Сопровождал Чани Дункан Айдахо (да, в конце прошлого поста я немного ступил, Дуня сперва спас Алию, а уж опосля поехал вместе с Чани в сиетч, дабы резать пуповины и все такое), кой бдительно бдил, шоб ни одна падла из числа фрименских заговорщиков, сестер Бене Гессерит и лицеделов не смогла подкрасться к женщине босса и приголубить ее ножиком в пузо. Сам Мойдодыр временно отсутствовал ввиду необходимости разгребать бардак на работе: фрименских власовцев надобно переловить и перерезать, решить, что делать дальше со всем этим заговором, проследить, чтоб Алия со Стилгаром не переборщили со своими зверскими репрессиями, да и картридж в принтере поменять, в конце концов. И все это – без глаз, одной лишь интуицией Уберменша.

У Чани, тем временем, воды таки отошли окончательно, прибежали поветухи, бабки принялись семенить туды-сюды с полотенцами и тазиками, Дункана выгнали из комнаты ссаными тряпками, дабы не глазел на девочку в таком состоянии.

Тем временем, Мойдодыр наконец-то прибыл в сиетч, но в комнату к рожающей его не пустили. И пока Чани там тужилась, Дуня решил развлечь босса непринужденной историей, рассказав всю фигню, которую ему наговорил Хазбик. Мойдодыр принял к сведению, но щас ему было не до заговоров: его третий глаз от напряжения побагровел и стал шоколадным. Он смотрел в будущее, прикидывал, аки Доктор Стрендж искал варианты развития событий, при которых Чани разродится и останется в живых. Вариантов пока не было.

В итоге, роды прошли – но прошли с переменным успехом. Хорошая новость заключалась в том, что вместо одного Уберменшыча Чани родила сразу двоих: мальчика (он пришел, аплодисменты!!!) и девочку. Плохая же новость заключалась в том, что Чани, последняя отрада Мойдодыра, не выдержала родов и померла. Прощай, Чани. Вот те крест, я сделал все что мог, чтоб тебя не перепутали с чайником.

Тем временем, говнокод Хазбика зашевелился в нутре у Дункана. Сам того не замечая, Дуня достал нож, откупорил банку с вазелином и давай красться к Мойдодыру. Но на середине пути гигачад принялся неистово с собой бороться и принялся орать боссу, чтоб валил от него (или его) нахер, а то он за себя не отвечает.

Мойдодыр, однако, как говнокодер был заметно сильнее Хазбика и все это время, пока Дункан жил при нем и фиксил в нем баги, он фиксил баги в самом Дункане. А потому, стоило Мойдодыру сказать, что все бочки с апельсинами разгружены, а славянский шкаф продан, как Дуня окончательно освободился от тлетворного влияния Тлейлаксу. Мойдодыр спросил гхолу, лучше ли ему, тот ответил, что лучше, в общем, как в рекламе Сникерса. Мойдодыр попросил Дуню держаться рядом, потому как тот ему скоро понадобится, агенты Тлейлаксу вот-вот прибудут соблазнять Мойдодыра воскресить его шыксу, а чтоб Мойдодыр не сорвался и не сделался на все согласным аки пьяная первокурсница на посвяте, рядом должен быть добрый друг, по счастливому стечению обстоятельств имеющий рассудительность ментата и непоколебимость дзен-суннита.

Тем временем, пацаны зашли в комнату для родов. Чани лежала иссушенная, обессиленная и мертвая, а рядом лежали два крепких, розовощеких, измазанных во всяких нехороших субстанциях, младенца.

Мойдодыр понял, что все это время третий глаз у него работал еще туже, чем он думал. Он таки знал, что Чани родит, но ждал только девочку. А вот че это за пацан уродился рядом, хер его знает. Тем не менее, Мойдодыр обрадовался, двое детей – еще веселее, чем одно. Да и пособия за них больше уплотят, а ему, как одинокому отцу-инвалиду, вообще будут башлять аки депутату.

Мойдодыр, тем временем, слеп все сильнее и сильнее, видимо, кто-то принялся глушить его предзнание особенно упорно.

Тем временем, в сиетч пожаловала Алия, да не одна, а с веселой компанией в лице Скитале. Пока Чани рожала, Скитале успел таки уболтать сестру босса в том, что он может посодействовать в воскрешении Чани точно также, как удалось воскресить Дункана, если надо, даже лучше: не только воскресит, но еще и грудь ей увеличит, пульт с регулировкой громкости голоса Мойдодыру выдадет и даже сделает так, чтоб она потела пивом. Но для этого, нужен ейный трупак.

Скитале наконец-то мог не притворяться и поинтересовался у Мойдодыра, успел ли тот переговнокодить Дункана. Мойдодыр сие подтвердил, и, в качестве доказательства, велел Дункану вынимать перо, дабы по первому же приказу приморить лицедела.

Но не успел Дункан исполнить приказ, как Скитале уже оказался около новорожденных детишек Мойдодыра с ножиком, расположенным в небезопасной близости от их глоток. Алия тут же принялась красться к Хитману, но Мойдодыр ее осек. Даже несмотря на то, что после его собственного ослепления она сделалась, пожалуй, самым жестким и быстрым рубакой, коих он знал, риск слишком велик: до этого шахида чисто физически не успеешь добраться прежде чем он порубит детишек. А потому, Мойдодыру пришлось внимать.

