Серия «Дюна для чайников»

А теперь - к делу)

Итак, если вы думали, что прошлый пост был насыщен значительными событиями, то пристегнитесь, в этом они будут еще значительнее. Вообще, удивительно, сколько всего Герберт умудрился впихнуть в третью книгу, да еще и переплести таким образом, чтоб оно друг об друга не потрескалось.

На большой площади Арракина, подле храма Алии, как всегда в не служебное время, тусовался местный бомонд. Шуты и карлики от Тлейлаксу развлекали богатых фрименов, некоторые из которых настолько опились воды, что преодолели природную фрименскую эктоморфию и сделались ажно жирными от переизбытка жидкости. Более того, ничуть не стесняясь, они потели в семь ручьев и плевались на пол матерыми сизыми соплями, но то уже были не сопли уважения. Хипстеры пили мокиатто на верандах старбаксов и попыхивали электронками с ароматом манго-маракуйи, школьники сновали туды-сюды на своих лонгбордах, пранкеры снимали свои веселые видосы, докапываясь до каждого, кто не мог дать им отпор.

Но уютную идиллию центрального прихрамового парка разрушило появление мрачной фигуры в капюшоне, идущей под руку с сопровождающим. Этот странный мужик в капюшоне был настолько зловещим, что на фоне жизнерадостных фрименов смотрелся как персонаж произведения Лавкрафта в фильме про Барби. Пройдя мимо мирно отдыхающих людей к самому порогу храма, человек снял капюшон и показал всем ужасное, безглазое, иссушенное лицо. То был Проповедник. Когда он заговорил, вся эта модная педэрсия вмиг умолкла и принялась внимать.

Проповедник говорил, что не такими Мойдодыр хотел сделать фрименов, не в ту сторону их понес ветер вседозволенности. Шо, суки, стоило только создать вам нормальные климатические условия, прекратить войну и дать спокойную жизнь, как вы сразу сделались продвинутыми либерастами и насрали на свои суровые традиции? Тьфу, позорище! Наверняка здесь есть юноши, которые уже бороды отрастили, а до сих пор еще никого не зарезали. А че мелочиться-то? Идите уж сразу платья наденьте, да в попу друг друга балуйте.  А между прочим, Аррахис гибнет, из-за вашего неумеренного потреблядства! How dare you!

Затем, Проповедник достал откуда-то мертвую руку и заявил, что это рука Бога, после чего утопал восвояси. Люди, услышавшие его речь, задумались, уж не старина ли Мойдодыр то был, больно сходств много: безглазый (хотя после инцидента с камнежогом на Аррахисе безглазых хоть жопой жуй), матерый, да и базарит слишком уж складно, прям убедительно, что ли. Невдомек было им, дурачкам, что Проповедник использовал Голос. Покинув главную площадь и пределы города Арракин, Проповедник растворился в песках пустыни, будто его тут и не было.

Тем временем, на планете Салусса Секундус, где род Коррино коротал свое изгнание, принцесса Венсися смотрела, как Левенбрехт в очередной раз перезакрепляет команды для Злых Кис, кои он до этого многократно у них выдрессировал. Рядом с Венсисей, как всегда, находился башар Тайканик, один из самых верных сардаукаров ейного папы. Венсися заметила, что Злые Кисы готовы к выполнению своего воинского долга и пора бы их релоцировать на Аррахис, дабы дать привыкнуть к тамошнему климату покуда ей не подвернется повод подарить детям Мойдодыра спецкостюмы со стразами. Кроме того, надо позаботиться о свидетелях. Пилота, который перевезет Злых Кис, надобно приморить, обставив все как несчастный случай, мол сел за штурвал пьяным, не справился с управлением и врезался в рекламный щит доктора Эклебурга. После того, как пилот помрет, свидетелей останется всего трое: она сама, Тайканик и Левенбрехт. Тайканик, конечно же, после успешного убийства детишек, тут же сепукнет, дабы не создавать лишних рисков. А вот Левенбрехту в этом нелегком деле не помешало бы и помочь.

Тайканик принялся просить принцессу не мочить Левенберхта, парень-то отличный, порядочный, верный, из таких бы гвозди лепить, в хороших отношениях с Фарадином, да и блестящую работу проделал со Злыми Кисами. Сам Тайканик, конечно же, роскомнадзорнется после того как дело будет сделано, но зачем губить такие перспективные молодые кадры? Венсися ответила, что хрена с два она будет рисковать, после чего достала запасной пульт от злых кис, нажала назад-вперед-вниз-вниз-квадрат, после чего Злые Кисы обернулись на ничего не подозревающего дрессировщика и, не успел тот и пискнуть, яростно на него бросились. Не прошло и минуты, как перспективный офицер был разорван на тряпки, к огромнейшему неудовольствию Тайканика.

Старый сардаукар понял, что дело было не только в устранении свидетелей. Очевидно, Левенбрехт допустил большую ошибку в попытке поскорее продвинуться по карьерной лестнице – и трахтибидохнул вдовствующую принцессу Венсисю. Спать с начальством ради повышения – это работает только у женщин. Мужчины, после таких выкрутасов, как правило, оказываются в жопе.

Венсися поинтересовалась, как обстоят дела на самом Аррахисе. Тайканик ответил, что все на мази, пятая колонна работает как киргизские часы, как только близнецы Атрейдесы поломаются об злых кис, митрополит Джавид даст команду своим людям и они разберутся с Алией. Остается только Джессика, но она и на Атрейдес даже, претендовать может только на религиозный статус богоматери, но никак не на престол. Стало быть, принц Фарадин безо всяких проблем взойдет на престол.

Венсися удовлетворилась докладом о работе агентуры и отдала Тайканику приказ: изучить поглыбже фрименяцкую религию и наблатыкать в ней Фарадина, дабы он не ходил там по Аррахису лох лохом, а владел матчастью культа Мойдодыра и умело ее использовал. Тайканику такое предложение не понравилось, он не очень хотел глубже дозволенного ознакамливаться с культурой ребят, которые надрали сардаукарам задницу, опустили их при всем честном народе вселенной и перебили половину боевых товарищей пожилого башара. Но приказы начальства надо выполнять, даже если начальство – такая гнусная тварь как Венсися.

А пока старый воин горюет о смерти своего ученика, мы переносимся обратно на Аррахис, на конспиративную квартиру, где состоялся босяцкий сходняк между Джессикой и Ганимой. Ганима перво-наперво рекомендовала Джессике не перебарщивать с доверием к Джавиду, так как Лето заметил, что Джавид – тот еще мудила. Кроме того, семейные проблемы надобно решать внутри семьи. Джессика с сожалением ответила, что Алия поддалася мерзости – у ней, судя по всему, приступы неконтролируемого размножения личности на почве переизбытка употребления спайса. И, как бы это ни было прискорбно, не за горами тот момент, когда для безопасности близнецов Алию придется убить. Для такого дела, нужен свой человек в ее ближайшем окружении и Джавид идеально для этого подходит.

Также, Джессика выразила сожаление о том, что не сможет  проверить близнецов на предмет наличия у них Мерзости, так как испытание Гом Джаббаром Мойдодыр в свое время строго-настрого запретил, ибо нехер.

И тем не менее, обе родственницы сошлись на мнении о том, что Лето движется непостижимыми для них дорогами и понимает в происходящем явно больше чем все остальные. Давеча, к примеру, он выразил намерение отыскать Проповедника и пообщаться с ним перед походом в Якурутту. Если Проповедник и вправду является чудом выжившим Мойдодыром, то у него должны быть веские причины шляться по планете и поносить текущее положение вещей. Вполне возможно, что причины его резко изменившегося направления мысли те же самые, что обнаружил Лето. В таком случае, им надобно встретиться, обменяться имеющимися сведениями и вместе покумекать, как бы половчее выбраться из этой сраки.

Тем временем, мы переносимся во дворец Арракина, к Алии. Дункан уехал в сиетч Табр, дабы присмотреть за детишками, вечерняя служба закончилась, и ныне Алия осталась одна-одинешенька, в окружении своих внутренних демонов.

Проблемы у Алии начались уже давно. Помните, как в прошлой книжке Алия словила страшный спайсовый передоз и едва не откинула копыта, кабы ее не спас Дункан? То было самое начало ее падения. Когда против Мойдодыра зрел коварный заговор, а навигатор Эдрик засрал ему предзнание своим белым шумом, помимо Мойдодыра возможности прозревать будущее лишилась и Алия. И на фоне все более растущей и нагнетающейся атмосферы всеобщего бадабума, засилья крыс-заговорщиков на Аррахисе, ослепления старшего брата, похищения песчаного червя, резни промеж фрименами-лоялистами и фрименами-заговорщиками, а также – своих весьма сложных чувств к Дункану, развернувшихся вместе с бушующими подростковыми гормонами, Алия таки сломалась. Ее внутренняя чуйка отказала намертво. И потому, надеясь ее вернуть, чтобы защитить брата, его невесту, их детей и всю их империю, она принялась долбить спайс не по-детски, с каждым разом погружаясь все глубже в подземелья храма самопознания.

Когда Мойдодыр ушел в пустыню и оставил на ней и своих детей и все свое хозяйство, Алия, с преданностью настоящей младшей сестры Уберменша, взяла на свои плечи все, что на нее свалилось. Девушка, при всех своих талантах, не была в полной мере Уберменшем, да еще и предзнание у ней надломилось в ходе борьбы с заговорщиками, а потому, все проблемы она решала в меру своих способностей, уж как могла. Всех заговорщиков – к стенке, дабы другим было не повадно, игры закончились. Мойдодыра – сделать божественной фигурой, дабы отсылаться к его непререкаемому авторитету в ходе идеологических споров и внутрипартийных чисток. Как показывает история, сакрализация умершего идеолога нового порядка - это весьма распространенная практика в структурах, склонных к внутренним репрессиям. Марк Антоний и Октавиан таким же образом использовали Юлия Цезаря, Робеспьер – Марата, наши советские умельцы – Владимира Ильича. При этом, укрепив свое влияние внутри Аррахиса, Алия смягчила давление престола вовне – дабы изможденные джихадом миры человеческой империи наконец-то передохнули. Казалось бы, всё потихоньку обретает мирное русло, жизнь понемногу-помаленьку налаживается. Казалось бы, Алия всё сделала правильно – в меру своих возможностей.

Но проблемы и не думали заканчиваться. Естественно, Алия одной из первых узнала о все более многочисленных свидетельствах начавшегося вымирания песчаных червей. И естественно, Алия просекла связь этого процесса с озеленением Аррахиса. И тут уже ты, дорогой читатель, сам понимаешь, какая страшная дилемма обрушилась на нашу регентиху: продолжать озеленение нельзя, более того, его нужно обернуть вспять, ибо в противном случае червяки вымрут, спайс перестанет флоу, и тогда, наверняка, вдруг запляшут облака. Навигаторы не смогут прокладывать путь промеж звезд, все люди, населяющие вселенную, будут заперты на своих планетах. А ведь экономика вселенной – это очень сложный, хитро переплетенный механизм. Миров, способных выжить за счет хорошего климата, вроде Калладана, во вселенной не то чтобы очень много. Многие миры без поступления ресурсов извне тупо вымрут. Для сравнения, представим, что Москву по всему МКАДу окружают километровым забором, ничего ввозить в город и ничего вывозить из него – нельзя. Как долго протянет наша инфраструктура, насколько хватит наших внутренних ресурсов? Вот то-то же и со многими планетами человеческого империума.

Но с другой стороны, нельзя просто взять и воротить всё взад. Ты сама зверски перебила фрименов, которые это утверждали, они официально были объявлены чертями и шерстью и определены в петушиный угол, да и вообще, озеленение Аррахиса – неотъемлемая часть религии Лессан Аль Гаиба и единственное, что держит многочисленные фрименские кланы в единой узде. Если забрать это у них – они тут же все ополчатся и против тебя и против друг друга. И уж тогда, дремлющие до поры до времени многочисленные враги веселой семейки Атрейдесов, родные и близкие тех шестидесяти миллиардов душ, что вырезал Мойдодыр в ходе своего джихада, не замедлят прилететь с визитом ответной любезности и выразить Алии, Лето, Ганиме и всем прочим всю глубину своей признательности за их славные деяния.

