Сверхъестественное + Ужасы

Но это будет потом, а сейчас нужно было как можно скорее преодолеть последние двадцать метров, отделяющих их от дома.

Димка был занят машинкой и без умолку болтал на своем, только одному ему понятном языке.

– Дядя! – вдруг произнес мальчуган и показал пальчиком перед собой.

– Что, сынок? Какой дядя? – Вера не сразу поняла, о чем говорит малыш, – в такое время все уже обычно сидели по домам, и встретить кого-то, особенно на их маленькой улочке у леса, было редкостью. К тому же зрение в последнее время подводило – в тёмное время суток ей уже было сложно видеть отчетливо.

– Дядя! – повторил Димка, показывая пальчиком в том же направлении, и Вера разглядела два высоких силуэта неподалеку от соседнего дома.

Ничего не говоря, женщина перешла на бег и уже почти достигла калитки, когда силуэты двинулись им навстречу. Незнакомцы быстро приближались, и от Веры даже в сгущающейся темноте не смогла укрыться их необычная внешность. Она с силой толкнула калитку передним колесом высокой спортивной коляски и влетела во двор под громкий лай их рвущегося с цепи пса. Захлопнув калитку, Вера сразу же защёлкнула засов и мгновенно оказалась с коляской у порога дома.

Обернувшись, она увидела, что мужчины топчутся у закрытой калитки, напирая на неё и пытаясь открыть. Их пёс Тимоха яростно лаял, припадая на задние лапы, а Димка расплакался, испугавшись громкого лая и учуяв страх, охвативший его мать.

Вера расстегнула непослушными трясущимися пальцами карабины на ремнях безопасности в Димкиной коляске и подхватила сына на руки. Они быстро поднялись по ступенькам и, оказавшись у входной двери, перепуганная женщина вытащила ключ из бокового кармана сумки. Она отчаянно старалась попасть ключом в замочную скважину, но рука так дрожала, что это не представлялось возможным.

Димка уже плакал навзрыд, а незнакомцы толкали и трясли калитку все сильнее.

– Ну же! Нуууу!!! – дыхание Веры стало частым и прерывистым, её охватила дикая злость, она глухо зарычала сквозь стиснутые зубы и с силой всадила ключ в вырезанную для него в двери щель. Дважды провернув его в замочной скважине, Вера дернула на себя дверь и уже в следующую секунду они с сыном оказались в маленьком коридорчике.

Малыш крепко обхватил Веру ручками и ножками и никак не хотел, чтобы его опускали на пол.

– Мамочке нужно затащить коляску, сынок, там наша еда. Я никуда не уйду, пусти меня, маленький, – Вера разжала ручки малыша, обхватывавшие её шею, и выскочила на порог.

Ещё нужно было спустить с цепи Тимоху – когда непрошеные гости войдут, а сомневаться в этом уже не приходилось, они вполне могут убить пса, лишённого возможности убежать. Вера с трудом смогла расстегнуть карабин на натянутой цепи, и разбушевавшийся мохнатый защитник тотчас же бросился под самую калитку, норовя вцепиться незнакомцам в ноги.

Вера бросилась назад к ступенькам, налегла на ручку коляски, подняв её верхнюю часть так, что переднее колесо коснулось порога и с усилием толкнула её вперед. Коляска протерлась днищем багажника о ступеньки и тяжело опустилась на порог.

Через пару секунд Вера втянула её в маленький коридорчик, закрыла дверь на оба замка и сползла на пол по стене прихожей.

… – Теперь её только танком можно из этой стены вырвать! – сказал, глядя на новую металлическую дверь довольный своей работой Димкин отец. – И замки хорошие здесь, так что бояться нечего…

– Надеюсь, у них нет танка, – тихо произнесла, глядя куда-то перед собой, Вера. Тяжёлая дверь, металлические решетки на всех окнах – элементарные правила безопасности, на которых так настаивал Димкин отец сразу после приобретения дома, теперь стали единственной преградой между неизвестными громилами и испуганными мамой и малышом.

Запершись в своей маленькой крепости, Вера первым делом начала набирать 102, но дозвониться в полицию оказалось сложно – гудки шли, но трубку никто не брал. Лишь только после пятой попытки на другом конце провода Вера услышала торопливый мужской голос:

– К сожалению, мы не можем пока к вам выехать, все сотрудники на вызовах. Сегодня наблюдается вспышка разбойных нападений в разных частях города. Советуем вам заблокировать все возможные входы в дом, я записал ваш адрес, мы направим к вам наряд в порядке очерёдности.

Вера хотела было возмутиться, но трубку повесили, и они с Димкой оказались предоставлены сами себе.

Мальчик уже успокоился, принялся разбирать покупки, и вынув из пакета свой любимый йогурт, усаживался за столик, чтобы его съесть.

– Вот и хорошо, сынок, кушай, – нарочито спокойно сказала женщина, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, – а я послушаю, что происходит на улице.

Вера тихонько вышла в коридорчик, где стояла коляска, и прислушалась. Во дворе всё было тихо, Тимоха больше не лаял, и скорее всего, удрал куда-то, а незнакомцы больше не ломились в калитку.

– Неужели ушли…странно… Ну, ладно, тем лучше, – Вера была озадачена всем происходящим настолько, что оно показалось нереальным. Но Димка же их видел! И она видела… Открыть дверь и проверить? Нет! Они вполне уже могли стоять на пороге и ждать. Тогда остается просто наблюдать и держать ухо востро, особенно ночью.

Вера вернулась в дом и нашла Димку лежащим на игровом коврике. Малыш катал по нему свой любимый грузовичок, внимательно разглядывал колеса машинки и по-детски имитировал звук едущего автомобиля.

Она остановилась и засмотрелась на сына. Этот маленький человечек заключал в себе целую вселенную, которую Вера ещё только начинала познавать, а любить его она начала еще раньше – с того самого дня, как узнала о своей беременности.

