В комментариях к предыдущему посту @Yelena113 подала мне интересную мысль про "кулинарную книгу геофизика" - так что решил написать серию постов на эту тему. Встречайте первый пост.
Одно из самых главных умений любого полевого геолога или геофизика – это умение приготовить обед. Желательно, естественно, чтобы он был как минимум съедобным, а как максимум – вкусным. Что бывает сделать весьма сложно, поскольку особых разносолов в поле не завозят: консервы, крупы, картошка да майонез с кетчупом – вот, собственно, практически полный список полевых продуктов. Подобная еда довольно быстро приедается, поэтому и приходиться придумывать хоть что-нибудь, чтобы разнообразить свой стол.
Оладьи
Производственную практику по геофизике в Тыве в 1987 году я начинал в составе отряда геохимиков. Как мне удалось вместо геофизики попасть на геохимию само по себе достойно отдельного рассказа, когда-нибудь я обязательно об этом напишу, а сегодня у нас кулинарная история. Работали мы в Тоджинском районе – одном из самых красивых районов Тывы. Вертолёт забросил нас на хребет Тумат-Тайга, где мы и провели две недели, собирая геохимические пробы. Кстати, именно здесь наша палатка однажды решила стать птичкой.
Наша палатка на фоне горы Биче-О. По ней мы тоже ходили во время своих геохимических маршрутов.
Всё было прекрасно кроме одного – у тувинских геологов принято хлеб делать самим, а не возить с собой сухари. Самодельный хлеб – это, конечно, прекрасно и очень вкусно, но в маленьком полевом лагере из одной палатки, одного старшего геолога, двух школьников и одного ещё недоучившегося студента никто с выпечкой хлеба, естественно, не заморачивался. Ибо некому. В общем, несколько дней мы прожили вообще без хлеба, что довольно скучно. Особенно когда весь день приходится бегать по горам с рюкзаком, набитым камнями - пробами, как бы сказал настоящий геохимик, но я-то геофизик, мне можно)))
На 3000 метрах над уровнем моря.
Так что когда с утра перед работой начальник спросил у меня, умею ли я делать оладьи, я тут же сказал: «Да!» Хотя, если честно, то умел я их печь чисто теоретически: пару раз наблюдал, как мама их стряпала, но это совсем не повод отказываться от свежей выпечки!
— Вот и прекрасно! – обрадовался начальник, и выдал мне пачку сырых дрожжей. – Бери, отрежь, сколько нужно.
Щедрой рукой я отпластал от пачки здоровенный кусок (Как бы сказал красноармеец Некрасов из книги «Они сражались за Родину»: «Я из чужого табаку маленькие самокрутки крутить не умею!») и засунул его в кружку. После чего насыпал туда немного сахара, залил всё это водой и перемешал. После чего развел муку с водой, сахаром и солью в здоровенной 5-литровой кастрюле. Через некоторое время палатку накрыл одуряющий аромат забродивших дрожжей.
- Отрадный запах! – ухмыльнулся старший геохимик, и подхватив рюкзак и своего сына, который работал у него в качестве радиометриста, отправился в маршрут. Нам со вторым школьником, Костей-хакасом, тоже нужно было идти на работу, поэтому я быстренько бухнул забродившие дрожжи в кастрюлю с тестом, и пошёл в свой маршрут.
А вид с нашего маршрута просто одуряющий. Кстати, если присмотреться, то за озером видна ещё одна лужа. Вот возле неё наша палатка и стояла.
Вечером вся долина, в которой стояла наша палатка, благоухала дрожжами – во всяком случае запах теста чувствовался уже метров за сто. «Всяко тесто поднялось,» - сообразил я, хотя ещё и не догадывался, НАСКОЛЬКО оно поднялось. Тесто выперло вверх из кастрюли на добрых 20, а то и 30 сантиметров, свешивалось со стенок благоухающими сосульками и явно намеревалось начать захват палатки и возможно всей Земли.
— Ночь сегодня будет нескучной, - понял я. Подхватил сковородки, масло, обоих школьников и бросился на защиту Земли, а старший геолог залёг в кустах, видимо готовя вторую линию обороны. Зато школьники с огромным энтузиазмом бросились мне на помощь.
Мы растопили печь в палатке (на костре, конечно, тоже можно жарить, но поддерживать равномерный огонь у него гораздо сложнее), подняли одну стенку, чтобы не угореть от жары и приступили к жарке оладий. Часам к двум ночи Земля была спасена.
1/3
Фрагменты боевых действий, заснятые на фотоаппарат Зенит-Е.
Ни до, ни после мне не приходилось делать так много оладий: ими был полностью забит эмалированный тазик, они лежали во всех тарелках, в кастрюле и в наших желудках. С чувством полного удовлетворения мы расползлись по спальникам.
Зато проблема с хлебом на ближайшую неделю была решена.
Итак, для приготовления оладий нам потребуется мука, соль, сахар, немножко дрожжей, пара школьников и геологическая палатка. Все компоненты, кроме школьников и палатки, смешиваем в кастрюле до консистенции густой сметаны, после чего ждём пока тесто не начнёт подниматься. Как только началось – хватаем школьников и бежим в палатку жарить оладьи.
Приятного аппетита!
P.S. Стоит ли продолжать серию историй? Пишите, советуйте, критикуйте - вы мне очень помогаете своими комментариями!
P.S.S. @CalmKefir88@FritzNeuer - я про Ваши просьбы помню, только пока не пишется ни про мистику, ни про грибы. Но обязательно напишу!
Я на льду Байкала в горделивой позе классического чайника, коим я в то время был )))
Карту полуострова Святой Нос я нарисовал на развороте тетрадного листа, подложив под него почти такой же абрис, выданный мне Александром Васильевичем Соседенко – руководителем «Подснежника», клуба спортивного туризма при Пермском университете. С этой самой картой, нарисованной от руки, мы собирались идти в зимний поход на Байкал в конце января 1984 года – топографические карты в то время достать было практически нереально, а ехать в поход с глобусом, наверное, прикольно, только очень уж неудобно.
Сборы и дорога
Сложно сказать, когда нашего руководителя посетила идея похода на Байкал, но уже в конце октября 1983 года мы начали активно готовиться к нему: по вечерам бегали вдоль Коммунистической улицы от университета до коммунального моста и галереи, на выходных ездили на Андроновские горы, где учились ходить и падать на лыжах с нагруженными рюкзаками. Потихоньку начали подрабатывать: чистили крыши от снега, дежурили в корпусах по ночам - сорока рублей стипендии явно не хватило бы на поход, а просить у родителей считалось неприличным, не школьники уже. Но вот, наконец-то, сборы закончены, карты нарисованы маршруты построены и четыре группы туристов отправилась в путь из Перми в славный город Улан-Уде на скором поезде «Москва – Владивосток».
