Каждый сезон рано или поздно завершается, но полевые заботы на этом не заканчиваются. Нужно вывозить с поля рабочих, аппаратуру, вещи, оставшиеся продукты и всё, что было набрано за лето: пробы, образцы горных пород, ну и конечно же грибы и ягоды. Порой выезд превращается в большую эпопею, в которой всегда найдётся время маленькому подвигу.
Подходил к концу летний сезон 1996 года. Магниторазведочные работы на Кутимском железорудном месторождении мы завершили, осталось только суметь выехать с поля. Вот казалось бы: что сложного-то? Загрузился на машину да поехал. Эх, всё бы так в жизни просто было…
Машину нам от родной «Геокарты» выделили всего одну, да и с бензином были довольно большие сложности: заправок-то в лесу нет, а ближайшая заправочная станция в Красновишерске, километрах в 100 от Золотанки, где располагалась база нашей партии. Не наездишься. Да и денег нам выделяли на работу только-только, чтобы не протянуть ноги с голоду: геология в то время откровенно начала умирать. Так что выбираться нам нужно было своим ходом: сплавом на резиновых лодках-пятисотках.
Первым уехал из полевого лагеря старый геолог Леонид Палыч со своими студентами. Загрузив в лодку набранную гору образцов пород, палатки, спальники и чуть не утопив перегруженную пятисотку, они отчалили от берега, перепугав переплывающего Кутим лося.
Леонид Палыч и его воинство у загруженной лодки.
Рабочих вывез местный пенсионер Пётр Борисович на своей лодке-чалдонке. В летний сезон он подрабатывал у нас лодочником, а зимой – сторожем. Правда, груза он с собой почти не брал, только вещи отъезжающих, поскольку в мелкой реке на перегруженной лодке легко можно остаться без мотора.
Пётр Борисович на своей чалдонке - длинной и узкой лодке. Скриншот видео о поездке на Кутим в 1999 году.
Преподаватель из Пермского университета Володя ушёл в Золотанку пешком, поскольку боялся опоздать к началу учёбы. 30 километров для бешеной собаки – не крюк, как любят говорить в геологии.
И остались мы в лагере вчетвером: начальница, я и двое рабочих. Грустно смотреть на покинутый людьми лагерь. Ведь совсем недавно здесь бурлила жизнь, в столовой рабочие играли в карты или гоняли вечерний чай под душевные разговоры, заливисто хохотала повариха, в палатке у начальницы бренчала гитара, а Саня Накоряков обучал студентов делать кру́жки из бересты. А сейчас, глядя на голые скелеты оснований, оставшихся от снятых палаток, и заброшенную столовую, начинаешь понимать: всё, ещё один сезон остался позади.
Грустно видеть лагерь, когда-то кипевший жизнью, а нынче уже заброшенный.
Спуск к воде, когда-то с любовью построенный студентами.
За день до отъезда мы с Саней накачали лодку, чтобы проверить её на «вшивость»: вдруг где-то есть дыры. Лучше уж найти проблему на берегу, чем столкнутся с ней на воде. Пару дырок нашли: резинки наши были весьма старыми, побывавшими во многих передрягах. Подлатав гондолы, мы загрузили лодку аппаратурой, проводами и прочими геофизическими мелочами вроде электродов и батарей – нам предстояло доставить их в Золотанку в целости и сохранности.
Последний вечер мы провели в воспоминаниях о закончившемся сезоне: вспомнили и неудачную переправу, и новые тёмные неудобные палатки, и мою ночёвку в лесу, и студента – самострельщика и диверсанта, который расцветил мою работу неожиданными красками. И даже произвели салют из ракетницы, чуть не спалив при этом рабочую палатку, куда неожиданно улетела ракета, срикошетив от ёлки. Хорошо, что палатка пропиталась сыростью настолько, что ракеты хватило только на то, чтобы прожечь дырку в потолке.
– Светлее будет, - философски заметила начальница, пряча ракетницу во вьючник.
Наступило утро, и мы с Саней стали собираться в плавание. Путь нам предстоял неблизкий, поэтому мы взяли с собой тушёнку со сгущёнкой, чтобы было чем перекусить по дороге и насыпали в карман карамелек, чтобы было не так скучно плыть по реке. С неба сыпал дождь вперемешку с мокрым снегом: не самая лучшая погода для сплава, но и медлить было нельзя – если ударят морозы, то придётся всё на себе выносить. Саня сел впереди навигатором, я на корме рулевым, и мы отчалили, дружно оттолкнувшись шестами от берега. Кутим и Улс – реки горные и мелкие, поэтому там ходят не на вёслах, а на шестах, отталкиваясь ими от дна реки. Ими можно даже немножко загребать в глубоких местах, хотя и не так успешно, как вёслами.
На шестах там ходят практически все: и местные. и геологи. Просто и удобно. Золотанка - ягодники возвращаются с другого берега Улса.
