Хочу познакомить вас с выдержками из научной статьи Немченко Л.М. "Стратегии работы с ностальгией по советскому в современном российском кинематографе".
Речь пойдет о сериале "Оттепель" Тодоровского. Очень интересные рассуждения на мой взгляд:
"Преодоление ностальгии по советскому посредством демифологизации прошлого представлены за последние годы в сериале Валерия Тодоровского «Оттепель» (2013) и в фильме Михаила Сегала «Кино про Алексеева» (2014). Процедура демифологизация в этих картинах осуществляется не через прямую критику режима, а посредством его реконструкции и деконструирования. Деконструирование объекта исследования — это всегда позиция сомнения и подозрительности к общеизвестному и общезначимому.
«Деконструкция — это разгадка тайны, девальвация искренности, разочарование в
общем проекте…»
Если реконструкция предполагает точное следование автора исторической конкретике, знакам повседневности, то деконструкция предлагает остраненный взгляд на известные события, их демистификацию. Деконструкция мифа о 60-х достаточно сложна, поскольку,
по выражению Петра Вайля, «то была эпоха намеков и нюансов».
Валерий Тодоровский работал с советским материалом и до «Оттепели». В «Стилягах» 2008 года он погрузился в историю полувековой давности, создав очень плотный художественный текст, где достоверность и вымысел, серьезность и карнавальность, Эрос молодости и Танатос системы постоянно дополняли друг друга, жили в амбивалентной связи.
Стиляги — герои фильма Тодоровского, одни из первых маргиналов на свободе с их придуманным миром телесного протеста, за которым, безусловно, просвечивали будущие диссидентские настроения, противостояли советскому истеблишменту и массе.
Сериал «Оттепель» — о самом бесспорно хорошем из всего, что было в 60-е, о кино и кинематографистах. У Тодоровского нет прямых цитат из фильмов 60-х, но есть обращение к важной детали «оттепельного» кино — чистоте (во многих фильмах 60-х в кадре появлялись поливальные машины или начинался дождь, умывающий улицы города. Пространство «Оттепели» — чистое и сверкающее, чистотой отличается и квартира оператора Хрусталева, главного героя сериала. Сам режиссер
неоднократно утверждал, что снимал не документальный фильм, а миф, но миф, очень похожий на правду, и дело не в нарушении верности предметной фактуре времени, она, как и эмоциональная атмосфера 60-х — то, во что веришь безоглядно, а в допущении того, что Егор Мячин снимает в общем-то такую же туфту, как и Федор Кривицкий. «Девушка и бригадир» — лишь «смутный объект желания» нового поворота в кинемтографе, за которым совершенно не просматриваются черты поэтического кино Тарковского, Данелии, Иоселиани, Хуциева, разве что маниакальная страсть Егора Мячина к детали — красному чемодану.
Тодоровский в сериале занимается конструированием и деконструкцией прошлого одновременно. Автор пытается снять романтический флер с прошлого, где идеализм спокойно соседствовал с цинизмом, а принципиальность — с конформизмом, консерватизм с неожиданной поддержкой молодежи. Режиссер предлагает стратегию понимания обстоятельств и героев, а герои живут отнюдь не по лекалам соцреалистической модели жизни, где общественное доминирует над личным.
Тодоровский демонстрирует, что преодолевать ностальгию можно и без прямой критики советского. Нам показывают и рассказывают историю о советских профессионалах, которые в частной жизни могут быть конформистами, подлецами, циниками, но когда дело доходит до работы — они — виртуозы. Творческий процесс для героев сериала — это желанная болезнь, это фронт, битва, в которой некоторые, самые бескомпромиссные выбрасываются из окна, а остальные пытаются сублимировать свое чувство вины в художественном послании"
Ссылка на научную статью по специальности «Литература. Литературоведение. Устное народное творчество» https://cyberleninka.ru/article/v/strategii-raboty-s-nostalg...