На вокзале Пермь-2 в ожидании поезда
Почему четыре? Всё просто – Байкал было решено штурмовать четырьмя тургруппами, которые должны были пройти по полуострову Святой Нос разными маршрутами: три маршрута довольно простых, для чайников-первокурсников вроде меня, и ещё один, третьей категории сложности, для нашего руководителя с сотоварищами. Он-то и сопровождал нас в поезде, поскольку руководители других групп должны были встретить нас на Слюдянке, куда они рассчитывали выйти после своего похода на Хамар-Дабан - горный хребет к югу от Байкала, недалеко от советско-монгольской границы. Всё было рассчитано до мелочей, но наших руководителей арестовали пограничники, поскольку они умудрились влезть в погранзону не имея допуска. Так что когда наш поезд пришёл в Слюдянку, то к нам, естественно, никто не присоединился.
- Наверное, они раньше нас добрались до Улан-Уде, - поспешил успокоить нас Александр Васильевич. – Там и встретимся.
И мы отправились в Улан-Уде. Но и там нас тоже никто не встретил. Поход наш медленно, но уверенно грозил закончиться, не успев даже начаться! Мы были уже в полном расстройстве, когда Александр Васильевич сказал, что принял решение объединить группы, и сам проведёт всех нас по Байкалу. Так что остаётся дело за малым – нужно отправляться на автовокзал и заказать автобус до Усть-Баргузина. Тут к нам подошли парни и поинтересовались, откуда мы приехали и куда собираемся. Оказалось, что они из местного турклуба «Хамар-Дабан» - ох уж это волшебное слово! Поскольку дело шло к вечеру, то ребята предложили переночевать в их клубе, а не шарахаться по вокзалам. Ну кто же откажется от такого предложения! Просидели мы со своими новыми знакомыми в турклубе практически до утра, делясь новыми песнями и походными байками
Возле турклуба с одним из местных ребят (сидит на фото с гитарой в руках)
С утра, не выспавшиеся и усталые, отправились на автовокзал, где нас ожидал заказанный заранее автобус до Усть-Баргузина. Правда, мест в автобусе на всех не хватило, так что несколько человек, в том числе и я, остались куковать на автовокзале аж до 2 часов, в ожидании междугороднего автобуса. В Усть-Баргузин нас вёз страшно старый, а если точнее, то просто страшный и старый ПАЗик – ещё не квадратный, а 672-й, с полукруглым верхом.
На автовокзале в Улан-Удэ
Раскачиваясь на кочках и скрипя всем корпусом, автобус ехал сквозь сказочную тайгу, наполняя салон свежим таёжным воздухом сквозь щели в салоне так, что уже к середине поездки вся наша группа окончательно задубела. Сжалившийся водитель разрешил нам забираться греться на моторный отсек автобуса. «Но не больше двух за раз, а то жестянку погнёте!»
Первый день: Усть-Баргузин - Глинка
В Усть-Баргузине мы переночевали в какой-то общаге, стоящей практически прямо на берегу Байкала. Весь вечер мы старательно готовились к походу: занимались перекладкой рюкзаков, подгоняли снарягу и просто пели песни на радость соседям и их собакам, пытавшимся нам подпевать. По окончании перекладки рюкзаков мне досталось тащить четырёхместный спальник, сшитый из двух ватных одеял, невероятно объёмный и тяжелющий и походную печку, которую под завязку набили консервами - «Столько места пропадает, да и удобно же!» Как же достала меня эта печка за время похода!
Выходим из общаги. Интересно, жив ли этот дом до сих пор? Вряд-ли, наверное.
И вот наступило утро 27 января 1984 года, когда мы наконец-то вступили на лёд Баргузинского залива. День был до одури ясный и на горизонте стали видны горы полуострова Святой Нос на другой стороне залива. Настоящие горы, с белоснежными вершинами! Как же я мечтал, когда смотрел по телевизору «Клуб кинопутешествий», побывать в горах – и наконец-то моя мечта сбылась!
Согласитесь, офигенно же!
До гор, казалось, рукой подать, но шли мы до них весь день. Сначала бодро и весело, а потом шутки и смех постепенно утихли, зато рюкзаки с каждым часом становились всё тяжелее и тяжелее. Да и на лыжах по льду идти совсем не так весело, как может показаться, поскольку они, ну то есть лыжи, имеют гадкое свойство на льду разъезжаться, и приходиться тратить лишние усилия на то, чтобы не свалиться в самый неподходящий момент. Хорошо только бывалым туристам – Александру Васильевичу да Вадику Каткову – у них лыжи «Бескиды» с металлическим кантом; таким лёд не страшен.
- Привал!
О, это чудесное слово! Теперь можно с чистой совестью рухнуть на лёд и минут пять поваляться, глядя в небо и ни о чём не думая. А потом нужно внимательно полюбоваться горами, пока девушки отойдут назад – на льду туалетов не предусмотрено. Можно ещё полюбоваться льдом – на Байкале он действительно уникальный, глубокого синего цвета и настолько прозрачный, что можно заметить плавающих в глубине рыбок.
Привал!
Во время обеда, состоявшего из бутербродов с колбасой и чая из термосов, заметили у подножья гор какое-то тёмное пятно, очень сильно напоминающее дом. Дом – это хорошо, будет где заночевать, вот только сколько до него ещё идти? До Глинки (так называлось место, которое мы заметили во время обеда) мы добрались только в сумерках, уставшие донельзя. А я ещё и с полуспущенными штанами – заела молния на болоньевых спортивных штанах, поэтому последние километра три-четыре мне пришлось тащиться, поддерживая их одной рукой, чтобы не остаться вообще без штанов. Тёмное пятно оказалось здоровенным лодочным сараем, а неподалёку мы нашли небольшую рыбацкую избу, в которую умудрились набиться всей командой. Правда, спать пришлось и на нарах, и на столе и даже на полу, но это было однозначно лучше ночёвки в палатке, тем более что к вечеру стало довольно сильно подмораживать.
Глинка
Второй день: выход на Маркову гору
Утро выдалось горячим: Игорь Исмаилов, разжигая капризный примус «Шмель-2», перевернул его, и на пол избушки пролился горящий бензин. Пришлось всем выскакивать из спальников и заниматься пожаротушением. Пожар потушили, примусу и Игорю сделали внушение, после чего отправились на Маркову гору. В качестве отдыха от вчерашнего длинного перехода и сегодняшнего весёлого утра. Какое всё же какое удовольствие ходить без набитого под завязку рюкзака! На меня, правда, снова навесили рюкзак, но можете мне поверить: пара термосов и палка колбасы, это совсем не то же самое, что печка, набитая консервами. Поднимались неспеша, любуясь открывающимися с высоты видами Байкала, а посмотреть было на что! Вид на Баргузинский залив и широкую косу, идущую вдоль него, просто завораживал. Если бы я был писателем, то написал бы что-нибудь вроде:
Байкал предстал пред нами драгоценным бриллиантом, переливающимся под солнечными лучами. Могучие сосны на склоне застыли в недвижности, как часовые, охраняющие покой Марковой горы. И тишина, глубочайшая тишина вокруг…
Но, поскольку я не писатель, то выскажусь попроще: «Клёвая видуха, блин!»
