– Мадам пришла. Столик в пурпурном зале, угловой, справа у стойки, – официантка ждала реакции шефа, но тот был занят созданием очередного шедевра, и казалось, даже не обратил внимания на ее слова.
Мари открыла рот, чтобы повторить сообщение, но шеф, не отрываясь от оформления блюда, кивнул, показывая, что услышал с первого раза. Мари считала, что у нее нет зависимости от сладостей на грани вожделения, но она способна была понять тех, у кого при одном взгляде на креманку с пирожными от «Гедонии» рот наполнялся слюной.
Жером колдовал над десертом для жены. Мари знала, как важно для него было произвести на мадам Жаннет хотя бы хорошее впечатление. Любая другая женщина пришла бы в восторг от его работы, но только не Жаннет.
– Мари, я скоро подойду, а пока подай мадам наш фирменный коктейль.
Шеф дождался, когда официантка удалится из кухни – вид сзади был просто восхитительный. На взгляд месье Жерома, Мари была простовата, с провинциальными манерами и грубоватыми чертами лица. Зато на ней очень сексуально смотрелась юбка-пенал, на контрасте широких бедер и тонкой талии, да и бюст, подчеркнутый низким вырезом форменной блузы – очень даже ничего.
Жером снял перчатки, фартук и бандану и вышел в зал. Его жена, Жаннет, сидела за столиком для двоих и неодобрительно разглядывала огромный бокал с «Гастрономическим оргазмом». Коктейль из имбирного пива с ромом покрывала высокая сливочная пена, посыпанная шоколадной крошкой, в которой утопали кусочки клубники и маршмеллоу. Жаннет сомневалась, стоит ли пробовать, но вскоре любопытство взяло над ней верх.
– Поверить не могу, что я согласилась прийти в этот вертеп! – воскликнула Жаннет, когда Жером присел на свободный стул. – Если бы адвокат не был столь настойчив, я бы ни за что не приняла приглашение.
– Я надеялся, что если ты, наконец, посетишь мое заведение, то передумаешь, – ответил Жером, расстилая салфетку на коленях.
– Я уже многократно заявляла, что этот гастрбордель позорит меня и мешает моей карьере.
– Не бордель, дорогая, а всего лишь гастропаб, – поправил ее Жером. Жаннет нахмурилась – она не позволит поколебать ее решение.
– Это скандальное место постоянно мелькает в светской хронике, и я не желаю, чтобы его связывали с моим именем, – ответила Жаннет. «Гедония» на бумагах принадлежала ей – свадебный подарок отца, который мечтал приобщить дочь к миру бизнеса. Но под началом Жаннет заурядное кафе приносило одни убытки. И вот пять лет назад, когда управляющим стал Жером, «Гедония» превратилась в самое модное заведение, пропагандирующее фудпорно.
– Твоя публика – сплошь извращенцы. Больные фрики!
– Не только, – возразил Жером, – здесь полно обычных людей, мечтающих испытать настоящий гастрономический оргазм.
– И вот эти? – Жаннет ткнула в парочку юношей, одетых в вызывающе богемный наряд: связки браслетов разной формы, пестрые рубашки на грани приличия, мешковатые брюки, броские подвески на загорелой груди, массивные перстни на пальцах, жуткий пирсинг и невообразимая прическа из неоновых волос.
«В таком виде не пустят в приличное заведение, уж точно», – на лице Жаннет мелькнуло брезгливое выражение и тут же сменилось дежурной улыбкой. Перед одним из гостей стояла тарелка, полная кровавого соуса, в котором плавали кусочки соевого мяса, необычайно похожего на отрезанные пальчики. По центру стола расположилась менажница с закуской, похожая на сваренные глаза – перепелиные яйца и оливки.
– Это особое хоррор-меню. Новинка, но уже пользуется популярностью, – заметил Жером.
Жаннет решилась и потянула коктейль из трубочки, зачерпнула ложечкой чуточку сливочного крема с кусочком клубники. Последнее время она долго и безуспешно сидела на диете, и ее возбуждала любая еда, отличная от льняной каши и листиков салата. Порнофуд действовал на нее как фото полуобнаженной нимфетки на изголодавшегося маньяка.
Истекающая соками курочка, запеченная до румяной корочкой, фрукты в шоколаде, мясо в сладком ягодном соусе. Жером использовал для приготовление блюд продукты, считающиеся природными афродизиаками: мед и орехи, инжир, устрицы, икру, креветки. Жирная и сладкая еда в сочетании с пряностями и визуальным изяществом, манила и искушала, а в процессе поглощения стимулировала выброс «гормонов счастья», дофамина и серотонина.