Окромя всего вышеперечисленного, по Аррахису повадился шарошлепиться некий подозрительный персонаж, зовущийся Проповедником и сеящий смуту промеж фрименской молодежи. И как бы Алия ни опасалась растущего влияния этого Проповедника, она не могла осмелиться поднять на него руку – потому что осознавала: этот слепой тамада вполне может быть выжившим в пустыне Мойдодыром.

Тут, я должен сделать небольшую ремарку. Всего этого прямым текстом в этом месте книжки не написано, это закулиса, которую я счел необходимым отобразить, для того чтобы показать всю сложность положения Алии и ее мотивацию, толкнувшую ее на крайние меры в поисках правильного пути. Надеюсь, дорогой читатель, что ты простишь мне эту вольность)

Итак, раз уж мы заговорили о крайних мерах, перейдем же непосредственно к ним. Алия в очередной раз обдолбалась спайса и погрузилась в спайсовый транс. В попытках разглядеть хоть что-то за непроницаемой завесой грядущего, Алия раз за разом обращалась к своей генетической памяти, надеясь разглядеть некие исторические, социальные и политические закономерности из прошлого, которые помогли бы ей составить правильные причинно-следственные связи и если не прозреть будущее, то хотя бы частично его просчитать.

Как мы помним, у спайса есть одно важное, можно сказать даже ключевое, свойство: он усиливает разум человека и многократно повышает уровень прогресса, которого человек достигает в любых своих делах. Алия последние восемь лет долбила спайс нечеловеческими дозами, погружалась в транс и обращалась к предкам. Спайс свое дело сделал, нейронные связи в мозгу Алии росли и крепли стахановскими темпами, создавая все более и более яркие личности огромного множества ее предков. Личности эти росли и крепли, со временем обретая все большую самостоятельность, все большую власть и все большее влияние. Алия, не желая давать этим личностям слишком много самостоятельности, подавляла их. Но в годами, ей требовалось на это все больше и больше усилий. А в последнее время, личности окрепли настолько, что Алия и вовсе перестала с ними справляться.

И сегодня был именно такой день. Лежа в своей кровати в дичайшем трипе, с широко раскрытыми глазами, Алия умоляла голоса в голове умолкнуть, умоляла тени, пляшущие на стенах, приостановить свой бег. С ней говорили самые сильные из ее предков: царь людей Агамемнон, конкитадор Писарро, великий певец Виктор Рыбин. Но внезапно, голоса стали утихать, а тени на стене – прижиматься к полу. И над всеми тенями возвысилась одна, самая большая, самая грозная, самая жирная. Да, ребятки, это был Володя Харконнен собственной персоной. Наш веселый поросенок вернулся. Все эти годы он постепенно просыпался внутри Алии, копил силы, хитро сидел в самой глубине ее подсознания, в отличие от других предков девушки, не показывал себя слишком явно, дабы она его не подавляла. За эти восемь лет он стал самой самостоятельной и самой сильной личностью предка внутри Алии. И теперь он окреп настолько, что наконец-то готов был выйти из тени.

Барон заявил, что он может помочь Алии с ее трипами – и тут же заставил все прочие голоса умолкнуть. Также, он предложил Алии взаимовыгодное сотрудничество. Он поможет ей решить все свои проблемы, переиграть всех своих врагов и нахлобучить саму судьбу, спасти и вселенную и детей Мойдодыра. В ответ, он просит всего ничего – позволить ему периодически получать доступ к ее чувствам, дабы неразрывно привязанный к плотским удовольствиям дух Володи мог насладиться вкусной жратвой, душистым кальяном и грязным сексом. И, дабы закрепить взаимовыгодное сотрудничество, Володя попросил Алию о первой услуге: изменить своему мужу Дункану, с одним из своих приближенных, Джавидом. Чуял барон своим черным сердцем, что этот щекастый фримен скрывает что-то очень нехорошее. Алия должна была потрахтибидохаться с ним, аккуратно вызнать его тайны – и зверски его зарезать.

Алия решительно отказалась от таких раскладов, но барон тут же продемонстрировал свою силу, вернув обратно и взвинтив на максимум все прочие голоса предков, отчего голова девушки едва не взорвалась. Также, барон отметил, что достаточно расфармился внутри Алииного мозга, чтобы ненадолго овладеть ею и вне спайсового трипа. Ему хватит влияния спалить ее безумие и перед Джессикой и перед фрименскими аксакалами. И уж тогда, несмотря на все ее могущество, ее ждет смерть: Мерзость ни Бене Гессерит ни фримены не станут терпеть. Даже от нее. И учитывая тот факт, что именно Алия убила Володьку, Володька ничуть не постесняется поквитаться подобным образом и убить Алию. И кто ж тогда позаботится о Лето и Ганиме? В общем, выбор таки за ней: по-хорошему или же по-плохому.

Когда ночь потихоньку стала близиться к утру, служанка, охраняющая покои Алии, услышала крайне странный приказ – немедленно привести сюды Джавида и никому об этом не распространяться.

И на этой неоднозначной ноте мы и пустим сегодня титры)

Спасибо всем, кто дочитал до конца, если пост зашел, не поленитесь поставить лайк, подписаться на канал и отписаться в комментах, как оно вам. Надеюсь, с вашей помощью я смогу немного все это систематизировать)

Всем нахвамдис)

Близнецы давно уж начали замечать, что с ней творится что-то неладное. Взгляд у ней год от года становился все более нездоровым, все более растерянным, все менее уверенным. Поскольку Лето и Ганима являлись Уберменшами с доступом к памяти предков, они могли б помочь тете найти решение ее проблемы. Вот только тетя делиться проблемами не собиралась. А тут еще и вновь активизировался некий бродячий Проповедник, который шастает по городам и весям, полощет режим Алии и Мойдодыра на чем свет стоит, но которого Алия почему-то велит не трогать.

Детишки сделали утреннюю зарядку, поели, почистили зубы, перекинулись парой острот с шустрой на язык женой Стилгара – и тут пришла тетя Алия, которая удовлетворилась их внешним видом и убедительно попросила их держать свои длинные языки за зубами, когда прибудет бабушка Джессика, на все ейные вопросы отвечать без мата, на пол не сморкаться, по стенам похабных надписей не делать  и соблазнительных членов человеческого тела на них не рисовать, после ужина на балкон срать не выходить, а отправляться для того в специальные отхожие места, при прощании делать тройной поклон на калладанский манер, да и вообще вести себя прилично, как и подобает наследникам вселенного императорского трона, а то знает она их, паразитов.

Детишки ответили, что и без сопливых разберутся, как себя вести, да и вообще, чет у тети вид нездоровый, неужто случилось че? Алия велела доморощенных докторам Хаусам угомониться, все ништяк, просто дел не в проворот. Однако ж, уходя от детей, Алия очень сильно сожалела о том, что и вправду не обратилась к ним за помощью. Все же, одна голова хорошо, а три лучше. Особенно, если две из них, в отличие от ее собственной, принадлежат настоящим Уберменшам. Алия уже очень долго баловалась ударными дозами спайса и была сама не своя, но об этом позже)

Тем временем, волшебный монтаж переносит нас далеко-далеко, на планету Салусса-Секундус, той самой, коя представляет из себя радиоактивный ад и место квартирования знаменитых сардаукаров, одиноко блуждали две огромные кисы. Кисы эти были некими помесями тигров, рысей и львов, представляли из себя огромных, зубастых, ушастых короткошерстных тварей, с огромными лапами и клыками по 10 см (и это еще на холоде). Далее, для простоты изложения, с твоего, дорогой читатель, позволения, я буду называть их Злые Кисы.

Итак, злые кисы прогуливались себе на свежем воздухе, прислушивались, принюхивались и метили территорию. На охоту злые кисы настроены не были, просто весело проводили время. Внезапно, из-за угла показались двое девятилетних детишек, одетых в антипустынные костюмы, как на Арракисе, но весьма специфичные – из дорогущих материалов, инсрустированные стразами да брульянтами, а на лбу – гербы дома Атрейдесов. В общем, детишки выглядели как гей-версия Могучих Рейнджеров. Злые кисы внимательно наблюдали.

Тут, из кустов вылез человек в униформе сардаукаров, с лычками Левенбрехта. Левенбрехт – это помощник Башара, в переводе на наши деньги – что-то вроде лейтананта. Левенбрег достал джойстик Logitech, нажал вперед-вверх-вверх-квадрат и у Злых Кис активизировался режим Фаталити. В два прыжка они настигли рыжих детишек и порвали их на части, залив землю кровью, кишками и мозгами.

Левенбрехт отчитался по рации, что тетерев вылетел из гнезда, операция успешно выполнена, объекты ликвидированы, Злые Кисы успешно выполнили команду. Левенбрехт возвращался в расположение части в весьма приподнятом настроении – очень скоро ему светят капитанские звезды, а там и до майора недалеко, а уж опосля, того и гляди, прибудет и в подполку уважаемых людей. Шаддам Четвертый, последний император дома Коррино, уже несколько лет как помер, теперь домом Коррино заправляет его третья дочка Венсися (младшая сестра Ирулан), которая служит регентом при принце Фарадине, наследнике дома Коррино (поскольку ни Ирулан ни та, вторая сестра, так никого и не родили). Венсися, за годы правления Мойдодыра, до самой глубины души преисполнилась ненавистью к дому Атрейдесов, реваншизмом и историческим ревизионизмом. Она вознамерилась во что бы то ни стало спихнуть род Атрейдесов со вселенского трона и воротить туды род Коррино, в частности, своего сынишку Фарадина. После того, как Мойдодыр ушел в пустыню и сгинул там, законными наследниками сделались два его ребенка от фрименской наложницы (ибо других и не было). Если они помрут, то следующим в очереди на трон будет как раз таки Фарадин. А уж коли все подуспокоились в последнее время и Алия не шибко бушует, это очень удобный момент извести детишек.

План Венсиси был прост и изящен:

• Дрессируем Злых Кис на убийство рыжих детишек в антипустынных костюмах со стразами.

• Дарим антипустынные костюмы со стразами детишкам Мойдодыра. Никакого подвоха, яда или изъяна в самих костюмах нету. Это просто очень хорошие, высококачественные, дорогие костюмы.

• Дожидаемся пока мелкие засранцы пойдут гулять по пустыне и выпускаем с повода Злых Кис

• Злые Кисы делают детишкам Омномном

• Фарадина садят на престол, Венсися становится собирателем земель Корриновских

• Водка дешевеет

• Stonks

Собственно, роль Левенбрахта в этом плане была проста – следить за Злыми Кисами, тренировать их и в нужный момент – спустить с поводка. А потом сидеть ровно на жопе и ждать хлебных должностей с гос наградами. Принц Фарадин известен своим добрым нравом и щедростью. Будешь верно ему служить – подарит служебную волгу, гараж в Черемушках, дачу в Одинцово и щенка-бульдога.

На этой позитивной ноте, мы покинем молодого, амбициозного сардаукара и вернемся на Аррахис, ведь там торжественный день. Из далекого Калладана прибыла сама леди Джессика, собственной персоной. Толпа собралась на главной площади Арракина и изготовилась улюлюкать да сторисы в инсту пилить.

Леди Джессика вышла из пепелаца в сопровождении Гурни Халека и зорко оглядела всех вокруг. Хотя ей стукнуло аж за полтинник, Джессика благодаря спайсу все еще выглядела молодо и бодро и смахивала скорее на добротную тридцатилетнюю милфу. Толпа одобрительно захлопала, но некоторые не хлопали, иные – тихонько материли мамку Мойдодыра, а то и факи под шумок показывали. Гурни дал знак своим людям, всех таких бузотеров вырвали из толпы и принялись прежестоко лупить, дабы другим было не повадно.

