Сверхъестественное + Фантастика

- Эй, есть кто живой? – раздался мужской голос.

Я простонал в ответ, и на этом всё. Сознание улетучилось, оставив меня в руках этого незнакомца.

Запах навоза, лай собаки, сквозняк. Я проснулся в комнате деревянного дома, где не было ничего кроме узкого дивана, красного ковра с узорами на покрашенной бледно зелёной стене и перекошенного стула у двери. Опять я в какой-то деревне?

Плечо и бок оказались замотаны бинтами. Меня спасли, вот только где я теперь? История будто повторялась. Хорошо бы не наткнуться на очередную хорошенькую девушку, которая окажется... кем теперь? Зомби, утопленницей? Кого я ещё не встречал на своём пути, какие ещё бывают отпрыски нежити?

Меня положили в отдельной домике, стоявшем в отдалении от основного. Рядом проходил ветхий забор, огораживающий границы просторного участка, на котором паслась корова. Ко мне тотчас подбежала большая лохматая собака, облаяв меня. Я медленно зашёл обратно в дом, закрыв дверь. Отлично, теперь буду тут сидеть, пока кто-нибудь не уберёт эту зверюгу.

- Тихо, Боба! Тихо! – скомандовал мужик.

Его голос был похож на тот, что я слышал в лесу.

- Здравствуйте! – прокричал я, чтобы обозначить, что я очнулся.

- Выходи, не боись! Он не тронет, пока я рядом.

Пришлось поверить, и я вышел. Рядом с собакой стоял невысокий дедуля с седой бородой. Ладно, показывайте уже его внучку, должна же быть где-то деваха. Со мной всегда так приключается.

- Вы спасли меня, спасибо! Долго я спал? – спросил я, почёсывал голову.

Надеюсь, бельё оказалось без клопов, или каких других кусачих насекомых, зуд оказался навязчивым.

- Ночь проспал и вот обед уже настал. Пьяный что ли ехал? Как так можно было прямо-то поехать? – недоумевал старик, состроив домиком густые брови.

- Уснул – виновато ответил я, - Вы скорую не вызывали?

- Откуда? У меня и телефона нет. Пошли за стол, есть пора уже, - развёл он руками.

Блины с человечиной вспомнились мне, когда я очнулся в доме Марийки. Буду верить, что в этот раз я попал к обычному деду.

Он растерялся, не зная, что делать.

- Сделай, что он просит, - спокойно повторила ведьма, будто стояла в стороне и следила за происходящим.

- Только без глупостей! – добавил я, - Смотри-ка как всё обернулось, и теперь я решаю, что будет дальше, - тихо произнёс я, пока водитель вылезал из салона.

- И что ты будешь делать дальше? – поинтересовалась заложница, даже не пытаясь сопротивляться.

А я не знал, что я буду делать. Для начала нужно было завладеть оружием.

Парень протянул мне пистолет, держа его за ствол. Я быстро перехватил и направил его в ответ, грозясь пристрелить мужика. Охранник отошёл в сторону.

- Отпустишь меня, или полоснёшь по горлу? – спросила Ева, пока я держал на прицеле водителя, а у её подбородка осколок в трясущейся руке.

Чувствовал я себя хреново. Плечо ныло и пульсировало, кровь не останавливалась.

- Не твоё дело! – прохрипел я и перебрался к машине.

Мотор заревел, когда я добавил газа, забыв переключить коробку. Пистолет лежал рядом на сиденье, двери я заблокировал и, бросив злой и уставший взгляд на Еву, уехал прочь отсюда. Фары хорошо освещали парковку, я ехал мимо складов, но глаза закрывались. Да что это такое-то? И тут я заметил ещё один осколок в боку. Не останавливаясь, я вытащил и его, выбросив из окна, а потом прижал место пореза ладонью. Там было мокро от вытекавшей из пореза крови.

На спидометре стрелка держалась около цифры пятьдесят. Я проехал мимо отеля, кафешки, не глядя, что там происходило. Может, уже и ничего. Машина везла меня вперёд, пока я держал руль. Причал остался позади, началась дорога в лесу. Снова я подъезжал к тому повороту, но уже на другом авто. В этот раз никто не заглушил мне мотор.

Провёл около часа в пути. Глаза слипались, я терял кровь и силы, но нужно было уезжать, дотянуть до какого-нибудь городка, села, а там попросить помощи. Мне перевяжут раны, обработают их. Я готов подарить за это краденую машину. Лишь бы меня спасли. Ещё я попрошу заночевать у них, отлежаться, чтобы восстановить силы. Поправлюсь и поеду в город, в котором я жил в съёмной квартире. Я не знал, в какой он стороне и как далеко я нахожусь, но я представлял, как вернусь в ту квартирку. Мой друг... приятель, скорее... не простит мне долги по «коммуналке», но я всё верну. Я продолжу ту жизнь, которой я жил. Да, она была чудесна. Вези меня машина скорее...