– Посмотри вокруг. Эти люди на грани пищевого оргазма, – Жером попытался призвать жену, в скором времени бывшую, к благоразумию. – Они платят за эйфорию, удовольствие вредное и, возможно, опасное для здоровья. Но разве даже минутное счастье того не стоит?
Жаннет снова наполнила ложечку сливками, она еле сдержалась, чтобы не зажмуриться от наслаждения сладостью. Имбирь в ромовом коктейле приятно пощипывал язык. С непривычки алкоголь ударил в голову, и ее нервозность усилилась. Каждый глоток сопровождался горячей волной возбуждения, пробегавшей от горла к желудку, и приливом желания продолжать еще и еще.
Фрик за соседним столиком взял персик, чувственно огладил бархатистую кожицу, прикоснулся к ней языком, жадно лизнул и, наконец, впился зубами в мякоть. Сок побежал по подбородку, стекая на колени, заботливо укрытые салфеткой. Его сосед искупал креветку в муссе из авокадо и запустил ее в рот целиком. Ел он жадно, причмокивая и прикрывая глаза с длинными накладными ресницами.
Жаннет сглотнула слюну и отвернулась. Но не смотреть на посетителей было невозможно. «В Гедонии» было принято есть руками, облизывать крем и соус с пальцев, кормить друг друга глазированными фруктами и обсасывать леденцовые трубочки коктейлей. На взгляд Жаннет это поведение было не просто неприлично для гастрономического ресторана, оно было абсолютно, катастрофически непристойно. То, как здесь поглощали еду, было зрелищем одновременно отталкивающим и завораживающим, мерзким и привлекательным, и Жаннет с ужасом ощутила, что бороться с этими низменными ощущениями действительно слишком сложно. Организм протестовал, активно вырабатывая грелин и вызывая чувство острого голода. Имбирное пиво еще более подстегнуло аппетит.
– Просто переоформи «Гедонию» на меня, а всё остальное оставь себе, – сказал Жером.
Жаннет раздраженно передернула плечами. Она и не заметила, как рядом появилось блюдечко с клубникой, в шапочках из белого шоколада. Ладно, она, пожалуй, попробует немного фруктов.
– Даже в разводе я не избавлюсь от твоей тени на моей карьере, – оправдалась она. – В газетах просто напишут не «скандальный перфоманс в заведении мужа Жаннет Клермон», а «бывший муж Жаннет Клермон снова в центре скандала». Нет, с этим вертепом должно быть покончено.
Пожилой джентльмен в центре зала запустил пальцы в бледно-розовую панакоту – даже в две сразу, идеальной округлой формы с темными желейными навершиями. Для усиления сходства с женской грудью десерт был украшен двумя ягодками клюквы. Когда официантка несла десерт на тарелке, он колыхался студнем. «Совсем как жир на моем животе», – тоскливо подумала Жаннет и зачерпнула еще сливок, чтобы успокоить урчащий желудок. Жером открыл перед ней меню.
Худощавый и подтянутый шеф «Гедонии» в молодости страдал от булемии и вполне понимал тех, кто ищет удовольствие в еде. Теперь же у него появилась другая страсть, а развод сулил расставание с его любимым детищем. В остальном от расторжения брака Жером видел одни лишь плюсы. Жена его давно не волновала, он не разделял ее амбициозных устремлений в сфере политики и считал никудышной бизнес-вумен.
Химик по образованию, он сначала увлекся молекулярной кухней, пока новая блестящая идея не помогла ему изменить заурядное убыточное кафе до неузнаваемости. Меню с развратной едой и отдельное – с отвратительной, десерты выходящие за грань приличия, отсутствие этикета за столом, сексапильные официантки и атмосфера камерного интима – все это привлекало клиентов из любых слоев общества.
Что касается самого Жерома, свою порцию дофамина он получал еще в процессе приготовления десертов, когда его возбужденное воображение создавало непередаваемые в своем неприличии сладости.
– Ты обязательно должна попробовать пасту ручной работы «Садо ди маре», – Жером приподнял свой бокал с Вин Санто. Перед Жаннет уже стоял такой же напиток, выражено-сладкий, с терпким послевкусием.
