Он выпустил ее прямо возле границы с котлом. Девка выпрямилась. В лице не осталось ничего человеческого.
– Юля! Ну скажи им, что это…
Договорить ей не удалось. Владимир толкнул ее в грудь. Толстуха переступив черту выгнулась в дугу. Ее затянуло в центр. Послышался хруст ломаемых костей, а затем болезненный хрип.
– Стой! – раздалось за спиной.
Владимир повернулся. К дуге подбежала мамаша. Она успела плюнуть в девку, до того, как ту разорвало на части.
Огненная цифра изменилась и превратилась в пятерку.
– Зачем ты сделал это? – брызнул слюной интеллигентишка.
Владимир не ответил. Он прошел мимо мнимого бунтаря, выплеснул содержимое первого же попавшегося стаканчика прямо на стол, налил водки до краев. Руки так сильно дрожали, что он пролил половину, пока донес до рта. Пришлось пересилить себя. Водка никак не хотела оставаться внутри. Организм выталкивал гадкую жидкость наружу, и Владимир глотал ее снова. Глотал, чтобы не разреветься прямо тут, на глазах у всех этих пижонов.
– Ты ведь убил ее! – не унимался интеллигентишка. – Мы ведь не можем теперь взять и убивать всех, кто…
– Заткнись! – крикнул Владимир. – Просто закрой свой поганый рот! Иначе, клянусь тебе, ты войдешь туда следующим!
– А ты решил, что ты теперь стал местным шерифом?
Владимир бросился на бунтаря и сбил его с ног. Тяжелый кулак врезался в переносицу, отчего из ноздрей интеллигентишки брызнуло двумя фонтанами. Владимир ударил еще раз. И еще. И бил, пока его не оттянули назад.
– Просто заткнись, бестолковый сукин сын. Просто заткнись
Он вырвался из хватки трезвого близнеца и поправил рубашку.
Он пытался выровнять дыхание, но грудь все равно надувалась кузнечными мехами.
– Если кто-то скажет еще хоть слово по поводу этой мрази, – он указал на котел, – я за себя не ручаюсь. А теперь слушайте! Сейчас мы все придем в себя и решим, наконец, что будем делать. Встань! – обратился он распластанному на полу Артему. – Чтобы ни у кого впредь не возникло даже мысли поступить так, как поступила она, мы будем решать.
– Да пошел ты! – прорычал интеллигентишка. – Да пошли вы все.
Владимир стиснул зубы и вновь сжал кулаки.
Кровь гудела в висках локомотивом. Голова закружилась, и он схватился за стул, чтобы не упасть.
– Что ты предлагаешь? – спросил кто-то. – Будем бросать жребий?
– Ну почему я-то обязательно должен быть главным мудаком? – Владимир издал истерический смешок. Добавил уже громче: – Пять человек. И, по крайней мере, с одним из них выбор очевиден. И не говорите, что вы ни разу об этом не думали!
Несколько пар глаз устремились на старуху в инвалидной коляске. У той дрожал подбородок, а в глазах читался ужас перед происходящим. Владимир не выдержал ее взгляда и отвернулся.
– Значит так? – взорвалась девка Антона. – Выходит, что потом ты на очереди? Сколько тебе? Полтинник есть?
Антон стал успокаивать ее, но помещение вновь заполнилось голосами. Все кричали, спорили, перебивали друг друга.
Владимир сунул руку в карман и обхватил теплую рукоятку ножа.
– Все, кто «за», поднимите руку, – сказал он громко.
– А все, кто «против», – идите к черту? – не унималась девка.
Стало тихо. Каждый оглядывался по сторонам, ища поддержки.
– Пусть каждый напишет на листочке, – предложила жена Славы.
– Нет! – оборвал ее Владимир. – Если мы и решимся, то будем смотреть в глаза тем, кто… – он проглотил ужасное слово. – Просто поднимите, мать вашу, руки все, кто согласен с этим. Если не решим большинством, то старуха будет участвовать в жребии.
Последний аргумент заставил заткнуться даже вспыльчивую девку.
Владимир поднял руку. За ним Света. Через какое-то время подняла жена Славы, а вместе с ней и он сам. Руки близнецов устремились к потолку. Света стала шипеть на Захара.
– Нет, – ломающимся голосом ответил пасынок.
