Я постучал в кабинет начальника.
- Войдите! – прогремел зычный голос. – А, это ты, Дима. Заходи, заходи.
Начальник сидел на очень широком кресле – в иное его сто пятьдесят килограмм не влезут. Лет шестьдесят, голова седая, недельная щетина тоже седая. Белая майка с интересным принтом. Я, как всегда, засмотрелся. Три рыбы разных размеров плывут в один ряд, зубастые пасти распахнуты в стремлении плывущую впереди рыбешку. При этом у каждой рыбы глаза в опаске косят себе за спину.
- Мне эту майку дочка привезла из Италии, - похвастался в тысячный раз начальник.
Я сел. Дурацкий низенький табурет. Никакой деловой психологии: заставить подчиненного чувствовать себя некомфортно, чтобы не забывал, кто главный. Вот уж нет. Мой шеф о таком и не слышал. А услышал бы – назвал чушью. Просто сей табурет годами валялся в его гараже. Чем не возможность сэкономить на обустройстве нового кабинета? Тем более, что подолгу сидеть у себя планировал только он.
- Значит, все-таки покидаешь нас? – спросил начальник.
Добавить было особо нечего.
- А прибавки к зарплате не хочешь?
Я взял себе на заметку проверить, не сгорел ли ближайший лес.
- Нет, спасибо, - сказал я, посмеиваясь.
- Ты даже не спросил, сколько, - сказал начальник.
- Да мне без разницы, если честно.
- Ну, так, значит, так. Но знаешь, я в твоем возрасте на двух работах работал. Брался за все, что мог. Как видишь, кое-чего добился. Не богатства, конечно, будь я богатым, сейчас бы здесь не сидел, но машина, квартира нам с женой, детям каждому по двухкомнатной. В общем, я что-то нажил. А ты?
Начальник расхохотался. Я тоже себя не сдерживал.
- Да, наслышан… - наконец сказал он. – Повезло. А дальше?
Я внутренне застонал. Если стану писателем, никогда не использую в своей книге вопрос «А дальше?».
- Буду воровать в универмаге сосиски. И еще конфеты.
- Ладно, - сказал начальник, - дело это твое. Ты человек свободный, заставить я тебя не могу. Будем искать замену. А ты особо не расслабляйся. Если решишь на себя работать – соблюдай жесткий график. Большинству нужен пинок под зад. Они слишком ленивы, чтобы работать на себя. По себе знаю.
- Но вы же работаете, - заметил я.
- Я просто еще ленивее, - усмехнулся начальник. – Настолько, что могу преодолеть свою лень, только бы не пахать на дядю.
- Отрицательное качество, накапливаясь, в определенный момент дает положительный результат?
Начальник достал из ящика стола четыре купюры в пять тысяч.
- Остаток твоей зарплаты. Удачи, Димка.
Моя рука утонула в его ладони. Потом я закрыл за собою дверь.
«Вот и все, - думал я. – Вот и все».
Смену, как правило, закрывает половина сотрудников и начальник, другая половина уходит немного раньше. Сегодня со мной уходили Анжела, Алена и мрачный однословный мужик. За порогом он, как всегда, подарил нам скучный кивок, сел в свое красное, обшарпанное и залатанное не пойми что и с грохотом укатил.
- Мудак, - сказала Анжела. – Хотя бы раз предложил подвезти.
Анжела была бухгалтером. Тридцать два года, все еще более чем хороша собой. Одевается сексуально, почти весь год ходит в короткой юбке, только зимой переключаясь на обтягивающие джинсы. На самом деле такую умопомрачительную фигуру, как у нее, трудно одеждой скрыть, но зачем стрелять в танк из рогатки, когда есть базука?
Танк – очень удачное сравнение. В каждом мужчине Анжела видела бронированную машину. Броня подлежала уничтожению. Следующий пункт плана – прибрать к рукам начинку. Танки с плохой начинкой расстреливались презрением. Каждый мужчина был ей обязан, должен. Мужчин, отказывающихся быть должниками, Анжела называла мудаками.
Я тоже ходил у нее в мудаках. Я и тот молчаливый мужчина, который уже умчал. Насчет последнего не скажу, он вообще выдерживал максимально возможную дистанцию с коллективом, но я не плясал под Анжелину дудку по той простой причине, что был реалистом и понимал: она никогда мне не даст. Анжела вообще без перспектив не трахалась. Так что я как-то не видел смысла уступать ей в столовой место, развлекать шутками и вообще как-нибудь по отношению к ней проявлять себя. Когда до нее долетел слушок, что я обзавелся своей квартирой, на какое-то время ее отношение ко мне поменялось. Скажем так – стало на градус теплее. Она стала со мной приветливее. Потом ей кто-то шепнул, что я подал заявление на увольнение. Как результат, я настолько поднялся в ее глазах, что Анжела почти начала флиртовать. Раньше она никогда не обедала с нами в одной столовой. Уходила в какое-нибудь кафе, вызывающе там сидела, демонстрируя грудь и ноги. Почти всегда кто-нибудь к ней подкатывал. Как-то она поймала сразу троих. Дала всем номер, двоих отшила еще на этапе созвона (один пригласил просто погулять, другой – в дешевое кафе), третьего продинамила после ужина в ресторане как бесперспективного. В общем, теперь Анжела обедала вместе с нами, демонстрируя ляжки и сиськи мне. Продолжалось это неделю. В ее расчетливой голове, вероятно, крутились такие мысли: ему досталась в наследство квартира, он сразу уволился, значит, отец оставил ему и солидную сумму денег, а еще лучше – хороший бизнес, иначе этот салага, будучи на хорошем счету у начальства, не увольнялся бы. Потом Анжеле – возможно, в другое ухо – шепнули, что никакого денежного наследства мне не досталось, а ухожу я в никуда, чтобы, пока есть деньги, бездельничать и заниматься творчеством. С той минуты Анжела даже со мной не здоровалась. Еще бы: чуть не раздвинула ноги перед говном, которое не желает ишачить ради ее дорогих бутиков, ресторанов, айфонов, квартир, машин. Иной раз – к сожалению, очень часто – мужчины добиваются всего этих благ исключительно для того, чтобы красивая женщина благосклонно на них взглянула. И отсосала, конечно же. Жалкое зрелище. Как говорится, кто не был оленем, тому не понять...
У Алены класс внешности был попроще, симпатичная тридцатилетняя женщина в разводе, но без ребенка. Ухоженная, аккуратная, с приятным лицом и фигуркой. Поначалу с ней приятно было общаться, мне даже казалось, что я ей нравился. С мужчинами Алене не везло, причем, в отличие от сноба и привереды Анжелы, действительно не везло. Анжела, устроившись на работу к нам, быстро взяла Алену под свой надзор. Она научила ее, с кем стоит и с кем не стоит общаться. И еще КАК это делать. Установила ей сучью прошивку.
На остановку нам было по пути. Я всегда обгонял этих куриц. Спиной чувствовал их колючие взгляды. Когда везло, садился в автобус и уезжал, а они, припоздав, оставались ждать следующего.
Повезло мне и в этот раз.
