Тупей Тупеевич Запрягаев очень боялся взяток. Работа у него была такая. Нервная и ответственная. Он подписывал нужные бумаги. Как только заглянет кто в кабинет, так Тупей Тупеича и затрясёт мелкой дрожью, а ну, как взятку несут?! Пугался сам и пугал вошедшего, решившего, что Тупей Тупеич не в духе. А Тупей Тупеич всегда был в духе, ибо человеком он был добрым и мягким, но просто очень боялся взяток.
Прежний-то начальник, Собир Хватаныч, лопнул с жиру. Прямо там, на своём рабочем месте и разорвало его. Ну лопнул, и лопнул, пёс с ним! Кабинет только загадил, неделю потом двумя клининговыми компаниями отмывали. Знающие люди шептались по углам, что Собир Хватаныча взятки сгубили, от них, мол, всё… Никто от этого события особо не расстроился, кроме ментов из ОБЭПа и налоговой, у которой остались вопросы к покойному.
Так или иначе, но жизнь продолжалась, контора не развалилась и встал вопрос о новом руководителе. Общим собранием и выдвинули кандидатуру Запрягаева. А что? Работник справный, дело своё знает, можно сказать, с низов начинал. Да и Собир Хватаныча замещал не раз, когда тот пузо, будь оно неладно, грел на Мальдивах.
Тупей Тупеич с подозрением относился не только к посетителям, но и к своим коллегам, опасаясь подставы. Он тщательно изучал все материалы касаемо взяток, криминальные хроники в газетах, интернете и телевидении, и его всякий раз бросало в жар, когда он представлял себя на месте взяточника. Запрягаев взяток не брал. Ни деньгами, ни борзыми щенками. Он брал «приветами».
Все вокруг давно знали, что Тупей Тупеич в отношении взяток с «приветом» и несли ему эти «приветы». Подпишет Тупей Тупеич нужную бумагу, а посетитель-проситель ему конвертик протягивает. Тупей Тупеич смотрит подозрительно, покрывается нервными красными пятнами и обливаясь потом, спросит осторожно: «Это что? Не взятка ли?» А посетитель, потупив глазки спешит заверить: «Что вы, что вы, Тупей Тупеевич! Это добрый привет!» Тупей Тупеич неодобрительно качает головой, картинно охает от предстоящей неизбежности и осторожно берёт конверт двумя пальчиками, словно боясь замараться. Придёт следующий и Тупей Тупеич снова добросовестно подпишет нужную бумагу, а посетитель спешит передать «добрый привет» его супруге и деткам. И всякий раз Тупей Тупеич сердито грозил пальчиком и бурчал: «Вы глядите, чтоб безо всяких взяток мне тут!» и посетитель пугался и заверял, что у него и в мыслях не было обидеть эдакой гадостью, именуемой «взяткой» такого замечательного человека, как Тупей Тупеевич, а тот в свою очередь снисходительно вздыхал и складывал очередной «привет» в специальный «приветственный» ящик стола к «приветам» за день.
Поначалу новый начальник ничего не брал. Но как-то раз, обрадованный благоприятным исходом дела проситель, владелец цветочного магазина, преподнёс ему корзину цветов, горячо заверив Тупей Тупеича, что это «добрый привет» его супруге. Краснея, Тупей Тупеич взял эту корзину и после вручил её жене, отчего та «растаяла», став доброй и приветливой. Тупей Тупеичу это понравилось, и он взял на заметку. Следующим приветом стал ящик кур, затем яблок, коньяка, а владелец мукомольного заводика преподнес ему «добрые приветы» от всей своей мукомольной команды в виде мешка муки. Дом Запрягаевых ломился от «приветов». У Тупей Тупеича появился второй подбородок и вырос животик, жена его тоже раздобрела и теперь торчала днями в фитнес-клубах, сгоняя эти приветы на тренажерах.
И когда в очередной раз Тупей Тупеич притащил домой приветное добро в виде мешка овса, жена в сердцах стукнула кулаком по столу, строжайше наказав ему заменить приветы в мешках на приветы в конвертах, какие получают нормальные начальники, ибо их квартира стала напоминать продуктовую лавку. А тут ещё и конфуз один приключился. Чихнул как-то невзначай Тупей Тупеич, а рубашка на спине возьми, да и лопни. Тут уж он не на шутку испугался, вмиг представив вместо рубашки себя родного, а заодно и кончину прежнего начальника, посчитав это первым звоночком, после чего незамедлительно сел на диету и перестал брать натурой, перейдя на «приветы» в конвертах.