– Оставь его, – приказал Владимир. – Каждый решает за себя.
В конце концов, не подняли только Захар, Артем, Юля и Настя.
– Большинство, – заключил Владимир.
– Что ж вы за люди такие? – спросила Юля, захлебываясь слезами. – Неужели вы не видите, что от нас именно этого и ждут?
Вопрос остался без ответа.
Девушка внезапно сорвалась с места и подошла к старухе. Присела перед коляской на корточки и взяла ссохшиеся руки в свои. Сжала.
Бабушка попыталась улыбнуться, но бегающие глаза выдавали, что спокойствие – не более чем видимость. Старуха все понимала и до чертиков боялась.
Владимир, подходя, старался не смотреть в глаза. К горлу подкатило. Казалось, что его сейчас вырвет прямо на ноги бабки, и так она и подохнет: обосранная, облеванная. Не умрет, нет – именно подохнет, как подохла толстуха. Умирают люди иначе.
Где-то в закоулках подсознания дрожала мысль: так не должно быть. Эти твари, кем бы они ни были, превратили их в безвольных ублюдков.
Никто из тех, кто стоял за спиной, не предложил помощи, но Владимир понимал, что это к лучшему. Нужно хотя бы создать видимость, что без него тут все пойдет кувырком. Что он незаменим. Даже близнецы, каких-то полчаса назад корчившие из себя крутых перцев, жевали сопли. Все они стояли. Все, включая надменного «справедливого» интеллигентишку.
Он остановился в двух шагах от коляски. Внезапно Юля вскочила и вытянула руку, в которой чернел цилиндр газового баллончика.
– Не походи, мразь! – сквозь зубы прошипела, по-змеиному.
Однако Владимир был уже слишком близко. Он отвел руку и резким движением вырвал перцовку. Юля попятилась и едва не распласталась поверх бабушки.
– Юля! – Света оказалась за спиной. – Доченька…
На большее словарного запаса не хватило. Женщина полезла обниматься.
Юля схватила мать за волосы и стала таскать. Длинные ногти полоснули по щеке. Мамаша ревела коровой и, в конце концов, распласталась на полу. Она так и осталась лежать, закрывая лицо и скуля, будто побитый пес. А Юлю удерживала жена Славы. Нашептывала в ухо какие-то банальности.
Старуха не смотрела в глаза, и от этого было легче. Владимир проглотил сухой ком.
– Простите меня! – выдавил тихо.
Старуха не ответила и лишь простонала, когда он, схватив рукоятки, повернул коляску к котлу. Ладони вспотели, а колени подкашивались.
– Простите нас, – повторил он.
Колесики остановились у самой границы. Старуха закрыла глаза. Она вытянула шею, стараясь держать голову как можно дальше от дьявольской ловушки. Иссохшая рука задрожала.
– Нет! – крикнули за спиной.
Владимир обернулся на топот ног.
Он слишком поздно сообразил, кто перед ним. Мысли исчезли, образовав вакуум в голове. Повинуясь рефлексам, он выставил руки вперед, а когда Захар, собиравшийся бросить Владимира в центр, был в полуметре, тот отступил и машинально подтолкнул подростка в котел.
Захара скрутило и понесло к центру. Лицо исказилось в страшных муках. Он закричал ломающимся голосом, прежде чем его переломило пополам и разбрызгало по стенам и полу.
– Я не хотел, – Владимир нашел взглядом обезображенное гримасой дикого ужаса жены. – Я не хотел.
Внезапно граница переместилась на полметра одним рывком. Передние колеса инвалидного кресла оказались за ее чертой. Владимир отпрыгнул.
Старуху подхватило и сбросило с коляски невидимой силой. Из носа брызнуло, а из уголков глаз потекли по бороздам морщин багряные нитки. Она мучалась, пока пятерка превращалась в четверку, и только после этого ее и саму разорвало на части.
Несколько кровавых ручейков вышли за пределы круга. Крови было слишком много. Владимир отстраненно смотрел, как глянцевый багрянец обтекает подошву. Липкая влага просочилась в ботинок.
Он снова сунул руку в карман и сжал рукоять ножа.
За окном обозначались контуры машин. Чернильная тьма наливалась серым. На горизонте под лиловыми облаками начинала тлеть нитка рассвета.