Вид на косу, разделяющую Баргузинский и Чивыркуйски заливы.
К сожалению, на полдороги у меня от мороза порвалась плёнка в фотоаппарате - всё же цифровая техника в этом отношении гораздо удобнее. Вниз спускались глиссированием – Александр Васильевич решил нас потренировать, чтобы зря время не пропадало. Собственно, это просто скатывание с горы стоя, тормозя лыжными палками. Получилось не у всех, зато развлеклись.
Не самое правильное глиссирование, зато весёлое!
Ночевали снова в Глинке, а на следующий день отправились в сторону Чивыркуйского залива к конечной точке нашего похода – горячим источникам в Змеиной бухте.
Третий день: Глинка - Катунь
29 января. С утра подморозило, температура упала аж до -30°, но холод особо не чувствовался – ветра практически не было, да и воздух очень сильно высушило. Полдня мы шли через перешеек между Баргузинским и Чивыркуйским заливами, по вполне приличной дороге, накатанной снегоходами, а после обеда снова вышли на лёд Байкала.
Если в Баргузинском заливе лёд практически чистый, с редкими полосами снега, то Чивыркуйский залив довольно сильно заснежен, так что первым шёл кто-нибудь из парней, пробивая лыжню. Через каждые двадцать-тридцать минут его сменял новый «пробивальщик». Проскочили Монахово – маленькую, но очень симпатичную деревеньку под огромной скалой с мохнатыми мелкими лошадёнками и не менее мелкими и мохнатыми коровами. Прошли мимо мыса Покойники – интересно, за что его так обозвали?
Монахово
А вот и мохнатая лошадка. Слева. А справа не менее мохнатый Игорь
В отряде появились первые обмороженные – пара человек поморозила носы. На ночёвку встали в деревне Катунь – рыбаки пустили нас в тёплый сарай, увешанный и усыпанный сетями, на которых мы очень даже неплохо устроились спать.
Мохнатые коровы в Катуни
Неожиданно оказалось, что у Тани П. сегодня День рождения! Срочно пришлось сделать классический туристический торт: мелко накрошенное печенье со сливочным маслом, сгущёнкой и какао, правда, увлёкшись изготовлением торта дежурные умудрились сварить суп в ведре из-под чая. С остатками заварки. Дежурные на ходу сочинили историю про суп с грибной пудрой. Немного пофыркав, суп всё же съели: после целого дня на ногах съесть можно что угодно. Особенно если на второе пельмени, а на десерт - тортик с чаем.
Тортик!
Четвёртый день: Катунь – бухта Змеиная
Далее наш путь лежал к горячим источникам бухты Змеиной. Погода яркая, солнечная, правда, опять очень холодно, с утра -30°, а к вечеру температура упала до -40°, но холод ощущался только на остановках – пока идём, греемся. Поэтому привалы сократили довольно сильно, чтобы не успеть замёрзнуть. Неподалёку от мыса Курбулик встретили рыбаков, вытаскивающих сеть из огромной проруби - майны. Мимо такого события мы пройти никак не могли! Напросились в помощники, рыбаки, посмеиваясь, согласились. Рыбу из сети вытаскивали здоровенными лопатами и тут же сортировали: сигов, омулей отдельно, остальную рыбу – отдельно.
1/6
Встреча с рыбаками
За работу нам надавали целый мешок рыбы, в основном, конечно, окуней, плотву да щук, но пару сигов и омуля тоже подарили. Рыбацкие собаки смотрели на нас очень неодобрительно: «Ходят тут всякие, а потом рыба теряется!» К вечеру добрались до Змеиной бухты. Горячий ключ нашли быстро, да и сложно его не найти - запах тухлых яиц от него такой, что мимо не пройти. Да и парит сильно. Вода в нём действительно тёплая, но не сильно - градусов 15-20. Палатку решили ставить рядом с ключом – хоть какой-никакой, а источник тепла. Всё же к вечеру похолодало до -40°.
Холодная ночёвка в Змеиной бухте. Вон та лужа на заднем плане и есть горячий источник.
Наконец-то настал черёд моей печки! Не зря я её тащил на своём горбу столько времени. Поставили её в самом центре длинной палатки-вагончика, а народ расположился вокруг. Хотя спать в палатке при такой температуре всё равно весьма некомфортно, поэтому в спальники набивались поплотнее, так спать теплее, тем более что от печки тепла было не очень-то много. Ну не рассчитана она была на здоровенную палатку! Но, как ни странно, ночь проспали довольно спокойно, и если не считать того что к утру половина надувных матрасов сдулась (как хорошо сейчас, когда есть туристические коврики на любой вкус!), то никто особо и не замёрз. Зато утром можно было умыться тёплой водой из горячего ключа, а не снегом из ближайшего сугроба.
Пятый день: остров Бакланий
Собирались долго: всё же после холодной ночёвки народ в себя пришёл не сразу. На завтрак опять учудили дежурные – набрали воды из полыньи, растопленной горячим источником, поэтому суп и особенно чай приобрели непередаваемый вкус и аромат.
Мыс Курбулик на выходе из Змеиной бухты.
В этот день мы развернули лыжи в сторону дома, а если точнее, то в сторону Усть-Баргузина. Путь предстоял не ещё слишком близкий, но к дому идти всегда веселее. Печка у меня за спиной с каждым обедом становилась всё легче и легче, что тоже не могло не радовать. На обед встали возле острова Бакланий, правда, бакланов, кроме себя, мы вокруг не обнаружили. Зато обнаружили красивые скалы и гроты, украшенные здоровенными сосульками. С обедом приключился неожиданный облом: дежурные забыли засунуть обеденную колбасу и хлеб за пазуху, а грызть заледеневшие до состояния булыжника продукты было практически нереально. Хотя мы даже пробовали порубить колбасу топориком. Так что в обед пришлось обойтись одним чаем.
К вечеру вышли к рыбацкой избе, стоящей на южном берегу Чивыркуйского залива, неподалёку от озера Арангатуй, где нас радостно встретили рыбаки, которым мы вчера помогали тащить рыбу из полыньи.
А это опять я. Возле избы.
Особенно рыбакам понравился Игорь Исмаилов: не каждый день на Байкале можно встреть горячего, весёлого и очень общительного дагестанца в белоснежной папахе. В итоге они подарили ему пяток омулей, меховые варежки - шубницы и оленьи рога необъятных размеров, которые он всё же сумел довезти до Перми. А нас угостили строганиной из омуля. Спать нас разместили на полу не очень-то большой избы и это был, наверное, самый сложный ночлег за все дни, потому что спать пришлось буквально друг на дружке. Зато с утра все дружно вспоминали Туристическую песню: Спать всю ночь одетыми нету больше сил, Ну кто же мне в палатке на морду наступил!