Делалось это не из природной жестокости, а потому, что когда Мессия Дюны ушел в пустыню и сгинул там, Алия не нашла ничего лучше окромя как этого самого Мойдодыра обожествить. И теперь он был не просто императором, пророком и Уберменшем, теперь он был богом фрименов. Стало быть, Джессика была богоматерью. А значит, любой косой взгляд в ее сторону – это косой взгляд в сторону религии, которая держит империю в мире. В общем, в теократическом государстве далекого будущего, государственность держалась на непоругаемости фигуры Мойдодыра.

Пройдясь по красной ковровой дорожке, Джессика таки поздоровалась с Ирулан (кою весьма недолюбливала, по понятным причинам) и с Алией, с чрезвычайной тревогой отметив, что дочка явно находится в сильнейшем спайсовом угаре и вообще с ней что-то не то. Алия сперва пописала на колесо пепелаца, затем принялась дирижировать оркестром, а потом – потребовала своих замминистров поменяться местами, а то неправильно встали, Степашин – первый зам. В общем, принцесса-регент пребывает в очень нехорошей ментальной форме, и никто не может привести ее в равновесие. Джессика поняла, что работы здеся непочатый край, ведь Алия, как и опасались ушлые бабки из Бене Гессерит, поддалась Мерзости. Но об этом чуть позже)

Тем временем, Джессику обступили верховные кардиналы культа Мойдодыра и давай с ней здороваться. Последними подошли Зебаталеф и Джавид. И вот Джавида Джессика таки заприметила. Этот молодой епископ с лицом злого хомяка был не похож на остальных слуг Алии и явно находился не в восторге от всего происходящего. Джессика решила, что пацана надо брать в разработку.

А теперь, детишки, мы сделаем последний на сегодня и самый важный монтаж – и перенесемся к нашим маленьким Уберменшам.

Лето достал местную гитару Фендер и наяривал на ней цоевские два аккорда, попутно завывая про белый снег, серый лед, северный ветер и пачку сигарет. Ганима стояла рядом в берцах и косухе, слушала, пританцовывала, покуривала Беломорканал и попивала дешевый портвейн.

Вдоволь наплясавшись, юные панки решили обсудить злободневную тему. Нет, не приезд бабки, тут вопросик поважнее наклевывается. Дело в том, что из сиетчей поступают тревожные слухи. Фримены стали все реже и реже видеть песчаных червей.

И сейчас, дорогой читатель, я раскрою тебе главную тайну Аррахиса (хотя я прежде уже раскрывал ее в комментах), а именно: как работает вообще экосистема планеты, что жрут эти песчаные черви и откуда берутся?

Дело в том, что Аррахис – планета-пустыня лишь с виду. Помимо полярных шапок, у Аррахиса есть также мощнейшие подземные источники воды, кои протекают глубоко-глубоко под массивами его песков.

Так уж склалась эволюция, что на этой планете аборигенный вид стал представителем и животного мира и растительного. Да, друзья мои, песчаные черви – это наполовину животные, наполовину растения, такая вот причуда эволюции. Это примерно как с утконосом, хотя утконосы еще более причудливые твари)

Сперва червь появляется на свет в виде личинки, откладываемой глубоко-глубоко под землей, рядом с течениями артезианских вод. Личинки, аки растения, начинают питаться водой и постепенно вырастают до песчаной форели. Песчаная форель - это мальки червяка, предыдущая стадия покемона. Форель также питается водой, аки растение, но в гораздо больших объемах, а потому, постепенно засоряет доступ к артезианским водам, подземные реки из-за нее меняют курс и форель остается в сухом песке. Форель играет важнейшую роль в экосистеме Аррахиса, из-за нее он и стал пустыней. Итак, форель выжирает всю воду в округе, оставшись с голой жопой посреди песка. Вот тут-то форель и начинает эволюционировать. Не обнаружив вокруг себя воды, они начинают питаться единственным в округе, что можно выпить - друг другом. И в этой адской бойне в конце концов остаётся один - этот Дункан Маклауд и становится песчаным червем. Его тело перестраивается, и как и у любого кольчатого, обретает форму секций , всего их более 400 . Отрежешь кусок - оставшиеся секции возьмут на себя его роль и червяк будет жить и расти дальше. Поэтому они считаются такими живучими) Собственно, пределов роста и возраста у них нет - пока есть форель, которую можно жрать - червяк будет жить и расти. Пока под землей есть вода (а ее там, простите, дохера) - форель будет питаться и размножаться .

Единственное, что может погубить червя - это вода, так как в организме форели вода принимает форму некой жижи и в таком виде червяк может ее жрать, а вот обычную воду - уже нет, к тому же его панцирь рушится от соприкосновения с водой.

Иными словами, червяк - это расфармившаяся песчаная форель-каннибал, которая жрет детей и от того какает спайсом.

Это то, что понял Лето, погрузившись в память предков, пока завывал самые древние фрименские напевы, песни, что пели еще самые первые фримены, нарисовавшиеся на Аррахисе. Тогда-то они и обнаружили чудодейственные свойства спайса. И тогда они и выяснили, что спайс берется от песчаных червей – они им серят.

А теперь, когда Аррахис становится потихоньку-помаленьку зеленой планетой, как мечтали десятки поколений фрименов, песчаные черви начали вымирать, ввиду сокращения пустыни – своей естественной среды обитания. Вода губит червяков, червяки перестают какать спайсом, добыча спайса сокращается и однажды на Аррахисе наступит тот день, когда последний песчаный червяк уйдет на радугу, спайс закончится, а человечество – погрузится в темную эру вечной стагнации.

Более того, как понял Лето, Алия тоже знала об этом. Знала, но не предпринимала усилий для того, чтоб распустынить Аррахис обратно. О причинах этого – мы поговорим в следующем посте) А пока отметим, что Лето и Ганима твердо решили уговорить Стилгара объединить фрименские кланы для решения вопроса о приведении Аррахиса обратно в пустынное состояние. Иначе говоря, пожилые пердуны из предыдущей книжки, кои мутили заговор супротив Мойдодыра и даже помогли похитить песчаного червя и увезти его в жопу вселенной, те самые фрименские аксакалы, которых Алия вырезала под корень – они все это время были таки правы)

Наши Дети Дюны, преисполнившись братско-сестринской солидарности, твердо решили спасти и планету и всю вселенную. И для этого, Лето должен был отправиться в Якуруту – проклятый сиетч, где живут фримены-изгои, к коим никакие другие фримены и близко не суются.

Лето увидел, что именно в это мрачное место его ведет Золотой Путь.

А на сегодня все, ребятки) Как всегда, если пост зашел, бейте коленом в прыжке по кнопке лайка, лупите с вертухи по кнопки подписки, мочите велосипедик по клавиатуре аки Лю Канг, чтобы написать коммент и про колокольчики не забывайте. И вот вам еще одна топовая обложка книги.

Всем нахвамдис)

Итак, приступим)

Контекст

Роман «Мессия Дюны» впервые был издан в 1969 году, в крутяцком научно-фантастическом журнале «Analog», который за почти век своего существования издал просто несчетное количество годнейшей годноты (хотя и шлак попадался, наверное).

Сам Герберт при этом утверждал, что и «Мессия Дюны» и «Дети Дюны» были написаны еще до того, как была издана первая книга. Тут мы, конечно, спорить не будем, но все же заметим, что если общая сюжетная канва и могла быть задумана еще до издания Дюны, то некоторые дополнительные тропы и подтексты несомненно вносились уже позже, на протяжении тех лет, что прошли между изданием первого романа и второго. Тем более, что стремительно менявшаяся материя бытия (и мысли) чрезвычайно к этому располагала.

Если начало 60-х мы обозначали как время больших надежд, то конец 60-х можно назвать апогеем золотого десятилетия 20 века. Колониальные европейские державы рухнули окончательно, 32 африканские страны стали независимыми, в Японии, ФРГ, Швеции и прочих «витринах капитализма» произошло экономическое чудо, в Азии и Южной Америке подымали голову новые индустриальные страны, но главными дунгеон мастерами в этой качалке были, конечно, США и СССР, ведущие промеж собой активейшую крысиную грызню и интригующие против друг друга аки Люда с Зиной в бухгалтерии твоего офиса.

Но самым главным, самым заметным явлением того времени стала так называемая «Зеленая революция». Конечно, грубо говоря, началась она куда раньше. Попробуем таки зайти издалека)

Давным-давно, лет двести-триста назад жил на нашем голубом шарике один дядя по имени Томас Мальтус. Был он математиком, экономистом и священником, что сегодня сочетается примерно, как молоко и соленый огурец, но тогда было в норме вещей. Известен он стал апосля того, как разработал свою Теорию народонаселения (позже ставшую известной как «Мальтузианство»). Ключевым тезисом этой теории является утверждение, что производство продуктов питания растет в арифметической прогрессии, тогда как численность населения – в геометрической, а значит, человеки скоро так натрахаются, что сожрут и засрут всю планету, после чего начнется таки массовое вымирание, мировые войны, эпидемии, катастрофы, да и водка подорожает. Одним словом, матчасть киношного Таноса.

В 20 веке это зловещее предзнавенование начало сбываться. В 1940 году президент Мексики заметил, что знойные сеньориты настреляли в жгучий мексиканский песок слишком уж много юных Амиго, жратвы на всех не хватит, а голод – сука, а не тетка. Надо б чет делать. Например, обратиться за помощью к уважаемым людям. И помощь таки поспела)

В 1943 году в Мексике, под руководством Фонда Рокфеллера (ох уж эти миллиардеры, опять таки своей благотворительностью всех облучают и геями делают), была начата реализация масштабнейшей сельскохозяйственной программы своего времени. Самых значительных реформ в этой программе достиг поистине великий дядя, Норман Борлоуг, американский агроном, кой за свои выкрутасы отхватил Нобелевскую премию и еще кучу премий пожиже.  

Борлоуг изучил сотни сортов пшеницы, проводил промеж ними отвязные оргии и выводил новые мутантские сорта, в результате чего добенегессеритился до таких высокоэффективных сортов, кои способны расти даже в жопе у Панина, а уж во всего лишь такой засушливой жаркой стране как Мексика – и расти в большом количестве. В результате, объем производства пшеницы в Мексике вырос больше чем в три раза, страна избавилась от угрозы голода оооочень надолго и даже начала экспортировать жратву. Всякие Индии, Филиппины, Пакистаны и иже с ними захотели сделать много жрат и у себя, в результате чего эта программа была реализована таки и у них. Рост населения Земли заметно ускорился, при том что рост производства продовольствия ускорился еще сильнее. Предсказание Мальтуса таки не сбылось, по крайней мере, в перспективе ближайшего столетия. Вот так, всего один увлеченный своим делом агроном смог накормить миллиарды людей и спасти мироустройство в нашем привычном понимании)

И кто же в это время учавствовал в разных экологических экспедициях и подробно изучил все эти селекционные программы? Правильно, Фрэнк Герберт)

Потащив селекционные программы в свое произведение, он объединил их с экоповесткой, завуалированной темой холодной войны и борьбой за окружающую среду, в результате чего очень удачно угодил в струю глобальных изменений и сделал Дюну одним из ярчайших знамен зеленого движения. Но годы шли, круг почитателей Дюны все ширился и ширился, а средний уровень качества читателя, соответственно, стремительно падал. И коли сперва Дюна завоевала популярность у тогдашней интеллектупльной элитки, выкупающей отсылки в произведении и способной анализировать идеи Герберта здраво, то со временем росло и ширилось количество людей, которые понимали Дюну слишком поверхностно и буквально, и надеялись стать Уберменшами, обдолбавшись всяких нехороших веществ.