Мать подростка медленно поднялась. Насте почему-то показалось, что она бросится на мужа, начнет вопить. Или же шагнет в пределы котла, как сделала это мать Вадима целую вечность назад.
Однако женщина просто замерла, будто парализованная, похожая больше на привидение, чем на живого человека. Она, не отрываясь, смотрела на гору скелетов, силясь, видимо, вычленить из них труп собственного сына. Подбородок ее затрясся. Она поднялась и снова села.
Владимир стоял у котла, ошарашенный произошедшим. Настя подозревала, что у него там нож. Слишком уж странной стала его походка после возвращения из кухни. Даже шепнула Антону об этом. Сейчас же она убедилась. Он ждал. Стоял у самой границы, чтобы толкнуть, если придется, нападающего в круг.
Надо сказать, не зря он ждал. Близнецы и Антон о чем-то горячо перешептывались около получаса назад. Настю конечно не посвятили, но та решила, что ребята уже все решили. Все произойдет по тому же принципу – по старшинству. Пришла очередь Владимира. А решатся они затолкать внутрь мать Юли? Похоже, что да. Проклятое число не оставило им выбора.
– Жребий! – крикнул Владимир. Издалека – он тоже все понял.
Настя огляделась и, убедившись, что никто за ней не наблюдает, подошла к Артему. Парень, который за всю ночь так и не нашел, к кому примкнуть, стоял в стороне. Он настолько погрузился в себя, что девушке пришлось прикоснуться к нему.
Она знаком дала понять, что говорить нужно тише. Она приблизилась и прошептала:
– Они убьют тебя. Закройся на кухне.
– Что? – взгляд скрывался за мутной пленкой.
– Иди на кухню. Они убьют Владимира, потом его жену. Ты, скорее всего, будешь третьим.
Она отвернулась и заметила сверлящий взгляд Антона на себе. Плевать. Он все сам решил.
А если не Артем? Гораздо логичней бросить в котел именно Юлю. Она-то точно не станет молчать. Вся ее семья погибла. А это в любом случае привлечет внимание органов. Не станет Юли, исчезнет и проблема. Черт! В груди засвербело.
Антон грубо оттянул ее в сторону.
– Что ты делаешь? – прошипел он.
Антон держал ее руку и молча смотрел в глаза.
– Значит, так? – в глазах курилась усмешка.
– Выходит, так, – Настя грубо вырвалась.
Она подошла к Юле, хоть и подозревала, что та не станет ее слушать.
– Эта штука растет быстрее! – выкрикнул Владимир. – Нужно торопиться.
Он не обманывал. Граница, напитавшись жизнями, передвигалась прямо на глазах, скручиваясь в веревку. Опухоль сожрала большую часть помещения. Хуже всего было то, что она подталкивала его к врагам.
Он понял, что никто не собирается бросать жребий. Идиот! Он ведь и сам всеми силами пытался избежать этого. И почему же остальные должны думать иначе? Неужели он и вправду рассчитывал, что один из близнецов даст в обиду брата, достанься тому короткая палочка? Или друга? Антон дружит с ними с детства. Трое парней в создавшихся условиях – это сила.
Кинут его самого. Затем Светку. Кто еще? Если они не тупые, то следующей станет Юлька. Она единственная, кто может испортить им остаток жизни, когда они выберутся. Если же мнимая честь все-таки перевесит, то на убой пойдет интеллигентишка.
– Ну чего вы? – выкрикнул он.
– Жребий? – Антон достал из кармана коробок и потряс им.
Владимир отметил, что пока тот пересчитывал спички, оба близнеца приблизились к кругу.
Ладонь вспотела, и Владимир боялся, что не сможет быстро вытащить нож. Слава богу, пока ни до одного из этих остолопов не дошло, что кидаться стульями куда проще и безопасней.
– Что у нас? – спросил Антон. Слишком громко спросил. Слишком театрально, отвлекая внимание на себя. – Тройка? Я ломаю три спичинки! Смотри!
Но Владимир не смотрел. С обеих сторон к нему приближались близнецы. По походке он определил пьяного. Шагнул вперед Слава. Значит, и этот с ними!
– У него нож! – закричала его жена.