Я представлял всё это, но даже не заметил, как мои глаза сомкнулись, впереди дорога поворачивала влево, а я нёсся прямо навстречу обочине, канавам и высоким деревьям...

Преграда оказалась метра два высотой, увенчанная колючей проволокой, так что перебраться через это препятствие я не смог. Под ногами захрустели осколки от бутылки, когда я приблизился к бетонной стене. Похоже, рабочие иногда распивали тут что-то, превратив окраину территории в помойку.

И что делать? Вернуться чуть назад и затеряться среди складов, прождать там до рассвета и потом как-то незаметно удрать? Как же сложно оказалось сбегать от опасностей, приходящих одна за другой. Я уже устал от всего этого, но нужно было потерпеть.

Я осматривал верх стены, выискивая брешь в проволоке, вдруг уже кто-то пытался пролезть тут. Но никаких возможностей для преодоления я не находил.

И тут ко мне стремительно начал приближаться яркий свет. Фары машины как два прожектора пронеслись по забору, когда автомобиль заворачивал, а потом ослепили меня. Я укрылся руками, щурясь и гадая, машина всё ещё едет, или уже стоит на месте. Кажется, остановилась. Я услышал, как хлопнула дверь, а потом через несколько секунд ко мне подбежал очередной мужик и ударил в живот так, что я согнулся, задыхаясь. Зачем я стоял и ждал удара всё это время?

Потом он ударил меня коленом в голову. В глазах всё закружилось. Ещё один удар, и я завалился на землю, ощутив порез плеча от осколков. Посыпались удары ногами по моей согнутой спине. Три-четыре-пять сильных пинков.

- Остановись! – скомандовала Ева, и избиение прекратилось, - Может, и правда просто отпустить тебя? – её голос зазвучал надо мной, она стояла рядом, - Ты же теперь так жалок, что мне с тобой делать-то? Никуда не годишься, ни в прислугу, ни в любовники.

К тому же ему действительно было с ней легко и комфортно. Они могли по полдня зависать в компьютерных игрушках или залипать в телевизор под чипсы и пиво, часто гуляли (днём Матильда в виде исключения даже надевала что-то подобающее погоде, чтобы не смущать многочисленных прохожих), болтая обо всём на свете, и тогда они выглядели, словно отец с дочкой. Наглой и ужасно вредной дочкой. Они заходили в разнообразные заведения общепита, не отказывая себе ни в чём, благо монстра внутри не было необходимости кормить постоянно, достаточно было пару кусков свежего мяса в неделю, чтобы не давать тому проголодаться, ибо голодного монстра контролировать становится крайне сложно.

Единственное, что чертовски раздражало Виктора, – постоянные подколы и провокации Матильды. Она могла просто с ничего залепить ему подзатыльник, пнуть под коленку или ткнуть пальцем в зад, что выбешивало Виктора моментально. Разнообразные скабрезные шуточки в его сторону злили не так сильно, но брали количеством. И он прекрасно понимал, для чего она это делает, и честно пытался контролировать свою агрессию, но получалось пока не очень. Впрочем, тренировки для того и нужны, чтобы стало очень.

– Ярость – это оружие, в ней твоя сила и в ней же твоя слабость, – говорила Матильда. – Именно в приступе ярости вырывающийся монстр наиболее силён, но и наименее подконтролен. Это очень опасное состояние, если потеряешь над второй сущностью контроль, дашь ей полностью поглотить тебя, можешь уже никогда не вернуться. Но даже если успеешь остановить и успокоить монстра, он оставит в твоей человеческой сущности свой след, и чем больше будет таких бесконтрольных перевоплощений, тем более жестоким и кровожадным ты будешь становиться.

Виктор слушал и вспоминал перевоплощение в своей квартире, когда только настойчивый дверной звонок смог достучаться до уплывающего в вечность сознания.

– Злость – это триггер, научившись управлять ею, научишься управлять и монстром внутри себя, – продолжала наставлять девочка, словно учитель и ученик поменялись местами. – Злость, как, в принципе, любая сильная эмоция, даёт стимул к перевоплощению, позволяет начать контролируемый процесс. Но только злость, как более близкая к агрессивной сущности монстра эмоция, позволит совершить его точнее и быстрее, и лишь она, переходя в ярость, даёт сил твоей второй ипостаси.

– То есть, – спрашивал Виктор о том, о чём и сам смутно догадывался, – я должен научиться управлять своей злостью? Давать ей волю, но контролировать, не давая перерасти в ярость?

– Верно. Потому что ярость контролировать гораздо… ГОРАЗДО сложнее! Но и к этому тоже надо будет прийти, чтобы в полной мере познать свою силу.

И Виктор честно пытался, пока, правда, просто не давать монстру вырываться, когда тому вздумается. Про частичное контролируемое перевоплощение он пока даже не думал.