Огромные толпы быдла своими быдляцкими мозгами не осилили подтексты произведения и своими быдляцкими ртами извратили оригинальные идеи автора, апосля чего радостно принялись воплощать то, что они под видом этих идей себе наинтерпретировали. В общем, все примерно как со зрителями Балабанова)

Расцвела пышным цветом культура хиппи, выглядевших аки бомжи-геи и выступавших за жизнь сообразно природе, а также духовное развитие посредством потребления всяких наркотиков с нарпёсиками, буйной половой жизни и различных восточных практик йог с медитациями. Большая часть этих ребят с небритыми подмыхами получалась из студентов модных американских институтов, а также молодых провинциальных девах, любящих тусоваться.

Со временем, культура хиппи набрала такие обороты, что имела своих последователей во всех эшелонах общества. Хиппи, их эко-повесточка, их весьма своеобразные акции протеста и их еще более своеобразное поведение плотно ассоциировали в массовом сознании борьбу за окружающую среду с различного рода поехавшими кукухой, жаждущими внимания, весьма лицемерными детишками из благополучных семей.

Естественно, Герберт не мог таки не реагировать на подобную трансформацию идей, которые были ему близки и к распространению которых он и сам серьезнейшим образом поспособствовал. А потому, во второй и третьей книгах он подробно раскрывает тему искажения идей, пусть изначально и правильных, смещения акцентов, пусть и неосознанного и главное – катастрофического бессилия автора этих идей перед их восприятием человеческими массами.

Именно на последнем сосредоточен центральный конфликт Мессии Дюны.

Концепция

Как вы помните, в первой своей книжке Герберт знакомил нас с миром Дюны посредством проведения нас по сюжету, установленному на рельсы классического тропа из мономифа. Пол Атрейдес проделал типичный путь тысячеликого героя, покинув зону комфорта, получив новый опыт, преобразовавшись личностно, победив своих врагов и став чем-то большим, чем был.

В большинстве человеческих культур этот миф повторяется уже многие-многие тысячи лет, если не десятки тысяч. Причина же тому довольна очевидна. Путь тысячеликого героя – это обряд инициации. Будь то африканские саванны, славянские леса, американские прерии, азиатские джунгли, общественный уклад на всей территории Земли, у всех народов, во все поколения гласил: мальчик должен стать мужчиной, девочка должна стать женщиной. Член коллектива, пребывающий в ограничениях ребенка и пользующийся привилегиями ребенка, должен быть инициирован в сообщество как его полноценный член, который теперь будет разделять с другими соплеменниками всю ответственность за племя, все обязанности по его прокорму и защите и получить право заводить свою собственную семью. С девочками все более менее понятно. Девочка становится женщиной по результатам весьма очевидного физиологического процесса. Но вот какой же обряд проходит мальчик, чтоб стать мужчиной?

В большинстве человеческих культур таким обрядом была охота. Мало было дожить до пубертата, ты должен еще доказать, что достоин считаться взрослым и быть наравне с ними. Доказать это надо своей охотничьей удалью, иначе будь ты хоть трижды взрослым, толку с тебя племени таки никакого.

Тысячеликий юноша, белый, черный, желтый, кудрявый, лысый, прямоволосый, светловолосый, рыжий, черноволосый, русый, кареглазый, голубоглазый, зеленоглазый, высокий, низкий, худой, толстый, умный, глупый, сильный, слабый, смелый, трусливый – вот этот вот коллективный ОН, в один прекрасный день, обнаруживает у себя с утра стояк. На другой день он обнаруживает, что стояк как-то связан с соседской девушкой, наклоняющейся к реке для набора воды в кувшин. Со временем он понимает, что больше оставаться ребенком он таки не может. Его беззаботное детство перестало быть для него зоной комфорта и превратилось в тюрьму. Выход из этой тюрьмы лишь один – во взрослую жизнь.

Наш юноша отправляется прочь из дома, туды – в лес, саванну, прерию, тундру. При нем лишь копье, банка вазелина – и непоколебимая решимость. Юноша выходит на след зверя, вступает с ним в сражение – и побеждает его. Плоды своей победы он приносит домой, становясь уже не юношей, а самым таки настоящим мужчиной. Теперь его пускают за стол к взрослым, разрешают пить, курить и материться, выдают ему удостоверение комсомольца, позволяют жениться и строгать собственных детей.

Этот обряд пересказывался тысячи раз, тысячами людей, с тысячами врак, приукрашиваний и метафор, в результате чего и обрел ту самую архетипическую форму мономифа, пути одного героя, собранного под личинами миллиардов его воплощений. Именно поэтому, эта структура сюжета так понятна каждому из нас. Мономиф – это история о кризисе взросления. Юноша становится мужчиной, падаван становится джедаем, подмастерье становится мастером, человек становится Уберменшем.

Однако же, Фрэнк Герберт в своем втором романе не желал вновь следовать рельсам мономифа. Во-первых, идеи книги не располагали к этому, во-вторых, как человек, отличающийся революционным подходом к творчеству, Герберт желал внести что-то новое в свое ремесло. Именно поэтому, он попытался развить концепцию мономифа и деконструировать ее. Если концепция первой книжки – это история о кризисе взросления, то концепция второй книги затрагивает следующий серьезный кризис в человеческой жизни – кризис самоидентификации.

И вот тут Герберт делает крайне интересный ход – и разворачивает доску, теперь мы играем за черных) Если в первой книге было очевидное добро в лице благородных Атрейдесов и очевидное зло в лице гнусных Харконненов, то в этой части нам предлагают взглянуть иначе на Муад’Диба, его миссию и методы ее реализации, к тому же, ничуть не обеляя заговорщиков. Муад’Диб все еще если не добрый, то относительно симпатичный персонаж, аки Борис Николаевич, хочет как лучше, а получается как всегда. Враги все еще – крайне сомнительные личности, от тупорогих Эдрика и Ирулан до скользкого аки мыло в тюремной душевой Скитале. Номинально, нам оставляют возможность болеть за наших, против ихних. Но фактически, мы понимаем, что наши таки не совсем правы. А потому, огромная часть сюжета посвящена таки моральным терзаниям главного героя, а организованный супротив него заговор – по сути, представляет из себя цикл сеансов психоанализа, где каждое действие заговорщиков призвано донести до оппонента ту или иную мысль, навести его на правильные умозаключения. И что самое занятное, в этой ментальной войне сам Муад’Диб против своей же позиции, против того, что ему приходится делать, а потому – позволяет крутить супротив себя этот заговор, при всех своих возможностях давая врагам реализовывать каждый этап своего плана. Просто потому что у врагов, в отличие от него самого, этот план есть)

И заканчивается книга таки символически – не масштабной битвой, не махачем один на один с заклятым врагом, а внутренней борьбой самого Муад’Диба, главное сражение романа, как и большая часть конфликта в книге, проходило внутри его черепной коробки. И что же это было за сражение? Рассмотрим поподробнее)

Философский подтекст

Человек – есть существо мыслящее и меняющееся. Подрастая, он ломает систему ценностей, навязанную ему в детстве и остается один-на-один с голой реальностью. И следующий шаг развития человека – построить для себя свои собственные рамки, свою собственную мораль, свои собственные принципы, найти свой путь и свои цели, потому как не имея ценностей и целей, человек неизбежно приходит к саморазрушению.

В Дюне в качестве личности выступает общество в том виде, в котором мы встречаем его в начале книжки. Культ Муад’Диба разрушил империю Коррино и навязывает свою неумолимую волю всем людям, живущим среди далеких звезд. Власть Муад’Диба держится на силе и страхе. Для сверхчеловека, понимающего, что он делает и куда идет, это могло бы рассматриваться как один из необходимых этапов на пути реализации некого грандиозного плана. Но вся проблема была как раз таки в том, что Муад’Диб не видел правильного направления и отчаянно искал способа его нащупать. Причиной тому, как ни прискорбно, была его человечность. Муад’Диб, прошедший весь путь по канату от человека до сверхчеловека, не мог заставить себя сделать последний шаг, он все еще балансировал над пропастью. И именно поэтому, Золотой Путь был для него закрыт. Муад’Дибу не хватало бесчеловечности, чтобы его разглядеть.

Как и в прошлой книге, в Мессии Дюны Герберт использует персонажей как функции, символы некоторых метафизических и философских величин, которые в своем взаимодействии дают возожность понять, какую сверхидею хочет донести автор.

Ключевым инструментом донесения мыслей в этой книге, без сомнения, является Дункан Айдахо. Персонаж, воскрешенный в лабораториях Тлейлаксу, недаром был запрограммирован ментатом и дзен-суннитом. Эти ипостаси, по мнению его создателей, должны были максимально приблизить его по образу мысли к самому Муад’Дибу, позволить Муад’Дибу ассоциировать Дункана с собой и наблюдать, как прежняя личность постепенно возвращается к этому зомби, как Пиноккио медленно становится настоящим мальчиком. Все это необходимо для того, чтобы задать ключевой вопрос: ЧТО ТАКОЕ ЧЕЛОВЕК?

Лишь ответ на этот вопрос может позволить нам дать понять, кто же такой Муад’Диб – все еще человек или же уже Уберменш.

Здесь, мы внесем важнейшую ремарку: Тлейлаксу, как вы могли догадаться, не люди) Это инопланетная раса, одна из немногих во вселенной Дюны, обнаруженная когда-то людьми и включенная в состав Империи Коррино, а позже – и Империи Атрейдесов. И пока люди тысячелетиями не знали практически ничего о Тлейлаксу, Тлейлаксу узнали все о людях.

Человеческую сущность эти нехорошие ребятки изучили настолько хорошо, что сперва таки смогли создать Сверхчеловека, а затем – и Человека. Почему же последнее оказалось намного труднее первого? Ответ прост. Сверхчеловек по натуре своей устроен проще, чем просто человек. Он являет собой полную противоположность животному, находясь на другом конце ницшеанского каната, но с этим самым животным он схож намного сильнее, чем с Человеком. Человек же, в силу своего пребывания четко в середине между этими крайностями, представляет собой куда более сложную структуру, наполненную внутренними противоречиями и конфликтами.

Для демонстрации близости Уберменша к животному, автор демонстрирует нам Алию. Решительная, беспощадная, опасная девушка, лишенная сантиментов, тем не менее, не в силах противостоять зову природы и пока еще не может до конца контролировать свои чувства. Однако, она стоит на пути своего предназначения куда тверже, чем сам Муад’Диб. Другое дело, что ее предназначение и заключается в служении старшему брату и их общему делу. Заметьте, что на протяжении всей второй книги Алия ни разу не демонстрирует нелояльности либо непослушания в адрес Муад’Диба. Все потому, что будучи Уберменшем наполовину, она признает первенство более сильного Уберменша и следует по тому пути, который прокладывает он. Более сильный сверхчеловек. Именно способность следовать предназначению, презрев свои собственные амбиции, отличает в ней Сверхчеловека и показывает, что Муад’Диб все еще таковым не стал. Просто, в его случае в качестве амбиций выступает его милосердие.