– Всё будет хорошо, сынок. Всё будет хорошо, – Вера тоже опустилась на пол и погладила сына по головке. – Пойду разложу все наши вкусности по местам.

Оказавшись на кухне, она сразу же почувствовала неприятный запах, похожий на смесь старой канализационной канавы и аммиака. Окно было открыто, и Вера сразу поняла, что запах просочился именно извне, потому что у них в доме ничего не могло быть его источником. Она подошла к окну и сразу же отпрянула – незнакомцы стояли в саду и, казалось, смотрели прямо на неё. Только теперь их было не двое, а четверо – трое мужчин и одна женщина.

Вера замерла на месте, а затем аккуратно потянулась рукой к приоткрытой на проветривание створке, медленно взяла за ручку и повернула в нужное положение, закрывая окно. Незнакомцы не пошевелились, и вообще не выказывали никаких признаков активности, что давало возможность рассмотреть их получше.

Все четверо стояли примерно метрах в трех от дома, прямо напротив садового фонаря, из-за чего на их лица почти не ложились тени. И лица эти были ужасны… У незнакомцев не было глаз. Вернее, Вере показалось, что их глазницы были заполнены какой-то белёсой массой и походили на матовые зеркала, зрачков и век видно не было.

Крепкие руки, ладони с узловатыми пальцами, оканчивающимися короткими немного закруглёнными когтями.

Бледная с серым оттенком кожа влажно поблёскивала в свете фонаря, обращали на себя внимание заострённые носы с длинными прорезями ноздрей и несколько увеличенные по сравнению с человеческими уши. Но самыми страшными и отвратительными были рты. Тяжёлые челюсти сплошь состояли из длинных острых клыков, неприкрытых губами из-за их отсутствия. С зубов медленно стекала густая слюна и капала на остатки одежды существ.

Было заметно, что рты могут раскрываться очень широко, от уха до уха, как у змей, что давало ощущение страшной полуулыбки, навсегда застывшей на лицах монстров. В остальном твари – а именно такое определение дала им Вера – мало чем отличались от людей: такое же телосложение, внешние половые различия, человеческая одежда.

Женщина медленно опустила жалюзи, отошла от окна и только потом поняла, что всё это время почти не дышала.

– Что вы такое? Зомби? Мутанты? Пришельцы? Откуда вы взялись? Что вам нужно? – ответов на эти вопросы не было. Хотя, пожалуй, внешний вид тварей вполне помогал найти ответ на один из них – они здесь, чтобы охотиться и есть...

Было очевидно, что теперь ни о каких прогулках или походах за провизией не могло быть и речи.

– Ничего страшного, бывало мы по несколько дней сидели дома во время обстрелов и непогоды. – Вера ходила по дому, говоря сама с собой, и машинально складывала на место Димкины игрушки. – Продукты у нас есть, главное, чтобы с электричеством не было проблем, ведь генератор теперь я завести не смогу – он во дворе. Они нас не достанут, разве если начнут разбирать дом, или заберутся через дымоход, как чёртов Санта Клаус.

Стараясь не выказывать своего страха и вести себя спокойно и естественно, Вера приготовила сыну ужин, а через некоторое время уложила спать.

Глава 2

Она то и дело украдкой поглядывала через жалюзи – твари так и стояли неподвижно.

– Спят или ждут чего-то? Почему не нападают? Сколько их? – вопросов было уже так много, что голова шла кругом, и Вера решила проверить, а не пишут ли об этом в местных интернет-сообществах.

Долго искать не пришлось, и уже очень скоро она смотрела видео, сделанное каким-то парнем с балкона своей квартиры и сопровождавшееся потоком нецензурной брани по отношению к предмету съемки.

На видео была отчетливо заметна тварь, гнавшаяся по двору за молодой парой. Парень, держа за руку орущую от страха девушку, изо всех сил тащил её к двери ближайшего подъезда. Вбегая по ступенькам, девчонка оглянулась назад и сразу же оступилась, упала на колено и соскользнула на несколько ступенек вниз.

– Вставай, твою мать!!! – орал оператор. – Олька! Вызывай полицию и скорую! – крикнул он кому-то в квартире.

Парень на видео опустился вниз, чтобы помочь девушке встать, и подоспевшая тварь сходу набросилась на него. Повалив на землю, уродец стал нещадно рвать беднягу зубами, стремясь добраться к его шее. Парень отчаянно сопротивлялся, старался увернуться от страшных укусов, но нападавший был сильнее.

Обезумевшая от страха девчонка на четвереньках забралась вверх по ступенькам и захлопнула за собой металлическую дверь подъезда.

Тварь наседала, молодой человек терял последние силы, лужа крови под ним росла…

Резкий хлопок – монстр неестественно дернулся и всем телом повалился на искалеченную им жертву.

– Это был выстрел! Слышали? Кто-то подстрелил гада! Прямо с балкона! Красава! А вот и полиция!

На этом видео заканчивалось. Вера ещё некоторое время сидела, не шевелясь. Она только что осознала, какой ужасной смерти они с сыном избежали всего каких-то пару часов назад, и поняла, о какой вспышке разбойных нападений говорил по телефону дежурный полиции.

Кровь стучала в висках, руки снова дрожали, в голове были только обрывки мыслей – страх новой волной нахлынул на Веру, она с силой зажмурилась и почти сразу резко открыла глаза. Сделав несколько глубоких вдохов и медленно выпустив воздух из легких, женщина немного успокоилась и пошла на кухню посмотреть на тварей.

Они оставались в том же положении, что и полчаса назад – стояли напротив дома и чего-то ждали, повернув морды в сторону окна и будто пялясь в него мутными глазами.

Вера вернулась в детскую, нежно взглянула на спящего Димку, уселась за ноутбук и стала думать.  Она не любила чувствовать себя беспомощной, особенно когда жизненные обстоятельства резко менялись не в её пользу.