Матильда много рассказывала о своём прошлом, о том, как тяжело ей было вначале и как она пришла к пониманию того, каким монстром она быть не хочет. Призналась, что абсолютно не помнит того, кто её обратил, но чувствует какую-то связь с ним и знает, что он до сих пор жив. Часто расспрашивала о ведьмаках и ордене, Виктор неохотно, но отвечал, понимая, что ей просто интересно и расправляться с его бывшей семьёй она не собирается. В общем, они вполне могли бы сойти за хороших друзей, если бы не тот факт, что он не просил обращать его в монстра.

Как-то, в очередной раз пялясь в огромный плазменный телевизор, Виктор вдруг вспомнил, что его очень заинтересовало ещё в первое появление в этой квартире:

– А откуда ты такой хаткой цивильной обзавелась? Небось, хозяев бывших скушала?

– Вот опять ты! – возмутилась Матильда. – Вообще-то, за двести лет можно заработать достаточно, чтобы купить квартиру. И не только. Особенно если научиться грамотно распоряжаться финансами.

– И ты научилась, значит?

– Ну-у, не совсем… Но достаточно, чтобы заработать первые деньги, найти грамотного управляющего и отдать их ему. Теперь зато могу ничего не делать и при этом позволить себе почти всё, что может мне понадобиться.

– Проблема грамотных управляющих в том, что они могут свинтить с твоими деньгами или неожиданно потерять их все. В свою пользу, разумеется.

– Вопрос в правильной мотивации, – нравоучительно возразила девочка. – Я дала ему хороший процент, сказала, что деньги принадлежат очень серьёзным дяденькам, и сфоткала его паспорт. Теперь он с одной стороны боится дяденек, а с другой – рад своей доле. Это, конечно, не исключает варианта, в котором он попытается свинтить, как ты выразился, но от меня-то он уж точно не уйдёт. Я своё заберу с процентами, – зловеще закончила она.

Что ж, эта версия выглядела вполне правдоподобно, Виктор не видел повода сомневаться в её словах. И про квартиру, и про проценты. Сам он, будучи ведьмаком, тоже не бедствовал – орден платил им, поскольку какие-то спонсоры у ордена действительно были, но так шиковать, чтобы позволить себе трёхкомнатную квартиру с отличным ремонтом и превосходной шумоизоляцией, он не мог себе позволить. Даже та раскуроченная однушка была предоставлена ему орденом. Интересно, к нему уже приходили?

Должны были. Он не выходил на связь уже достаточно давно, чтобы в штабе забеспокоились. Да, официально он был на охоте, но любая охота когда-то заканчивается, а на случай если она затянулась, у них было принято выходить на связь раз в десять дней, чтобы держать руководство в курсе событий. Если ведьмак пропадал на больший срок, то орден сам пытался выйти с ним на контакт, после чего, в случае неудачи, пытался его разыскать.

Так что они наверняка уже были в его квартире, видели учинённый там беспредел и, скорее всего, записали в мертвецы. Тем более, что телефон тоже остался в той кухне в виде ошмётков, щедро усеявших пол после жёсткой встречи со стеной.

А это значит, что скоро на охоту за Матильдой выйдет очередной ведьмак. Если, конечно, орден не решит повременить, не рискуя остаться совсем без бойцов. Возможно, они предпочтут взять паузу, пока не будет готово свежее пополнение, но попыток своих не оставят – для ордена живой и упорно уходящий от них монстр хуже бельма в глазу.

Но дни шли, складываясь в недели и месяцы, а их никто не беспокоил. Виктор научился неплохо справляться со своей злостью, уже спокойно ходил по городу один, не боясь неожиданно превратиться в монстра. Тренировки с частичным перевоплощением пока шли туго, но кое-что он уже мог из себя выдавить, например, полностью клыкастую улыбку, которой он пару раз пугал ночную гопоту. Вкупе со слегка светящимися тёмно-бордовыми глазами, пронзёнными абсолютной чернотой зрачков, выглядело это чертовски эффектно. И эффективно.

В одну из таких прогулок Виктор встретил своего друга. Лёша был совсем ещё молодым ведьмаком, зелёным юнцом, только недавно прошедшим боевое крещение и получившим своё оружие. Среди ведьмаков было не принято близко дружить – каждый из них по натуре своей одиночка, да и зачем привязываться к тем, кто в любой момент может не вернуться с очередного задания. И Виктор строго придерживался этой неписаной догмы, пока его не поставили наставником юного парня.

Алексей оказался умным и общительным, он сам как-то быстро прикипел к своему наставнику, стал смотреть на него, как на героя. Или старшего брата, которого у того никогда не было. Он быстро схватывал всё, чему его учили, с честью проходил все испытания и ничего не боялся, по крайней мере, не подавал вида. Виктор и сам не заметил, как привязался к парню, а потом привязанность переросла в крепкую дружбу.

Они пересеклись на улице недалеко от квартала, в котором он сейчас обитал. Не нос к носу – их разделяли по меньшей мере пара десятков метров, но взглядами они встретились. Лёша вскинул руку, выкрикнул его имя и было рванулся навстречу, но Виктор быстро отвернулся и растворился в толпе. Этой дружбе было не суждено продолжиться.

