— Давайте переведём его в Мирное Отделение Сотрудничества, давайте переведём его хоть куда-то, где он не сможет всё испортить, давайте-давайте. Ты слышала это? Я как сыр, который передаривают друг другу, — типа жутко дорогой, но с запашком. И все так улыбаются, благодарят и думают, кому же скинуть дальше. А я не сыр и не с запашком, я ценный сотрудник.
Алин совершенно случайно договорился в обмен на пару минут личного общения с жуткой иноходкой заполучить у придурковатого прислужника кристалл с записью заседания малого совета. Тот и рад был одолжить бесполезный артефакт без грифа секретности, чтобы воочию увидеть одну из тех, о чьей холодной красоте болтали по кабакам. Только в пылу восхищения, подкреплённого не одной кружкой пойла, они забывали о поистине волшебном характере, что шёл в комплекте. Только вот он был сродни не тому волшебству, что чудные птички, крылатые малявки или пьяняще ароматные цветы, а тому, что вырвет тебе глаза, чтобы убедиться, что они зеркало души, или скажет твоему хладному трупу, что он великолепен в обладании редкой кровью… Был.
В общем, сутуловатый прислужник Бернс получил явно не то, чего жаждал, но уговор есть уговор. Тем более Алин предусмотрительно затребовал стекляшку вперёд, уверив, что такой, как он, ни за что не обманет.
Холодок, как он её прозвал, так как имя Алину не соизволили сообщить, потому что «мы всегда рядом, ты можешь меня коснуться, зачем как-то звать?», даже не повернулась в его сторону. Поначалу он думал, что Холодок шутит или притворяется, но она правда многое привычное людям считала бессмысленным. Она была прямая, как спина солдата, стоящего по стойке смирно, и непробиваемо спокойная.
Однажды Холодок увлеклась фольклором, Алин готов был вешаться, ведь всё понималось девушкой дословно. После односторонней ссоры ему пришлось очень быстро мириться и убеждать её, что он не обижен, а очень даже счастлив тому, что Холодок сдала его стражникам. А он, между прочим, украл взял во временное пользование те книги для неё. И Холодок, конечно, приняла их, но при первом же вопросе стражи вывалила всё как на духу. А как иначе? Ведь вранье — пустая трата времени. Правда возвращать отказалась, они ведь ей нужны. Когда, отбрехавшись и частично откупившись, оскорблённый Алин вернулся, она, уточнив обижен ли он, ушла. Чтобы вернуться с ведром воды.
«На обиженных воду возят, а ты как раз обиделся, нужно соответствовать».
Тяга к знаниям — страшная сила.
Сейчас же его компаньонка, за «очеловечиванием и привыканием к людским устоям» которой, как сказали ему при выпихивании из привычного места службы, он должен был приглядывать и всячески помогать, методично осматривала несчастного Бернса. Не нащупав пульса на шее, она тыкала в запястье, недовольно хмурясь. Алин со вздохом направил её руку, удержав на одном месте.
— Не надо тыкать куда попало, он всегда в одном месте. Что ты делаешь вообще?
Рядом лежала раскрытая тетрадь, пол-листа уже покрывал мелкий почерк, заваливающийся влево и скачущий, как блоха, вверх-вниз. Пришлось сощуриться, чтобы разобрать хоть пару слов.
— Ды-ш-ани-е, дыхание, — сообразил Алин, — пре-ры-вис-то-е, не-рав-ное. Через о пишется, кстати. Что тебе нужно от Бернса? Нам его ещё вместе с кристаллом живым и здоровым нужно вернуть на службу.
Так и не отпустив руку Холодка, Алин читал записи, положив подбородок ей на плечо. Девушка не возмущается, а ему шею тянуть не нужно, удобно. Тяга к исследованиям у Холодка была неуёмная, порой слишком, а потому нужно быть начеку. Им уже лимит поставили на скандалы и «несчастные» случаи, и в этом месяце он исчерпался.
— Делаю замеры. Как ведёт себя ваше тело, когда вы видите то, что вам нравится. Нужен эталон для сравнения.
«Такой себе ты эталон выбрала», — со скепсисом подумал Алин, вспоминая, как Бернс чуть ли слюнями не истекал от одного лишь намёка на встречу с «непередаваемо красивой» иноходкой.
— А без сознания он, потому что…
Уже к концу второй недели их знакомства Холодок поняла, что такие предложения нужно заканчивать ей, объясняя происходящее. Небывалый успех — как считал Алин. Она пожала плечами, задев потерявшего бдительность Алина. Зубы звонко клацнули, чуть не прикусив кончик языка.