В последний раз так было десять лет назад, когда разразилась гражданская война. Город страдал от вражеской авиации и артиллерии, жители массово уезжали, ища спасения в более тихих местах. Тогда Вера отказалась покинуть свой дом, присоединилась к ополченцам и прошла курс по оказанию медицинской помощи, там же её научили обращаться с оружием.

… – Довольно неплохо для новичка, – отметил будущий Димкин отец, смотря в бинокль на изрешечённую мишень, – ну-ка давай одиночным. Ёще раз. Молодец!

С непривычки от звуков стрельбы у Веры заложило уши, но похвалу она услышала.

– И запомни, преимущество в оружии это далеко не главное на поле боя. Загнанный в угол человек, как и зверь, способен на многое.

Вера молча кивнула, сомневаться в правоте наставника не приходилось – его боевой опыт, хотя он никогда о нём не рассказывал, чувствовался во всём: в манере бесшумно передвигаться, в умении быстро анализировать каждую ситуацию и выдавать несколько способов решения, в отточенных и чётких движениях при обращении с оружием и даже в способности читать человека, как открытую книгу…

Вера уже давно полностью вернулась в гражданскую жизнь, а покупать охотничье ружьё и хранить его в доме ей не хотелось. Хотя стрелок из первого видео заставил её пожалеть об этом и серьезно задуматься о приобретении оружия.

Со времён ополчения в доме осталась лишь небольшая коробочка с россыпью самых разных патронов, среди которых было штук 20 калибром 5,45 для автомата Калашникова. Коробочка была надёжно спрятана от посторонних глаз и ждала, когда от неё избавятся.

– Да, ствол бы сейчас не помешал…Но его нет.

Вера просматривала новости в сообществах, и заметила, что количество видео с тварями росло, многие из них шли с пометкой 18+. Неудивительно… Судя по комментариям, людей в городе постепенно охватывала паника, вопросов было больше, чем ответов, официальных заявлений не поступало.

Вера пролистывала страницы, почти все комментарии были сплошной истерикой, пока она не наткнулась на кое-что интересное. Некто под ником VanHng, сделал кое-какие выводы о монстрах на основе просмотренных видео и рассказов очевидцев.

– Просвети нас, господин Ван Хельсинг, ведь так ты себя называешь, верно?

Вера пробежалась глазами по небольшому тексту: «… и вот, что я могу сказать о них. Это, вероятнее всего, мутанты. Внешние признаки позволяют предположить, что они результат воздействия на человеческий организм каких-то экспериментальных химических веществ, радиации или агрессивных вирусов, например. Эти полулюди сильные и ловкие, абсолютные хищники. Очень похоже, что они плохо видят, но компенсируют это отличным слухом. Охотятся в основном парами или небольшими группами. Но что для нас самое важное – они уязвимы для огнестрельного оружия, и вероятнее всего, для холодного тоже.»

– Что ж, негусто, но все равно, спасибо, – Вера закрыла ноутбук и снова тихонько пробралась на кухню. Твари были на месте, но теперь они, кажется, спали. На её клумбе.

Вера вздохнула, вернулась в спальню к сыну и уселась на пол у кровати. В этот момент на неё обрушилась вся тяжесть переживаний этого страшного вечера и бесконечной ночи. Она перебралась на кровать, и, едва улегшись рядом с сыном, забылась крепким сном.

Продолжение - Семь дней (продолжение)

Мы с кузеном Итаном росли вместе, но он мне никогда особо не нравился. Его семья была богатой. А моя – нет. У него всегда были лучшие вещи. У меня не было.

На Хэллоуин 1985 года мы вместе отправились на праздник. Я был Терминатором, он – Фредди Крюгером. Его маска стоила почти сотню долларов, и она выглядела в точности как лицо Фредди. Шрамы, ухмылка – все как положено.

У меня не было маски. Родители не могли себе ее позволить. Я приклеил к лицу рваную алюминиевую фольгу: она должна была напоминать Терминатора после того, как с него содрали часть кожи. Несколько пятен кетчупа на фольге должны были выглядеть как кровь. Но засохший кетчуп всегда похож лишь на засохший кетчуп.

Несмотря на ужасный костюм, я все равно с нетерпением ждал праздника. У нас дома конфеты водились нечасто, разве что на Пасху. Родители разрешали мне обойти столько домов, сколько захочется, чтобы собрать побольше сладостей. Приятно осознавать, что они хотели, чтобы я был счастлив.

Мы с Итаном вышли на закате и обходили дом за домом. Каждый раз соседи восхищались маской Итана. Говорили, какая она страшная. Какая реалистичная. А потом оборачивались ко мне и спрашивали, на кого должен был быть похож мой костюм. Я отвечал, и тогда они говорили что-то вроде: «Ну конечно, как же я мог не узнать!». Было видно, что им меня жаль. Один даже вручил мне несколько лишних конфет.

Когда мы закончили, и наши наволочки лопались от всевозможных лакомств, настоло время идти домой. По пути, Итан копался в своей сумке с добычей. Я слышал, как он ворчит и жалуется сквозь маску. А потом он начал выбрасывать конфеты на землю. Те, что ему не нравились.

– Давай, Билл, хочешь – подбери, – кричал он, высыпая горсть за горстью в сточную канаву. – Я знаю, ты не можешь позволить, чтобы что-то пропадало зря.

Я ничего не сказал, но потянулся в карман, достал зажигалку и одну из двух сигарет, которые украл у отца. Последние несколько месяцев я периодически курил, и даже в 13 лет знал, что это вредно. Но мне было все равно. Мне было хорошо.

Я держался в нескольких шагах позади Итана, пока он выбрасывал конфеты, и, как бы я себя за это ни ненавидел, в конце концов подобрал несколько штук с земли и положил их в свою наволочку. Итан засек меня и рассмеялся.

– Ты станешь таким же толстым, как твоя мамаша, если съешь все это.

Я промолчал.

– Поэтому ее уволили из кафешки? Она сожрана еду клиента?