Пьяный близнец бросился вперед. Владимир повернулся к нему и вытащил нож. Лезвие скользнуло по ребру. Лицо близнеца исказилось от боли. Ему удалось избежать удара, но пришлось тормозить. Это дало Владимиру фору. Отойдя назад, он схватил вытянутую жилистую руку.
Делать почти ничего не пришлось. Близнеца погубила инерция. Владимир лишь немного помог ему уйти в нужном направлении. В глазах близнеца мелькнул испуг. Он слишком поздно сообразил, что попал в ловушку.
– Коля! – крикнул второй.
За спиной послышался хруст ломаемых костей. Владимир выставил клинок перед собой и приготовился к новому нападению.
– Ну давай! – выпалил Владимир. – Давай, сука!
Он все-таки недооценил их. Стул, описав дугу в воздухе, попал в лицо. В последний момент Владимир увидел, кто его бросил. В глазах Славы был больше испуг, нежели ощущение победы.
Железная ножка сломала нос и выбила передние зубы. Владимира шатнуло. Он попятился. В следующее мгновение в него врезался второй близнец. Владимиру почему-то показалось жизненно важным забрать с собой своего убийцу. Он протянул руку, но не успел.
Что-то схватило его за голову и подбросило к потолку. В следующее мгновение страшная боль пронзила каждый нерв его тела. Кувыркаясь в воздухе, он заметил, что находится прямо над проклятой цифрой. Дыхание исчезло. Что-то давило на него, пытаясь выжать, как сок из лимона. Он почувствовал, как разрываются жилы, вены, артерии, лопаются капилляры в глазах. Зубы сдавило. Он хотел закричать, но так и не понял, сделал ли это, когда его разорвало на части.
От воплей можно было сойти с ума.
Настя схватила Юлю за руку и потянула за собой. Артем так и стоял на том же месте, где она его оставила несколько минут назад. Да и к черту его! Она ведь предупредила! Господи, какой идиот.
Юля вырвалась и с презрением посмотрела на Настю.
– Они убьют тебя! – она не стала шептать. Все равно никто уже ничего не соображает.
Она потянула Юлю за собой. Если та и сопротивлялась, то лишь мгновение.
Они заскочили в кухню. Настя тут же захлопнула дверь, прижала плечом и провернула ключ. Дверь открывалась внутрь, и девушка не питала иллюзий относительно безопасности. Она стала выдвигать поочередно полки, но ничего не подходящего для самообороны так и не нашла. Схватила сковороду.
Кто-то загремел кулаком в дверь. Послышался приглушенный голос Антона.
– Настя? Настя! Что ты делаешь?
– Проваливай! – выкрикнула Юля. – У меня тут нож. Первый, кто сунется сюда, получит в бок!
– Юля! Открой дверь, Юля! Настя с тобой?
– Пошел к черту! Нет тут никого!
Гам за дверью не утих. Кричал выживший брат, продолжала вопить мать Юли. Настя вытащила ключ и прильнула глазом к замочной скважине. Увидеть ничего не удалось.
Она повернулась к Юле, но увидела, что та села на пол. Девушка зарыдала, растерла сопли по лицу и уставилась в потолок. Настя, не говоря ни слова, подошла к ней и села рядом.
– Я накричала на него, – давясь соплями, произнесла Юля.
– Весь месяц я пила его кровь. Господи, Вадик, прости меня! Я люблю тебя, солнышко. Люблю! Я не хотела, чтобы все так закончилось. Прости меня.
Настя обняла девушку, прижала к себе, разревелась сама.
– Что же мы за люди такие? Разве мы люди?
Мать Юли убили через полчаса.
В дверь больше не ломились. Приглушенные крики за ней затихли, и некоторое время царила могильная тишина. Время от времени кто-то разговаривал вполголоса, но разобрать слов Настя не смогла.
Потом голоса вновь стали громче. Велся живой спор. Артем что-то доказывал, брызжа слюной.
А потом мать Юли закричала. Настя почувствовала, как девушка сжалась. Юля не сдвинулась с места.
Они продолжали сидеть, пока в дверь не постучали.
– Все кончено, – сказал Антон.
Они старались не смотреть друг другу в глаза
Когда Настя вышла, цифры уже не было. Дорогу преграждала лишь пирамида из костей и море крови. Теперь, когда исчезла граница, мертвые не казались более чем-то абстрактным. Девушку вырвало. Она отошла и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Из груди вырывался вопль, но Настя подавила его.