* * * * *
Весть о том, что милостивец охладел к натуральному добру быстро разнеслась по их городку, когда незадачливый посетитель пытался с добром всучить Тупей Тупеичу ящик гвоздей и был отправлен гневной тирадой восвояси.
Тупей Тупеич стал капризничать и уже не подписывал тотчас бумаги, а просил зайти завтра, через недельку-другую, а то и через месяц, поскольку подписывать нужные бумаги, дело не абы какое, а серьёзное и требует особого подхода, не терпя спешки. Посетители ломали голову о той метаморфозе, что внезапно приключилась с их благодетелем, пока один из ушлых предприимчивых дельцов, не достал из кармана белый конвертик со словами – «добрый привет Вашей супруге». Услышав верный «пароль», у Тупей Тупеича отлегло на душе, и он с чистой совестью принял «привет» за привет. Определенной таксы у «приветов» не было, Тупей Тупеич скромно принимал «кто сколько даст», периодически интересуясь, не пытаются ли ему всучить взятку. Давали все по-разному, в зависимости от важности подписанной бумаги и река «приветов» в конвертах добросовестно потекла из рук подписуемых к подписавшему, удовлетворяя потребности каждой из сторон.
А тут с какого-то перепуга столичные проверяющие нагрянули. То ли по жалобе завистников каких, то ли плановая проверка деятельности конторы, в курс дела Тупей Тупеича не вводили, а прикатили, как снег на голову без предупреждения. Чтобы умаслить вышестоящее руководство, Тупей Тупеич пригласил их в свой приветливый дом, где приветливая жена вывалила на стол всё доброе содержимое их холодильников и кулинарные изыски ближайшего супермаркета. А Тупей Тупеич, дабы обрести полное понимание, придумал одну хитрую штуку, выставив на стол салфетницу, где вместо обычных бумажных салфеток воткнул веером добрую стопку десятидолларовых банкнот. Гости ели, пили, говорили о делах и наперегонки пользовались "салфетками". Даже тогда, когда в этом не было нужды, они нет-нет, да и возьмут промокнуть рот о ясные глаза первого министра финансов США, отчего пачка растаяла буквально за час визита московских гостей. И поскольку использованные «салфетки» почему-то отправлялись в карманы аккуратистов, а гости продолжали демонстративно пачкать рты, искоса поглядывая на выпотрошенную салфетницу, то Тупей Тупеичу пришлось восполнять «утрату», заставив изрядно понервничать хозяйку дома.
Столичное начальство несколько подрастрясло их приветливый дом, но данный визит сделал своё благое дело и траты оказались не напрасными. Проверка в результате оказалась чистой формальностью, а проверяющие расстались с гостеприимным хозяином, как старые добрые друзья, пообещав дружить семьями.
Запрягаев спустя время совсем потерял бдительность и пустился вразнос, установив таксу «приветов», после чего те становились всё «толще» и «добрее».
Запрягаевская жена разъезжала в шиншиловых манто на дорогих иномарках, двухкомнатная скромная квартира в спальном районе превратилась в особняк с дизайнерским ремонтом в исторической части города и своим убранством, скорее напоминала музей, нежели жилое помещение, а отдых приобрёл исключительно европейскую направленность.
Когда Тупей Тупеичу захотелось чего-то эдакого, жена присмотрела домик в полторы тысячи квадратов с живописной оливковой рощицей в каталожного вида итальянском городке, но до искомой суммы оставалось совсем чуть-чуть «приветов» и они терпеливо ожидали.
* * * * *
Сотрудники конторы в курилках уже пророчили начальнику участь Собир Хватаныча, втихаря подыскивая ему замену, но сотрудники ОБЭП оказались проворнее и поймали Тупей Тупеича, что называется на живца, подсунув ему вместе с коварным просителем приветственный конверт, пометив «доброе» содержимое какой-то дрянью, отчего руки принявшего недобро светились в ультрафиолете. А внезапно ворвавшиеся неприветливые люди поступили с Тупей Тупеичем совсем не по-доброму, надев на него наручники и изъяв всё нажитое в «приветах» не только за день, но и за всю его деятельность в начальственном кресле с помощью судьи Неотвратимова, впаявшего Запрягаеву пятнадцатилетний срок в колонии строгого режима с полной конфискацией имущества.
Теперь Тупей Тупеич активно сотрудничает со следственным комитетом в лице старшего следователя Кирдыкина, подписывая нужные бумаги с чистосердечным признанием и шлёт добрые приветы своей жене через острый карандаш тюремного цензора.