Я понимал, что Итан шутит. Он часто так делал. Наверняка в мыслях он считал такое поведение безобидным и игривым. Тем не менее я не раз говорил ему, чтобы он не трогал мою маму. У нее был диабет. Она не говорила об этом никому, кроме нас с папой, но врач сказал, что она может потерять ногу. Поэтому она и уволилась из кафе – она больше не могла ходить и обслуживать столики.

– Смени тему, Итан. – Я знал, что Итан меня услышал. Он продержался целую минуту или около того. Пока не заговорил снова.

– Думаешь, они с твоим отцом все еще трахаются? Интересно, как он умудряется ей вставлять? – Он захихикал, а потом зачастил: – Ладно, ладно, ладно, извини, больше не буду. Обещаю.

Поздно. Я уже весь кипел. Мы срезали путь через школьное футбольное поле.

– Давай остановимся здесь на минутку, – сказал Итан. Мы дошли до школьной площадки. – Держу пари, я смогу напугать до смерти нескольких мелких, если они придут сюда.

Он сел на одну из качелей, положив на колени наволочку. Дрыгал ногами, раскачиваясь на качелях. Я стоял рядом, сгорая от ненависти.

– Кажется, я вижу, вон они идут из-за холма, – вдруг вырвалось у меня. – Я спрячусь за горкой и подкрадусь к ним.

– Давай. – Голос Итана звучал непривычно глубоко и искаженно через маску.

я оставил его на качелях и пошел к горке. Он все раскачивался, а я мог слышать только те гадости, что кузен успел наговорить. Я вспомнил, как мама улыбалась мне с дивана и уговаривала сходить и повеселиться. Она была такой хорошей женщиной. Очень, очень хорошей. Никогда слова плохого не говорила об Итане. Более того, всегда хвалила его за оценки, победы в баскетболе и даже за внешность. «Ты станешь красивым мужчиной, Итан», – твердила она ему, – «Уверена, когда-нибудь мы увидим твое лицо в журнале».

И вот такого человека Итан считал нормальным смешивать с грязью.

Он смеялся сам с собой в предвкушении. Я не знал почему, но догадывался. Чтобы успокоиться, полез в куртку за второй сигаретой. Но она рассыпалась. Мой карман был полон табака и бумаги. Только табак, бумага и зажигалка.

Итан все еще смеялся. Зажигалка сама скользнула мне в ладонь. Я подошел к нему сзади. Он и понятия не имел, что я рядом, когда выпалил:

– Ладно, еще один раз, и я больше не заикнусь о ней! Если у твоего отца член не до колен, ему просто не удасться…

Я зажег огонь у шеи Итана, как раз там, где маска находила на его вымоченные в лаке волосы. Волосы мгновенно занялись. А потом случилось то, чего я не ожидал – маска вспыхнула.

Итан свалился с качелей и забегал кругами, пытаясь стянуть маску с головы. Я видел, как она рвется под его пальцами. Он не мог ухватиться. Материал пузырился. Его крики, едва заглушаемые расплавленными химикатами, прилипшими к его коже, эхом отражались от кирпичных стен начальной школы.

Через несколько секунд он упал и покатился по игровой площадке, вдавливая голову в песок, чтобы потушить огонь. И ему это удалось. Но повреждения были очевидны.

Он перевернулся на спину, уже не крича, задыхаясь, едва дыша. В лунном свете я увидел, что маска полностью срослась с тем, что осталось от его кожи. Один его глаз лопнул, а второй моргал и метался в ужасе. Будто он не понимал, где находится.

Я заметил, движение на другом конце поля. Дети приближались. Я крикнул им, чтобы они вызвали скорую, и стал ждать, не зная, куда себя деть.

Я взял на себя полную ответственность за то, что поджег Итана. Я сказал, что подкрался, чтобы напугать его, щелкнув зажигалкой возле лица. И да, у меня было много неприятностей. Но все поверили, что это был несчастный случай.

Лицо Итана было изуродовано. Ему делали пересадку кожи, пересадку костей и всевозможные восстановительные операции. Он так и не оправился. Ни физически, ни эмоционально. В 1990 году он покончил с собой. Его родители устроили очень дорогие похороны. Меня пригласили. Они простили меня за то, что я причастен к несчастному случаю. Собственно, из-за их последующего иска к компании, производящей маски, маски для Хэллоуина теперь делают из огнестойких материалов.

Мама умерла за несколько лет до Итана, но не раньше, чем осложнения от диабета лишили ее левой ноги. Мы с папой были с ней в больнице в то самое время, когда родители Итана приехали туда, чтобы проведать пока Итан находился в больнице, восстанавливаясь после успешной операции по пересадке тканей. Они навестили маму, папу и меня.

Мы немного поболтали о маминых надеждах на выздоровление, а потом перешли на Итана. Мама Итана восторженно отзывалась о пластическом хирурге, который недавно пришел в больницу после работы в Швейцарии. Судя по всему, он был лучшим. В начале года он взялся за дело Итана, хотя и дистанционно, и написал большую статью о новых методиках, которые он будет использовать. В мире пластической хирургии этот метод произвел фурор, хотя бы из-за своей амбициозности.

Мама Итана полезла в сумочку и достала журнал. Она пролистала его до страницы, на которой были представлены различные фотографии ожогов Итана, а также примечания и пояснения хирурга. Было видно, что мама сдерживает слезы. Я знал, почему. Ее глаза встретились с моими, и она больше не могла сдерживаться. Она разрыдалась. Папа и мама Итана обнимали ее, пытаясь утешить. Я просто смотрел.

Мама думала о том, что была права все эти годы. Она была права по неправильным причинам, но тем не менее она была права.

Как она и предсказывала, лицо Итана наконец-то попало в журнал.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

ПРИМЕЧАНИЕ: с героями рассказа читатель уже ранее встречался в серии "Это был не Nescafe".
События данного рассказа являются прямым продолжением предыдущего; для полноты контекста автор рекомендует предварительно ознакомиться с указанной серией.

***

- Мы должны взяться за руки, да? Или как это делается?