Вечером за ужином он рассказал об этой встрече Матильде, а та только плечами пожала.

– Люди преувеличивают значение дружбы, – откусывая кусок от горячей сочной пиццы и на миг залюбовавшись растянувшимися ниточками расплавленного сыра, заявила она, потом решительно дёрнула головой и лопнувшие ниточки беспомощно обвисли, остывая и скукоживаясь.

– Тебе не говорили, что разговаривать с набитым ртом – не красиво?

– Да пофиг, щас ещё и чавкать буду, – и она демонстративно зачавкала. – Знаешь, я пробовала дружить. У меня было несколько подружек и друзей, из детей, конечно, и вот что я заметила: никто из них вообще ни разу не горевал, когда из-за вашего ордена я вынуждена была уходить с насиженного места.

– Откуда ты знаешь?

– Представляешь, проверяла несколько раз. Да! Рискуя своей шкурой, возвращалась, чтобы поговорить, утешить, а оказывалось, что обо мне и не вспоминают даже. Поэтому я бросила эти бессмысленные попытки. Живу одна без друзей, без родни… – Она вдруг как-то вся сникла и неожиданно горько и тихо заявила: – Знал бы ты, Витя, как я устала так жить. Совсем одна в целом мире…

– Ну ты совсем недавно успешно решила эту проблему, – зачем-то съязвил Виктор, а Матильда в ответ на это встрепенулась, закрылась и преувеличенно бодро отшутилась:

– А, да! Один ты у меня остался, кровинушка.

А в чёрных глазах застыла глубокая печаль. Виктор тогда не обратил на это внимания – ему было обидно, что его дружбу назвали фуфлом, практически сравнив по значимости с навозом – хорошо, когда есть, а нет, так и ладно, что-нибудь уж всяко и без него вырастет.

Потом, правда, уже лёжа на диване и разглядывая звёзды на картине окна, он вспомнил этот разговор, вспомнил выражение её лица и, главное, её глаза. Это было абсолютно искреннее, неподдельное чувство, вырвавшееся из её сознания, где копилось и зрело годами. Мелодия одиночества, пронизанная тихим и неосознанным мотивом просьбы о помощи. Но какой? Виктор долго лежал абсолютно бездвижный, пытаясь проанализировать и понять, к чему она это сказала. Хотела ли она что-то донести до него или эти слова вырвались случайно, проскользнув сквозь ослабленную на короткий миг ментальную преграду, заточившую их в дальнем уголке сознания?

В конце концов, ничего не решив и уже не в силах уснуть, он встал, подошёл к двери её комнаты и деликатно постучал.

– Чего надо? – донеслось недовольно из-за двери.

– У меня вопрос.

Последовала короткая пауза.

– Ну заходи.

Виктор осторожно толкнул дверь и шагнул внутрь, впервые оказавшись в комнате Матильды. Небольшая, она создавала впечатление вотчины подростка-бунтарки. Преобладающие в оформлении красно-розовые оттенки резко контрастировали с яркими эмоционально, но тёмными визуально рисунками, выполненными от руки и, казалось, хаотично разбросанными по стенам, на которых к тому же висело множество постеров со смазливыми юношами либо накачанными брутальными мужиками, общую массу которых разбавляли несколько постеров с девушками. На многих красовались автографы.

В ближнем правом углу, заваленный журналами, коробочками, бумажками и чёрте чем ещё, примостился туалетный столик, слева от окна красовался большой шкаф с зеркальными дверцами. И только здоровая двуспальная кровать, слишком большая для одинокой девочки, несколько выбивалась из общей картины, словно женщина, навсегда заточённая в этом маленьком теле, таким образом пыталась о себе заявить.

– Ты вроде что-то о вопросе говорил, – несколько сердито напомнила девочка, выглядывая из-под одеяла посреди кровати.

– Да. – Виктор прошёл к туалетному столику и присел на крутящийся стул. – Ты сказала, что устала так жить. – Матильда молча ждала, с неодобрением глядя на него. – Тогда почему… зачем ты столько времени убиваешь ведьмаков и прячешься от ордена?

– Давай не будем об этом. Мне не…

– Пожалуйста, ответь! Мне нужно понять.

Девочка устало вздохнула, приподнялась, приняв полулежачее положение. Несколько минут они просто сидели в тишине, Матильда – глядя в окно, а Виктор – на неё.

– Может, я боюсь смерти, – наконец негромко сказала она, не оборачиваясь. – Или мне нужно было обязательно оставить кого-то после себя… Потомство. – Она резко повернулась и бросила на Виктора испытующий взгляд. – Не знаю я, Вить! Оставь эту тему, иди спать. В конце концов, ты правильно сказал, что я решила эту проблему.