Касарече она не только попробовала, но и совершенно незаметно для себя уничтожила наполовину. Мари подала ей столовые приборы, но Жаннет решилась нарушить приличие. Подцеплять пальцами кусочки пасты, влажные от сливочного соуса, в желтых пармезановых крошках, и отправлять их в рот таким вот способом – было просто восхитительно. Она чувствовала себя на пике удовлетворения, игнорируя участившийся пульс и легкое першение в горле.
Жером сделал вид, что не замечает интереса жены к поданным блюдам, масляного блеска в глазах и налитых румянцем щек.
– Ведь это ты вызывала ресторанного критика? – спросил он.
Жаннет сдвинула брови и выронила в соус скользкую мидию. Жирные брызги попали шеф-повару на белоснежный манжет, но он равнодушно стер их салфеткой.
– А он выпустил восторженную статью вместо разгромной, – хмыкнула она, раскрывая меню на разделе с десертами. – «Ромовый лингам», «Панна Сиси», «Цветок Лотоса», «Нефритовый стержень». Даже читать противно, не то, что есть.
– Это очень вкусно. По словам твоего критика «эти десерты даже лучше секса», – заметил Жером.
Мари торжественно, стараясь не сломать слегка неустойчивую конструкцию, поставила перед Жаннет тарелку с пирожным, мисочку крошечных рисовых пончиков, опушенных сахарной пудрой, и закуску под вино – канапе из сочной груши с горгонзолой дольче и янтарным медовым сиропом.
Жаннет отправила в рот кусочек груши с сыром. Тягучая волна побежала от груди к низу живота – даже от одного вида десерта ей стало жарко. Ромовая баба возвышалась над двумя шариками фисташкового мороженого. Навершие с сахарной глазурью только усиливало сходство пирожного с эрегированным фаллосом. Сердце Жаннет забилось еще сильнее, кровь прилила к щекам. Пирожное пробуждало неприличное желание. Жаннет подумала, что, возможно, следует посетить секс-шоп или заказать что-нибудь такое, большое и вибрирующее, из бутика с доставкой на дом. Вот только вожделение было нестерпимо и пугало сиюминутностью. Чтобы обуздать разыгравшееся воображение, Жаннет отломила верхушку ромового кекса. Вкус был божественен. Тесто таяло на языке, порождая целую симфонию вкусовых ощущений.
– Как тебе «лингам»? – спросил ее муж.
– Такой же мягкий, как твой, – съязвила Жаннет. Язык слегка заплетался, а мысли потихоньку разбегались во все стороны, не желая концентрироваться на проблемах, которые она пришла обсудить. – Вроде, стоит, а на деле – одна видимость.
Жером улыбнулся и пододвинул к ней рисовые шарики. Жаннет потянулась за бокалом и неловко задела тарелку. Сахарная пудра осела на рукаве, как снежная крупа. Она почувствовала, что не может проглотить кусок, несмотря на нежность его консистенции. Грудь сдавило, а дыхание перехватило так, будто огромный фаллос погрузился слишком глубоко в ее горло, наполняя рот слюной, сладкой пеной, смешанной с хлынувшим наверх желудочными соком. Она вытаращила глаза, раскрывая рот, как рыба, вытащенная на поверхность из воды. Мозг будто пронзило иглами, в глазах зароились блестящие мушки, а сердце колотилось так, что его ритм отдавался в ушах барабанным боем. Считанные мгновения парализующего ужаса показались Жаннет вечностью. Беспорядочные мысли заметались, трепеща, как букашки в паутине, все больше запутываясь и теряя идеи спасительного выхода. Она попыталась подняться и расстегнуть ворот, нелепо взмахнула руками, сметая тарелки, и рухнула на пол, на осколки фаянса, в растекающуюся лужицу медового сиропа.
«Как мешок с мукой, – шеф поднялся со своего места, склонился над женой и заботливо стряхнул сахарную пудру с ее рукава. – Хотя нет, скорее, как мешок с переспелыми грушами. Это звучит не настолько избито. Думаю, так и напишут в утренних газетах. Надеюсь, хоть в этот раз, ты получила оргазм», – удовлетворенно подумал Жером.
Мари уже вызывала скорую, но шеф знал, что это бесполезно. Врачам останется только диагностировать смерть. Инфаркт и инсульт.
Точно рассчитанные ингредиенты, лекарство Жаннет от гипертонии, афродизиаки, учащающие сердцебиение, алкоголь, сахар и жир сделали свое дело. Никто более не помешает процветанию «Гедонии».
