Реформы, как известно, во все эпохи и в любом месте – время хаоса. В российской армии реформы длятся уже без малого двадцать пять лет, и с ними связано множество удивительных или даже диких историй. Например, героя сегодняшнего интервью фортуна военных реформ перенесла с рядовой солдатской должности в самое сердце Министерства Обороны.
- Добрый день, Вас зовут…
- Допустим, Марк Николаевич. Мое положение не позволяет мне быть излишне разговорчивым и откровенным – я, видите ли, являю собой пример очень распространенного в нашей армии явления, когда что-то теоретически невозможно, а на практике необходимо и потому существует. Но об этой практике лучше молчать.
- То есть Вы не вправе назвать мне даже место своей работы?
- Службы. Работают на чужого дядю, как известно, а родину защищать – это служба. И для нашего разговора существенно лишь, что эта служба проходит в одном из департаментов центрального аппарата Министерства Обороны.
- Тогда назовите хотя бы свою должность.
- Я помощник одного из руководителей тылового ведомства, начальника департамента. Впрочем, помощник – это слишком громко звучит. Делопроизводитель, секретарь, в чем-то ординарец или денщик… Трудно определить.
- И как вам служится при своем звании в таком месте?
- Как служится? Да как всем. Стойко переношу тяготы и лишения воинской службы (смеется). На самом деле очень интересно служится. И люди уникальные кругом, и события, в общем-то, исторически разворачиваются – это я про реформу армии – а с моего места много видно. Звание особо никого не волнует, лишь бы с работой справлялся – даже и приятно порой видеть, как к тебе за помощью обращаются майоры да полковники и уважительно выслушивают твое мнение.
- И ни с какой надменностью или третированием не приходилось сталкиваться? Что Вы, мол, за выскочка, простой солдат выше офицеров забрался.
- Ну, во-первых, не выше. Вся моя значимость – это тень моего начальника, падающего на каждое мое слово и мое действие. А во-вторых, конечно, случаются иногда стычки, но гораздо чаще встречаешь внимательное и покровительственное отношение, как по причине все той же начальственной тени за моей спиной, так и по причине того, что меня просто окружают люди, годящиеся мне, как правило, в отцы.
- Так как же Вас занесло в центральный аппарат?
- Военная тайна (смеется). Если в двух словах, то ситуация выглядит так: начальнику департамента полагается офицер-помощник, но так как мой начальник лишь временно исполняющий обязанности, офицера ему никто не дает… Вот и выкрутился он, найдя меня в одной подотчетной части.
- И что Вам приходится делать?
- Постоянно находится в приемной, принимать входящие звонки и факсы, контролировать посещение кабинета, следить за документооборотом… еще о форме генеральской заботится, о наличии всех нужных вещей и расходных материалов, взаимодействовать со всеми обслуживающими инстанциями, вроде электриков и уборщиц. Иногда какие-то персональные поручения выполняю: схемы рисую, презентации, карты.
- Вот вы упомянули тяготы и лишения. В чем они заключаются? Это же центр города, цивилизация кругом, люди с высшим образованием повсюду – о таком только мечтать, казалось бы.
Разумеется, мою службу даже близко не сравнить с дежурствами на РЛС или у границы. Но своих проблем хватает, главным образом – со сном. Отбой после полуночи, подъем в семь утра – а кресло мягкое, а звук вентиляторов убаюкивающий, а кругом ни души. Все тело наполняется дремотой, голова сама склоняется набок, веки тяжелеют... Спасти может только звонок телефона или чей-нибудь начальственный окрик. И потеря ощущения времени. День похож на день, час похож на час, поэтому все что происходит, привязывается в памяти в лучшем случае к числам, а при переводе календарей по вечерам я удивляюсь – как, уже середина недели? Уже конец? Вчера только выходные были...
- А уникальные люди, которых Вы упоминали – это кто?
- Офицеры департамента. Они в большинстве своем очень опытные люди, иногда с боевым прошлым. Самых разных специальностей – артиллеристы, пехотинцы, десантники. Начальник мой – танкист, кстати. С удовольствием слушаю истории, которые они рассказывают, пока ждут приема. Рассказывают иногда мне, иногда друг другу. Обо всем – о службе, о женщинах, о командировках, о молодости, о политике, о футболе... В это время можно услышать, как нашего замминистра называют «лялечкой», обыденным языком говорят о миллионных суммах и, не сдерживаясь в выражениях, комментируют новости армейской и государственной жизни.
- Теперь давайте блиц-интервью по Вашим впечатлениям. Я начинаю предложение с эпитета, а Вы его продолжаете. Итак, в Вашей работе самое главное…
- Самое главное? Громко и четко сказать «Есть!». И вообще внятно разговаривать; на каждый вопрос иметь короткий, но обстоятельный ответ, успокаивающий любые подозрения. Исполнять порученное при этом вовсе не обязательно.
- Самое приятное?
– Компьютер. Хочешь – читай, хочешь – играй, хочешь – кино смотри. Инструмент для творчества или прожигания времени. Только в экран через плечо никому не давай заглядывать.
- Самое страшное?
– Конечно же, заместитель Министра обороны. Не знаю, почему его все боятся, но на всякий случай тоже боюсь. Мало ли у министров заместителей, но в наших стенах, если услышишь «Замминистра сказал, замминистра сделал» – никому и в голову не придет переспрашивать, о ком речь. Так что самое значимое – это тоже он.
- Самое печальное?
– Открытие, что люди в погонах мыслят теми же категориями, что и люди в штатском.
- Самое абсурдное?
– Легкий налет игры, условности на всем, что меня окружает. Возвращаешься с ужина, а в приемной офицеры сидят и спорят, кого же это начальник в своем кабинете воспитывает так, что крики сквозь две двери слышно. А тот выйдет, отряхнется, как петух после драки, и словно не было ничего.
- Самое опасное?
– Ощущение вины. Зацепят, раскрутят, подчинят – стоит лишь допустить, что ты неправ. Как говорит мой начальник «Не казни себя, в армии всегда найдется кому тебя казнить».
- Самое необходимое?
– Уверенность. В собственной правоте, в верности принятого решения, в истинности утверждений – на худой конец, хотя бы в том, что тебя не поймают. Со спокойным голосом и непроницаемым взглядом (и папкой в руках) из любой передряги можно выбраться, а если беспокойство заметно – лучше не начинай.
- И под конец – что вы можете сказать о будущем нашей армии, каким оно вам видится?
– Знаете, пытаться предугадать или спланировать будущее – дело безнадежное. Случиться может самое невероятное, и вся моя история тому доказательством.
