Как Порохню пирожками кормили
Да, давно это было... Благословенны те времена, когда Союз нерушимый мог позволить себе (и позволял, да еще как) строить социализм в отдельно взятых странах. В том числе и африканских.
Совершенно верно, дело было в одной отдельно взятой африканской стране, где с переменным успехом шла борьба с сепаратистами, которых, правда, раньше считали освободительным движением. Но потом перестали, потому что появились революционные войска. Красная армия, одним словом. Ну, кто понял, тот молодец.
Так вот, служба идет, «красная армия» защищает молодой социализм, поблескивая белками глаз. Не совсем сама по себе, конечно, защищает. А под недреманным оком старших товарищей. У старших товарищей, соответственно, тоже служба идет. Вдали от Родины.
По заведенному этой службой распорядку вовсю функционирует аппарат «главного». Партполитбатраки пишут пламенные доклады, планируются и проводятся наступательные операции, летят шифровки в Центр, социализм крепнет на глазах.
И все во многом благодаря тому, что денно и нощно несет службу оперативный дежурный при аппарате «главного». Вот уж кому не позавидуешь! «Главного» утром встреть, об обстановке доложи, доклады из подразделений прими, сводки проверь, с текущими вопросами разберись, за связь ответь, личный состав аппарата на марксо-ленинскую загони, опять об обстановке доложи, уфф! А там уж и темнеет. «Главного» проводи, снова доклады прими, да и готовься домой, нормально поужинать. Как-никак, сутки оттрубил.
И таких суток выпадало на каждого из аппарата раза три-четыре в месяц. Заступали-то вечером, когда дурдом уж на излете был. А чтоб весь следующий день «как яичко откатать» и не опростоволоситься с языковым барьером, придавался оперативному в помощь лейтенант-переводяга.
«Вы, этта, пришлите мне переводчика или человека...» - была такая фраза, была. Хотя, по правде, сколько доблестного можно рассказать про этих «человеков», в силу своей молодой удали часто бравших «огонь на себя». Ну, про это в другой раз.
А в этот раз заступил оперативным мудрый полковник Сергеев. Все у него четко, размеренно, по уму - кадры, как-никак! Всегда все ладится, никакой суеты. Даже время находил чайку попить. Одно удовольствие с ним «яичко откатывать».
Придали ему в этот раз лейтенанта Сергея Порохню. Такого своеобразного паренька, про которого можно рассказать поподробнее. Отличался Серега нравом мрачным и необузданным, говорил мало, вернее, почти ничего не говорил, смотрел исподлобья. В общих гулянках участия не принимал - опасался высылки на Родину. Где уж была та родина у Порохни, об этом история умалчивает. Да и неважно это.
Важно то, как он тиранил Наташку, свою жену. Придет, бывало, домой, и непременно ему суп подавай. Хоть утром, хоть вечером. Наташка и так, и эдак, пирожков напечет, блинчиков там, мяска поджарит, а ему суп да суп. Да ведь как, паразит, измывался! Если суп не по нему, пойдет молча, всю кастрюляку в унитаз и выльет. И заставляет по новой варить. А к пирожкам и не притронется. Наташка-то подружкам жаловалась. Обидно! Ведь мастерица была готовить.
И нраву она была совсем другого. Веселая, общительная, голосистая. Хоть и не все ноты правильно воспроизводила, зато как даст на лестнице «В руку мне даааай!», тут же хотелось ей в обе дать. Это Наташка репетировала в перерывах между супчиками и пирожками. И пела в ВИА аппарата. Ну, а там так душевно «В тесной печурке» выводила, что народ за платочками лез. А Серёга все никак одобрить не мог. Прошипит, бывало «Все поешшшшь, так твою! А суп где?» Тиранил, одним словом.
Такой вот Серёга и стал в ту ночь помощником оперативного. Случайно, конечно. Кто из лейтенантов заболел, кто откосил. Служба!
Заступили, помолясь. И уже начало темнеть. Уже пошлепал старческой шаркающей походкой к себе на виллу «главный», а перед этим ему на крыльце молодецки рявкнули «Тавар-р-р-р-ищ генерал такой-то, заступил оперативный такой-то, происшествий нет, обстановка такая-то!».
Уже стали стихать пронзительные противные длинноклювые птицы, уже пополз багрово-оранжевый закат, четко отрисовывая черные кроны зонтичных деревьев. Уже на другой, сиреневой стороне неба засверкал Южный крест. Мягко опускалась африканская ночь. Красиво!
Полковник Сергеев принял доклады от подразделений, для профилактики «отпорол» узел связи, чтоб бдили, с социализмом связь осуществляли. Обошел здание аппарата, постоял на крыльце, с удовольствием подумал о скором отпуске, еще раз отметил про себя, что цвет «Волги», выбранный на семейном совете, выбран совершенно правильно. Неброский, черный, со вкусом. Будет, конечно, подороже, но чеков «наскирдовано» достаточно. Хватит.
Размышляя таким приятным образом, Сергеев отправился в отведенную комнату оперативного дежурного, чайку вскипятить. А заодно и доклад по марксо-ленинской написать. К слову сказать, дремать на боевом посту он себе не позволял. Никогда. Знаете ли, старая школа. Про себя отметил: «Куда это помощник подевался?» Но вспомнил, что с час тому назад видел мрачную фигуру около крыльца и успокоился. Тут где-нибудь.
