Она была вынуждена довериться им.
Завтра должна начаться недельная церемония погребения, и Санни не знала, что делать дальше.
Никто не мог заменить Нактана.
А священная гора все еще горела.
Сенни повернулась на бок, пытаясь устроиться поудобнее на своем ложе из мха. Ее спина и бедра невероятно болели, но, как бы она ни ложилась, боль не утихала.
Адам тихо спал рядом, убаюканный, как и многие люди, шумом дождя. Его дыхание было тихим, но если сосредоточиться, то можно было услышать, как воздух медленно выходит из его приоткрытых губ.
Спина продолжала болеть, и, разочарованно вздохнув, Санни тихо встала, оставив Адама мирно посапывать на мху. Обычно он спал чутко, однако сейчас ее подъем не разбудил его, вероятно, потому, что он весь день помогал ей координировать действия нескольких кланов. Ей было стыдно за то, как она с ним обращалась, за то, что весь день была резкой и раздражительной, однако он выполнял любую ее прихоть без жалоб и жестко подгонял тех, кто, по ее мнению, двигался слишком медленно.
Пусть лучше спит, он заслужил.
Не желая разбудить его своими шагами, Санни выскользнула за дверь в ночную мглу. Несмотря на дождь, ночной воздух не был холодным, а воздух, наполнявший ее легкие, был чистым, напоенным ароматом мха и мокрого камня.
Ее ноги и спина продолжали ныть, но боль немного утихла, когда она прошла по тропинкам, устланным примятым мхом, и направилась к окраине временного поселения. Тусклый теплый свет исходил от скрытых под небольшими конусовидными крышками факелов, стоящих вдоль троп и окружающих лагерь.
Вдалеке на фоне облачного неба чернел небольшой храм, освещенный сзади светом двух лун Анина. Черный камень мерцал в оранжевом свете костров, и Санни увидела, как по камню пробежала тень: один из стражников делал очередной обход
Она вздохнула и помассировала спину.
Боль, казалось, только усилилась, сконцентрировавшись в нижней части спины, и распространилась на бедра и колени. Дождь, стучащий по ее панцирю, внезапно показался ей очень холодным.
Она вздрогнула и подумала о том, чтобы вернуться в тепло хижины, где спал Адам, но прежде чем эта мысль успела воплотиться в реальность, ее взгляд упал на голубое пламя, все еще исходившее от священной горы. Даже отсюда она могла представить себе жар, который наверняка исходил от пламени, и, словно мотылек, привлеченный светом, она отвернулась от тепла маленькой хижины и направилась в темноту, ступая по замшелым камням.
Она не удивилась, обнаружив на окраине деревни стоящий на посту караул. Дождь мягко стучал по их доспехам, хотя струйки воды, похоже, не беспокоили их, даже когда стекали по лицу.
Один из стражников отреагировал на звук и повернулся, преградив путь.
Он явно удивился, увидев ее на улице в такой час, хотя несомненно узнал ее.
— Иида, — поприветствовал он, подняв копье. — Поздновато для прогулок. Все в порядке?
— Все хорошо, — она повернула голову к далекому голубому пламени и необъяснимой тяге, влекущей ее туда, — просто... нужно тепло.
Она не знала, почему сказала это. На мгновение ей показалось, что она сходит с ума, но, услышав эти слова, стражник бросил на нее понимающий взгляд и отступил в сторону.
Санни в растерянности посмотрела на него, но он лишь жестом пригласил ее пройти вперед, и, не сказав больше ни слова, она направилась к голубому сиянию, обещающему тепло.
С каждым шагом боль только усиливалась, пока в какой-то момент Санни не подумала, стоит ли ей серьезно беспокоиться по этому поводу. Только когда у нее скрутило живот, и казалось, что его вот-вот разорвет изнутри, она, наконец, сообразила, что к чему. Пройдя три четверти пути до горы, Санни согнулась пополам от боли, схватившись за живот, где мышцы сократились с невероятной резкостью.
Она долго стояла на месте, прежде чем мышечный спазм прошел, и она смогла выпрямиться. Голубой свет омыл ее тело, обдав теплом.
Она подумала о том, чтобы вернуться в деревню, позвать на помощь, найти К'рилла.
Но она понимала, что уже слишком поздно для этого, а жар синего пламени был слишком соблазнительным, чтобы его игнорировать.
Санни ускорила шаг, пытаясь обогнать следующие схватки, которые уже начали нарастать. К'рилл говорил, что могут быть осложнения, говорил, что это вполне вероятно. Он даже предсказывал, что роды начнутся рано, но... сейчас???
Сейчас было крайне неподходящее время.
Еще одна схватка заставила ее согнуться пополам, схватиться за живот, но, тяжело дыша, она поднялась на ноги и продолжила подниматься по пологому склону. Воздух вокруг уже начал нагреваться, становясь душным и влажным.
Она слышала рев лавового потока за ближайшим подъемом и чувствовала в воздухе привкус серы.
Когда она добралась до вершины холма, то едва не упала на колени от очередной схватки и невероятной волны боли, от которой стало трудно дышать.
