В тот самый день, когда я, счастливый, опубликовал свой последний пост про день рождения моего сына, пришла плохая новость – у старшей дочери обнаружилось серьезное заболевание. Об этом от нее случайно, но моментально прознала моя мама, обычно мы ее бережем от плохих новостей. И вот уже мама звонит мне (мы живем в 85 километрах друг от друга), надев нравоучительно-скорбную маску (моя мама – несостоявшаяся актриса, в ее арсенале много масок, эта – одна из самых любимых), и сыплет сентенциями в духе «Бог дал – Бог взял», «Без труда не выловишь рыбку из пруда», «Тише едешь – дальше будешь», «А я говорила – добром это не кончится!»… И заключительным аккордом – «вот не научили вы детей бабушку уважать, вот вам расплата!»… С некоторых пор она стала по ночам в ютюбе смотреть всяких попов-проповедников, и теперь в каждом чихе видит расплату за грехи, естественно, не свои… Мама знает все - как воспитывать детей (я у нее один, в 16 я сбежал из это сумасшедшей семьи, чтобы больше никогда туда не возвращаться), как выращивать сад (которого у нее отродясь не было), как выстраивать семейные отношения (похоронила двоих мужей, творилось там черт-и-что и с боку бантик), как дружить с родственниками (была дружно послана всеми по Х координате, благо сестры такие же).
Я тут вспылил, наорал на нее что-то… Маму остановило это частично, «семь раз отмерь – один отрежь» и «все мы под Богом ходим» посыпались на меня уже в вотсапе. Пришлось ее и там заблокировать…
Ребенка, конечно, надо лечить. Завтра дочка ложится в клинику. И я очень надеюсь, что все будет у этой глупышки хорошо. А пока я вам расскажу, как эта богобоязненная старушка, моя мама, педагог с сорокалетним стажем, умудренная советами великомудрых никонианских попов, спасала в свое время меня от болезней.
Девяностый год. Я вхожу в пубертатный период с большой проблемой – у меня катастрофически падает зрение. Стремные совковые очки с заушинами на пружинках и линзами как у Вассермана носить совсем западло. Ориентируюсь по теням и цветным пятнам. Моих родителей, как всегда, данная проблема застала врасплох – один за другим им стали жаловаться на мое зрение учителя из моей школы. Мои собственные вопросы и запросы обычно игнорировались. И – мама нашла решение! На волне всеобщего помешательства еще пока советского народа на всяких экстрасенсах, колдунах и магах (помните Кашпировского, Чумака и Джуну?) в Москве, на Краснобогатырской улице открылся Институт (да-да, именно так!) нетрадиционной медицины и целительства. Я, кстати, как-то проезжал мимо – похоже, он до сих пор функционирует. «Пока живут на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки»…
Рано-ранешенько мама (отнюдь не двадцатилетняя писюха – вполне для той эпохи взрослая, 33-х летняя женщина) взяла меня в охапку и мы отправились прямиком в нетрадиционную эту лечебницу. Невысокое здание явно какой-то бывшей советской конторы. Внутри пахнет ладаном. Темные коридоры (так положено, во всех советских учреждениях коридоры обязательно должны были быть темными) забиты перепуганными мамашами с детьми, они жмутся оп стенам и шепотом переспрашивают друг у друга диагнозы. Диагнозы страшные – порча, сглаз, энергетический вампиризм. Мама спрашивает женщину с невероятной красоты девочкой – моей ровесницей, что привело их в стены этого храма непознанного. Оказывается, у девочки слабоумие. Но есть тут один целитель, невероятно «сильный маг» - 19-летний колдун Денис Дорофеев, он точно сможет помочь. Мама ринулась в «регистратуру» - получить талончик к Дорофееву. Оказалось – вся очередь к нему, ближайший прием только через две недели, и невероятно дорого – 25 рублей за сеанс (у моей бабушки, что трудилась на фабрике помощником мастера, зарплата была 140 рублей в месяц). Тем не менее, мама не пожалела средств (лучше бы купила мне нормальные очки), мы записались к Дорофееву и через две недели, отстояв с шести утра громадную очередь, попали, наконец, на прием.
Сам великий колдун принимать народ особо не спешил. Приехал на голубом блестящем «Вольво» (повторюсь, это 1990-й год!) часам к одиннадцати утра. Белобрысый, жеманный, как девка, с поджатыми губами и стрижкой под Керенского. Одет в какой-то голубой хитон. Девятнадцать лет! Мы, наконец, покидаем опостылевший коридор, в котором «целители» даже стульев не позаботились расставить, и заходим с мамой в его кабинет. Со всеми посетителями – стариками, детьми, с моей мамой колдун говорит свысока, лицо презрительное (ах, как трудно их не презирать, убогих!). То цедит слова сквозь зубы, то прикрикнет на какую-то бабку: «Дура!», та вжимает голову в плечи от испуга. Интерьер его «кабинета» странный, сплошная эклектика: темная комната, повсюду развешаны иконы, эзотерические картины, лампады, восточные вазы. Пахнет ладаном, страхом и от старушек лекарствами. Повсюду –перед иконами, на полках, и даже просто на полу - горят сотни свечей. На стульях в комнате вместе со мной сидят несколько человек, пока он разговаривает за столом с очередным «болящим». Наконец, очередь доходит до меня.
Колдун щелкает сухими тонкими пальцами у меня надо лбом. «Как зовут? Как тебя зовут?» - спрашивает нервно и быстро. Я отвечаю. «Дима? Кто такой Дима?». Да хрен знает, кто такой Дима… Я совсем теряюсь. «Да это же брат его, твой брат, да сынок? Вы же играли с ним вчера!» - подскакивает на месте мама. Ну да, играл я вчера со своим троюродным братом. Мама смотрит на меня торжествующе – вот ведь сила у колдуна, ну все знает!
«Все в круг!» - восклицает девятнадцатилетний маг. Меня сажают на стуле посреди комнаты, прямо в пятнышко света от маленького, ничего не освещающего вокруг конторского окошка. Страждущие тетки, дети, деды и старушки встают вокруг меня, образуя круг. Колдун машет руками, голубой балахон трепещется, как крылья мотылька. Бормочет какие-то заклинания и удивительно громко щелкает пальцами. Я, совсем перепуганный, закрываю глаза и молюсь «Господи, помилуй… Господи, помилуй. Господи помилуй…»
Через несколько минут все стихает. Изможденный, да-да, обессилевший «целитель» падает в свое кресло… Полуприкрытые глаза… Шепчет побелевшими губами еле слышно, мама прислушивается к каждому его слову: «На нем сильная порча. Нужно не меньше девяти сеансов, потянете? И я его вылечу».
Ну, девять сеансов по 25 рублей на меня никто тратить не собирался, конечно. Да и слава Богу! В 17 лет, когда я начал сам зарабатывать (репетиторством и разгрузкой фур), я купил себе сам мои первые контактные линзы. А потом и вообще сделал операцию по коррекции зрения. А этого Дорофеева убили в 1997 году, наверное, кого-то не долечил. Времена тогда были суровые!