Выскажем-ка пару слов о Скитале. До сих пор доподлинно неизвестно, насколько серьезную роль он играл в продумывании всех деталей антимойдодыровского заговора и каким образом тот финал, к которому он пришел, был им предусмотрен, но из всех действий Скитале на протяжении второй книжки можно заключить: сегодня он пришел сюда, чтобы помереть. Мойдодыр не должен был согласиться на сделку Тлейлаксу и воскрешать Чани, даже видя то, как воскрес Дункан, поскольку это означало бы, что Уберменш в нем окончательно сожрал Пола Атрейдеса, что абсолютно всех людей Мойдодыр воспринимает как функции и инструменты, наполняющие собой его мир, а потому, джихад и тирания не прекратятся, пока он не дожмет всех, всех, сука, до единого. Но если Мойдодыр сохранит таки в себе человечность и откажется идти против природы, осознает, что человек – это не просто биоробот с сотней миллиардов нейронов в мозгу и проложенных промеж ними связей, а нечто большее – и это самое большее уже не вернуть, воскресив тело, то тогда он сам сделается человечнее и милосерднее, а значит, гайки репрессий будут таки скручены. Дункан был не просто личным психоаналитиком Мойдодыра. Этот Пиноккио обязательно должен был стать настоящим мальчиком, со всеми воспоминаниями и чертами личности, но при этом оставаясь зомби-гхолой, дабы соблазн воскресить Чани у Мойдодыра был самый сильный. Чтоб заманить мышку в мышеловку, нужно положить туды не пластмассовый сыр, а настоящий. Но сам Скитале должен быть зверски убит, дабы Мойдодыр тем самым отрезал себе пути к отступлению. Убийство врага всегда было поворотным событием в жизни Мойдодыра, Джаммис и Фейд Раута не дадут сбряхать. А потому, пришла пора положить свою бошку на заклание.

Скитале заявил, что если Мойдодыр согласится зазомбячить Чани, они вернут ей память и личность, правда, для этого, возможно, ей надо будет прирезать одного из своих детей. Но это не точно. Взамен, Мойдодыр должен отказаться от своего пакета акций в Картеле Негоциантов (местном аналоге ВТО и ОПЕК) и вообще, охлади трахание, пацанчик, чет ты борзый до хрена, давай-ка ты попустишься, а то приличных людей напрягаешь.

И тут, в партию вступил Уберменш 2.0. Маленький сын Мойдодыра, который еще не успел даже и имени получить, решил, что ему не шибко улыбается помирать едва успевши родиться (а уж от смерти этот пройдоха будет бегать оооочень долго, помяните таки мое слово), а потому, решил маленько подсобить папке, использовал свое уберменшье предзнание, развеял вдребезги белый шум, накладываемый усилиями Навигатора Эдрика и телепатически связался с батей, дабы тот мог видеть все его глазами. Так сказать, в одну младенческую харю побыл и наводчиком и средством радиоподавления.

Мойдодыр, поняв, что вот он шанс, выхватил нож и, пока Скитале озвучивал условия сделки, одним метким броском воткнул ножик в глаз лицедела, пробив ему черепушку насквозь. Скитале воспринял это как отказ – и немедленно умер.

Тем временем, Алия успела заметить, что ее племяши таки не простые: ввиду кремлевской диеты, на которой сидела Чани, наложенной поверх отравы, коей ее угощала Ирулан, они родились с памятью поколений, как и Алия, но при этом – внутри них сидели Уберменши, как в Мойдодыре. И, в отличие от Мойдодыра, эти Уберменши уже родились с широко расправленными плечами. Когда эти замечательные детишки подрастут, вселенную ждет большой-пребольшой бадабум. В петушином угле наметится очень многочисленное пополнение.

Однако ж, беда не приходит одна. Едва все успели выдохнуть, как Мойдодыр услышал голос Хазбика. Мелкий засранец заявил, что предложение Тлейлаксу все еще в силе, но он, в отличие от Скитале, не будет брать Мойдодыра на понт, а сыграет в доброго копа и просто галантно это предложит, без всяких угроз и ультиматумов. Мойдодыр, понимая, что на сей раз может сорваться и согласиться, попросил Дункана решить вопрос с Хазбиком. Дуня, не раздумывая ни секунды, порубил Хазбика на фарш и сделал из него Воппер Джуниор.

Тем временем, Мойдодыр заговорил с сынишкой. Сынишка сказал, что с предзнанием у него все в порядке – и показал папке Золотой Путь. Впервые в жизни, Мойдодыр увидел, сразу и без затей, все, что до этого всю свою жизнь пытался выковырять и урвать кусочками, соединяя в единую картину. Золотой Путь начался в этот самый день, в этой самой пещере. И понял Мойдодыр, что на этом Золотом Пути ему лично в качестве правителя и Уберменша не место. Мойдодыр должен последовать славной людоедской фрименской традиции – и, коли он такой слепошарый, уйти в пустыню, на растерзание матушке-природе. А детишек оставить под чуткой заботой и опекой таких замечательных, добрых, адекватных людей, как Алия и зомби-Дункан.

Так оно и склалось, Пол ушел в пустыню, Алия сделалася регентом при детях Мойдодыра, коих назвали Лето (потому что мы ж помним, как хорошо закончили предыдущие два Лето Атрейдеса) и Ганима (а вот тут уже – никаких претензий), Дуня сделался консортом при Алие и ейным пихарем. Заговор фрименов был подавлен, все виноватые – посажены на бутылку, все непричастные - расцелованы в румяные щеки. Цена на водку стабилизировалась.

Собственно, вот и сказочке конец, кто осилил – молодец) В следующем посте я напишу про сверхидеи и философию второй книжки, а пока – ставьте лайки, пишите комменты, дабы порадовать папу) Ах да, пост выложу без тэга «Бунт»)

Всем нахвамдис)