- Не обязательно. Но если Вам так будет спокойнее - давайте, - Саша протянул левую руку сидевшей рядом с ним заплаканной женщине, а правой достал из кармана зажигалку и поочередно зажег 5 белых свечей, расставленных на замкнутой в круг полоске соли.

Зачастил он что-то с этим, зачастил. Но жить-то на что-то надо - в ТЦ, где он просиживал штаны продавцом, наконец, устали от его вечных прогулов и вышвырнули его на мороз; отложенный на черный день небольшой запас почти моментально растаял, и Саша после недолгих и безрезультатных поисков новой работы занялся тем, что хорошо умел и чем меньше всего хотел заниматься - оккультизмом.

Чаще всего это обходилось клиентам в немалые суммы - еще бы, в отличие ото всех цыганских гадалок и бабулек-знахарок он давал результат, в реальности которого даже самый рациональный человек не мог усомниться. Никаких карт, хрустальных шаров или кофейной гущи - только белые свечи, пентаграмма, замкнутая в сплошной круг из крупной поваренной соли, и Саша - с духами он почти всегда общался наедине. Клиенты оставались в единственной комнате его небольшой квартиры, пока он творил ритуалы на кухне - указывали на листочке вопросы и Имя того, кого хотели призвать, и получали обратно написанные печатными буквами ответы, которые колдун аккуратно фиксировал с услышанных от призраков слов.

Колдун, чернокнижник, знахарь - у его должности не было официального названия, он не подавал ведомостей и не платил налоги - хотя пару раз, насмехаясь над самим собой, и думал оформиться как самозанятый - интересно, как это делают другие?

Просьбы, с которыми к нему приходили, были самыми разными, но почти никогда - банальными.
Много кто хотел перекинуться парой слов с умершим родственником, утраченной любовью или безвременно ушедшим другом, но за это почти никто не готов был платить. Вместо этого Саша пару раз утрясал сложные наследственные тяжбы - когда какая-нибудь бабуля или дедуля забывали сообщить родным перед скоропостижной смертью, куда подевали завещание. Иногда помогал разыскать запрятанные куда-нибудь ценности - один клиент, посещавший его на довольно свежем Porsche, несколько сеансов подряд пытал свою умершую бабушку о том, куда она задевала пенсионные накопления. Бывали среди его посетителей и всякие мутные личности, которые прозрачными намеками интересовались бесследным исчезновением опостылевшей жены или устранением более успешного конкурента, но Саша, каждый раз вспоминая Измененного, с которым пришлось столкнуться и которого призвали просто чтобы убить неверную невесту, каждый раз говорил твердое "нет".

Время от времени к нему приходили даже из полиции - разумеется, неофициально, как к частному и не вовлеченному в расследование лицу. Такие встречи всегда были самыми тяжелыми - без тела, как известно, нет дела, и Саше почти всегда приходилось разыскивать пропавших - чаще всего к этому моменту уже зарытых в землю без памятника и надгробия где-нибудь в глухом лесу - и расспрашивать о том, что произошло.

Поисками он заниматься не любил, и своеобразной отдушиной для него стали дела о супружеских изменах. Какое-то время тому он наткнулся на пару неупокоенных душ, которые коротали вечность на теперь чужой им грешной земле за тем, что пугали бродивших по заброшкам подростков, швыряли вещи с места на место в своих бывших жилищах или насылали на спящих дурные сны. Кое-кто из Бродяг, как он окрестил неупокоенных сам про себя, с удовольствием подряжался следить за указанным ему объектом и докладывать Саше обо всех перемещениях. Одному Богу известно, сколько пикантных сцен застал Петька - его постоянный помощник, бывший подросток лет 15-ти, который разбился где-то за городом в пьяной аварии и по какой-то неведомой причине не был отпет, и сколько браков они разрушили вместе - но за это колдуну никогда не было стыдно. Изменщики и изменщицы стали постоянной статьей его доходов, как только сарафанное радио вдоволь раструбило по городу о его услугах, и жалеть он их не собирался. Правда, один раз он чуть не попал под промышленный шпионаж, но вовремя распознал подставу, вернул клиенту деньги и отказался иметь с ним какие-либо дела. С тех пор он не расставался с парой опаленных на черных свечах иголок, которые заняли прочное место в подкладке его кожаной куртки. Просто. На всякий случай.

В этот субботний вечер в квартире Саши раздался робкий непродолжительный звонок. Странно - он никого не ждал; обычно клиенты проводили выходные в более приятных заботах, а друзей в этом маленьком городке у него почти не осталось. С противоположным полом дела тоже не особо клеились - он уже привык быть в одиночестве и возвращаться во всегда пустую квартиру. Клеймо оккультиста, которое с одной стороны позволяло ему зарабатывать на жизнь, с другой оставило на его репутации черную метку - и все знакомые, которые знали о его занятиях и не верили - или не хотели верить - в потустороннее, обходили его стороной. Иногда он с горькой усмешкой воображал, как представляется родителям какой-нибудь девушки - и как ее отец, услышав Сашину профессию, ныряет куда-то вглубь квартиры за ружьем.

За дверью, которую он после недолгих раздумий отворил, стояла смутно знакомая ему женщина - заплаканная, сжимавшая в стиснутых руках кипу сторублевых купюр - по-видимому, всю наличность, которая у нее нашлась. Недолго думая, Саша увлек заходившуюся в рыданиях условную знакомую на кухню и, влив в нее пару чашек кофе, щедро разбавленного коньяком, наконец услышал, чего от него ждут.

Светлана Олеговна. Она работала дворником во дворе той высокой новостройки, в которой пару лет назад новоиспеченный колдун - тогда еще простой продавец - не без помощи деда приобрел крохотную однокомнатную квартирку. Женщина не раз и не два наблюдала, как из единственного подъезда - чаще всего под утро, чаще всего в сопровождении этого бородатого парня - вываливались с белыми, покрытым потом лицами самые разные, но почти всегда богатые люди. Богатые - которые, как известно, плачут так же, как и бедняки.

