В последние дни слушал лекции Дмитрия Евгеньевича Галковского, посвященные Джорджу Оруэллу. Несмотря на одиозную репутацию Галковского, человек этот очень умен и эрудирован. Прелестью общения с подобными людьми является то, что они заставляют вас думать, причем думать интенсивно, даже если вы с ними не согласны.
Разумеется, Дмитрий Евгеньевич уделил большое внимание роману "1984", благодаря которому Оруэлл, собственно, считается великим писателем, а не заурядным эссеистом. Галковской рассмотрел роман с разных сторон, обратил внимание на некоторые важные детали, но не дал характеристику одной странности в сюжете романа.
Я обратил внимание на эту странность еще при первом прочтении и с тех пор воспринимаю все произведение именно через призму этого сюжетного элемента.
Если вы читали "1984" вам будет проще, если нет, то Википедия в помощь. Хотя роман сам по себе безусловно достоин прочтения и не очень объемен, так что, если не читали - устройте себе это занимательное развлечение.
С самого начала автор "прессует" нас тоталитарным бытом главного героя. Живописует его убогую квартирку, в которой не скрыться от круглосуточного наблюдения, и его странную работу. Главный герой Уинстон Смит живет в мире тотального дефицита и дурного качества. Это понятно. Понятна и его страшная работа по систематической фальсификации истории, я бы даже сказал "краже истории". Это нужно, чтобы установившийся режим английского социализма (ангсоца) казался незыблемым и абсолютным.
При этом нам очерчивают, что Уинстон и все, кто его окружает каждый день, принадлежат к "Внешней Партии". Из этого сразу же можно сделать вывод о существовании "Внутренней Партии", но нельзя сходу понять, кем именно являются представители "Внешней Партии" в обществе.
Они чиновники или горожане, или, быть может "Внешняя Партия", это все общество, кроме номенклатуры "Внутренней Партии"? Впрочем, достаточно быстро выясняется, что "Внешняя Партия", это 13% общества, еще 2% общества, это "Внутренняя Партия", а остальные 85% составляют "пролы" - беспартийные. Причем тут же говорится, что тотальная слежка и доносительство, это для "Внешней Партии", а на пролов государству в общем-то плевать.
Затем начинает происходить сюжет и в ходе развития этого сюжета вдруг оказывается, что даже члены "Внешней Партии" более-менее свободны в своих перемещениях на расстояние до ста километров от своего места жительства. Уинстон уезжает из Лондона на поезде без каких-либо проблем.
Еще чуть позже он попадает в окружение пролов. Разумеется, они описаны, как темные, безграмотные пьяницы и драчуны с бессмысленной и пустой жизнью, наполненной выпивкой, порнографией и спортом. Ангсоц не особенно стремиться промывать им мозги потому, что не уверен в наличии оных.
Но почему-то у пролов есть более-менее нормальная еда и одежда, в основном распространяемая через неофициальные рынки. В их жилищах почти нет телекранов, да и вообще влияние государства не очень заметно - пролы предоставлены сами себе.
При этом их жизнь нельзя назвать легкой или хотя бы достойной - нищета, грязь и хамство в Лондоне 1984-го года, это норма. Как и вполне реальная разруха. Но все это вполне объясняется тем, что Англия прошла через мировую войну, причем, через ядерную войну, и война эта по своим масштабам превосходила Вторую Мировую.
И тут мир тоталитарной антиутопии начинает сыпаться. Нету ее - этой тоталитарной антиутопии. Ее нет для 85% населения по крайней мере Лондона. Связи в мире ужасно разорваны, и Уинстон толком не может сказать не только о том, что происходит в мире, но даже и в остальной Англии. Все его представления о мировой реальности исчерпываются пропагандой о бесконечной войне где-то с кем-то.
Но 85% лондонцев живут не в мире чрезмерной опеки государства, а в мире отсутствия государственной опеки.
Разумеется, в среде пролов есть агенты партии, но, судя по всему, они нужны для того, чтобы сдавать политической полиции все тех же членов Внешней Партии, которые немного «загуляли».
И что же получается - кошмарный мир Старшего Брата, это кукольный домик, "пластмассовый мир" для госслужащих, почти полностью отгородившийся от остального общества?
Причем Уинстон в своих рассуждениях все время видит надежду на разрушение режима и освобождение в пролах. Что вот мол их мятеж и свергнет Старшего Брата, а не восстание среднего класса, которого так боялись идеологи ангсоца (из-за чего членов внешней партии и кошмарят).
Это глупость сразу по нескольким причинам.
