Посёлок размыло неделей дождей. Вспомнилось детство, и захотелось подурачиться. Нашёл резиновые сапоги отца на два размера больше моего и пошёл пугать лужи громкими шлепками. К лодыжке прибилась бутылка из-под дешёвой колы, которая продаётся в соседнем продуктовом. А в пластике давился без воздуха маленький листок с надписью: «Мой капитан, я снова один. Команда потерялась, а я забыл, как смотреть на компас. Вася Шведов. Ул. Мира, д. 7».
На секунду я задумался о том, как помочь Васе с улицы Мира. Мы сейчас из-за неожиданного наводнения находились на разных островах посёлка. И с чего я решил, что буду его капитаном? Да и чьим-либо вообще? У меня из кораблей только бумажные были в детстве, а компас я видел лишь на картинках.
Сегодня была пятница, и Саныч-сосед до обеда создавал вид бурной деятельности на местном заводе. После обычно шёл за водкой или к нашему самогонщику Егору Ивановичу. Я решил сходить к Иванычу заранее и запастись двумя бутылками огненной жидкости на черносливе. В таком случае лодку мне Саныч отдаст не на несколько часов, а на день, а может, даже на два.
План сработал, и Саныч одолжил свою любимицу вместе с комплектом удочек и жирнючими червями. Я сказал ему, что душа требует рыбалки. Не признаваться же, что хочу отправиться к одинокому ребёнку по адресу из бутылочного послания. Как об этом подумал, самому смешно стало.
Лодка была наготове, под резиновые сапоги надел тёплые носки, запасные взял с собой. Пара бутеров, вода, разминка плеч перед долгой греблей. Марафонец на старте. Чёрт, а Васе что привезти из дальнего путешествия? Вернулся в дом и полез на чердак в поисках достойных сокровищ.
Ёлочные игрушки? Так весна на дворе. Старый заяц с потрёпанным брюхом? Так Вася не оценит, а мне жалко. Игрушка как ниточка, соединяющая длинные плюшевые уши с моим детством. О, нашёл, батина матроска. Очень символично.
За круглым окном чердака пробивались усталые солнечные лучи. Я понял, что тоже устал.
Завёл будильник на несвойственное для выходного дня время. Спал плохо — тревожился из-за предстоящей дороги или из-за своей мальчишеской дурости. Утром собрался быстро, был на удивление решительным. Подкачал лодку, закинул на багажник и поехал в сторону нового озера, которое разделило посёлок. Лодку спустил на воду, перекрестился, посидел на пеньке «на дорожку». Старался грести не спеша, чтобы экономить силы, дыхание выровнял. Берег отдалялся. Неожиданно охватила взрослая паника, волнообразный страх заставил сердце биться чаще. А что, если наткнусь на корягу, надувное судно утоплю вместе с собой, свитером зацеплюсь на ветку и пойду на дно? Буду бултыхаться и орать, но на помощь никто не придёт. Вёсла закинул в пазы. Подумал: а как часто взрослые боятся смерти, особенно какой-то глупой, по неосторожности? Сами постоянно рискуем, ищем приключения, а затем ловим панические атаки. Развлекаемся как можем. Надеемся, что за нами сверху присмотрят, уберегут. Правда, непонятно кто: ангел-хранитель или добрые умершие родственники. Моя бабуля там, наверху, наверное, давно приложила ладонь ко лбу и качает головой, удивляется. Посмотрел на небо, кивнул в знак благодарности. Кто-нибудь да оценит. Вёсла обратно опустил, продолжил грести. Капитан должен быть смелым и отважным. И безумным.
Воды оказалось больше, чем я предполагал. Проплыл мимо заброшенной церкви, посмотрел на крыши затопленных сараев. Представил зачем-то плавающую корову. Наткнулся на развилку и замер. Забыл, в какой стороне нужная улица Мира.
Прислушался к интуиции — интуиция молчала. Повернул налево — я же сегодня рисковый парень. Начал подвывать себе строки из песни любимой группы:
Бьётся сердце, два последних, и привет…
И не беда, что мне так мало лет!
Мне всё уже неважно, я капитан отважный
Самых сухопутных кораблей!
Деревья красиво обнимала вода, и солнечные лучи отражались то от брызг вёсел, то от разноцветных мокрых листьев.
Моё единение с природой разрушило безнадёжное мяуканье.
Осмотрелся, в пространство сказал:
Кот не ответил, как и моя интуиция ранее. Я остановился, начал прислушиваться. Мяуканье возобновилось. На соседнем дереве промелькнул рыжий хвост.
Нашёл себе юнгу на свою голову. Лодку подогнал поближе к стволу, верёвкой примотал её к нижней ветке.
Последний раз по деревьям я лазил лет пятнадцать назад. Оттолкнулся, схватился за ствол, повис как беспомощная коала. И кого теперь надо спасать? Собрался с духом, полез повыше. Рыжего юнгу с борьбой отцепил от дерева, засунул за шиворот, на обратном пути поскользнулся на мокром днище, чуть не кувыркнулся за борт.
Плывём дальше. Впереди увидел знак с названием деревни «Солнечная», вспомнил, что улица Мира точно в этой стороне.
Грёб, улыбался. Подумал: а что сказать Васе?
Что я простой инженер или правда отважный капитан и научу его морскому делу?