На этом она отвернулась и закуталась в одеяло, давая понять, что разговор окончен. Виктор встал, несколько озадаченный, что он – её потомство, и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Спал он в ту ночь плохо, а с самого утра между ними установилось какое-то напряжение, которым было пропитано всё их общение в течение целого дня. Вечером Матильда собралась на прогулку, но Виктору не предложила составить ей компанию, а он не стал напрашиваться, просидев до её возвращения за бездумным просмотром телевизора.

Когда звук открываемого замка выдернул его из вязких пучин размышлений, он решил пойти и помириться с Матильдой, потому что находиться в одной квартире в состоянии, будто два чужих друг другу человека, было невыносимо, но, выйдя в коридор и увидев девочку, обомлел.

Она стояла в своём любимом платьице с пистолетом в руке и напряжённо смотрела в его глаза, направленные на оружие.

– Ты… убила его?

– А что ещё мне было с ним делать? – тихо спросила Матильда. – Кусать его было бесполезно, он бы всё равно умер.

– Но… – тут взгляд Виктора зацепился за маленькую наклейку жёлтого пикачу у основания рукоятки, и сердце сдавило невыносимой болью, глаза предательски защипало. С трудом сделав вдох, он прохрипел: – Где ты его нашла?

– Я его не искала. Это вы со своим орденом не можете оставить меня в покое, с маниакальным упорством посылая одного за другим на смерть! Этот… – она чуть качнула рукой с пистолетом, – поджидал меня в соседнем дворе, спрашивал, что я с тобой сделала. Я честно ему сказала, а он заорал, что убьёт меня, и начал палить.

«Зачем они послали его?! Он же совсем ещё молодой. Они не должны были! Это против правил! Новичков на такие задания не посылают!»

– Этого… – Виктор проглотил подступивший к горлу ком, с трудом сдерживая накатывающую злость, – звали Алексеем и он был моим другом.

– Я этого не знала, – пожала плечами Матильда. – Но что это меняет? Ты – уже не его друг.

– Ты не понимаешь! – Виктор почувствовал, что все тренировки накрываются медным тазом – злость прорвалась и начала завладевать им.

– Не понимаю?! – девочка тоже начала заводиться. – Думаешь, тебя бы он встретил с распростёртыми объятиями, а? Видя, кем ты стал! Ты для него теперь монстр! Враг! Он бы с таким же рвением попытался прикончить и тебя!

– Заткнись!!! – взревел Виктор, прыгая вперёд и нанося ей удар.

Конечно же она увернулась, отпрыгнула и, ощерившись, крикнула:

– Успокойся!

– Убью-у! – уже практически не сдерживая перерастающую в ярость злость, снова атаковал он.

Она успела трансформировать руку и с силой отбить его удар, сразу же нанеся второй лапой ответный. Виктора отшвырнуло в стену, глухо треснувшую под его телом, но он тотчас оттолкнулся от неё, вновь прыгая на дев… монстра.

От маленькой девочки не осталось ничего, кроме растянувшегося платьица, облепившего непропорциональное тело. Теперь перед его затуманенным взором, ощерившись в ужасном оскале, отсвечивал лоснящейся чёрной кожей монстр размерами со взрослого мужика с длинными, практически до пола, мускулистыми лапами-руками, заканчивающимися двадцатисантиметровыми когтями. Большая шарообразная голова с шикарной каштановой гривой пялилась на него двумя блюдцами немигающих глаз, пока тело, разжимаясь, словно тугая пружина, рванулось навстречу.

Они сцепились в молниеносном ревущем вихре когтей, зубов и лап. Разлеталась осколками мебель, куски гипсокартона, вырванные вместе с шумоизоляцией, усеяли пол, гасли один за другим разбитые и вырванные из потолка светильники. Виктор изо все сил сдерживал рвущуюся бушующим потоком наружу ярость, клещом вцепившись в сознание монстра. Он наносил удар за ударом, но никак не мог попасть по быстрому чёрному силуэту, при этом регулярно пропуская ответные выпады.

Матильда была куда более опытной и, проигрывая в силе и реакции, она брала мастерством. Раз за разом её когти находили плоть Виктора, полосуя, а то и вырывая куски, удары отбрасывали его в стены, в мебель, в потолок. Особого ущерба всё это ему не причиняло, тело монстра практически мгновенно регенерировало, но каждый пропущенный удар отзывался болью и бессильной злобой, а силы и концентрация медленно таяли. Сдерживать монстра становилось всё сложнее, а желание сдерживать – всё меньше, зато росло желание порвать Матильду на мелкие куски.

В очередной атаке Виктор пропустил её манёвр, получил когтями в бок и, упустив из виду, позволил ей схватить себя сзади. Практически как в день их знакомства Матильда сковала его и прохрипела в самое ухо:

– Пре-ехра-ати-и или-и упью-у!

«Убьёшь?! Ты – меня?! А-А-А!!!»