Шестой день: Арангатуй – Усть-Баргузин
Утром нас разбудил крик Александра Васильевича:
- Хватит дрыхнуть! Рассвет проспите!
Хватая фотоаппараты, мы выскочили из дома – и как раз вовремя. Из-за сопки величаво и неспешно выплывало ярко-красное солнце. Начинался новый день. Последний день нашего похода по Байкалу.
Восход на Байкале с видом на озеро Арангатуй.
Практически весь день до самого вечера мы шли по озеру Арангатуй. Не знаю, как оно выглядит летом, но зимой очень сильно напоминало болото: кочки, корявые деревца, торчащие из снега, засохшие камыши – довольно тоскливое место. А зимой к этому добавился довольно глубокий слой снега, который приходилось пробивать впереди идущим.
Арангатуй
Ничем особым этот день не запомнился, разве что усталостью: за эти дни все успели весьма сильно вымотаться. Разве что Вадик Катков был как обычно весел и неутомим, всё время шутил и хохмил, а на привале он огорошил нас тем, что сочинил песню про наш поход: Между нами и привалом Непротоптанные тропы. Тёплый вечер нам поможет У костра усталость снять. Час пройдёт и нас разбудит Леса утреннего рокот, И свернув свои жилища, Мы вперёд пойдём опять. Очень даже хорошая песня получилась – душевная. Я так вдохновился, что всю оставшуюся дорогу пытался сочинить свою песню, правда дальше «вокруг нас ёлки, а мы голодные, как волки» особо в стихосложении не продвинулся.
Привал возле тригопункта.
К Усть-Баргузину вышли уже в глубоких сумерках. На следующий уехали на заказном автобусе в Улан-Уде, где мы впервые попробовали манты: то ли огромные пельмени, то ли варёные пироги - совершенно необычные и безумно вкусные. А уже вечером отправились в Пермь на скором поезде «Пекин – Москва».
Неожиданно оказалось, что расчёт продуктов был проведён практически идеально – хватило их ровно до конца похода, правда, на обратную дорогу ни продуктов, ни, что самое главное, денег уже не осталось. Так что три дня в поезде мы питались, в основном, воздухом да чаем (кипяток-то бесплатный!) с детским питанием, которое брали в поход вместо сухого молока. Ну ещё выковыривали из оставшихся суповых пакетов сушёное мясо и морковку – тоже еда, в конце концов.
Чай - тоже еда, если вдуматься.
На следующий год мы запланировали новый поход на Байкал, только лучше организованный, но мой военкомат оказался быстрее, так что вместо похода на Байкал, я отправился в двухгодичный поход на Байконур. Тоже, в общем-то, неплохая альтернатива)))
А вы замечали, что самые яркие события происходят как раз тогда, когда мы благополучно забываем про инженера по технике безопасности? А ведь перед каждым сезоном он обязательно всех инструктирует и выдаёт начальникам геологических партий и отрядов металлические таблички с правилами по ТБ. Что бы мы делали без этих замечательных табличек?! Из них можно сделать разделку для печки (разделка — это такая металлическая пластина с отверстием, куда вставляется печная труба, чтобы не дать трубе прикасаться к крыше палатки). Табличку по ТБ можно положить перед той же самой печкой, чтобы вылетевшие угольки не подожгли пол, а самой замечательной табличкой «Одиночные маршруты запрещены!» можно украсить дверь туалета на полевой геологической базе. Кстати, вот и тема для нового рассказа нарисовалась. Это я про одиночные маршруты.
Вообще-то одиночные маршруты не просто так запрещают: вдвоём-втроём проще из любой сложной ситуации выпутаться, чем в одиночку. Бывали, знаете ли, случаи... Но бывает и так, что один человек может работу сделать быстрее, чем в паре с кем-нибудь. Особенно это касается геофизиков, которые магнитроразведкой занимаются: прибор всё равно один, а если сеть профилей уже прорублена, то особого смысла в напарнике вроде бы и нет. Разве что рюкзак с обедом таскать: магниторазведчику ничего железного на себе носить нельзя, вплоть до металлических пуговиц и заклёпок на джинсах, чтобы помех не было. Да-да, приходилось срезать и пришивать пластиковые. Так вот, обычно на магнитку ходят вдвоём, но иной раз на это дело забивают, особенно когда профиль недалеко и работы не шибко много.
Классическая экипировка магниторазведчика: за спиной штанга датчика, спереди магнитометр ММП-203. Фото из более позднего сезона, зато тут я на магнитке. Кстати, угадаете для чего резинки на валенках?
В 1997 году я трудился в геолого-съёмочном предприятии «Геокарта Пермь». Съёмщики в отличие от разведчиков и поисковиков ничего не ищут – они рисуют карты. Красивые такие, геологические. Денег нам на работу давали хоть и мало, зато нечасто, а в начале лета 1997 года нам их вообще не дали. Полевой сезон грозил накрыться большой шляпой, поэтому я взял отпуск и отправился в голодный, но очень замечательный поход на Кваркуш (про него я даже пост когда-то написал Голодный поход). В середине августа я вернулся обратно и был ошарашен известием, что деньги на работу всё же пришли. Пришлось брать ноги в руки, звать на работу студентов и местных бичей, закупать и получать спецодежду и спальники для рабочих, инструменты, продукты, гвозди, бумагу, пробные мешки и ещё сотню нужных в хозяйстве мелочей вроде мыла, свечей и батареек. Наконец сборы были окончены и в самом начале сентября мы выехали на работу в деревню Золотанку Красновишерского района Пермского края. Как всегда, без приключений не обошлось: людей уже завезли на базу, а машина с продуктами и вещами сломалась по дороге. Так что дней пять мы жили прожили практически впроголодь.
Поскольку в машине осталась даже рабочая одежда, то на первый профиль мне пришлось идти в городской одежде. Зато какой вид! На дальнем плане гора сочень своеобразным названием Пелины Уши.
Сезон получился очень короткий и уже в середине октября мы начали сворачивать работы, погода начала откровенно портиться, поэтому всех рабочих отправили домой в Пермь. Студенты уехали ещё раньше, а всю недоделанную работу осталась добивать «офицерская» бригада геофизиков.
Офицерская бригада на обеде.
Уральский хребет уже совсем белый.
В сухие дни мы ходили делать электроразведку, а в пасмурные – магниторазведку. И вот в один из таких осенних, пасмурных дней, я отправился на магнитку. Один, поскольку профиль недалеко от посёлка и тащить с собой ещё кого-нибудь я совсем не хотел. Да и любил я подобные одиночные маршруты: идёшь себе, о своём думаешь да на природу любуешься... Лепота! Тем более профиль шёл по очень живописным местам, а заканчивался вообще на самой вершине хребта Золотой Камень.