— Я думала, это часть восхищения. Но, судя по замерам, он испугался, вот смотри. — Холодок перелистнула пару страниц и ткнула пальцем в верхние строки. — Дыхание, пульс, зрачок — всё сходится. Он испортил эксперимент. Мне нужен другой экземпляр.
Алин только поблагодарил всех богов, в которых не верил, за то, что он почему-то в этот раз не подходит на роль подопытного. Поднявшись на ноги, Алин с хрустом размял спину, прокряхтев от удовольствия.
— Будет тебе другой, только этого нужно в себя привести, а то ещё помрёт. А я копать могилу не пойду, потому что ты ни бегать, ни врать нормально не умеешь.
Причитания продолжали литься, как вода из кувшина, Алин не особо думал о том, что говорил. И как-то пропустил момент, когда озадаченность на лице его компаньонки сменилась решимостью. А это очень плохой знак.
— В целом достаточно тех показателей, что были заметны в первую минуту общения.
Тихий голос Холодка сменился чавкающим звуком. «Не-ет», — простонал внутренне Алин, не решаясь повернуться. Это он слышал не в первый раз, но надеялся, что в последний. Чудесная способность Холодка. Крепко зажмурившись, Алин сбивчиво затараторил:
— Так, ни слова, говорить с местным некро-врачом буду я. Ни слова, просто ни слова не должно слететь с твоих прекрасных губ. Холодок, у нас закончилось разрешение на твои «опыты». Боги, помогите, если вы есть. Держи то, что ты достала, а я потащу его и быстро, должны успеть. Как думаешь, у него отшибёт память или настолько нам не может повезти?
Что-то пошло неправильно, совсем. Что-то мягкое и ещё пульсирующее в руках Алина не входило в его планы ни на сегодня, ни на ближайший год, ни в целом на всю его жизнь.
«Говорила мама, иди в кузнецы, почему я её не послушал?» — последняя мысль затухла вместе с сознанием Алина, которое не собиралось свыкаться с человеческим сердцем в его руках.
Приходил в себя Алин нехотя, скорее даже цеплялся за небытие всеми конечностями, умоляя не возвращать его обратно. Там плохо, всё плохо: он с кровавыми руками и труп рядом — как будто бы нельзя сказать «это не то, о чём вы подумали». Первым, что он увидел, стала Холодок, она прижимала холодную ладонь к его лбу и хмурилась. Закрадывалась мысль, что девушка всё-таки не знает, зачем так делают люди, и просто повторяет.
— Что… Где он?! — Алин подскочил, поняв, что Бернса нет, никакого: ни живого, ни мёртвого.
— Ты отнесла его тело домой? Холодок, это худшая идея в мире, у него старая мать. Боги, не говори, что на нас теперь два трупа?
— Он живой дома. Всё, как ты просил, без слов притащила некро-врача, он всё сделал как надо. Бернс как новенький, только волосы почему-то белые. Это какая-то ваша реакция? Ты тоже так можешь?
«С тобой я скоро так и сделаю».
Хотелось удариться затылком об пол так, чтобы снова откатиться в чудное забытье, а может, и того, совсем, за грань, и пусть с ней мучается кто-то другой.
— Нет! — опешил Алин, вопрос был совсем некстати.
— Тебе не понравился подарок? — продолжала допытываться Холодок, всё сильнее хмурясь.
— Какой подарок? При чём тут это всё, Холодок…
— Сердце. Я отдала тебе своё сердце. Сначала забрала, чтобы оно было моё, потом отдала тебе, а ты разлёгся. Не понравилось? Ты же сам говорил, что вы, люди, отдаёте сердце тем, кто нравится.
Осознание стучалось, но Алин не открывал. Его нет дома, приходите как-нибудь потом, никогда, например. Он точно не готов к таким потрясениям. Ему подарили сердце… Сердце… Человеческое сердце, демон побери этот мир, который сошёл с ума. Он открывал и закрывал рот, не находя нужных слов.
— Или у меня плохой характер?
Холодок смотрела на него, сжав ладони в кулаки, Алин подозревал, что его просто готовятся ударить. Как он пропустил момент, когда «очеловечивание и привыкание» прошли успешно? Счастливая улыбка расползлась на лице. Как же изменилась его жизнь, если такое признание уже не кажется ему чем-то диким и безумным. Это ведь просто Холодок, у неё всё не как у людей.
— Нет, но, знаешь, если бы ты была принцессой, то храбрые рыцари шли бы спасать дракона. Но я бы спас тебя.