Вика. Высокая, статная, красивая - парень несколько раз видел, как она помогала матери подметать двор, ничуть не смущаясь и не сторонясь тяжелой работы, за которую менее уверенного в себе ее сверстника запросто могли высмеять и смешать с грязью.

Как когда-то давно мешали с грязью его самого.

От своей поздней гостьи он узнал, что несколько месяцев назад девушка уехала из их небольшого городка учиться - в престижный столичный университет, который самому Саше - он никогда не блистал тягой к официальным наукам - мог только сниться. Бог знает, чего стоило Светлане вырастить такую умную и правильную дочь - парень знал, что мужа у нее не было - и чего стоило дать ей такое образование, которого было бы достаточно для поступления в Москву на бюджет. Однако Светлана смогла - и все эти пару месяцев счастливая, гордая улыбка не сходила с ее лица. А Саша-то думал, чему она постоянно радуется - каждый раз его хмурую рожу следом за дворником растягивала кривая улыбка, стоило только выйти рано утром во двор - и день вслед за этим сразу становился немного светлей.

Теперь от этой радости не осталось и следа. Захлебываясь слезами, женщина показала Саше фотографию.

Свежая, усыпанная венками могила. Простой деревянный крест. Молодая красивая девушка, строго смотревшая с прикрепленной к кресту фотографии прямо в объектив.

- Она не могла! Понимаете, просто не могла! У нас ведь не было друг от друга никаких тайн! Первая любовь, первое свидание, первый поцелуй - она делилась со мной абсолютно всем! - слегка раскрасневшись от выпитого, женщина незаметно для самой себя перешла на крик. - Она так любила жизнь! Так радовалась, так гордилась, что смогла поступить! Мы говорили по два часа каждый день - она рассказывала мне про пары, своих одногруппников, пыталась описать дисциплины, которые им преподают - хоть и знала, что я ничего не пойму. Присылала фотографии их огромных аудиторий, видео со студенческого посвята - говорила со мной обо всем и обо всех. И я гордилась и радовалась вместе с ней, - по лицу женщины снова потекли слезы. - Она просто не могла покончить с собой, - тяжело сглотнув, пробормотала Светлана - и снова зарыдала, сгорбившись и закрыв руками лицо.

- В последние дни - перед тем как....это случилось. Вы не заметили в ней чего-то странного? В ее окружении появилась куча новых людей - может, о ком-то из них она говорила особенно много? - участливо поглаживая женщину по плечу, Саша подвинул ближе к ней исходившую паром кружку.

- Она казалась немного...задумчивой. Грустной, если подумать. Ей сложно давалась учеба, но - нет, я не заметила ничего особенного. Как я могла не понять? Я же ее мама...я бы заметила, если бы что-то было не так, - всхлипнув, Светлана благодарно кивнула и сделала глубокий глоток.

- Не корите себя. Депрессию не всегда можно просто увидеть. Что говорит полиция?

- А что она может говорить? - женщина откинулась на стуле и безнадежно махнула рукой. - Комната была заперта изнутри на замок, внутри никого - соседки все из Подмосковья, уезжали к родителям на выходные; следы борьбы и в комнате, и на теле отсутствуют. На ручке окна отпечатки только ее и соседок - говорят, что она просто встала на подоконник, - женщина тяжело сглотнула, - и шагнула вниз. Послушайте, - она с жаром схватила Сашу за рукав и горячо зашептала. - Я знаю, знаю, ничего уже не исправить. Мне бы только узнать правду. Только бы знать, что она...сделала это сама. Только бы знать! Вы поможете?

- Я не следователь, - в его голове мелькнуло непрошенное воспоминание о валявшихся на траве разорванных кусках, которые составляли когда-то одно целое и были его лучшим другом, и Саша невольно вздрогнул. - Если это убийство - если кто-то столкнул ее или просто заставил прыгнуть - я вряд ли смогу узнать, кто. Но - обещаю сделать все, что в моих силах.

Встав с табуретки, он прошел в кладовую, кинул в рюкзак несколько предметов и вернулся на кухню.

- Едем к Вам. Если я смогу призвать дух вашей дочери - лучше, чтобы вокруг была обстановка, которая ей знакома.

Придерживая благодарно привалившуюся к нему женщину под руку, он закрыл квартиру и вызвал лифт.

Пятнадцать минут спустя Саша припарковал свой видавший виды черный Pajero в окруженном безликими пятиэтажками дворе на другом конце города и вслед за Светланой прошествовал в ее маленькую - почти такую же, как его собственная - квартирку.

Уютно.

Бедно, почти аскетично, но - уютно. Он с грустью вспомнил собственное холостяцкое жилище, в котором не было даже штор.

Здесь шторы были. Застиранные, выцветшие, но - чистые и аккуратно выглаженные заботливой женской рукой. Обои и ламинат на полу были довольно свежими - кажется, недавно в квартире был сделан ремонт. В узеньком коридоре было почти не развернуться, но хозяйка сразу переобулась сама и предложила ему теплые тапочки, которые он без раздумий надел. В зале, куда он заглянул мельком, стоял разложенный коричневый диван с неубранной постелью - беспорядок явно был здесь нечастым гостем и бросался в глаза, как раздавленный голубь на чистой ухоженной мостовой. Рядом с диваном стояли несколько пустых стекляшек из-под дешевого портвейна - сейчас от женщины не пахло, но она явно пыталась залить свое горе и утопить его на дне бутылки. Не самый действенный способ - хотя, как Саша знал на собственном опыте, иногда кажется полезным прожить пару дней, недель или даже месяцев на пьяной перемотке - в надежде на то, что время сможет подлечить. Но время в такие моменты на самом деле не проматывается, а просто замирает - и после того, как мозг очнется от наркоза, раны болят ровно так же, как и до.

Раздевшись и подхватив с собой рюкзак, Саша проследовал за хозяйкой на тесную кухню, где они теперь и сидели, молча глядя в огонь горевших перед ними пяти белых свечей.