Хребет Золотой Камень собственной персоной. Вот на самой его верхушке и был конец профиля. Или начало, это уж как посмотреть )))
Я с собой даже фотоаппарат прихватил – пластиковую мыльницу, которыми в то время были завалены все фотосалоны. Самое главное достоинство этого фотика было в том, что железа в нём практически не было, поэтому никаких помех на магнитометр он не оказывал. Да и места в кармане занимал не очень много. Так что к работе я подготовился тщательно, оставалось только не забывать вовремя нажать кнопку на приборе, да показания и время замера в пикетажный журнал записать. А то что это за работа получится?
Я уже прошёл половину профиля, когда начался нудный, мелкий, осенний дождь. По-хорошему, можно было бы и вернуться, но тогда пришлось бы снова возвращаться на этот профиль, а делать этого совершенно не хотелось. И я отправился дальше, замотав магнитометр в полиэтиленовый пакет, лежащий в одном из карманов.
Полиэтиленовый пакет – очень нужная вещь в лесу: в нём можно что-нибудь нести, в него можно что-нибудь завернуть, наконец с его помощью можно даже добыть воду.
Чем ближе я подходил к вершине Золотого Камня, тем реже становился лес и вот в какой-то момент лес закончился - передо мной до самой вершины горы простиралось каменное поле – курум. Да ещё накрытый облаком.
Вот тот самый курум. Если присмотреться, то на берёзке в центе видно зарубку - это и есть профиль.
Скакать по мокрым от дождя валунам, пытаясь при этом разглядеть в тумане редкие метки, отмечающие профиль, прямо скажу, удовольствие ниже среднего. Но всё же я справился и вскоре очутился у деревянного столбика, отмечающего конец профиля. Остановился, снял отсчёт на магнитометре и, развернувшись, отправился в обратный путь, на ходу записывая в пикетажный журнал замер, время отсчёта и примечание (склон 30°, курум). Стандартный, отработанный за сотни точек наблюдения приём, позволяющий не терять время. Записав в журнал все данные, я засунул его в карман, после чего осмотрелся.
Туман был – не было профиля!
Сбиться с профиля в тумане оказалось совсем не сложно: всего лишь пара десятков шагов не в том направлении и вот я уже нахожусь неизвестно где. А найти вешки, расставленные через 50 метров при видимости в 20 метров дело почти что нереальное, хотя теоретически возможное.
Сначала я пошёл вдоль склона, пытаясь или «подцепить» профиль, или найти какой-нибудь ориентир, от которого можно будет вести дальнейшие поиски. Неожиданно в тумане передо мной появился силуэт дракона, вставшего на дыбы – старая корявая ель, торчащая на склоне среди валунов.
Ну ведь правда на дракона похоже?! В живую он смотрелся ещё эпичнее, но мыльница есть мыльница.
«Прекрасный ориентир!» – обрадовался я встрече с драконом. Такую корягу уж точно ни с чем не перепутаешь. Я начал ходить кругами вокруг «дракона» в поисках профиля, стараясь не терять дерево из поля зрения. Ничего не найдя, я перешёл к коренастому кедру, снова начал мотать круги, и наконец-то наткнулся на профиль. Туман потихоньку начал оседать, наступал вечер и мне пришлось ускориться, чтобы выйти из леса до темноты, поскольку в темноте шляться по лесу ещё хуже, чем ходить в одиночные маршруты – запросто можно без глаза остаться, или ногу сломать, зацепившись за какую-нибудь корягу. Не ходите ночью по лесу – не стоит оно того. Ну а на базе меня встретили радостными криками из столовой: «Ты где шлялся!» и «Всё остыло уже, пока тебя дожидались!»
Столовая на базе.
И что самое обидное, к ночи распогодилось так, как будто никакого дождя с туманом вовсе и не бывало. Зато я был вознаграждён зрелищем просто великолепного заката.
А вскоре выпал снег, мы отработали ещё профиль, только уже в паре, после чего работы решено было завершить. Закончился очередной мой полевой сезон.
В Золотанку пришла зима.
Ну вот, ещё один пост в серию "Байки геофизика". Как обычно, жду от вас комментарии, критику и вопросы, мне очень приятно со всеми общаться!
И ещё один вопрос - про поход на Байкал 40-летней давности интересно будет почитать?
По поводу отцов, которые возражают против кошки в доме.
Я вот тоже не хотел обзаводиться кошкой просто потому, что был на 100% уверен, что эта шерстяная зверюга будет всё время сидеть у меня на руках/голове/шее...
Так, собственно говоря, и получилось ))) Так что рабочий день у меня сейчас выглядит примерно так.
Самый главный напиток в полевом лагере – это, конечно же, чай. Без него не обходится ни собрание, ни вечерние посиделки. Первый вопрос, которым тебя встретят в любой палатке: «Чай будешь?» и обязательно предложат чайку на дорожку, когда ты соберёшься назад. А что уж говорить о знаменитом чае «с дымком» из походного котелка – один раз попробовав его, вы уже никогда не забудете этот удивительный аромат и вкус.
Один водитель, устроившийся возить солярку по зимнику на нашу базу в ненецкой тундре под Варандеем, как-то раз сказал:
- Я за эту зиму чая выпил больше, чем за всю свою предыдущую жизнь!
Нельзя в поле без чая. Никак нельзя!
Лагерь горного отряда. Слева от нас кухонный стол, справа - кухонная плита )))
С тувинцами я познакомился, практически в первую неделю после того, как перешёл с отбора проб на копание шурфов. Случилось это в августе 1987 года, когда я проходил производственную практику в Туве. Болотные сапоги, которые мне выдали в начале сезона, я уже изрядно износил, бродя по горам Западного Саяна, поэтому начальник горного отряда разрешил мне обрезать верхнюю часть сапог. И копать в коротких сапогах удобнее, да и ходить в них легче, чем в болотниках. Поэтому, когда мимо нашего лагеря проезжал тувинец на лошади, я как раз только-только успел укоротить свои сапоги.
- Однако здорово, – сказал тувинец, спрыгивая с лошади.
- Доброго дня, – ответил я. – Чай будете?
С местным этикетом я в то время ещё не был знаком, но накрепко вбитое в голову за два геологических сезона правило «Сначала чай – потом всё остальное» выручило меня и в этот раз, иначе я бы стоял, как истукан, с открытым ртом. В синем монгольском халате, с карабином за спиной и в модной фетровой шляпе с полями на голове, тувинец произвёл на меня неизгладимое впечатление. Всё же не каждый день можно встретиться с такой живописной иллюстрацией к рассказам Григория Федосеева и Владимира Арсеньева.
Тувинец степенно сошёл со своей мелкой и очень мохнатой лошадки и сел за стол нашей полевой кухни. Я налил ему кружку чая и присел напротив.
- Однако хорошее место, – неспеша глотнув чай, сказал тувинец. – Солонец рядом. Козлы ходят, маралы ходят. Охотится можно.