Вернемся же к нашему вопросу. Почему же выбор воскрешать Чани или нет, был настолько важен? Потому, что он определял, способен ли Муад’Диб окончательно оставить свою человеческую натуру и стать Сверхчеловеком или же нет. Но что в этом окончательно взрывает мозг, так это то, что Герберт по сути этим выбором ставит перед нами диалектическое противоречие и заставляет самых ушлых читателей спорить промеж собой, какой же выбор был человечным. Заключается оно в следующем:

Выбрав воскресить Чани, на первый взгляд, Муад’Диб следует своему человеческому началу. Единственная радость в его жизни, единственный его якорь, державший его на человеческой стороне, мать его детей, умерла при родах, пожертвовав своей жизнью ради того, чтобы выполнить свое предназначение и сделать Муад’Диба счастливым. Милосердие взывало к тому, чтобы согласиться. Однако, согласившись, он дал бы сверхчеловеческий ответ на вопрос: Что такое человек? Согласившись ее воскресить, он признал бы, что человек, по сути своей, является биомашиной, набором тканей, органов, мышц, связок, ста миллиардов нейронов, примерно тысячи террабайт информации (столько может вместить человеческий мозг). Все наши воспоминания, привычки, мысли, чувства, вся наша личность – в этом петабайте. При большом желании и больших возможностях, это можно воссоздать, как воссоздали Дункана Айдахо. А значит, не существует ничего уникального в человеке, что может отнять его смерть. Стало быть, нет в человеке ничего уникального, что может дать его жизнь. Стало быть, и жизнь его не имеет принципиального значения в масштабах управления судьбами рода человеческого. Но если жизнь одного человека не имеет значения, то почему же жизнь всего человечества должна его иметь? А вот это мы с вами обсудим после разбора четвертой книги и веселых приключений Бога-Императора) Потому что Муад’Диб все равно выбрал другой путь)

Отказавшись от воскрешения Чани, он признал ее уникальность. Уникальность именно в том, какое место она заняла в его жизни, какой совместный опыт им довелось пережить, что значила для него именно она. Чани для Муад’Диба была больше, чем человеком, она была Чани. Отказавшись ее воскресить, Муад’Диб признал уникальность и значимость каждой человеческой жизни. И именно по этой причине, он остался человеком. Единственным, кто смог пройти путь до Уберменша до конца – и повернуть обратно. И именно по этой причине, он понял, что больше не может быть Уберменшем и следовать своему предназначению. Он больше не может быть Мессией Дюны. И увидев нового Уберменша, куда более сильного и одаренного, в своем сыне, Муад’Диб понял, что именно его сын и решит судьбу вселенной. Именно за ним теперь все и последуют. А значит, Муад’Диб может наконец-то уйти на покой, а Пол Атрейдес – снять с себя полномочия императора и отправиться в пустыню.

Из всего этого, мы наконец-то можем вывести сверхидею, которую Фрэнк Герберт доносит нам о природе человека:

Ни одна жизнь не может быть идеальной, но каждая жизнь – уникальна.

А на этом, собственно, все) Теперь я буду перечитывать третью книжку, дабы подготовить вам и ее обзор. Если пост понравился – пожалуйста, не поскупитесь на лайк и теплый коммент, это мотивирует меня радовать вас своими кривляниями таки почаще)

Всем нахвамдис)

Сопровождал Чани Дункан Айдахо (да, в конце прошлого поста я немного ступил, Дуня сперва спас Алию, а уж опосля поехал вместе с Чани в сиетч, дабы резать пуповины и все такое), кой бдительно бдил, шоб ни одна падла из числа фрименских заговорщиков, сестер Бене Гессерит и лицеделов не смогла подкрасться к женщине босса и приголубить ее ножиком в пузо. Сам Мойдодыр временно отсутствовал ввиду необходимости разгребать бардак на работе: фрименских власовцев надобно переловить и перерезать, решить, что делать дальше со всем этим заговором, проследить, чтоб Алия со Стилгаром не переборщили со своими зверскими репрессиями, да и картридж в принтере поменять, в конце концов. И все это – без глаз, одной лишь интуицией Уберменша.

У Чани, тем временем, воды таки отошли окончательно, прибежали поветухи, бабки принялись семенить туды-сюды с полотенцами и тазиками, Дункана выгнали из комнаты ссаными тряпками, дабы не глазел на девочку в таком состоянии.

Тем временем, Мойдодыр наконец-то прибыл в сиетч, но в комнату к рожающей его не пустили. И пока Чани там тужилась, Дуня решил развлечь босса непринужденной историей, рассказав всю фигню, которую ему наговорил Хазбик. Мойдодыр принял к сведению, но щас ему было не до заговоров: его третий глаз от напряжения побагровел и стал шоколадным. Он смотрел в будущее, прикидывал, аки Доктор Стрендж искал варианты развития событий, при которых Чани разродится и останется в живых. Вариантов пока не было.

В итоге, роды прошли – но прошли с переменным успехом. Хорошая новость заключалась в том, что вместо одного Уберменшыча Чани родила сразу двоих: мальчика (он пришел, аплодисменты!!!) и девочку. Плохая же новость заключалась в том, что Чани, последняя отрада Мойдодыра, не выдержала родов и померла. Прощай, Чани. Вот те крест, я сделал все что мог, чтоб тебя не перепутали с чайником.

Тем временем, говнокод Хазбика зашевелился в нутре у Дункана. Сам того не замечая, Дуня достал нож, откупорил банку с вазелином и давай красться к Мойдодыру. Но на середине пути гигачад принялся неистово с собой бороться и принялся орать боссу, чтоб валил от него (или его) нахер, а то он за себя не отвечает.

Мойдодыр, однако, как говнокодер был заметно сильнее Хазбика и все это время, пока Дункан жил при нем и фиксил в нем баги, он фиксил баги в самом Дункане. А потому, стоило Мойдодыру сказать, что все бочки с апельсинами разгружены, а славянский шкаф продан, как Дуня окончательно освободился от тлетворного влияния Тлейлаксу. Мойдодыр спросил гхолу, лучше ли ему, тот ответил, что лучше, в общем, как в рекламе Сникерса. Мойдодыр попросил Дуню держаться рядом, потому как тот ему скоро понадобится, агенты Тлейлаксу вот-вот прибудут соблазнять Мойдодыра воскресить его шыксу, а чтоб Мойдодыр не сорвался и не сделался на все согласным аки пьяная первокурсница на посвяте, рядом должен быть добрый друг, по счастливому стечению обстоятельств имеющий рассудительность ментата и непоколебимость дзен-суннита.

Тем временем, пацаны зашли в комнату для родов. Чани лежала иссушенная, обессиленная и мертвая, а рядом лежали два крепких, розовощеких, измазанных во всяких нехороших субстанциях, младенца.

Мойдодыр понял, что все это время третий глаз у него работал еще туже, чем он думал. Он таки знал, что Чани родит, но ждал только девочку. А вот че это за пацан уродился рядом, хер его знает. Тем не менее, Мойдодыр обрадовался, двое детей – еще веселее, чем одно. Да и пособия за них больше уплотят, а ему, как одинокому отцу-инвалиду, вообще будут башлять аки депутату.

Мойдодыр, тем временем, слеп все сильнее и сильнее, видимо, кто-то принялся глушить его предзнание особенно упорно.

Тем временем, в сиетч пожаловала Алия, да не одна, а с веселой компанией в лице Скитале. Пока Чани рожала, Скитале успел таки уболтать сестру босса в том, что он может посодействовать в воскрешении Чани точно также, как удалось воскресить Дункана, если надо, даже лучше: не только воскресит, но еще и грудь ей увеличит, пульт с регулировкой громкости голоса Мойдодыру выдадет и даже сделает так, чтоб она потела пивом. Но для этого, нужен ейный трупак.

Скитале наконец-то мог не притворяться и поинтересовался у Мойдодыра, успел ли тот переговнокодить Дункана. Мойдодыр сие подтвердил, и, в качестве доказательства, велел Дункану вынимать перо, дабы по первому же приказу приморить лицедела.

Но не успел Дункан исполнить приказ, как Скитале уже оказался около новорожденных детишек Мойдодыра с ножиком, расположенным в небезопасной близости от их глоток. Алия тут же принялась красться к Хитману, но Мойдодыр ее осек. Даже несмотря на то, что после его собственного ослепления она сделалась, пожалуй, самым жестким и быстрым рубакой, коих он знал, риск слишком велик: до этого шахида чисто физически не успеешь добраться прежде чем он порубит детишек. А потому, Мойдодыру пришлось внимать.

Выскажем-ка пару слов о Скитале. До сих пор доподлинно неизвестно, насколько серьезную роль он играл в продумывании всех деталей антимойдодыровского заговора и каким образом тот финал, к которому он пришел, был им предусмотрен, но из всех действий Скитале на протяжении второй книжки можно заключить: сегодня он пришел сюда, чтобы помереть. Мойдодыр не должен был согласиться на сделку Тлейлаксу и воскрешать Чани, даже видя то, как воскрес Дункан, поскольку это означало бы, что Уберменш в нем окончательно сожрал Пола Атрейдеса, что абсолютно всех людей Мойдодыр воспринимает как функции и инструменты, наполняющие собой его мир, а потому, джихад и тирания не прекратятся, пока он не дожмет всех, всех, сука, до единого. Но если Мойдодыр сохранит таки в себе человечность и откажется идти против природы, осознает, что человек – это не просто биоробот с сотней миллиардов нейронов в мозгу и проложенных промеж ними связей, а нечто большее – и это самое большее уже не вернуть, воскресив тело, то тогда он сам сделается человечнее и милосерднее, а значит, гайки репрессий будут таки скручены. Дункан был не просто личным психоаналитиком Мойдодыра. Этот Пиноккио обязательно должен был стать настоящим мальчиком, со всеми воспоминаниями и чертами личности, но при этом оставаясь зомби-гхолой, дабы соблазн воскресить Чани у Мойдодыра был самый сильный. Чтоб заманить мышку в мышеловку, нужно положить туды не пластмассовый сыр, а настоящий. Но сам Скитале должен быть зверски убит, дабы Мойдодыр тем самым отрезал себе пути к отступлению. Убийство врага всегда было поворотным событием в жизни Мойдодыра, Джаммис и Фейд Раута не дадут сбряхать. А потому, пришла пора положить свою бошку на заклание.

Скитале заявил, что если Мойдодыр согласится зазомбячить Чани, они вернут ей память и личность, правда, для этого, возможно, ей надо будет прирезать одного из своих детей. Но это не точно. Взамен, Мойдодыр должен отказаться от своего пакета акций в Картеле Негоциантов (местном аналоге ВТО и ОПЕК) и вообще, охлади трахание, пацанчик, чет ты борзый до хрена, давай-ка ты попустишься, а то приличных людей напрягаешь.

И тут, в партию вступил Уберменш 2.0. Маленький сын Мойдодыра, который еще не успел даже и имени получить, решил, что ему не шибко улыбается помирать едва успевши родиться (а уж от смерти этот пройдоха будет бегать оооочень долго, помяните таки мое слово), а потому, решил маленько подсобить папке, использовал свое уберменшье предзнание, развеял вдребезги белый шум, накладываемый усилиями Навигатора Эдрика и телепатически связался с батей, дабы тот мог видеть все его глазами. Так сказать, в одну младенческую харю побыл и наводчиком и средством радиоподавления.

Мойдодыр, поняв, что вот он шанс, выхватил нож и, пока Скитале озвучивал условия сделки, одним метким броском воткнул ножик в глаз лицедела, пробив ему черепушку насквозь. Скитале воспринял это как отказ – и немедленно умер.

Тем временем, Алия успела заметить, что ее племяши таки не простые: ввиду кремлевской диеты, на которой сидела Чани, наложенной поверх отравы, коей ее угощала Ирулан, они родились с памятью поколений, как и Алия, но при этом – внутри них сидели Уберменши, как в Мойдодыре. И, в отличие от Мойдодыра, эти Уберменши уже родились с широко расправленными плечами. Когда эти замечательные детишки подрастут, вселенную ждет большой-пребольшой бадабум. В петушином угле наметится очень многочисленное пополнение.

Однако ж, беда не приходит одна. Едва все успели выдохнуть, как Мойдодыр услышал голос Хазбика. Мелкий засранец заявил, что предложение Тлейлаксу все еще в силе, но он, в отличие от Скитале, не будет брать Мойдодыра на понт, а сыграет в доброго копа и просто галантно это предложит, без всяких угроз и ультиматумов. Мойдодыр, понимая, что на сей раз может сорваться и согласиться, попросил Дункана решить вопрос с Хазбиком. Дуня, не раздумывая ни секунды, порубил Хазбика на фарш и сделал из него Воппер Джуниор.