Это была не стерильная больничная палата, и когда она преодолела следующий подъем, ее ноющее тело обдало невероятной волной жара, исходящей от голубой реки лавы, текущей с самой вершины священной горы.
На этот раз боль опустила ее на колени.
Она упала на землю и схватила пригоршни мха и грязи всеми четырьмя руками. На ее коже образовался конденсат, собранный с горячего воздуха.
У людей принято в такой момент быть в окружении своих сородичей.
Но у дрэв было предпочтительнее быть одному.
Мысль о том, чтобы оказаться в присутствии других, вызывала у Санни отвращение.
Она была рада уединению..
Еще одна острая волна боли пронзила ее, и она запрокинула голову к небу и закричала, издавая боевой клич, конкурирующий с ревом потока лавы, пока два звука не смешались в один на фоне черного неба, рассеявшись за завесой дождя.
И в этой битве последовала атака за атакой, каждая из которых вызывала новую волну боли.
Огонь ревел под ней, а она ревела в ответ. Ее кожа пылала, грудь сдавило. Небо разверзлось, а дождь превратился в ливень, капли которого шипели и испарялись еще до того, как достигали лавового потока.
И тут к ее голосу присоединился другой, дрожащий и сбивчивый, звучавший на несколько октав выше, чем ее собственный.
Ее руки, пропитанные собственной кровью, не дрожали, когда она подняла крошечное существо к небу.
Маленький, невероятно маленький, с влажной и блестящей кожей, согретый теплом горы и омытый слезами далекого неба, почти человеческий младенец плакал долго и громко. Его бледная кожа стала красной от жары и напряжения, по крайней мере, та кожа, что она могла разглядеть, потому что, хотя его тело было в основном человеческим, грудь, руки и спина были покрыты знакомым белым материалом дрэвского панциря, отражающим голубое сияние пламени священной горы. Волосы, а они действительно были, представляли собой массу белых шипов, не совсем волос, но и не совсем панциря.
Новая волна боли пронзила Санни, и она снова согнулась.
Боль усилилась, но, по крайней мере, на этот раз она прошла быстро.
В ее руках оказался почти целый малыш дрэв с темно-фиолетовым панцирем, хотя у крошечного существа полностью отсутствовала вторая пара рук, и на каждой руке было по пять пальцев, как у человека.
Только секунду спустя Санни заметила…
У ребенка отсутствовала вся левая рука ниже локтя… и он не дышал.
— Нет-нет-нет-нет-нет, — пробормотала она. Все еще держа одного плачущего малыша на нижних руках, она потянулась и отчаянно начала массировать ладонью. Он безжизненно лежал у нее в руках, со свешенной набок головой и обмякшими конечностями.
— Нет… нет-нет-нет, давай, — прошептала Санни. — Давай, — ее мольбы превратились в приказ, пока она отчаянно пыталась возродить бездыханное тело.
Ее крик потонул в реве огня.
Дождь лил на них троих, смывая кровь.
Ее гнев боролся с отчаянием, и ее почти захлестнула внезапная волна горя.
Пока крошечный комок жизни в ее руках не вздохнул глубоко, а затем протяжно заплакал. Облегчение, которое она испытала, невозможно было измерить, и она не стала утруждать себя количественной оценкой, взяв здоровую руку малыша в свою. Ребенок все еще плакал, но Санни рассмеялась.
— Все хорошо, — ребенок махал всеми конечностями, включая обрубок, но Санни было все равно. — Ничего, у твоего папы тоже не все конечности целы.
Вскоре ее одолела усталость.
Измотанная, она долго лежала со своими новорожденными во мху, несмотря на жару и дождь, пока небо вдали не начало светлеть и облака над головой не рассеялись.
Она медленно поднялась на ноги и поплелась обратно к лагерю, прижимая детей к груди, согревая их своим теплом. Сейчас их крики были скорее музыкой, чем раздражителем, потому что, по крайней мере, они были живы.
Поднялся легкий туман, но отдаленное поселение все еще было видно, и стражники подняли копья, когда она приблизилась, торжествующе улюлюкая, не заботясь о том, кого они разбудят своими голосами.
Она гордо подняла голову, неся свой драгоценную ношу через лагерь к хижине, где стоял Адам, нервно ожидая свою супругу точно так же, как мог бы ждать любой отец-дрэв.
Однако, в отличие от дрэв, он выглядел практически зеленым от беспокойства и подбежал к ней, как только она появилась в поле зрения. На мгновение она подумала, что он будет ругать ее, но когда он увидел, что она принесла, у него перехватило дыхание.
Она осторожно передала ему все детей, а затем прошла к хижине.
Он повернулся и посмотрел на нее.
— Подожди, — Адам умудрился оторвать взгляд от младенцев и повернулся к ней. — Куда ты…
— Спать, — ответила она, открывая дверь и снова удивляя Адама. — Как отец, ты имеешь полное право дать им имена, но, прошу, назови их нормально, — после чего она закрыла дверь.
============================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