Во-первых, продвигаемый одним из опосредованных персонажей книги тезис о том, что революции начинает средний класс неверен. У революции всегда один генезис - это попытка одной части элиты уничтожить другую часть элиты посредством массовых беспорядков. Никакого среднего класса здесь нет и быть не может по определению.
По этой же причине вера Уинстона в пролов крайне наивна.
А во-вторых, а зачем пролам устраивать революцию? Чтобы что? При всем убожестве их жизни, она не является тоталитарным кошмаром и не воспринимается ими так. Причем дело тут не только в безграмотности пролов, а в том, что государству действительно на них плевать.
А надежда на то, что пролы устроят революцию, чтобы разрушить пластмассовый мир Внешней Партии... ну это какая-то вера на уровне:
"Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать."
И так "1984" из романа про тоталитарную антиутопию превращается в роман про изоляцию общества от государства, а государства от общества.
В принципе, забавным продолжением истории этого мира стал бы конфликт во Внутренней Партии (а в романе есть намеки на то, что и Внутренняя Партия, это не настоящая элита), и вот он бы привел к восстанию, главной движущей силой которого стали бы члены Внешней Партии. При этом, это все еще очень опосредованно касалось бы пролов.
Ничего не напоминает?
Ах да - именно так развалился Советский Союз. И широкие слои населения не осознавали масштабов гниения пока оно не коснулось их лично. И это при том, что Советский Союз вообще-то относился к большинству населения совсем не так беззаботно, как власти Океании (частью которой является Англия по сюжету).
Возвращаясь к лекциям Галковского, у него я почерпнул интересное описание отношения самого Оруэлла к пролетариям. Много вращаясь в их среде (но не принадлежа к ней) Оруэлл пролетариев не любил. Его попрекали в левой среде тем, что он описывает английских рабочих с той же отстраненностью и даже брезгливостью, с какой обычно описывают примитивные племена аборигенов.
Это позволяет посмотреть на произведение с еще одной, дополнительной стороны.
Галковский справедливо замечает (и это далеко не только его мнение), что мир "1984", это достаточно точное восприятие Оруэллом Британии 1940-х годов. Известно, что Оруэлл во время Второй Мировой войны работал пропагандистом, то есть, был занят в той же сфере, что и Уинстон Смит.
Жизнь членов Внешней Партии, это описание жизни британских госслужащих времен Второй Мировой. С продуктовыми карточками, дефицитом, стальной дисциплиной и убогим бытом. Конечно, в романе много футурологии и еще больше сатиры с телекранами и "пятиминутками ненависти", но в действительности это все тот же горячечный и воспаленный мир британского чиновничества и среднего класса времен войны.
И вот тут возникает еще одна сложность. Оруэлл не любил не только пролетариат. Вниз направлена лишь его брезгливость, но вот его ненависть направлена наверх, а желчность - вокруг. Оруэлл вообще не любил Британию. Не любил с детства, с частных английских школ с избиениями и унижениями, и до самой смерти в 1950-м. Галковский видит причину этого во французской матери Оруэлла, которая играла большую роль в его воспитании (что в Англии не принято). Я же воздержусь от поиска причин и ограничусь констатацией факта - Оруэлл был англофобом. И для него пластмассовый мир британского среднего класса действительно был тоталитарной антиутопией, особенно во время войны.
Однако Оруэлл не мог покинуть ненавистный ему мир во время войны. Во-первых, как бы не была сурова жизнь в крупных английских городах с ночными бомбардировками и светомаскировкой, она все же была намного комфортнее и "красивее" жизни членов Внешней Партии в романе. Во-вторых, все же даже в 1941-м у англичан были основания надеяться, что война не навсегда. А в связи с этим ненависть к режиму можно было отложить до лучших времен, что Оруэлл и сделал.
Но в мире "1984" война бесконечна. Уинстон не помнит времени, когда война не шла. Он вообще почти ничего не помнит - специфика информационной политики ангсоца. Война бесконечна и в значительной степени виртуальна. Кто с кем и почему воюет, Уинстон толком не знает. Приходят какие-то сводки с каких-то фронтов, привозят под видом военнопленных каких-то людей, то есть какие-то события происходят, но их природа Уинстону в действительности не ясна, а главное - не очень-то играет для него роль. Он не делает в своем отношении к режиму поправку на войну.
Но тогда почему он не предпринимает попытки к бегству? Это ведь один из главных вопросов всего романа, по крайней мере, его сюжетной части.