Тем временем, Мойдодыр заговорил с сынишкой. Сынишка сказал, что с предзнанием у него все в порядке – и показал папке Золотой Путь. Впервые в жизни, Мойдодыр увидел, сразу и без затей, все, что до этого всю свою жизнь пытался выковырять и урвать кусочками, соединяя в единую картину. Золотой Путь начался в этот самый день, в этой самой пещере. И понял Мойдодыр, что на этом Золотом Пути ему лично в качестве правителя и Уберменша не место. Мойдодыр должен последовать славной людоедской фрименской традиции – и, коли он такой слепошарый, уйти в пустыню, на растерзание матушке-природе. А детишек оставить под чуткой заботой и опекой таких замечательных, добрых, адекватных людей, как Алия и зомби-Дункан.

Так оно и склалось, Пол ушел в пустыню, Алия сделалася регентом при детях Мойдодыра, коих назвали Лето (потому что мы ж помним, как хорошо закончили предыдущие два Лето Атрейдеса) и Ганима (а вот тут уже – никаких претензий), Дуня сделался консортом при Алие и ейным пихарем. Заговор фрименов был подавлен, все виноватые – посажены на бутылку, все непричастные - расцелованы в румяные щеки. Цена на водку стабилизировалась.

Собственно, вот и сказочке конец, кто осилил – молодец) В следующем посте я напишу про сверхидеи и философию второй книжки, а пока – ставьте лайки, пишите комменты, дабы порадовать папу) Ах да, пост выложу без тэга «Бунт»)

Всем нахвамдис)

Внутри храма было темно и душно, толпа прижималась друг другу потными вонючими жилистыми телами, впереди, далеко-далеко (потому что храм, как и дворец Мойдодыра, выстроили монструозных размеров, очевидно, пытаясь скрыть недостаток Мойдодыра в другом месте), аки хрустальный гроб Ильича в Мавзолее, светился алтарь. Рядом с алтарем семь рядов голосисых и голопопых жриц и пьиц очень долго и торжественно объявляли выход Алии, с таким пафосом, будто анонсируют выход Биттлов, Квина, ну или там Ранеток, мол щас она выйдет и ухх какую вам мощную телегу толкнет, охереете от жизни. Такому размаху понтов и воздуханства, пожалуй, позавидовал бы даже форум Синергия.

Затем, Алия таки вышла на сцену огромного золотого алтаря, вся в желтом и толпа взорвалася овациями, мужики орали да шапки оземь кидали, бабки крестились, детишки тик-токи снимали, бабы обнимались и плакали.

Перво-наперво, Алия решила поразить всех своим застольным мастерством. Она взяла в руки огромную чашу с жидким необработанным спайсом, хряпнула ее одним залпом, занюхала горбушкой Бородинского и весело присвистнула.

Затем, Алия заговорила. Толпа уже знала слова, а потому, орала с Алией в идеальный унисон. Только Мойдодыр слов не знал, от чего окружающие косились на него как на лоха.

Сперва, Алия провела краткий исторический экскурс для неофитов. Мол боги, Мойдодыр ненавидел Харконненов. Его отец тоже их ненавидел, еще до того, как они его приморили. Вы спросите, что же последний наследник дома Атрейдесов делал в сиетчах, среди фрименов? Да, Аррахису нужны были надежные границы, нет, Аррахису не нужны были бритоголовые макаки на его песках. Месть – это тоже причина. Война с Харконненами не продлилась долго – и Уберменш знал, что будет делать, когда она закончится. Могущество, власть над миром – а это значит, что ему нужно было разобраться со всеми конкурентами: Лансраад, сардаукары, Навигаторы с их боевыми кораблями, лицеделы и ведьмы – тоже. Тот, кто правит спайсом, правит миром – именно так Уберменш и стал императором.

Мойдодыр и сам не заметил, как принялся хлопать и улюлюкать вместе с остальными, больно уж ловко Алия подначивала и заводила толпу.

Затем, из толпы заорали одинокие голоса. Какая-то баба кричала, что ейный единственный сын погиб на одной из бесконечных войн Джихада. Алия ответила, что норм тема, мог бы пьяный в аварии помереть, а так хоть долг родине отдал. Некий богатый мужик в костюме от Армани кричал, что ему предлагают на все деньги вложиться в NFT-кроссовки и акции Аэрофлота, как думаешь, Алия, не объегорют ли? Алия ответила, что нехер тут в храме с бизнес-вопросами лезть, для этого надо купить отдельный VIP-билет, скотина ты жадная.

Какой-то хриплый лысый фримен со штрихкодом на затылке крикнул, что ему предлагают за бабки убить человека, надо ли соглашаться, и если согласиться, получится ли и не объегорют ли потом с оплатой, да и вообще, тварь ли он дрожащая или право имеет? Алия ответила, что если он пришел с этим вопросом в храм, значит уже сомневается, а если сомневается – то он тварь дрожащая и права не имеет, нормальные пацаны ни в чем не сомневаются, они берут – и делают.

Мужик, стоявший перед Мойдодыром, спросил, сколько еще Мойдодыр собирается править? Алия ответила, что не его это собачье дело, скока надо, стока и будет, коней на переправе не меняют, да и вообще, вы че, хотите как при Харконненах?

И тут, улучив удобный момент, Алия продолжила проповедь, мол мы конечно много кого пригасили, но не стоит забывать, что есть еще во вселенной национал-предатели, не на всех еще планетах люди восхваляют Мойдодыра и его курс в унисон, работы еще – непочатый край, но не ссыте, друзья, мы всех раком поставим, всех в петушиный угол определим, все у нас землю жрать будут, потому что уцышки с нами, Аррахис за нами, Уберменш над нами, враги под нами, вперед пустыняне!

С этими словами, Алия удалилась, а толпа, удовлетворенная проповедью, начала рассасываться из храма наружу.

И только Мойдодыр заметил одну важную особенность: на протяжении всего своего выступления, Алия ни разу не использовала Голос, более того, начала отвечать на вопросы посетителей, стало быть, культ Мойдодыра делается более открытым, сквозь тоталитарные догмы пробивается некое новое видение, которое уже наметила Алия и которое давно наметил и сам Мойдодыр, надо бы с ней все это обсудить на кофебрейке, возможно, пришло наконец время, когда они додумаются, как можно свернуть с текущей кривой дорожки куда-нибудь поближе к Золотому Пути.

Мойдодыр подошел к дому Отейма и принялся делать вид, что колебается, прежде чем войти. Он прекрасно знал, что за ним в этом квартале будут следить и свои и чужие, а потому, нужно сделать вид, что все идет согласно плану заговорщиков и он колебается, лишь заподозрив подставу в приглашении Отейма, а не зная о ней заранее.

И все же, Мойдодыр таки зашел. На пороге его встретил карлан, которого звали Биджаз, но мы, потехи ради, будем звать его Хазбиком. Хазбик сразу дал понять, что узнал Мойдодыра в этой бомжацкой одежде и кедах Абибас. Мойдодыр понял, что Хазбик не так-то прост, больно уж глаза умные, а умные глаза нак тупом лице – это, как известно, одна из отличительных черт Тлейлаксу.

В самом же доме слышались крики ссоры и Мойдодыр пошел на звуки этих криков. То срался Отейм со своей супругой. Он, очевидно в миллионный раз, кричал, что видел, как вода падает с неба, когда летал на другие планеты, готов дать слово пацана и ответить на пидора, жена же обзывала его старым воздуханом и говорила, что это таки невозможно, он просто хочет спровадить ее в отпуск, дабы в ейное отсутствие с молодухами тут развлекаться.

Жена Отейма с говорящем именем Дхури сообщили Мойдодыру, что сей старый хрен скоро уж копыта откинет, а потому, спасибо что пришел так быстро, он хочет тебе подсобить в твоем нелегком государевом деле, покуда совсем из ума не выжил.

Отейм заявил, что фримены задумали нехорошее супротив Мойдодыра. Он очень долго вычислял, подсматривал через бинокль, подслушивал, приложив к уху граненый стакан – и таки вычислил всех участников заговора, всех до единого, все имена, пароли и явки – и готов передать это все лично в руки Мойдодыра. Вся информация закодирована в Хазбике, поскольку Хазбик – человек-флешка, созданный Тлейлаксу для передачи тайных посланий. Чтобы он начал говорить, нужно накормить его клубникой и щекотать до характерного писклявого смеха, тогда-то он и выложит тебе всю малину, забирай малого.

Дхури сказала, что карлика-то они Мойдодыру отдадут, но в уплату за то, что Мойдодыр предоставил политическое убежище их дочке Лихне, пущай только пообещает, что с ней ничего не случится. Мойдодыр, вспомнивший труп в пустыне и ехидный взгляд Скитале, принявшего облик Лихны, пообещал Дхури, что с ее дочкой больше уже ничего плохого не случится (потому что – ну вы таки поняли).

Мойдодыр предложил Отейму с супругой пойти вместе с ним, так как он-то может их защитить, однако, они отказались, попросили лишь забрать Хазбика (чтоб соседи думали, что Мойдодыр пришел за ним как покупатель) и присмотреть за дочкой, а они уж как-нибудь сами, вон огород не прополот, майский жук не изведен, редиска не посажена, делов не в проворот.

Мойдодыр понял вдруг, что когда-то видел в своих видениях этот миг. Как приходит он в дом своего старого слуги, как неведомым образом узнает имена предателей, как покидает этот дом – а затем, произойдет что-то, что все изменит. Сегодня, прямо сейчас. Это видение преследовало его почти так же четко, как когда-то видение с Чани в последние дни его жизни на Каладане. Как когда-то видение о поединке с Джаммисом и Фейдом Раутой. Каждый раз, принимая свою судьбу, он становился сильнее. Теперь же, судьба хочет, чтобы с ним что-то случилось. Что-то, на что он не сможет повлиять. Если согласится – жизнь таки поменяется окончательно и бесповоротно, он наконец сможет увидеть Золотой Путь. Если откажется – все вернется в прежнее русло. Но Уберменш не может отказаться от судьбы, он не является ее хозяином, он является всего лишь ее орудием.

Это и понял Мойдодыр, скоро Уберменш закончит свой путь, скоро останется только Пол Атрейдес. И также, как Пол Атрейдес не может отказаться от своих принципов и своей морали, Уберменш не может отказаться от своего предназначения. Сегодня он совершит своей последний прыжок через стену.

Мойдодыр пнул Хазбика под зад и велел пошевеливаться, апосля чего покинул дом Отейма и направился вдоль коттеджей фрименских аксакалов, ветеранов развязанных им войн, людей, строивших его новую реальность и примкнувших к заговору, всех этих сломанных игрушек.

Тем временем, Хазбик сам начал поторапливать Мойдодыра и, казалось, готов был вот-вот обосраться от страха, будто бы предвидя нечто очень нехорошее.

Тем временем, к ним присоединился и Стилгар. Старый фрименский вождь решил лично сопровождать своего начальника, дабы ни одна падла не удумала подпустить свои волосатые тентакли к августейшему телу. Тем временем, из пепелацов один за другим высаживались фрименские группы захвата. Мойдодыра, Стилгара и Хазбика обступила целая толпа охраны, вооруженные до зубов отряды вламывались в коттеджи и винтили всех, кто в них находился, отовсюду доносился звон бутылок и визги садящихся на них людей.

Внезапно, в одном из домов что-то бздынькнуло и произошел катастрофически оглушительный бадабум, луч огня устремился в небо, звук взрыва на время оглушил абсолютно все живое на этом полушарии планеты. То был камнежог, точно такой же, какой ослепил когда-то сына Фарруха.

Матерые фрименские спецназовцы заткнули глаза и не смотрели на нехорошую бяку, Мойдодыр также опустил взгляд. Но увидел он внизу следы на песке, следы, ведущие в сторону взрыва, следы, которых его ноги не оставляли. Мойдодыр понял, что вот он – катарсис, здесь и сейчас судьба ждет от него жертвы во имя будущего всего человечества – и поднял взгляд на взрыв. Глаза бедняги Мойдодыра зашипели, будто об них тушат бычки от синего Данхилла, зрение пропало. Тем временем, глаза выжигало и всем остальным, пепелацы фрименского спецназа падали с неба аки комары от Дихлофоса, охранники Мойдодыра катались по земле, вереща от боли и ужаса.

