зло росло в его душе, подобно древу, и пряталось, пока не обрело полную силу.
Он знал, что встреча Бенедикта и Билли закончится смертельной схваткой. Ведь именно он, Говард, лично убил тех лошадей, затем подбросил их головы на задний двор к Билли, и поскакал назад в город. Месть была в почете в те времена. Теперь никто бы не смог осудить его за то, что он уничтожит семью Берроузов и заберет их дом. Ведь он сам лишился того, кто был ему как сын.
И вот, Говард Келли и двадцать его воинов уже стоят у дома Берроузов. Вдруг они увидели в окне маленькую девочку. Головорезы мистера Келли не увидели в глазах Лили даже крупицы того детского страха, который привыкли видеть в подобных ситуациях. Напротив, она улыбалась и звала их в дом своей маленькой ручкой.
– Вперед, мои воины! – Крикнул Говард, слезая с лошади и крепко сжимая в руке меч. – Зальем этот дом кровью.
С минуту Говард стоял, сжимая в руке меч, и смотрел то на ручку двери, то на окно, в котором маленькой Лили уже не было.
– Бенедикт! – Вдруг крикнул он. – Я даю тебе шанс. Я знаю, что в твоем доме жена и маленькая дочка. Выходи со своими сыновьями. Мы сразимся друг с другом в равном количестве, как мужчины. Другие будут стоять в стороне. Мы не пощадим вас, но оставим в живых мать и девочку. Считай это сиротской солидарностью. Решайся!
Говард не лукавил. Он бы честно исполнил обещанное. Но Бенедикт не вышел. Дом приглашал гостей внутрь, как бы говоря им: «Раз уж вы здесь, то проходите. Будь, что будет».
И двадцать воинов во главе с предводителем осторожно вошли. Несмотря на предостережения Говарда о том, что сыновья Бенедикта уже взрослые, и на его предложение провести честный поединок в равном количестве, в душе он понимал, что «честным» его назвать было сложно. Он знал, что молодые сыновья, хоть и во главе с таким отцом, как Бенедикт, все равно ничего не смогли бы сделать в открытом бою с матерыми бойцами.
«Ты не из тех, кто раболепно примет врагов в свой дом, – думал Келли, зайдя и оглядываясь. – Но при этом ты не вышел на открытый поединок. Что же ты задумал?»
– Ловушк..! – один из воинов Келли, стоявший в углу коридора, не успел закончить фразу.
Подобно призраку, один из сыновей Бенедикта, набросился сзади на огромного воина. На какое–то мгновение буквально все во главе с самим Говардом застыли при виде ужасной картины: мальчик еще и еще раз вонзал нож в окровавленное тело одного из лучших бойцов их команды.
– Изрубите этого гаденыша на куски! – Крикнул Говард, выйдя из ступора. И половина людей с дикими воплями, словно перед ними был огромный зверь, бросилась к концу коридора. Другая половина воинов побежала искать остальных в доме.
Воины окружили мальчика, и уже готовы были искромсать его. Вдруг из какого–то потайного входа, словно дьяволенок, прорывший выход из ада, выскочил другой мальчишка. В руках он держал два ведра какой–то смеси.
– Добро пожаловать в дом Берроузов! – Крикнул он.
Выплеснув все содержимое ведер на врагов, он схватил младшего брата и скрылся. Семеро мужчин были облиты с ног до головы. Ужасно пахнущая слизь, специально приготовленная хозяевами для особенных гостей, жгла им глаза и сковывала движения.
Говард не паниковал. Он повидал боев больше, чем все его люди. Он оценивал ситуацию и ждал промаха. Вдруг из мрака соседней комнаты выбежало что–то огромное и страшное. Келли ловко увернулся от дьявольской тени, надвигавшейся на него. Подобно дракону, она рычала и извергала пламя на солдат, облитых смесью. Те горели заживо, катаясь по полу в страшных конвульсиях.
И только услыхав от этого существа внезапный крик боли, Келли понял, что это не дракон и не дьявол. Это Бенедикт выбежал с двумя факелами и поджег своих врагов, после чего вытащил меч и вступил в схватку с другими. Он жестоко зарубил двоих, но был ранен третьим, тогда он и издал пронзительный звук, снявший с него маску демонической неизвестности.
Когда Говард опомнился и бросился в его сторону, Бенедикта уже не было. Дом Берроузов был покинут хозяевами, заранее подготовившими побег так же хорошо, как и прием.
Неуязвимый Говард вновь остался нетронутым после боя. Он вышел со своими людьми на задний двор и долго смотрел на дом, в котором много лет жил род Берроузов. Перед тем, как продолжить погоню, он произнес: – Сжечь дотла!
