Служили в нашей роте два персонажа, два диаметральных характера: старшина роты прапорщик Шкадун и взводный лейтенант Гонтарёв.
За Шкадуна всё могла сказать его фамилия: несмотря на предпенсионный возраст, в нём так и не умер озорной мальчишка.
Если на построении рота стоит с пунцовыми рожами и еле-еле сдерживает смех, ротный тут же оглядывался на старшину: опять этот пересмешник "Ваньку валяет". Если продавщица чипка видела, что на полке у книги "Академическая гребля" на ГР прилеплена бумажка, ни на минуту не сомневалась, что это проделки нашего прапора.
Гонтарь же был ярким примером тупого служаки с непомерным гонором и болезненной обидчивостью.
Существовала у нашего Лёши привычка: он всегда был при портфеле. Что уж за секретные материалы он таскал с собой - не ведомо, но тяжеленный баул был забит под завязку. По части даже гуляла прибаутка: "- Кто с портфелем ведёт строй? - Это Лёша деловой".
За постоянные придирки, по поводу и без, взвод, и рота в целом, имели на Гонтаря зуб. Творили ему пакости, не в открытую, конечно, - исподтишка.
Как-то сунули ему в этот портфель пару блинов от гантели. Утяжеление Лёша обнаружил лишь к обеду, и побежал жаловаться ротному.
Построили нас на плацу и давай щемить. Ротный орёт, что он такое без последствий не оставит, мол, это попрание офицерской чести. И лучше этому уроду самому сейчас выйти из сторя и сознаться. Иначе рота не уйдет с плаца. Будет стоять хоть всю ночь.
Никто не сознаётся.
Гонтарь бегает вдоль строя, в глаза заглядывает: - Ты? Ты это сделал?
Майор рычит, что если не сознаемся - всех сгнобит.
Прибегает запыхавшийся, запоздавший к построению, старшина. Тоже начинает уговаривать сдать виновного.
Потом потихоньку интересуется у нас: - Что случилось? Из-за чего такой кипеш? Мы ему - так и так. Глядим, подходит к ротному, и давай ему на ухо нашептывать. Майор:
- Да япона мать! Сергей Иваныч, у тебя что, до сих пор детство в жопе играет?!
Блядь... Рота - разойдись.
Шкадун, оказалось, нашкодил.