Юнга притих, пригрелся, замурчал. Я почувствовал от него забытое и такое простое тепло.
Мы всегда стараемся получить признание, одобрение и любовь, выворачиваемся наизнанку ради этого, а тут рыжий комок греет сердце лишь потому, что ты поступил по-человечески, правильно, как и должен был. И он не просит ничего взамен.
Вёслами стал управляться увереннее, вкладываться в полную силу.
Вспомнилось детство. Когда я так же старался, стремился к своей цели. Было мне лет десять, кажется. Долго писал письма Деду Морозу и на день рождения упрашивал родителей купить мне велик. Но, помните, там и на невкусную гречку денег не хватало, о каком велике речь. А тут — шары, друзья, дверь открываю, и стоит мой новый друг. Двухколёсный, как у взрослого, яркий. Конечно, на велике кататься я не умел. Всегда же хотим чего-то особенного, больше наших возможностей. Дед приехал, сказал, что сейчас научит. Он долго держал за руль, за сиденье, за меня, бегал рядом, пока я пыхтел, чтобы достать до педалей и крутить их правильно. Я всё боялся, что он отпустит и у меня больше никогда не получится. Дед отпустил и крикнул: внуча, молодчина, сам едешь!
Я не поверил, обернулся посмотреть, правда ли он отпустил велик, и, пока крутил головой, влетел в колючие кусты.
Тогда понял, что, если едешь вперёд, оборачиваться не стоит.
Добрался до берега. Погода шептала, что я выбрал неудачный день для путешествий. Дождь усиливался. Около первого деревенского дома увидел «Аиста», посмеялся. Может, одолжить у хозяев, чтобы быстрее добраться? Хотя если лодку удалось обменять на самогон, то сейчас в запасе были носки, матроска и Юнга. Никого из них отдавать не хотелось.
Решил владельца велика не искать и дойти до нужного дома пешком. Шёл быстро, как будто опаздывал, хотя понимал, что меня там и не ждут. Остановился подышать. В этот момент я почувствовал жизнь в самом настоящем её проявлении. Юнга тоже почувствовал жизнь и голод, начал мяукать жалобно. Я нашёл продуктовый, купил ему вискаса со вкусом креветки и богатого существования за пазухой у нового хозяина. Себе купил фанты, вернее, что-то похожее на неё. Вкус был из детства. Юппи?
Помню, продавали его в маленьких палатках около остановки, по несколько рублей за химозный пакет. Мы тогда скидывались с пацанами на юппи и мягкие сухари; в хорошие дни, когда бутылок много сдавали, даже покупали по несколько бэпэшек, чтобы всухомятку жевать. Эх…
Мячи истёрлись, ракетки порвались, мы выросли и разбрелись. Скрепили детство дружбой и воспоминаниями. Взрослую жизнь пытаемся на ностальгии заштопать, заклеить разными интересами. Иногда встречаемся пиво попить и рассказать истории под хруст уже дорогих и хороших закусок, но жуём и понимаем, что счастье далеко не в них.
Я сделал ещё глоток фанты. Погладил Юнгу.
Знаешь, рыжий. Нужно прийти к тому, что в жизни самый лучший друг тебе — это ты сам.
Я добрался до нужной улицы и нужного дома. Робко постучался. Дверь открыла приятная женщина — Васина мама. Застеснялся, замялся. Рассказал про своё путешествие как есть, достал матроску.
— Вася уехал с ребятами в лагерь. Вернётся через неделю. Может, ему что ещё передать, кроме матроски?
— Передайте, что капитан к нему приплыл. — Матроску протянул маме, чертыхнулся, что не положил её в красивую упаковку и конфет не купил вдобавок да и открытку не подписал. Тоже мне капитан. — А можно у вас одолжить бумагу с ручкой?
Васина мама открыла ящик комода и начала искать подходящий листок.
— Кажется, тут блокнот где-то был, а вы, может, пройдёте на кухню? Чая попьём, и за столом писать удобнее.
Снова застеснялся от такого гостеприимства, разулся, прошёл.
— Извините, у меня и к чаю ничего нет. — Похлопал по карманам в надежде найти шоколадку, которая там никак не могла оказаться. Задел спящего Юнгу, активировал мяуканье.
— А вы с компанией путешествуете?
— Нашёл на дереве, не смог оставить.
— Не переживайте, у меня к чаю тоже ничего нет. Как сына в лагерь отправила, так домой сладкое не покупаю, да и не готовлю почти ничего, у меня тоже родительские каникулы. Вы из какой деревни, говорите?
— Не очень близко. Я бы в жизни не отважилась на такое путешествие, хотя это, наверное, по-детски весело?
— Страшно одному что-то делать?
— Я так давно один, что к этому как раз привык. А вот страх за свою безопасность, осуждение окружающих — по-детски страшно.
— И правда, хотя смотрю на Васю, и кажется: их поколение совсем ничего не боится.
Мы ещё немного посидели в тишине, допили чай. Я оставил записку с подбадривающими словами, поблагодарил маму Васи и зачем-то пригласил их в гости после возвращения сына из лагеря.
Вернулся домой на закате, перекусил запечённой курицей, Юнге даже нашлось немножко молока. Утром съездил на рынок за матроской на случай новых путешествий и двумя мисками для кота. На душе было хорошо и спокойно, гордился тем, что способен ещё на такие чудесные путешествия.