Мы посидели ещё немного. Тувинец всё так же степенно допил чай, после чего спросил:
- Зачем сапоги резал, однако?
- Мне короткие нужны, в них копать удобно.
- А это куда? – тувинец показал на обрезанные голенища.
- Да никуда, – пожал я плечами. – Выкину, наверное.
- Зачем кидай! Мне давай. К сапогам пришью – утром ездий сухо будет. Хорошо, однако.
- Да забирай, конечно, – я протянул тувинцу голенища.
Вечером на следующий день тувинец снова заехал в наш лагерь. К его седлу была привязана здоровенная лосиная нога, а на ногах красовались сапоги с пришитыми голенищами от моих сапог.
Смотри, хорошо как! – похвастался местный Дерсу Узала. – Совсем сухо, однако.
Резким движением он обрезал верёвку, и лосиная нога упала к моим ногам.
- Хорошо охотился, однако. Сохатого поймал, – объяснил тувинец и потрусил к себе домой. А я остался стоять, почёсывая в затылке. Всё же не каждый день дарят пять кило мяса за старые голенища от сапог.
Геолог Юра Конев на тувинских лошадках. До сих пор жалею, что не сфотографировал тогда тувинцев - как-то неудобно было.
Трагедия произошла, когда мы копали свою 124-метровую канаву (помните, я рассказывал про неё?). В лагере закончился чай. И что самое обидное, ближайший завоз продуктов ожидался через полмесяца. Полмесяца без чая – только представьте себе всю глубину нашего горя!
Вовка с кружкой какао и пачкой печенья "Привет" во время обеда на канаве.
У нас, конечно-же, был какао «Золотой ярлык», а в лесу можно было насобирать всякие травки, которые можно заваривать, но это всё же совсем не то. Особенно какао. Есть у него такое странное свойство: его можно пить с удовольствием два-три дня, но потом оно начинает резко раздражать. Да и тонизирует чай гораздо лучше, чем любой другой напиток. Кроме, разве что, кофе – но в конце 80-х годов кофе в поле ещё никто не возил.
Примерно на третий или четвёртый бесчайный день мой напарник Вовка Бабич, с отвращением глотнув какао, сказал:
- Дима, пойдём к тувинцам чай выменивать. У них наверняка есть.
- Пойдём, - тут же согласился я.
По рассказам нашего начальника тувинцы стояли лагерем всего лишь километрах в трёх от нас. Так что, загрузив в рюкзак ведро картошки и пять пачек «Беломора» для обмена, мы с Вовкой отправились в путь.
Тувинский летний лагерь представлял из себя здоровенную поляну в кедраче, посреди которой стояла палатка не палатка, а какое-то неведомое мне низенькое сооружение из жердей, укрытое невообразимым количеством шкур, обрывков брезента и какими-то древними коврами со стёртыми узорами. Рядом с палаткой горел костёр, над которым висел здоровенный медный котёл, который, судя по виду, ещё застал времена Чингисхана. И было очень похоже, что с тех самых пор его ни разу не мыли.
Вот примерно такая юрта и была, только эта поаккуратнее будет. Фото из интернета.
Первым делом нас усадили возле костра и налили по кружке чая из этого самого котла. Я заглянул в свою кружку: то, что там было налито, очень мало напоминало чай. Очень сложно назвать чаем мутную от молока и жира жидкость с резким запахом каких-то специй. Больше всего она напоминала бульон, в который кто-то по ошибке насыпал чай, а потом всё это хорошенько прокипятил. Пить «это» не хотелось вовсе. Но и быть невежливым мне тоже не хотелось, поэтому, собрав всю свою волю в кулак, я глотнул. На вкус жидкость оказалась ничуть не лучше, чем на вид: солёная, да ещё и горькая от переваренного чая. «Что не сделаешь, ради пачки хорошего чая» - подумал я и выпил остатки чая.
Радушный хозяин, увлечённый беседой с Вовкой, тут же заметил, мою пустую кружку. И снова налил мне чай! Вот такой подлости я от него совсем не ожидал! Зато теперь, наученный горьким опытом, я пил чай ооооочень медленно в ожидании, когда же, наконец, дойдёт дело до обмена. А до обмена дело дошло очень нескоро, поскольку нужно было обсудить множество важных тем: погоду, студентку-радиометристку из нашего лагеря, коней, лосей, косуль, собак, ружья и больную спину… Всегда, всегда найдётся о чём поговорить возле костра.
Но вот наконец все темы для разговора были исчерпаны, и мы поинтересовались у тувинцев, не дадут ли они нам чай в обмен на картошку?
- Однако, есть чай, - ответил хозяин и ушёл в палатку.
Из палатки от вытащил здоровенную плиту прессованного чая. И это не просто красивое выражение: она была примерно метр в длину, и сантиметров сорок в ширину. Из плиты торчали какие-то палки, щепки и даже сварочный электрод. Недолго думая, тувинец разломил плиту об колено на две части. Одну из них он отдал нам, а другую унёс обратно в жилище. Мы высыпали из рюкзака картошку, забрали чай и отправились домой.
Чай оказался невкусным, и пить его можно только со сгущёнкой, но всё же это был настоящий чай. А в тайге без чая никак нельзя, как говорят в геологии:
Чай не пил - какая сила? Чай попил – совсем ослаб! Вот уж здесь эта присказка точно не обманула.
P.S. Не знаю, успею я написать до Нового года ещё что-нибудь или нет. Поэтому на всякий случай поздравляю всех своих подписчиков с наступающим праздником, желаю всем здоровья, счастья да денег побольше!
Заходите, читайте, пишите, а я обещаю писать в Новом году новые истории из своей жизни.
В прошлом своём посте вспоминал о своём походе вслед за медведем. Был и ещё один рассказ на эту тему. Сегодня решил рассказать ещё о нескольких встречах с разными животными.
Вообще, встретить в лесу, даже в самом глухом, какого-нибудь зверя довольно сложно, поскольку звери это дело не очень-то любят и людей сторонятся. Хотя иной раз бывают исключения.
Как-то раз, году этак в 2002 приехала к нам в поле студентка на практику по геофизике. Моя бригада в то время стояла на постое в одной полузаброшенной деревушке, жители которой были почему-то уверены, что мы разыскиваем клад какого-то местного разбойника. «Ну вот там, на горе, под двойной сосной, он свои сокровища награбленные и зарыл». Вообще, в тех местах, по рассказам чуть ли не под каждым кустом по кладу зарыто, да ещё и ладья с золотом в речке утонула...
Не под этой ли сосной клад был зарыт?
А вообще, места там хоть и заброшенные, но симпатичные
Так, стоп! Что-то меня не в ту сторону потянуло, я ж про животных рассказываю!
Итак, приезжает практикантка в мою бригаду и первым делом интересуется, есть тут дикие животные или нет?