В ночной африканской тиши классики вдумчиво разговаривали с Сергеевым, конспект споро ладился под чаёк, ночь была блистательна. Ничего не предвещало беды. Тут самое время оглядеться вокруг, на аскетичное убранство комнаты оперативного. Оружейный шкаф, стол, стул, диван кожзам (продавленный), пульт оперативной связи, несколько телефонов разной конструкции, включая трофейные, доставшиеся от справедливо выпертого из страны злобного империализма.
А в предбанничке висел такой шкафик с ключами. От кабинетов аппарата. Кабинет «главного» шел под номером 2, под номером 3 гордо выступала отдельная каморка шифровальщиков, под номером 4 - еще что-то. А вот под номером 1 висел совсем особый ключик: от туалета «главного». Чтоб никто туда ни ногой. Да и понятно почему. Плитка беленькая, итальянская, Максимыч с промбазы неделю «ложил», собственно белый конь тоже итальянский. И умывальничек чистенький, и бумажка всегда припасена. Образцовый порядок, одним словом.
...Дальше наступил фильм ужасов. То есть тогда они уже были, эти фильмы, только Сергеев их ещё не видел. Хотел, бедолага, видеомагнитофон вместе с «Волгой» в «Берёзке» прикупить. Но, как вы помните, до отпуска ему еще надо было дожить. Стало быть, ужасы начались наяву.
«Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы...» - донеслось из глубины здания аппарата. И ещё раз, со звериным придыханием. Сергеев похолодел. «Сепаратисты. В штабе. Пиздец!» - промелькнуло в мозгу, еще не успевшему толком переключиться c Владимира Ильича.
«Порохня!» - севшим голосом крикнул Сергеев, одной рукой расстегивая кобуру «макарова», а другой нашаривая в кармане ключ от оружейного шкафа - там гранатомет.
Ответа не последовало. Невнятно крикнув в трубку узлу связи «Ко мне!», и не дождавшись ответа, Сергеев боком высунулся в коридор. «Макаров» предательски плясал в руке.
«Ы-Ы-Ы-Ы-ЫЫЫХ!» - донеслось из темного коридора. «Кто ж, блядь, свет выключил?» - успел подумать Сергеев и стволом потянулся к выключателю. И тут по его спине побежал противный ручеёк. В полоске света, падавшей из приоткрытой двери комнаты оперативного, матово поблескивал вымытый бойцами пол. По этому полу шла за угол - от кабинета номер 1 - глянцево-влажная темная дорожка. А по стенке, куда хозяйственный Максимыч налепил остатки плитки, шли беспорядочные отпечатки ладоней. С подтеками. Отпечатки все ниже, ниже...
Щелкнул выключатель, загорелась тусклая лампочка. Сомнения отпали. И отпечатки на стенке, и след на полу - кровавые. И опять: «Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы...».
«Кто тут? Стрелять буду!» - что есть мочи заорал оперативный и передернул рамку «макарова». «И-и-и-и-и-иии-йа...» - страшно простонало из-за угла. А по крыльцу уже топали ребятки с узла связи. С «калашами», с фонарями, все как положено. В несколько стволов нацелились за угол, стали заходить по стеночке.
И открылось их взору в неровном свете лампочки и в дрожании фонарей следующее: лежит в углу в луже крови Серёга Порохня, тянет своё «ы-ы-ы-ы...» и сучит ножками. Только сучить особо не получается, потому что Сереге мешают полностью спущенное штаны местного армейского образца. Стало быть, жопа у него заголена, и из нее кровь ручьями. Что там «Молчание ягнят»!
Пока Дмитрия Ивановича (нейрохирурга) разбудили, пока Серёгу в госпиталь определили, история-то и прояснилась. Оказывается, возомнил себя Серёга «главным». Плох тот солдат... И решил с генеральским шиком опростаться. Чем его сиденье из чистейшего итальянского пластика не устроило - науке доселе неизвестно. Слышали мы, конечно, про всяких граждан из восточных стран, которые только по-орлиному и могут. Но тут-то другое дело!
Тем не менее, расстегнул Серёга тяжеленный ремень местного образца, кобуру придержал, крышку-то откинул и полез на итальянское фаянсовое чудо «хайбутсами».
От такого наглого обращения фаянсовое чудо обиделось, поскрипело, да и треснуло под Серёгой белоснежными косыми акульими зубами. На которые Серёга сами понимаете чем и насадился. Потом поговаривали, что один зуб чудом в сантиметре от корня прошёл. Это вроде бы Наташка рассказывала. И смеялась, и плакала при этом...
А Серёга, что же, лежал в госпитале с месяц на пузе. Зашитый нейрохирургом. Все, кто в палату заходил, при виде Серёги губу прикусывали. Чтобы не заржать. А он лежал да шипел на Наташку. Она-то, сердешная, каждый день к нему моталась. С пирожками. Потому как супу на пузе лёжа не поешь. Он ей: «Супу хочу!» А она ему: «Ну как же ты в таком положении суп будешь? На вот, пирожка погрызи..!» И грыз. Шипел, но грыз. Так вот в жизни бывает...