- Закройте глаза. И что бы ни случилось - не открывайте. И не шевелитесь, Вас она не сможет ни видеть, ни слышать, - увидев, что женщина последовала указаниям, Саша выключил свет, слегка сжал руку Светланы в своей и негромко пробормотал несколько слов на мертвом, свистящем и каркающем языке, сотворив заклинание призыва.

- Вика, - прошептал он наконец. - Приди на мой зов. Поговори со мной, Вика. Призываю тебя на свет.

Пламя свечей слегка вздрогнуло, и в круге из соли внезапно возникли клубы густого белого тумана, которые тут же закрутились по часовой и через несколько секунд преобразились в стоящую на столе молодую девушку, одетую в теплый махровый халат.

- Ты - голос, я - слух. Я спрашиваю - ты говоришь. Я отпускаю - ты уходишь, - скороговоркой произнес Саша слова мантры, которую он в свое время заучил на 5 или 6 языках и которая должна была заставить дух ответить на вопросы и уйти восвояси. - Мы здесь с твоей мамой. Слушай мой голос. Скажи нам - что произошло? Ты - голос, я - слух.

- Где я? Здесь...мокро. Мокро и холодно. Где я? - едва слышно прошелестел в тишине незнакомый голос.

- Вика? Вика, солнышко, ты здесь? Вика! Вика! - женщина подорвалась с места и чуть было не опрокинула одну из свечей.

- Не открывайте глаз! Не шевелитесь! - Саша с усилием усадил Светлану обратно на место, увидев, как девушка снова едва не обратилась в туман. - Скажи мне, что произошло? Вика, слушай мой голос! Кто заставил тебя прыгнуть?

- Я сама, - снова прошелестел в звенящей тишине шепот. - Сама. Где я? Мам. Мама. Где..

В это мгновение голос стоявшей в круге девушки оборвался - она неожиданно вскрикнула и по пояс погрузилась в поверхность стола.

- Что это? Что? Помогите! Помоги! - девушка вцепилась ногтями в столешницу и закричала. - Меня затягивает! Помогите! ПОМОГИ! - наружу торчала уже одна только голова и все так же не отпускавшие стол руки.

- Вика! - Светлана снова вскочила с места и широко раскрытыми глазами уставилась в центр круга. - Вика! - резко и неожиданно сильно оттолкнув в сторону вскочившего следом за ней Сашу - тот рухнул со стула на пол и откатился в сторону - она бросилась на стол в попытке схватить призрачную руку дочери, зацепила полоску соли одеждой - и нарушила круг.

- ПОМО... - крик внезапно оборвался, все кухню заполнили клубы густого белого тумана; из разорванного круга в квартиру ворвался ураганный ветер, отшвырнув в сторону распластавшуюся по столу женщину и завертев в маленьком смерче какие-то валявшиеся вокруг бумажки.

- ОТПУСКАЮ! - во весь голос заорал Саша - и в тот же миг свечи погасли, погружая комнату в полнейшую тьму.

Вскочив на ноги, он бросился к выключателю, споткнувшись о валявшуюся на полу Светлану; зажег свет - и уставился на кухонный стол.

Ветер стих. В кругу ничего не было - ни девушки, ни тумана. Только восемь глубоких царапин пересекали столешницу поперек.

С облегчением выдохнув, он окинул взглядом лежавшую женщину, наклонился к ней и слегка потормошил.

"Тапки слетели. Не жилец" - мелькнула в его голове непрошенная дурацкая мысль.

- Она сама это сделала, - пару секунд спустя, очнувшись, простонала Светлана. Ухватившись за протянутую руку, она неловко поднялась на ноги и обессиленно рухнула обратно на стул. - Я все слышала. Она сама. А еще, - широко раскрытыми глазами она вдруг уставилась на парня. - Я что-то видела...там, - она махнула рукой в сторону круга.

Саша утвердительно кивнул.

В самый последний миг, перед тем, как женщина разрушила охранительный круг и пустила ко всем чертям его ритуал, он тоже разглядел что-то в клубившемся на столе тумане.

Перекошенное злобой незнакомое мужское лицо.

***

Ритуал пошел не по плану.

К черту - он никогда больше не станет призывать при свидетелях. Недаром он всегда оставлял клиентов сидеть в его маленьком зале, пока сам задавал вопросы на кухне - связь для свидетелей была односторонней, и запертая в кругу душа могла слышать только призвавшего. Именно из-за таких случаев - раньше он только читал о таком в Черных книгах - колдуны не терпели свидетелей поблизости. Одному Богу известно, ЧТО могло попасть в их мир через разорванный круг - и слава Ему же, что призванный дух послушался и просто ушел. Хотя - Саша вспомнил, как что-то или кто-то словно утаскивал девушку силой, а затем и отпечатавшееся в памяти лицо - не гарант, что она ушла бы, если бы ей не помогли.

Кто помог? Или что?

К черту, он не уверен, что хочет это узнать. Не все знания одинаково полезны - и это, кажется, в числе тех, что точно сделают куда менее спокойным сон.

В Черных книгах не описано, что именно ждет нас по ту сторону - это тайна, которая откроется каждому в его собственный срок. А души обычно отвечают только на конкретно поставленные вопросы, и тоже не стремятся рассказать, что там - встречал ли их Петр со связкой ключей, и перевозил ли вечно стоящий на посту Харон через Стикс. Ритуал и в этом был каким-то странным - девушка, в отличие ото всех, кого он призывал, словно пыталась рассказать им что-то - хоть и сама не понимала, где находится в данный момент. Холодно, мокро - Саша едва слышно хмыкнул про себя. Если верить христианам, то она сейчас уж точно не в Аду - ну или черти пока не успели развести огонь под ее котлом.

Нет, все, нахрен - забыть и выкинуть из головы.

Девушка спрыгнула сама - на этот вопрос она все же успела дать ответ. Это все, что им требовалось знать.