- Да откуда, —говорю. – Тут места хоть и не сильно, но всё же обжитые.
На следующий день отправились мы с ней на магниторазведку: она с магнитометром, а я в качестве маршрутного рабочего и преподавателя в одном лице. И вот как нарочно, за день встретили стаю гусей, ласку, понаблюдали, как норка за рыбой охотится, испугали зайца и на обратном пути полюбовались лисицей на закате. Блин, за сезон, бывает, столько живности не встретишь, сколько за один этот день увидели.
Так что всяко в жизни бывает.
Тыва, например, в этом отношении вообще медвежий угол. Медведей там очень много, и хоть мне ни разу не довелось с ними там встретиться в живую, зато их следы я видел очень часто. Мишки вообще очень любопытные, поэтому частенько приходили на наши шурфы и канавы, чтобы поглядеть, что это мы тут копаем. Хорошо хоть не во время работы, а тогда, когда мы домой уходили. Хотя тот проходчик, которого я сменил на шурфах именно из-за этого и уволился.
Копает он шурф потихоньку, вдруг слышит, что наверху кто-то ходит, камешками шуршит. Он голову-то поднял, а на него сверху медведь смотрит! Ну работяга заорал так, что мишка с перепугу в лес убежал, а сам проходчик сел на дно шурфа и лопатой голову накрыл. Так и сидел, пока к нему напарник не пришёл. А как в лагерь вернулся – сразу же заявление на увольнение написал и дальше туалета до самого отъезда больше никуда не ходил.
Ну вот примерно так это и выглядело, только тут я в шурфе стою, а фотографирует меня не медведь, а мой напарник Вовка.
А этот медведь потом ещё и за нами целую неделю из кустов наблюдал, когда мы с напарником канаву длиной в 124 метра били.
Вот такая красивая канава. И скорее всего, как раз в тот момент, когда я делаю снимок, за мной медведь наблюдает из кустов, что слева на фотографии.
Нам об этом геолог рассказал, который ходил нашу канаву описывать. Нашёл он лёжку медвежью метрах в пяти от канавы. Приходил мишка туда, как на работу, на целый день: лежал и за нами наблюдал. Разведчик, блин, мохнатый.
Весёлая была работа! Как подумаешь, что где-то рядышком медведь сидит прямо во время этой фотосессии, так до сих пор не по себе немножко.
Кстати, на этой же самой канаве я с бурундуком поругался. Прихожу с утра на канаву, а там бурундук по дну носится. Я на всякий случай рукавицу на варежку надел, чтобы он меня не укусил – у бурундуков зубы острые – схватил его и из канавы выкинул. Так эта мелочь полосатая ещё полчаса у канавы под сосной сидела и на меня на своём бурундучьем языке ругалась.
Бурундуки вообще ребята весёлые, хоть и вороватые. Набрали мы с напарником мешок кедровых шишек, закинули его на ночь в палатку, да спать улеглись.
Вот те самые шишки. Ещё целые. Так и хочется сказать: "Дурень! Чему радуешься!"
Утром я проснулся, слышу, что по палатке кто-то носится. Голову поднял, а из палатки бурундук выскочил.
- Вовка, - говорю напарнику. – У нас гости!
- Какие гости, - бурчит. – Спать охота!
- Какие-какие. Бурундук в палатку заходил.
- Какой такой буру… ШИШКИ! – заорал Вовка и выпрыгнул из спальника.
Поздно. Все шишки из мешка были вытащены и аккуратно вычищены. Ни одного орешка не осталось. Долго ещё Вовка гонялся за бурундуками по кедрачу, да разве их догонишь!
Зачётные у Вовки очки!
Шишки мы потом набрали снова, только теперь мешок с ними подвешивали уже повыше – нам тоже орешки нравятся.
Были и ещё встречи, но об этом я расскажу как-нибудь в следующий раз.
Как всегда, жду от Вас критику, пожелания и предложения.
Открываю новую серию рассказов о производственной практике в Туве летом 1987 года. Один рассказ у меня уже есть: Летающая палатка. Встречайте новую историю.
Летом 1987 года я побывал на производственной практике в Тувинской АССР – нынешней республике Тыва. Поначалу я занимался сбором геохимических проб, а потом ушёл копать шурфы – дело, хоть и тяжёлое, зато денежное (об этом у меня даже пост был). С конца августа мы с напарником жили и работали вдвоём на самом дальнем конце исследуемой площади: копали канавы, делали расчистки выходов коренных пород, в общем, занимались обычными горными работами.
Володя Бабич, мой напарник: "Я не бич, это у меня фамилия такая!"
А это я, обросший в лесу, как леший.
Ну и наша палатка, куда же без неё.
Наступил сентябрь и пришло время возвращаться на учёбу. Вертолёт, естественно, ради меня никто заказывать не стал, так что пришлось мне выбираться самостоятельно. До полевого лагеря на реке Балагтыг-Хем меня довёл геолог Юра Бойцев, а вот дальше мне нужно было километров восемь идти по лесной дороге к посёлку Кызыл-Таштып.
Балактыг-Хем, красивая горная речка.
К Балагтыг-Хем мы пришли уже к вечеру – идти в Кызыл-Таштып на ночь глядя мне не хотелось, поэтому я остался переночевать в лагере. Через некоторое время из Кызыл-Таштыпа приехали два брата тувинца, с которыми я к тому времени был хорошо знаком – они жили в стойбище рядом с нашим лагерем, и мы неплохо успели пообщаться. Даже как-то устраивали обмен чая на картошку в стиле Дикого Запада.
Тувинские лошади мелкие, но очень выносливые. Слева - Таракан Янычар, справа - Васька.
Тувинцы были неплохо выпившими. После обмена приветствиями и любезностями, я задал вопрос: не собираются ли они завтра снова ехать в Таштып, а если поедут, то не довезут-ли они мой рюкзак? Сам-то я и пешком дойду.
- Конечно, поедем, - радостно ответил старший брат по имени Хрущёв. – И рюкзак возьмём, и тебя возьмём, и на конь посадим – зачем пешкой идти?!
Договорился я с ними, что с утра буду их ждать на тропе, после чего братья, горланя какие-то народные песни, отправились к отцу в стойбище. А я отправился отдыхать в палатку. Правда, отдохнуть мне толком не удалось, потому что в лагере оказалось какое-то неимоверное количество полевых мышей, которые всю ночь устраивали на моём спальнике гонки с песнями и плясками. Поэтому поднялся довольно рано, и пока народ ещё не проснулся, умылся, приготовил завтрак и уселся ждать тувинцев. Прождав их примерно час, я всё же решил пойти в сторону Кызыл-Таштыпа - всё равно дорога одна, а на лошадях они меня живо догонят.