Пожалуй, будь Мойдодыр обычным человеком, это обстоятельство могло бы негативно сказаться на его самочувствии. Однако ж, Мойдодыр был Уберменшем. И когда два его глаза выжгло узконаправленным атомным взрывом, третий глаз тут же открылся на полную катушку – Мойдодыр прозрел и видел все так ясно, как никогда в жизни.

Придя в себя, он тотчас велел Стилгару эвакуировать всех уцелевших жителей района и пустить сюды саперов, дабы проверить каждый миллиметр квартала – мало ли какую еще дрянь эти фрименские пожилые психопаты тут заложили.  Всем бойцам, которые ослепли от взрыва, Мойдодыр велел незамедлительно провести операции по коррекции зрения и вживить им самые лучшие механические глаза Тлейлаксу за его счет.

И пока все кругом в полном ахтунге смотрели на слепого Мессию, тот, ничуть не смущаясь, принялся руководить эвакуацией.

Взрыв произошел именно в том доме, где жил Отейм. Взрыв случился сразу, как Мойдодыр отошел на безопасное расстояние и фримены начали план-перехват. Скитале рассчитал все так, чтобы Уберменш не пострадал, чтобы Уберменш продолжил охоту на предателей, чтобы эта игра вышла на новый уровень. Тот, кто применяет ядерное оружие, обрекает себя на уничтожение со стороны всех правящих домов империи. И ядерное оружие применили фрименские заговорщики. Стало быть, теперь абсолютно все дома Лансраада должны объединиться супротив фрименских заговорщиков и их союзников. Мойдодыр и Алия должны будут учинить резню среди своих же, чтобы найти и набутылить каждую крысу, заодно, они могут провести нехилую чистку Навигаторов и Бене Гессерит, кои также подозреваются в связях с заговорщиками. И только Тлейлаксу, не будучи сюды приплетенными, должны будут уйти от возмездия и резко усилиться на фоне своих побитых конкурентов. А уж после всей этой чистки, Мойдодыр и Алия не смогут отрицать внутренние проблемы аррахисовой верхушки, стало быть, будут вынуждены реформировать свой культ. И в этом нелегком деле им до поры до времени поможет Дункан Айдахо. События будут ускорены самым резким из способов, Атрейдесы станут более договороспособными. Все расчитал Скитале. Однако, в его говнокоде случился баг.

Через некоторое время, Мойдодыр, Алия, Стилгар и прочие члены руководства Аррахиса собрали совет, дабы провести разбор полетов.

Резня уже набирала обороты, фримены-заговорщики были все еще фрименами, то бишь – отмороженными на всю бошку, хитрожопыми неубиваемыми партизанами. А потому, свою крысиную возню они развернули на всю катушку: травили колодцы, ломали оросительные системы, взрывали водохранилища, срали в писсуары в туалете храма Алии (а вот об этом, кстати, их никто не просил). Фримены, верные Уберменшу, горящие жаждой мести за своих ослепленных товарищей, следовали по пятам за предателями, выщемляли их в каждом крысином углу, куда б те ни запрятались, резали, душили, забивали до смерти, делали мокрого Вилли, одним словом – проводили разъяснительно-воспитательные работы.

Кроме того, выяснилось, что несколько фрименов из числа высшего генералитета состояли таки в заговоре. Именно они подговорили одного из самых высокопоставленных наибов, Корбу, известного своей наиболее фанатичной преданностью Мойдодыру, привезти на Аррахис камнежог, дабы обезопасить здание штаб-квартиры от любых возможных угроз. Именно они подстроили похищение камнежога и передали его в руки заговорщиков, и именно они, в тот самый момент, когда бомба бздынькнула, на другом конце планеты под шумок помогли Навигаторам погрузить песчаного червя на своей корабль и увезти его в бездны космоса.

Алия высказала мнение о том, что Корба либо подлая крыса, либо, что еще хуже, лох педальный, в любом случае, надо бы его немедленно казнить, дабы другим было не повадно. Мойдодыр возразил, мол все нужно делать по фрименским понятиям, пока он не разрешит – никого казнить не велено. Корбу отвели в темницу, назначили суд, а его адвокатом Мойдодыр назначил Стилгара.

Тем временем, в подземных казематах дворца Мойдодыра, к узнику пришел посетитель. Хазбик, томящийся на нарах, узнал в посетителе Дункана Айдахо.

Дункан решил допросить карлу на предмет его назначения. Хазбик рассказал Дуне о том, что является, как и он сам, очередной сломанной игрушкой. И что он видел, как Дункана возвращали к жизни на планете Тлейлаксу, более того, они плавали там вместе, в том баке со специальной тлейлаксианской жижей. Окромя того, Хазбик учавствовал и в его воскрешении и в его перекодировании в ментата-дзенсуннита. Хазбик заявил, что пришло его время вступить в игру и пояснить Дункану, что он заслан к Мойдодыру и Алии не просто так, а чтобы их остановить. Эти два Уберменша – суть дела одно существо в двух лицах, чудовище, какого еще не видел мир, в тени которого все люди, населяющие далекие звезды, живут и умирают в страхе.

Затем, карлик велел грузить апельсины бочками и продавать славянский шкаф. Это был запрограммированный приказ: скоро наложница Мойдодыра помрет при родах, инфа сотка, она итак уж на ладан дышит. Когда это случится, Хейт должен уговорить Мойдодыра воскресить ее при помощи Тлейлаксу, в виде гхолы, будет она точно такая же, какой и была, он тому – живое подтверждение. А опосля, Хейт должен зарезать Мойдодыра и передать его Тлейлаксу, дабы и его трупак они превратили в гхолу. Таким образом, у Тлейлаксу на руках будут и Мойдодыр и Чани и Дункан, которые все вместе будут наиболее подходящим для Тлейлаксу образом воспитывать потомство императора – будущего Уберменша.

Приказ-то зомби-убервоин услышал, вот только Дункан внутри него крайне возмутился услышанным и уже принялся пробуждаться, дабы во что бы ни стало предотвратить подобное развитие событий. Никогда, сука, Дункан Айдахо не станет убийцей Атрейдеса.  А потому, гигачад послал карлика нахер и с горящей от возмущения сракой вышел из турьмы и вернулся во дворец.

По пути, он пересекся с Алией, которая стояла на балконе и тупила в пейхаж, явно расстроенная всем происходящим. Оно и понятно, не каждый день на планете разрываются ядерные бомбы, похищаются песчаные черви, а родному братишке-Уберменшу выжигаются бесстыжие зенки.

Алия сказала Дункану, что после того, как они засосались в пепелаце, она теперь, по ходу, скоро будет беременная. Дуня понял, что девочка очень мощно объелась спайсу и вот-вот двинет кони. Гигачад схватил Алию на руки, занес ее в ближайшую спальню и принялся проводить дыхание рот-в-рот, заодно во все свое могучее горло зовя врачей. Немного проблевавшись, перед тем как отрубиться, Алия подумала, что это смахивает на отличное второе свидание. Она накачана спайсом и помирает, а живой мертвец опять с ней сосется. Кажется, Дуня ее любит.

Тем не менее, очнувшись с бодуна, она немедленно выгнала всех врачей и велела Дункану остаться. Пока она лежала в спайсовом обмороке, ей было видение. Золотой Путь, ядрена вошь. И Дункан является ключом к нему. Еще одна часть великого паззла судьбы, как и она сама. И все, что происходит промеж ними двумя – тоже часть чьего-то хитрого плана. Шаги на пути к чьей-то цели. И все, что от них останется – следы на песке.

Тем временем, где-то далеко от дворца, в пустынном сиетче, у Чани отошли воды.

На этом таки на сегодня все, друзья, мы вплотную подошли к финалу, ждите его завтра) Надеюсь, вам понравилось, коли так, ставьте лайки, подписывайтесь на канал и пишите в комментах кодовое слово «годно».

Всем нахвамдис)

Заговор фрименов с Гильдией для похищения червя, для отвлечения от которого использовалась ассасинская охота на беременную Чани (не путать с чайником), сам по себе также являлся отвлекающим маневром, пока осуществляется истинный план: проведение психотерапевтических бесед для Мойдодыра со стороны Дункана с целью поиска выхода из кризиса его мессианства, способов умиротворения модернистского культа фрименов и остановки джихада (апосля чего Мессию Дюны можно и хлопнуть). Второе направление атаки – ослабление Алии посредством ейного отвлечения на Дункана и их шашни.

Что характерно, сам Дуня при этом не являлся и не собирался осознанно быть частью заговора, он действовал не из злых побуждений, а исключительно сообразно своей природе. Вот только эту самую природу Тлейлаксу подкорректировали таким образом, что поступки Дуни были заранее детерминированы в нужное русло.

Итак, план пока работал отлично, но, чтобы он работал и дальше, нужно продолжать держать Мойдодыра и Алию в тонусе и не сбавлять накала крызиной грызни, дабы они не заметили в суматохе, что меняются не только сами по себе и не только под напором обстоятельств, но также и с помощью Дуни, который обращает эти изменения в нужную сторону. А это значит, что все участники заговора должны продолжать эту смертельно опасную игру. И одна из них сейчас как раз таки отправляется делать свой ход.

Гайя Елена Махийям, широко известная в наших узких кругах как ушлая бабка, таки отсидела свой крохотный срок, набила себе портаков с куполами, нажевала четки и нарды из хлебного мякиша, заразилась от петухов туберкулезом и наконец вышла на свободу с чистой совестью, добившись долгожданной аудиенции у царя-батюшки Мойдодыра.

Конвоировали бабку во дворец аки Ганнибала Лектора – окружили кучей охраны, а позади поставили глухонемого, чтоб не могла охомутать его Голосом, с приказом – убить бабку при малейшем подозрении в том, что она чет себе лишнее удумала.

Дворец Мойдодыра был таким огромным и роскошным, словно здесь жил не просто император вселенной, а сам зам начальника ГИБДД по Ставрополью. Все унитазы были золотыми, все писсуары – бриллиантовыми, биде орошали анусы посетителей не обычной водой, а потом, собранным с лица Криштиану Роналду, вместо туалетной бумаги можно было подтереться акциями Амазона, всюду стояли вазы с фисташками и сырками Б.Ю. Александров, все фримены были одеты в Баленсиагу и вооружены финками НКВД. Одним словом, бабла для мессии Дюны не жалели.

Ковылять по этому Эрмитажу пришлось очень долго, оно было так сделано специально: чтобы всякий, кто приходит в гости к Мойдодыру, успел как следует затрахаться во время этой экскурсии и пред очи Уберменша предстал уже физически и морально вымотанным. Но дух ушлой бабки был тверд как курс рубля при Набиуллиной. Она доперла наконец до тронного зала и встретилась лицом к лицу с Мойдодыром, а также всей его кодлой.

Бабка отчетливо понимала, что она все еще жива ровно по одной причине: Мойдодыру от нее что-то надо и он за это будет с нею торговаться. А поскольку ушлая бабка регулярно ходила на рынок, периодически закупала барахло на Авито, да еще и в Турцию дважды в год гоняла, торговалась она яко зверюга. А коли Мойдодыру что-то нужно, значит у заговорщиков есть рычаг воздействия на него. А с помощью подходящего рычага можно и мир перевернуть, так работает физика, инфа сотка.

Тронный зал Мойдодыра оказался размерами больше Зенит Арены, а сам трон был сделан в форме сиденья из Ниссан Теаны. В общем, опять пыль в глаза. Все это, опять же, было сделано нарочно, дабы пришедший сильно застеснялся, что приперся к таким уважаемым людям и отвлекает их от важных дел своей ерундой. Долгий путь к трону через этот зал начинал человек, а заканчивала букашка.