Ему достаточно просто сесть на поезд, уехать из Лондона, раздобыть одежду у пролов (например, украсть или обменять) и раствориться в серой массе, на которую государству плевать. Конечно, наверное, все не так просто, и его будут искать, хотя я не уверен, что Полиция Мыслей собьется с ног в поисках мелкой сошки из Министерства Правды. Скорее всего, его просто "вымарают" из всех документов и махнут рукой.
И он ведь понимает это. Он тянется в антикварный магазинчик в районе пролов. Он проводит время со своей подругой в этом районе, наслаждаясь ушедшей эпохой, которая у пролов-то в значительной степени продолжается. Но вместо попытки к бегству Уинстон делает самую большую возможную глупость - он идет на сближение с членом Внутренней Партии О'Брайеном, который изображает из себя оппозиционера и заговорщика. Разумеется, О'Брайен оказывается провокатором, и Уинстон попадает в лапы госбезопасности, где ему "вправляют мозги".
Может быть, Уинстон романтик? Может быть. Однако вместе с мыслями о жестокости ангсоца, лживости партийного нарратива и сомнениями даже в самом существовании Старшего Брата в голове Уинстона бьется рефрен о всесильности партии и госбезопасности, о том, что он уже под колпаком, что за ним придут не сегодня, так завтра. То есть, он достаточно реалистично оценивает свое положение.
Но тогда, может быть, он фаталист? Нет. В нем есть эти мысли о смирении перед судьбой, но фаталист, смирясь, вышел бы на улицу и стал бы орать: «Долой Старшего Брата!». А «сопротивление» Уинстона так и остается бурей в стакане.
Уинстон трус - он боится режим и именно поэтому его ненавидит. А самая смелая его мысль связана с пролами - это его самоотверженное желание сохранить для пролов истину о том, что дважды два равно четырем.
Но вот только делает-то он противоположное - он не идет "в народ", чтобы учить пролов этой истине, он идет наверх, прямо в лапы госбезопасности.
И вот это, возможно, самая злющая сатира англофоба Оруэлла на англичан. Он изображает Уинстона человеком, оказавшимся в лабиринте, где за каждым поворотом может скрываться смерть. Но у Уинстона есть ориентир, благодаря которому из лабиринта можно выбраться. Не сломать лабиринт, а именно выбраться из него. Он видит дверь, ведущую из лабиринта, даже трогает ручку. А затем проходит мимо этой двери и заворачивает за угол, где его тут же давит опустившийся потолок.
А все почему? Да потому, что в эту дверь приличные джентльмены НЕ ХОДЯТ. Там пролы, от них дурно пахнет, и они тупые. Это чисто английское сословное мышление, которое не просто не вытравилось из англичан при социализме, но нашло новые основания. И весь вот этот нарратив Уинстона про то, что будущее за пролами и про бунт низов становится обычным английским лицемерием - Уинстон не верит в пролов.
Его личный пластмассовый мир тоталитарной антиутопии не рухнет никогда потому что ему нравится в нем жить. Конечно, ему хотелось бы питание получше и нормальную выпивку вместо бурды с сахаром. Но даже так ему нравится про себя ненавидеть Старшего Брата, ему нравится про себя смеяться над дураками вокруг и язвить над начальством. Про себя. А вслух он лоялен.
Обратите внимание, одним из главных английских жанров является сатира. Англичане любят подтрунить над глупым начальством и над "мещанским" идиотизмом друг друга. Но ведь сатира, это шутовство, а на шутов не обижаются, иногда им даже дают доесть за Людьми.
Уинстон не хочет в действительности сломать систему и низвергнуть Старшего Брата, он просто хочет объедки с аристократического стола Внутренней Партии (которая, еще раз, скорее всего, не является настоящей элитой). И потому изображает против режима какое-то невразумительное шапито, крутясь колесом перед О'Брайеном, вместо наивной, бесплодной, но все же реальной деятельности среди пролов. Или хотя бы вместо попытки спасти от режима лично себя и свою девушку.
В традиционном английском стиле Оруэлл так злобно пошутил над Англией, что прожил после публикации "1984" всего около полугода.
Об этом романе можно рассуждать очень долго и разнообразно. Тот же Галковский в своем репертуаре (но небезосновательно) заметил, что вообще-то Британия в "1984", это подчиненная и управляемая извне страна, которая даже больше не называется Британией - она называется нарочито унизительно и неблагозвучно "Взлетно-посадочная полоса №1". Опять же, ничего не напоминает?
Об этом тоже можно поразмышлять и когда-нибудь я, возможно, этим займусь. А пока ограничусь скромными размышлениями о том, что в описанном Оруэллом мире все не так, как кажется на первый взгляд.
Спасибо за внимание.