Выпустив в бессильной злобе протяжный рык, Виктор отпустил сознание монстра и был тут же смыт потоком чистейшей ярости. Исчезая в этом безумии, он успел заметить, как его вторая, более могучая и совершенная, сущность рывком вытянувшейся лапы хватает Матильду и из-за спины швыряет в стену, моментально прыгая вдогонку. Чёрный монстр вскакивает, с трудом отбивает несколько мощных ударов и пропускает сначала один, практически отсёкший его лапу, и сразу второй, пронзающий горло.

Виктор успел увидеть и последний взгляд нечеловеческих глаз, направленных прямо на него. Сменяя первый ужас от осознания своей участи, пришло спокойное облегчение с нотками благодарности и… невероятной нежности.

«НЕ-Е-ЕТ!!!» – заорал Виктор, со всей силой вырываясь наружу, но было поздно. Его лапа рванулась, хлестнула кровь…

Он стоял над безжизненным маленьким телом, по щекам текли тихие слёзы. Он не хотел этого. Он не знал, чего хотел, затевая драку, но точно не этого. А ведь она его спасла, в последний миг – его и её – она смогла зацепить исчезающее сознание Виктора. А он не смог остановить движение своей лапы, не дав ей отметить свой двести девятый день рождения.

И почему они всегда после смерти перевоплощаются обратно?!

«Они? Мы. Я…»

Неожиданно остро он ощутил то одиночество, про которое говорила ему Матильда. Он остался совсем один. Внутри тоскливо заныло, натянуло до боли жилы, в сердце, если оно ещё жило в его странном новом теле, взорвалась чёрной всепоглощающей дырой пустота, медленно, пока – медленно, расширяясь.

Виктор стоял и не мог понять, как дальше жить. И надо ли жить. Единственное, что он знал точно – нужно найти тех, кто не должен был посылать его друга на это задание.

Коханов Дмитрий, декабрь 2024 г. - январь 2025 г.

Мои рассказы

Мои стихи

Мой роман "Настоящий джентльмен"

Кухня оказалась не большой, но уютной. Приятного тёмно-серого оттенка гарнитур превосходно сочетался со столешницей из светлого камня, стены были выкрашены в светло-бежевый (хотя в цветах Виктор плохо разбирался), а поверх тёмной краской нанесён замысловатый, но красивый узор; небольшой круглый столик в углу у выхода на балкон вряд ли можно было назвать обеденным, но одному человеку больше и не надо. Из техники выделялись только чайник с тостером, да отражала свет красивой лампы, зависшей над столом, дверца встроенной микроволновки. И снова – дорого и со вкусом.

– Я сама рисовала, – подала голос девочка, указывая взглядом на стену, и ткнула пальцем в стул: – Садись.

– Красиво! – не удержался Виктор, присаживаясь за стол. – Как тебя зовут?

– Это не важно, – откликнулась хозяйка квартиры, открывая большую дверь, за которой обнаружился холодильник.

– Но мне нужно как-то тебя называть.

– Ну тогда называй Матильдой, мне нравится это имя. А тебя?

– Виктор, – чуть помедлив, откликнулся Виктор и с изумлением уставился на тарелку, поставленную перед ним девчонкой. – Оно сырое…

– Ага, – с довольной миной подтвердила она, усевшись напротив. – Приятного аппетита. Может, пивка?

Виктор хотел возмутиться, но осознал, что не испытывает отвращения к сырому, истекающему на тарелку кровью, мясу. Даже наоборот – где-то в глубине снова возник монстр, алчно взирая на пищу и настойчиво пытаясь вырваться наружу и сожрать лакомый кусок.

– Сдерживай его, – потребовала Матильда, в её голосе звучало напряжение. – Пусть он смотрит, но не пускай его наружу.

Виктор судорожно сглотнул, вытер со лба пот:

– Давай пиво… И вилку с ножом, я всё-таки пока человек.

– Молодец, – с облегчением выдохнула девочка, вскочила с места, взяла приборы, пиво из холодильника и передала Виктору.

– Спасибо, – выдавил он из себя, отрезая первый кусок и с недоверием, но в то же время предвкушением кладя его в рот. Кровь, солоноватая и невероятно вкусная, наполнила ротовую полость и холодными живительными струйками потекла в пищевод. Виктор закрыл глаза, проглотил набежавшую кровь и принялся с удовольствием жевать кусок свежайшей говядины. И тут же поперхнулся, когда монстр внутри него рванулся наружу, почувствовал, как вторым рядом вылезли во рту острые, словно пики, зубы. Он со всей силы сжал челюсти и саданул кулаком по столу, схватил бутылку, сорвал с неё пробку и вылил в себя сразу половину. Отпустило.

– А ты неплохо справляешься, – с одобрением заметила девочка.

– Да пошла ты, – прохрипел в ответ Виктор. Сделал ещё пару глотков, приходя в себя. – Дай что ли ещё одну.

Матильда улыбнулась и встала из-за стола.

– А ты почему не ешь?

– Я не голодна, – пожала она плечиками, выставляя перед ним сразу две бутылки.

