Первый способ – прост, хорош и понятен. Выглядит он так. Критикующая сторона разводит две вещи в разные углы: поступок и самого ребенка. То есть не говорит, что ты, Вася, плохой и по этой причине, математика у тебя плохая. Нет, Вася отдельно от математики. Вася хороший и мы его любим и ценим. Да, хороший Вася сделал плохую работу по математике, по этой причине он исправит работу в течение недели, и мы забудем ситуацию раз и навсегда. Тут, кстати, я ненароком залез в пункт номер два. Который состоит в постоянности любви, которая противопоставлена критике, ограниченной по времени.
При этом, важно понимать, что критика заканчивается в момент критики и может вернуться снова не раньше, чем во время указанного дедлайна. Проиллюстрирую. Мы сказали Васе, что он провалил контрольную, мы этим не довольны и у него есть неделя для исправления ситуации. Все. Неделю мы к разговору не возвращаемся и общаемся с Васей абсолютно нормально. Если через неделю ситуация не исправлена, то мы говорим, что сам он не смог и для помощи ему мы вводим санкции (для помощи, а не для того, чтобы превратить его жизнь в адок). Например, он будет меньше гулять и больше заниматься уроками под нашим контролем, ибо математика, как оказалось, требует чуть больше времени, чем Вася рассчитывал. Нам не хочется его контролировать, но сам он справиться не смог и наш долг – принять посильное участие. И все. Плавно контролируем, помогаем шуткой, крепким чаем, добрым словом – любим, как умеем, демонстрируя начальный тезис: Вася – хороший, но двойка – плохая. И не отменяем санкции.
Второй способ. Он мне откровенно не нравится. И исходит обычно из ложно понятой гуманной педагогики. Проиллюстрирую его примером из собственного опыта.
Вызываю я как-то маму ребенка в школу. Приходит вполне приличная дама. Ее нашкодивший сын уже сидит в классе в моей компании. Двери закрываются и начинаются чудеса. Как только мама узнает, что ребенок провалил уже третью контрольную по истории, она печально смотрит на него с чувством полной обреченности и безнадежности, как бы недоумевая от того, что именно ее чресла породили этакую бестолочь. После чего она тяжело вздыхает и говорит: «Ну чего еще от тебя ждать, разве можно было подумать, что ты хоть раз в жизни порадуешь меня». У ребенка от этих слов упало все. Да что там ребенок. У меня все упало, что могло упасть: сердце, желание работать и жить. И даже солнце засветило в окна как-то безнадежненько. Но это был не конец.
Мама возвела очи горе, как бы прося прощение у неба за ночь страсти, когда она понесла этот безусловно греховный плод и продолжила: «Пойдем, расскажешь бабушке о своей героической никчемности. Два года назад ты разбил ее любимую вазу, а теперь еще и история». Но и это был не конец. Через две недели ребенок сдал свои долги и мама была вызвана мной в школу на разговор. Я похвалил ребенка, подарил ей конфеты, сказал, что парень молодец и вообще у него талант к академическим знаниям. Мама поблагодарила, глянула на мальчишку и вместо похвалы рекла ему, что с историей он, конечно, справился, как справился бы любой, но вот английский у него – полный ноль.
И вот это и есть плохая критика. Обесценивание успехов, постоянное памятование всех и всяческих косяков, которые вспоминаются по поводу и без и, как финал, уравнивание проблемы с самим ребенком. То есть выстраивание критики таким образом, что любая проблема или ошибка становится логичным продолжением самого факта существования ребенка. Иначе говоря, он накосячил, потому что он косяпор и голимая бестолочь по жизни.
Ребенку с таким отношением к себе справится очень сложно. Он замыкается в себе, становится нервным и дерганным. У него пропадает желание что-то делать. И вытащить его потом можно с огромными усилиями.
Да, рассказывая здесь про родителей, я рассказывал здесь не очень про них. Дело в том, что учителя, особенно матерые и возрастные, тоже так часто ругают. А молодые педагоги, приходя в школу, копируют эту модель.
Вот, надеюсь, что было полезно.
Пост из паблика "Игорь Лужецкий. Специально огороженный"
https://vk.com/igor.luzhetskiy