В нижнем течении Кутим довольно спокоен: нет ни крупных перекатов, ни больших отмелей, разве что прижим у скалы Екатерины способен был испортить нашу карьеру. Чуть ниже по течению от бывшего посёлка река делает крутой поворот и практически под прямым углом бьёт в скалу – весьма сложное место для прохода, тем более что скорость течения очень сильно возрастает. Если не успеем развернуть лодку, то можем оказаться размазанными тонким слоем по камням…
Мы прошли Кутимскую поляну, где когда-то давно стоял посёлок и подошли к повороту на реке. Если в самом начале нашего путешествия Кутим тёк медленно и величаво, ускоряясь только на перекатах, то сейчас скорость его течения чувствительно повысилась. Нам с Саней приходилось прилагать большие усилия, чтобы просто выравнивать свою тяжелогружёную посудину на реке – времени, чтобы сработаться у нас практически не было, приходилось надеяться разве что на свой опыт, которого у меня практически не было. Пару сплавов по молодости в расчёт можно было не брать. У Сани, по его словам, опыта было выше крыши, но поди проверь, так ли это на самом деле. Тем более что основная нагрузка ложилась на меня, как на сидящего на корме. Итак, мы приближались к прижиму.
Вот она - скала Екатерина. Если присмотреться, то камень наверху очень сильно напоминает профиль Екатерины II, как её изображали на монетах.
Как только мы выскочили на прямой участок реки перед скалой Екатериной, лодка рванула вперёд, как лошадь, завидевшая родной дом. С какой-то дикой силой её тянуло на скалу: мы с трудом удерживали её, чтобы наш дредноут не развернуло поперёк течения – шест у меня в руках начал ощутимо прогибаться. Всё же удерживать на себе пару-тройку сотен килограмм груза довольно сложно. Екатерина, как и положено царственно особе, медленно, но неотвратимо приближалась. И вот мы практически встретились: Саня шестом отталкивал лодку от скалы, в то время как я старался развернуть её параллельно стене. Теперь затрещал уже не только шест, затрещали мышцы, но мне всё же каким-то неимоверным усилием удалось вытолкнуть нашу бандурину из прижима. Екатерина осталась позади, а впереди нас ждало устье Кутима.
Улс - река большая и солидная.
До устья Кутима мы добрались уже без приключений, а когда вышли в Улс, то весёлый сплав неожиданно превратился в ужасно нудное плавание под мокрым снегом. Как назло, ветер дул нам в лицо, и наша лодка стала откровенно тормозить. Так что следующие 25 километров мы провели в борьбе с ветром и снегом. Хуже всего приходилось на плёсах: мало того, что в таких местах течение реки замедлялось, так ещё и лодка начинала плыть в обратную сторону под порывами встречного ветра, а глубина была такой, что шесты наши уходили в воду почти полностью. Доходило до того, что нас обгоняли фантики от конфет, нами же брошенные в воду. От постоянного ветра и снега мы начали активно замерзать, поэтому пройдя по Улсу километров десять, пристали к берегу какого-то островка, чтобы хоть немного согреться и отдохнуть.
Замерзающий Улс прекрасен. Но холоден.
Ничто так не согревает задубевшее на холодном ветру тело, как полбанки сгущенного молока, выпитого в прикуску к горячему чаю у жаркого костра. Быстрые углеводы практически моментально накачали наши усталые и замёрзшие мышцы энергией и теперь мы горы готовы были своротить! Всего каких-то 15 километров осталось! И мы отправились дальше.
Берега Улса очень красивы, все закованы в могучие скалы.
По берегам начали появляться признаки жилья, а вскоре появилась и Двадцатка – заброшенная зона на берегу Улса. Поговаривали что именно здесь сидел Варлам Шаламов, когда отбывал срок в Вишерлаге.
Двадцатка. Интересно, сохранились ли бараки до сих пор? Вряд-ли, столько лет прошло.
От Двадцатки до Золотанки оставалось каких-нибудь три-четыре километра, вот только энергия, подаренная сгущёнкой, к этому времени уже успела истратиться и гребли мы на одном энтузиазме. Холод и снег довольно сильно выпили всю нашу энергию. Но вот появилась Золотанка – маленький посёлок на берегу Улса. Место, где заканчиваются дороги. Мы подплыли к базе партии, где нас уже встречал начальник партии во главе с геологами и рабочими. С лодки нас практически сняли, поскольку ноги отказывались нам служить, заледенев и задубев на ветру и холоде. А потом отпаивали чаем и даже отпаривали в бане, которую протопили к нашему приезду.
Справа в кадр влезла крыша нашей бани. А Улс уже почти затянуло льдом и снегом.
Замерзающий Улс у Золотанки. На переднем плане - чалдонка Борисыча.
На следующий день Пётр Борисович привёз с Кутима начальницу, а меня с тремя рабочими отправили на попутном КАВЗике в Красновишерск, откуда мы на автобусе уехали в Пермь. Закончился очередной полевой сезон.
P.S. Вот и написан очередной пост про Кутимский сезон 1996 года. Как всегда пишите, спрашивайте, критикуйте - мне очень нравится с вами общаться.