– Понятно. Могла бы и подогреть, – буркнул Виктор, отрезая второй кусок.

– Тогда, боюсь, ты бы с ним точно не справился. Тёплое ведь гораздо вкуснее.

Виктор как раз, сосредоточенно работая челюстями, боролся с очередной попыткой монстра вырваться и проглотить уже этот аппетитный шмат мяса, а заодно и наглую девчонку. Было неимоверно тяжело, второй ряд зубов не убирался, более того из пальцев медленно полезли ногти, заостряясь и твердея, но пока он справлялся. Из-за этой непрерывной борьбы даже не получалось толком насладиться прекрасной, в общем-то, говяжьей вырезкой.

Покончив наконец с поздним ужином, Виктор облегчённо откинулся на спинку стула и несколькими большими глотками холодного пива окончательно заглушил свою вторую сущность. Пока заглушил. Голод пропал, стало хорошо и спокойно.

– Значит, монстра внутри можно контролировать и ты хочешь меня этому научить?

– Ага. И не просто контролировать, но и использовать.

– Использовать? – заинтересовался Виктор, отставляя пустую бутылку и открывая третью. – Каким образом?

– Представь, что тебе не обязательно перевоплощаться целиком, – с энтузиазмом начала девочка, облокачиваясь на стол. – Что ты можешь поменять, например, зубы на острые клыки, отрастить когти, изменить только ноги, чтобы куда-то запрыгнуть или быстро убежать. Или преобразовать лишь лицо, чтобы произвести неизгладимое впечатление на девушку, – хихикнула Матильда. – Но даже перевоплотившись целиком, ты можешь контролировать своё тело, оставив монстра простым наблюдателем.

– Но разве… такое возможно?

– Да, и я тебя научу. Видишь ли, мы не простые оборотни, мы гораздо совершенней. Мы быстрее, сильнее, более универсальные, мы гораздо более живучие. Можем полностью контролировать процесс перевоплощения, вплоть до длины зубов, когтей и даже конечностей. В разумных пределах, конечно.

– Тогда почему ты всё время ходишь в образе девочки? Ещё и в одном и том же платье. В чём прикол?

– Потому что эта моя основная сущность, её изменение нам, к сожалению, не подвластно. А жаль! Знал бы ты, как тяжело жить взрослой, умудрённой опытом женщине в теле одиннадцатилетней малявки, – с искренним сожалением вздохнула Матильда. Виктор мог только догадываться, а потому поверил на слово. – А платье… Это не одно и то же, просто у меня несколько одинаковых. Есть и другие, но вот такое мне нравится больше, возможно, виновата ностальгия…

– Ты была в таком платье, когда тебя обратили? – догадался Виктор. Девочка лишь кивнула. – Сколько тебе лет?

– А на сколько выгляжу? – ехидно улыбнулась она.

– Матильда!..

– Ла-а-дно, двести восемь. Через два месяца у меня будет день рождения.

– Ты живёшь здесь более двухсот лет?!

– Думаешь, этот дом настолько старый? – явно подтрунивая, ненатурально удивилась девчонка, прижав ко рту ладони.

– Я имел в виду…

– Я поняла, – перебила Матильда со вздохом. – Нет, на этой территории я живу последние тридцать два года. Несколько раз меняла… место жительства в надежде скрыться от вашего приставучего ордена, но вы же как говно на подошве – пока хорошенько не ототрёшь, так и будете таскаться. А уж если и ототрёшь, так в другом месте опять наступишь.

– Вот спасибо на добром слове! – несколько обиделся Виктор, но, как ни странно, даже не за себя, а за орден, словно себя он к нему уже и не причислял. Опять взгрустнулось.

– Да пожалуйста! – беззаботно ответила девочка, доставая и выставляя на стол две бутылки – себе и Виктору. – А расскажи об этом вашем пистолете. Сколько ни рассматривала, так и не поняла, в чём их антинежитьская фишка.

– Тебе ещё рано такое пить, – угрюмо ответил Виктор, забирая себе вторую бутылку.

– Моя квартира, моё пиво! – отбирая бутылку обратно, возмутилась Матильда, быстро свинтила крышку и демонстративно, не сводя с мужчины взгляда, сделала несколько глотков. – Ну так что с пистолетом?

Виктор тяжело вздохнул, не спеша допил остатки пива из початой бутылки, открыл новую, пригубил. Опьянения не было и в помине, так лёгкая расслабленность накатила да какая-то леность. Распространяться перед девчонкой о ведьмаческом оружии не было никакого желания. Тем более, что для расправы как раз с такими, как она, оно и было придумано. Но с другой стороны – и он уже не совсем ведьмак, и она может поведать что-то полезное.

– Дело в основном в патронах. Одни, которые используются вначале, начинены паралитическим ядом и кислотой плюс при попадании испускают мощный электрический импульс. Они в основном нужны, чтобы обездвижить или хотя бы замедлить нежить или другого монстра. Когда искомый результат достигнут, следует выстрел в голову вторым патроном, начинённым небольшим количеством взрывчатки. Бум, и нет головы.