Мойдодыр сидел на троне, а подле него стояла вся развеселая братва: тут тебе и Алия и Дункан, и Стилгар, и даже Киркоров, ибо его наконец-то впустили. Не было только ни Чани, ни Ирулан.

Переговоры таки начались, бабка немного развонялась насчет того, что ее заставили тащиться в такую даль, елки палки, могли б электросамокат выдать, у вас тут не дворец, а какой-то парк ВДНХ. Затем, обе стороны перешли к делу. Мойдодыр объявил бабке, что готов предоставить ордену Бене Гессерит то, что им больше всего нужно: его уберменшье семя. Но не успела бабка обрадоваться, как он выдвинул встречные условия: семя они получат взамен на жизнь Чани (не путать с чайником), пускай отзовут своих ассасинов и угомонятся со своими планами внутри планов, а не то он отдаст Алии команду «ФАС» - и тогда, наверняка, вдруг запляшут облака. Второе условие – он не будет трахтибидохать Ирулан, вместо этого он натеребонит свое семя в пробирку и отдаст им его в таком виде – для искусственного осеменения. Нате, вот, берите мол мой майонезик, езжайте с ним к Тлейлаксу, они его в Ирку заправят – и пускай рожает себе новых Уберменшей сколько влезет. Точнее, сколько вылезет. Вот только еще одно условие: Ирка с ним разводится и отправляется в изгнание, его дети от нее ни на что претендовать не могут, трон, империя, власть и гараж в Черемушках – все это достанется его детям от Чани.

Бабка была очень сильно не в восторге от таких условий, особенно от того, что Мойдодыр отказался совать свою сосиску в Ирулан – Бене Гессерит были строго против искусственного осеменения, так как это – прямой шаг к дальнейшей механизации всей фигни, а там уж недалеко до возвращения Омниуса (чур меня, тьфу-тьфу-тьфу!). Но делать было нечего, выбор стоял очевидный: либо один Уберменш из пробирки, либо ни одного Уберменша. А уж если Чани реально родит детей от Мойдодыра (ибо убийство девушки, которую будут охранять и Уберменш и Алия – это дело без каких-либо гарантий успеха), то совсем уже скоро, через несколько десятилетий, когда эти пустынные чудища вырастут и сожрут папку, Бене Гессерит понадобится оооочень серьезная сила, чтобы защитить вселенную от их кровожадности. Сила навроде Уберменша. А потому, ушлая бабка, скрепя свое черное сердце, сказала, что Бене Гессерит, может быть, согласятся. Только сперва надо провести с другими ушлыми бабками совещание в Зуме, а для этого – выцепить их свободное время в Аутлуке, дело это непростое, сам знаешь, люди они занятые, все в летучках и кофе-брейках.

Мойдодыр велел Стилгару помочь бабке включить компухтер и выйти на связь с коллегами, на том переговоры и завершились.

А теперь, наша камера делает волшебный монтаж и переносится к ушлым заговорщикам. Скитале пришел к навигатору Эдрику, дабы побазарить за дела насущные.

Скитале считал, что Хейт, хоть и движется в правильном направлении, движется больно уж медленно. Мойдодыр вон уже успел договориться с Бене Гессерит и ушлые бабки, вполне возможно, скоро умоют руки и выйдут из игры, оставив заговорщиков без своей помощи. А пока Мойдодыр и Алия под чутким воздействием Хейта будут выправляться и деконструировать свой культ, крайне высока вероятность, что они успеют за это время попутно раскидать все заговоры, найти заговорщиков и сделать им секир-башка. Надо бы ускориться.

В ответ на это, нагибатор заметил, что быстро такие дела не делаются. Он, конечно, и сам порядочно затрахался ставить свою чешуйчатую шкуру под угрозу каждый раз, когда приходится намеренно бесить Уберменша своими задушевными беседами и закрывать ему третий глаз ладошкой, но как бы сильно они ни разогнали Дункана (например, найдя способ вернуть ему воспоминания), деконструкция тоталитарного культа – дело очень медленное. На всех планетах, что восставали против мощи Аррахиса, после оздоровительных мероприятий по истреблению заговорщиков, их солдат и союзников, фримены оставляли своих еписковов, кои с помощью той самой Миссионарии Протективы (которую Бене Гессерит тысячелетиями готовили в ожидании прихода Уберменша) корректировали операционную систему в головах местных жителей и укореняли в них тот самый культ. И такая планета уже находилась не столько под властью своего аристократического дома, сколько под властью епископа. Тем не менее, на каждой такой планете нарастал накал противоречий и радикалы, как со стороны сторонников аристократии и прежнего порядка, так и со стороны культистов, регулярно заводили народные массы вцепиться друг другу в глотки. И джихад продолжался в виде таких вот метастазов на куче населенных планет. И уж коли Скитале полагает, что такие бездны мракобесия можно разверзнуть за то время, что Дункан мило общается с Мойдодыром и зажимается по углам с его сестрой, то он таки некисло так ошибается.

Скитале же возразил, что главное – повернуть голову этого в нужную сторону, а там уже и все остальное подтянется. На самом-то деле, у заговорщиков не так уж много шансов остаться в живых. Им нужно рассчитывать на то, чтобы они успели натравить Дуню на проведение нужного ремонта в головах Мойдодыра и Алии прежде чем те их найдут и накуканят. Потому как в противном случае контролировать события они не смогут и все может оказаться напрасно. Мойдодыру известно о том, что следующий удар планируют нанести по Чани. Значится, нужно выйти на связь с Дунканом и заставить его действовать решительнее.

А теперь мы сделаем таки еще один волшебный монтаж и перенесемся обратно к Мойдодыру. Он проводил спарринг с Дунканом, как в старые добрые времена размахивая ножами во все стороны. Несмотря на то, что Мойдодыр уже давно левелапнулся до недостижимых простым смертным высот мастерства Уберменша, Дуня держался супротив хозяина очень достойно.

Закончив спарринг, поножовщики встретили Чани. Деваха была на шестой неделе беременности и выглядела крайне неважно, поскольку из-за фрименской кремлевской диеты за эти шесть недель плод успел развиться аки за восемь месяцев, стахановскими темпами разрастаясь за счет ресурсов ейного тела. Несмотря на то, что Чани по советам врачей днями и ночами жрала самую калорийную пищу (Биг Тейсти из Вкусно и точка, Макфлури с шоколадом и карамелью, бишбармак со сметаной и тбилисскую шаверму) и закусывала ее спайсом, ее тело было истощено аки у Кристиана Бейла в Машинисте. Чани сказала, что вычислила, почему не беременела раньше – гадюка Ирулан травила ее мирамистином. Коли Чани выживет после родов, она эту сучку Шай-Хуллуду скормит. Мойдодыр, однако, строго-настрого запретил ей убивать Ирулан, так как во-первых уже добазарился за нее с Бене Гессерит, а во-вторых, коли б Чани забеременела ранее, Бене Гессерит совместно с Тлейлаксу могли бы ее уже убить. По сути, этими мерами контрацепции Ирулан все это время спасала ей жизнь.

Кроме того, Чани пообщалась и с Дунканом и, в ходе беседы поняла, почему Мойдодыр держит его при себе. С каждым днем этот зомби-гигачад становился все сильнее и сильнее похож на прежнего Дункана Айдахо, каким Мойдодыр его помнил, и было видно, что происходит это ненамеренно. И если действительно Хейт сможет стать Дунканом, то, возможно, и Мойдодыр сможет стать обратно Полом Атрейдесом. После этого, Мойдодыр немного нагнал тоски и подушнил о том, что кругом сплошная херня творится, даже с Чани, вон как исхудала, от попы аж монетка отскочит. Чани, однако, заверила Мойдодыра в том, что усе будэ гарно, родит она ему богатыря, отожрется обратно и будут они дальше жить в шоколаде, всем напастям назло. Эта терапия Мойдодыра таки подбодрила.

Вернувшись к себе в покои, Чани обнаружила, что к ней просятся на аудиенцию. Пришла к ней молодая синеглазая девушка, явно из пустыннах фрименов, судя по синеве глаз, очень плотно сидящая на кремлевской фрименской диете. Девушка попросила Чани помочь ей выйти на царя-батюшку Мойдодыра, так как у ее отца, фрименского ветерана Отейма, есть к нему очень срочное дело. Чани, всегда относившаяся фрименским ветеранам с большим уважением, да еще и увидавшая сестру по несчастью (кремлевская диета – это вам не хрен собачий), согласилась похлопотать. Девушка заметно обрадовалась (если вы таки понимаете, о чем я).

Девушку, по просьбе Чани, провели к Мойдодыру. Девушка представилась Лихной, дочкой Отейма, одного из фрименских ветеранов, живущих в коттеджном поселке неподалеку от дворца. Ейный папа попросил Мойдодыра придти к нему домой вместе с Чани, дабы та, будучи фрименской главбабкой, подтвердила, что Отейм действует как порядочный пацан, по всем фрименским понятиям, объявлять его крысой и определять в петушиный угол оснований нету, Отейм хочет поведать Мойдодыру о хитром плане его врагов, кои накрысили супротив него заговор. В этом коттеджном поселке, окромя Отейма, по сути, никого порядочного и нет – то дрова тихонько украдут, то мангал попросят на вечер и вернут потом весь засранный, то поназаводят собак, кои ночи напролет глотки надрывают, лают и лают, ироды, порядочным людям спать не дают, доведут ведь до греха, потравит он их нахер. А не так давно, Фаррух с его слепошарым сынком обдолбались всяких наркотиков, обыгрались компутерных игр и обсмотрелись анимэ, от чего, на почве внезапно возникшей взаимной неприязни, устроили пьяную поножовщину и поубивали друг друга. В общем, живем как на вулкане, царь-батюшка, и тем не менее, сохраняем верность и императору и проложенному им курсу, а потому, просим придти и ознакомиться лично с фамилиями заговорщиков. Сам батя придти не может, поскольку заговорщики подозревают, что он не крыса и коли он отправится во дворец, он до этого дворца не дойдет – Сиплый ему отвертку в бочину всадит.

Мойдодыр же в это время смотрел в синие глаза девушки, уловив слишком уж знакомый взгляд, как бы его ни пытались скрыть. Перед ним стоит Скитале. Реальная дочка Отейма, скорее всего, мертва – это ее и осматривали Алия с Дунканом. Теперь этот хамелеон зовет его домой к ветерану вместе с Чани – ну уж хера вам лысого.

Мойдодыр ответил, что пойдет к Отейму, но не с Чани – она беременная, ей много напрягаться нельзя, вместо этого он пойдет туды с самой Лихной.

Скитале понял, что его аккуратно берут за задницу, а потому ответил, что батя не велел возвращаться обратно, ибо враг не дремлет, стукачи повсюду, зарежут ее, дуру, и не вспотеют, а потому, велел ей батя просить политического убежища у Мойдодыра.

Мойдодыр, уже все прохававший, согласился предоставить девушке политическое убежище, а заместо нее решил взять с собой жену Стилгара. И пока Скитале оказался во дворце в окружении целой толпы лучших охранников императора, следящих за каждым его микродвижением, сам Мойдодыр отправился навстречу неумолимому фатуму.

А вот тут, ребятки, вы сделаем ту би континуед) Надеюсь, пост вам зашел, завтра вас ждет предфинальный бадабум, а послезавтра – мы таки прикончим вторую книгу) Коли зашло, ставьте лайки, подписывайтесь на канал и убедительная просьба – наводите движуху в комментах, дабы нам всем было интересно и писать это и читать. Особенно – в области того, что вам непонятно, так как я очень надеюсь, что смогу найти формат, позволяющий мне объяснять происходящее на ходу и максимально доступно, не отвлекаясь отдельно на закулису, но вполне допускаю, что что-то нужно будет пояснить отдельно. В общем, до завтра)

Всем нахвамдис)