Боюсь

Я всегда верила, что если работать усердно, то рано или поздно это будет оценено. Я приходила в офис первой и уходила последней. Я брала на себя дополнительные задачи, задерживалась по вечерам, пропускала выходные. Я думала, что это заметят. Что мои усилия будут вознаграждены. Но я ошиблась.

Всё началось с того, что в наш отдел пришла новая сотрудница. Её звали Алина. Она была молода, красива и умела говорить то, что хотели слышать начальники. Она не знала тонкостей работы, не разбиралась в деталях, но у неё была улыбка, которая, казалось, открывала все двери.

Сначала я не придавала этому значения. Я думала, что её успехи — это просто удача. Но потом всё стало меняться. Мои идеи, которые я предлагала на совещаниях, вдруг стали звучать из её уст. Мои отчёты, которые я готовила ночами, начальник хвалил её, а не меня. Я видела, как она получает похвалу за то, что сделала я, но молчала. Я думала, что если продолжу работать ещё усерднее, то всё изменится.

Но ничего не изменилось. Наоборот, стало только хуже. Алину повысили. Ей дали проект, над которым я работала месяцами. Ей вручили премию, которую я заслуживала. А я осталась на том же месте, с той же зарплатой и с тем же объёмом работы.

Я пыталась говорить с начальником. Объясняла, что это несправедливо, что я делаю больше, чем должна, что я заслуживаю признания. Но он только пожимал плечами и говорил, что "нужно уметь себя подать". Я чувствовала, как внутри меня растёт гнев. Гнев на него, на Алину, на себя. Почему я должна "подавать себя", если я просто делаю свою работу? Почему её улыбка и умение льстить важнее, чем мои знания и опыт?

Меня вызвали открыть дверь в квартиру, и, хотя на первый взгляд это была обычная работа, ситуация оказалась не такой простой. Родственники, которые обратились за помощью, не могли дозвониться до пожилой женщины, проживавшей в этой квартире. Под домом уже собрались полиция и обеспокоенные люди.

Когда я приехал, двери оказались замкнуты, а изнутри были заперты на ночник. Это означало, что кто-то находился в квартире и запирал её изнутри. Сперва я почувствовал лёгкое напряжение – подобные случаи всегда сопровождены ощущением неизвестности.

Я открыл замок и снял ночник бережным методом, которому меня обучал мастер. Это позволило избежать повреждений двери и сохранить её в целости. Когда работа была завершена, внутрь зашли родственники и полицейские.

К сожалению, бабушка, которая там жила, уже не подавала признаков жизни. Её нашли мёртвой в квартире. Для меня это было впервые – столкнуться с подобным случаем. До этого я только слышал от коллег, что бывают ситуации, когда вызов на вскрытие дверей заканчивается обнаружением трагедии.

Этот случай оставил у меня странное чувство. С одной стороны, я выполнял свою работу профессионально, как всегда. Но с другой – это была не просто дверь, а история человеческой жизни, которая неожиданно оборвалась.

Доктор хлопотал рядом с большой белой тележкой, насвистывая какую-то мелодию.

Скальпель, зубной лифт, щипцы, наконечники для бура, пустой шприц.

Заботливо перебирая инструменты, врач иногда поглядывал в кресло, где мирно спал молодой паренёк. Руки и ноги его были крепко привязаны кожаными потёртыми ремнями к стоматологическому креслу. Грудная клетка легко поднималась и опускалась.

Он ещё не знал о своей участи.

«Боже, какие же у него прекрасные зубы...», — выудив из кармана фото паренька, сказал про себя врач. Белые. Ровные. Один к одному. Все здоровые, ни единой пломбы!

– Поразительно! — тихо сказал доктор. В паху появилось приятное напряжение, дыхание участилось, — то, что нужно...

Позади послышался лёгкий стон.

Врач обернулся.

Парень попытался сменить позу, но у него ничего не вышло, ремень сильнее впился в его правую кисть. Видимо, действие наркотика заканчивалось.

Доктор взял со стола большой шприц и наполнил его очередной дозой. Выпустив пузырёк воздуха, он вколол дрянь парню в руку, натянул маску, очки, включил большую лампу над пациентом и распахнул ему рот.

Ровные белоснежные зубы выглянули на врача. Пах врача снова напрягся.

Взяв с тележки скальпель доктор склонился над парнем.