– Ужас! А ещё нас называют монстрами.

– А как с вами по-другому?

– Ну, например, поговорить, – серьёзно предложила Матильда. – Не все монстры безмозглые неуравновешенные создания.

– Пока будешь выяснять уровень уравновешенности, сам без головы останешься. Да и сдаётся мне, на тебя эти патроны должного эффекта не возымели бы.

– Ну лишиться головы и мне не понравится, а первый вид для нас, конечно, что слону дробина. Всякие яды нам не страшны даже в человеческой ипостаси, а кислота, учитывая регенеративные способности и широкие возможности управляемой трансформации, вызовет максимум отрыжку, – девочка улыбнулась. – Шутка, конечно, но организм второй сущности её просто отторгнет и выведет.

– А электроимпульс?

– Ну пощекочет малёк, но не остановит.

– М-да, и как с вами бороться…

– А надо ли?

– Не знаю, – честно признался Виктор, добив четвёртую бутылку пива. – Слушай, а где ты успела их нарассматривать?

– Так сколько ваших на меня охотилось! И у последних двенадцати были эти странные пукалки. У меня целая коллекция оружия вашего ордена собралась уже. Так сказать – экспозиция за последние две…

– Коллекция?! – начал неожиданно закипать Виктор. – Ты ведьмаков ради коллекции что ли убивала?

– Чтобы выжить, я убивала, – сухо парировала Матильда. – А коллекция – это память об этих наивных самозабвенных идиотах. Знаю я, что для вас эти игрушки, потому и забирала, потому и храню. Ты всё никак понять не можешь, башка твоя дурья, что я тебе уже второй день талдычу. Не такой я монстр, каким меня ваш орден малюет. Совсем не такой.

– Извини, – тихо и виновато пробормотал Виктор, коря себя за несдержанность. – Можешь показать?

– Пойдём.

Они вышли из кухни, прошли по коридору мимо комнаты с диваном, мимо закрытой двери и зашли в следующую. Открывшееся помещение явно планировалось как детская или спальня – небольшое и светлое благодаря окну во всю стену, но сейчас напоминало больше личный музей или трофейную, на двух стенах которой красиво расположилось разнообразное оружие.

На правой, ближе к двери, как раз висело двенадцать пистолетов, похожих друг на друга, как близнецы, и отличающихся лишь едва заметными пометками, рисунками или маленькими брелоками, с помощью которых ведьмаки показывали принадлежность оружия, его связь с хозяином. И рядом с каждым – маленькая фотография, на которой только лицо с неизменно спокойным выражением и закрытыми глазами. Виктор знал не все лица, лишь девять, из них пять – лично и довольно хорошо, но уже давно смирился с их смертью.

Дальше к окну их сменяли ружья вперемешку с кинжалами, палашами, саблями, тесаками и другим холодным оружием, и чем ближе к окну, тем меньше было стрелкового оружия. А на левой стене так и вовсе остались практически одни мечи: одноручные, двуручные, двойные, с ложбинкой для яда и без, различной длины и заточки – на любой цвет и вкус, и как минимум две трети из них были с серебряной вставкой. У Виктора тоже был серебряный кинжал, но он его редко брал, считая не шибко нужным.

– А как ты… мы относимся к серебру?

– Лично я – прекрасно. А ты уже хочешь подарить мне колечко?

– Размечталась, – вздохнул Виктор, нисколько не удивившись ответу.

– Ну и вали спать тогда, – беззлобно ответила Матильда. – Можешь расположиться здесь на кровати и всю ночь любоваться на железки, либо на диване в гостиной. Бельё в этом шкафу, сам себе расстелешь. Туалет слева от выхода, – тыкала она руками, – ванная – напротив. Моя комната в конце коридора, туда тебе вход заказан. Всё понял? Вот и отлично, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пробормотал Виктор в сторону выхода из комнаты, в котором скрылась девочка, и растерянно посмотрел на кровать и живописные стены.

«Нет, пожалуй, посплю на диване!»

Заключение --> читать

Мои рассказы

Мои стихи

Мой роман "Настоящий джентльмен"

- В машину его! – скомандовала она холодным тоном и, развернувшись, пошла к стоянке, где её уже ждал чёрный седан. Яркие фары автомобиля светили далеко вперёд, упираясь в деревья, будто показывая мне, куда мне нужно бежать.

Вооружённый парень направился ко мне.

- Иди к машине! – сказал он коротко, не громко, но ясно.

- Пошёл ты! – отказался я, и хотел его толкнуть, бросив взгляд в сторону Евы.

Она уже достаточно отошла, чтобы не слышать нашу перепалку.

Этот тип ловко убрал оружие и зашагал ко мне, явно желая продемонстрировать повиновение своей начальнице и скрутить меня.

- Эй, чего тут происходит? – громко спросил кто-то из зевак.