Утро было солнечным, но по-осеннему прохладным. Трава под ногами блестела от росы. И вот на этой росе я заметил следы. Большие такие, круглые и совсем свежие – примятая трава в них ещё не успела подняться. Собственно говоря, именно поэтому их и было видно. «Это что, тувинцы на лошадях проехали что-ли? – подумал я. – С похмелья-то видать совсем про меня забыли!» Ругаясь на тувинцев, я побрёл дальше – идти восемь километров не было никакого желания, но другого выбора у меня всё равно не было.
Постепенно дорога пошла в гору. Травы на ней стало меньше, зато появились участки, покрытые камнями и глиной. И вот на одном из таких участков след отпечатался во всей красе: большой, круглый с крупными мощными когтями. Очень сложно представить себе когтистую лошадь, зато к медведю этот след подходил прекрасно.
Вот примерно такой. Только раза в три побольше )))
Это что же получается – я иду вслед за медведем?! И вот что теперь делать: идти обратно или продолжать идти вперёд? Возвращаться назад, оставляя медведя за спиной совершенно не хотелось, фильм и книгу «Злой дух Ямбуя» я знал очень хорошо. Идти вперёд? Мне представилось, что где-то рядом, за поворотом, сидит медведь и облизывает свои клыки в ожидании вкусного обеда. Ситуация… Умом-то я понимал, что еды для него в лесу сейчас навалом, скорее всего мишка сытый и просто так нападать не будет. Вот бы ещё кто-нибудь объяснил это медведю!
Постояв ещё немножко, я всё же пошёл вперёд, только очень-очень неспеша, чтобы случайно не догнать Топтыгина. А то смешно получится. Ага.
Так мы и шли: впереди по дороге шлёпал Михайло Потапыч, а следом за ним я, просунув руки в лямки рюкзака так, чтобы в случае чего можно было его быстро скинуть. Сколько мы так шли, сказать сложно: то ли два часа, то ли три месяца, но могу точно признаться – это был один из самых долгих путей в моей жизни.
Неожиданно медвежьи следы резко развернулись и ушли в лес. «Почему? – чуть было не заорал я. – Почему он ушёл с дороги?! Он решил пойти покушать, приспичило в туалет или это он меня учуял? И вот что теперь делать-то?!» Признаюсь честно, так страшно мне ещё не было никогда. Я замер, ругая про себя медведя, как вдруг услышал впереди шум мотора. Я дошёл до посёлка! А мишка просто ушёл в лес – вряд ли в его планы входила прогулка по Кызыл-Таштыпу. А я наконец-то расслабился и направился в посёлок, оставляя весёлую дорогу позади.
Как обычно, жду вашу критику, вопросы и пожелания. Не стесняйтесь, пишите - мне очень нравится с вами общаться!
Прошу прощения у тех, кто ждёт рассказы про геологию, но я сегодня такой флешбек словил после вот этого поста от @wildforest.wood. Просто не смог удержаться.
В те давние времена, когда водка стоила 3 рубля 62 копейки, а с Новым годом поздравлял дорогой Леонид Ильич, приобрели мои родители кинопроектор "Луч-2". Сейчас я точно не скажу, в каком это было году, может в 1973, а может и раньше...
Вот прям такой. Красавец! Фото из интернета, поскольку лезть за своим на антресоли не хочется.
Естественно, к кинопроектору были куплены катушки с мультиками и кинофильмами. И вот это была бомба! Не, не так, а вот так: БОМБА!!! Теперь было можно смотреть мультики в любое время! Да ещё и выбирать те, которые захочется!
Коробки сохранились далеко не все - картонные уже давно изорвались, но железные живы до сих пор!
Тут я, конечно, загнул: не те, которые хочется, а те, которые имеются, всё же плёнки эти были дорогими, да и хорошие мультики просто так в магазине не валялись. Естественно, в какой-то момент у нас дома организовался филиал поселкового клуба: одноклассники бегали ко мне, чтобы насладиться "Ну, погоди!", "Кораблём пиратов", "Негром Ноби", "Шпионскими страстями" или посмотреть фильмы "Пёс Барбос и необычайный кросс" и "Самогонщики".
Я за штурвалом корабля, в смысле, около кинопроектора, а довольные зрители смотрят фильму.
Одно было плохо - все фильмы были без звука. И если для "Ну, погоди!" ещё можно было записать звук с телевизора на магнитофон, а потом прокручивать его вместе с мультфильмом (правда, звук довольно сильно не совпадал, но кого это смущало?!), то попробовали бы вы найти озвучку того же "Негра Ноби"! Да и "Пса Барбоса" с "Самогонщиками" по телевизору по какой-то таинственной причине тоже не показывали!
И тогда мы с другом решили озвучить фильм сами. Мы ж крутые звукорежиссёры! Магнитофоны у обоих имелись: у меня "Романтик-3", а у моего друга - "Днепр"; желания - через край, так за чем же дело стало?!
Вот я рядышком со своим музыкальным центром. Аудидвойка "Романтик-3"+"Ригонда". Кстати, "Днепр" приятеля сильно походил на "Ригонду" - такой же деревянный корпус, только с магнитофоном вместо проигрывателя пластинок.
В течение нескольких дней мы разбивали фильм на отрезки времени по сценам, а потом долго подбирали мелодии, подходящие к происходящему на экране. Затем при помощи двух магнитофонов, отцовских часов с секундной стрелкой и какой-то там матери записали звукоряд на плёнку. Для того, чтобы скорость кино- и магнитофонной плёнок была одинаковой, использовался вот такой синхронизатор СЭЛ-1:
Страшная штука. Но удобная и очень простая в использовании.
И вот наконец премьерный показ: синхронизатор подключен к кинопроектору, к синхронизатору подключен магнитофон, мотор, пуск...
Это была победа! Зал рукоплескал, на сцену летели цветы - да круто получилось, правда! И не беда, что треск кинопроектора забивал звук магнитофона, зато под музыку "Пёс Барбос" смотрелся в сто раз лучше. Тем более, что для озвучки мы использовали только самые современные мелодии: Трус, Балбес и Бывалый убегали от пса под песни "Хафанана" и "Рамая" Африка Симона, прыгали через поваленные деревья под "Казачок" группы Чингисхан, а последнее шествие горе-рыбаков проходило под "Адольфино танго" от популярной в то время польской группы Арп-лайф.
На волне успеха мы записали подобный саундтрек ещё и к "Самогонщикам", а дальше дело не пошло - очень уж занудно было каждый раз собирать установку из кинопроектора, синхронизатора и магнитофона. Магнитофонные записи, к сожалению, не сохранились. Плёнки тогда вечно не хватало, поэтому я перезаписал на них что-то более актуальное: "Айрон мейден", "Крафтверк", а может быть "Круиз" или "Альфу" - сейчас уже не упомню.
Кстати, впервые "Пес Барбос и необычайный кросс" с настоящим звуком я посмотрел уже в 90-х годах. Ну что вам сказать - очень слабое подобие нашего саундтрека )))
А если кому интересно, то можете посмотреть мою первую операторскую работу: Первый кинофильм