– На улице нужно договориться, что дальше, – буркнул Антон.
Насте показалось сначала, что речь об их отношениях, но затем она сообразила, что он толкует о версии, с которой они пойдут в полицию.
В лицо ударил солнечный свет, и Настя не сразу увидела несколько фигур у входа.
В основном это были люди под шестьдесят. Ухоженные, опрятно одетые во все черное. Настя насчитала десять человек: четыре женщины и шестерых мужчин. Перед женщинами стояли жестяные ведра и швабры. Двое мужчин держали в руках вертикальные двустволки.
Внутри все оборвалось. Дыхание сбилось. Настя почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Она стиснула зубы.
Ни с одной стороны не прозвучало ни слова. Антон сжал руку, отчего Насте вдруг стало неприятно
– Что здесь происходит? – спросил Слава после непродолжительной немой сцены.
Внезапно Антон рухнул. Настя опустила взгляд и увидела, что парня переламывает пополам в приступе. Изо рта кроваво запенилось.
Затем упали Слава с женой. Следующим был близнец. Молодая мамаша – последней.
Наконец один из мужчин благодушно улыбнулся. За его спиной зашептались женщины:
– Чего? – только и смогла выдавить Настя.
– Трое, – объяснил улыбающийся мужчина. – Трое, не испачкавшихся в чужой крови.
– Парня жалко, – запричитали женщины. – Какой молодец!
– Что тут происходит? – спросила Юля.
Настя вдруг заметила на шее говорившего медальон. Точно такой же, какой она нашла в подсобке.
Один из мужчин внезапно вскинул ружье. Прогремел выстрел. Артему снесло верхнюю часть головы. Женщины сложили руки в молитве, когда парень рухнул.
Сил кричать не было ни у Юли, ни у Насти.
– Мне жаль, но мне придется это сделать, – мужчина с улыбкой достал из карманов пиджака платок и бутылек с прозрачной жидкостью. – Не сопротивляйтесь. Он вас все равно не выпустит.
– Бог, – мужчина снова обезоруживающе улыбнулся, разведя руки в стороны.
Она проснулась в белоснежной постели. Комнату заливал солнечный свет. Воздух пропитали запахи благовоний. Какое-то время она лежала, пытаясь смахнуть с себя остатки сна.
Внезапно в памяти всплыла жуткая цифра. Настя попыталась встать, но тут же сообразила, что что-то мешает. Она посмотрела на ноги и с трудом удержала в себе вопль.
Она сбросила одеяло. Ей не почудилось. Живот распирало так, что ног не было видно за его громадиной.
Ее переодели. На ней была просторная ночная рубашка. Настя потянула подол на себя и на этот раз не сдержала крика. Кожа покрылась лиловыми полосами разрывов.
В доме никого кроме нее не было. Впрочем, назвать это помещение домом она могла бы весьма условно. Одна комната, в которой с трудом умещалась широкая двуспальная кровать.
Настя вышла наружу. В голове была одна мысль: она пролежала в коме как минимум восемь месяцев. Однако зеленые кроны деревьев убедили ее в обратном. Лето. На улице до сих пор лето.
По обеим сторонам улицы стояли несколько десятков домов разных размеров. Пахло сеном и навозом. Где-то заблеяла коза, закудахтали куры.
На Настю смотрели несколько пар глаз. Благодушно, с улыбкой.
– Что тут происходит? – она хотела спросить это громко, но смогла выдавить лишь жалкий сип.
Сбоку закричали. Настя узнала голос Юли. Дверь соседнего домика открылась, и наружу выбежала сама девушка. Ее живот был не меньшего размера. Лицо распухло от отеков. Увидев Настю, она замерла, а через мгновение упала без сознания.
К Насте подбежала девочка лет десяти и прикоснулась к огромному животу. Что-то внутри тут же ответило на прикосновение легким толчком. Настя попятилась. Юлю уже откачивали несколько местных жителей. Настю же окружили несколько детей. Каждый из них хотел потрогать диковинку.
В голове что-то лопнуло, и Настя тоже рассмеялась. В стенку живота изнутри толкнула крохотная ножка ребенка.