Блин, а ему ведь даже не заплатят за это - еще один пунктик, который нужно себе отметить и не забывать. Недаром дед говорил, что именно благими и бескорыстными намерениями вымощена дорога в горячий и засушливый Ад.

Парень метался по комнате из угла в угол, время от времени дергая себя за бороду, пока Светлана убирала на кухне следы странного ритуала, свидетелем и невольным участником которого ей довелось стать. Он взглянул на часы - три часа ночи, давно пора спать. На завтрашнюю ночь записаны несколько постоянных клиентов - из тех, что пытаются переложить на духов ответственность за успех собственного бизнеса - нужно успеть отоспаться и сделать все приготовления загодя.

Затормозив напротив стоявшего в углу туалетного столика, он уставился в зеркало на собственное лицо.

Нда. Укоренившиеся мешки под глазами точно прибавляют ему пяток еще не прожитых лет. Черт - кажется, уже и в бороду затесалась пара седых волос - он готов поклясться, что еще вчера их там не было. Хотя, кто знает - у него дома не было не только штор, но и зеркал. Поседеешь тут - он снова некстати вспомнил лежавшего посреди подземного склада разорванного парня с полностью седой головой и выеденной Измененным грудью и хмыкнул про себя. Интересно - парень тоже такими ритуалами баловался? Вряд ли. Иначе не попал бы так просто зверю на клык.

Саша осторожно выдернул мозолившие глаз седые волоски, намотал их на палец, осмотрелся - и опустил в карман.

- Светлана! Я поеду, наверное, - он уселся на табуретку напротив столика и крикнул через плечо.

- Погоди, погоди, дай я тебя хоть чаем напою, - с кухни вместе с голосом доносился свист закипевшего чайника и маняще пахло чем-то вроде копченой колбасы. - И деньги возьми. Тебе нужнее. Мне-то куда теперь их тратить...

- Не возьму. У меня на этот месяц еще не выбрана квота благих дел, - прокричал в ответ парень и мысленно чертыхнулся.

"Это последнее, Богом клянусь".

Развернувшись лицом к столику и мельком кинув взгляд в зеркало, он неожиданно дернулся и заорал.

Взявшись из неоткуда, на него сзади набросился какой-то мужик - схватив Сашу за шею, он махнул чем-то напоминавшим остро заточенный нож у него перед лицом и дернул его куда-то в сторону, утаскивая от зеркала.

Саша моментально вскочил на ноги, его руки инстинктивно взметнулись вверх в попытке схватить незнакомца и высвободиться из захвата - и наткнулись на воротник его собственной футболки и шею, которую вовсе никто и не собирался душить. Он все так же стоял в паре шагов от упавшего на пол стула напротив туалетного столика - хотя секунду назад падал куда-то в сторону, увлекаемый захватом. С трудом переведя дух, он озадаченно огляделся по сторонам, снова ощупал шею и поправил футболку у себя на плечах.

Что это было? Кто это был?

Пару секунд поразмыслив, он вдруг вспомнил - хоть лицо и показалось в зеркале только мельком, сейчас он готов был поклясться, что узнал этого мужика. У него было то самое лицо, которое он увидел в тумане в последний миг перед тем, как погасло пламя свечей.

- Что? Что случилось? Ты в порядке? - в ведущем в коридор дверном проеме возникла Светлана. - Почему ты кричал?

- Да так, привиделось что-то. В порядке. Я правда поеду. Спасибо за чай, - Саша снова бессознательно потер шею и замер, увидев взгляд женщины, направленный куда-то мимо него. - Что?

- О Господи, - Светлана яро перекрестилась и тыкнула рукой куда-то в сторону столика. - Там. Там это...в зеркале.

Недоуменно развернувшись к столу, Саша осмотрелся, не увидев в отраженных предметах ничего особенного - и вдруг застыл, неожиданно осознав.

Зеркало. Оно и правда исправно отражало все предметы в поле его зрения, включая застывшую в проходе Светлану.

Все, кроме него самого.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

– Кто фотографировал? – спросил рыжий полицейский. Я признался. После этого они будто бы заинтересовались моей персоной, отчего я разволновался – невиновен же. По их логике, если я один из первых нашёл труп, сфотографировал и вообще больше всех проявлял активность во вчерашних событиях, то уже могу быть к чему-то причастен.

– В таком максимально не популярном месте вдруг находится группа, находящая этот труп, – сказал полицейский с усами. – Естественно, что одной из версий будет наличие причастности к убийству человека, которого якобы нашли. Ну, или вы действительно нашли и не убивали его, однако в любом случае это будет рассматриваться как одна из версий события. Всё решит экспертиза, так что не волнуйтесь, если вы действительно не причастны.

Затем полицейские сняли у всей группы отпечатки пальцев, сделали какие-то записи. Чтобы не мотаться по лесам лишний раз, мне сразу же сказали отправляться с ними на вертолёте к хижине монаха, а потом и в отделение, дать показания, оформить всякие бумаги и так далее. Всех сразу везти не хотели, поэтому со мной отправился только дядя Женя.

Доставлять найденный идол на временное хранение к музею райцентра полицейские отказались:

– У нас не перевозочная компания, мы здесь совсем другими вещами заняты.

Мы прошли через лес к громадине-вертолёту и уже через минут десять приземлились в поле около хижины монаха. Как оказалось, полиции ничего не было известно о пропаже монаха. Об его исчезновении не заявляли, даже родственники. Вероятно, он уже давно порвал с ними всякую связь, никто во внешнем мире особо о нём и не пёкся. Более одинокого человека вообразить было сложно. Пропал человек – и никого это не задело.

Полицейские осмотрели участок, подметили сгоревшую постройку, спустились в погреб – вдруг там тоже труп? Однако ничего не нашли. Затем направились к бане. Открыли дверь, дождались, пока помещение проветрится. Зафиксировали тело.

– К мёртвому прикасались? – спросил усатый.

– Нет, только дверь открыли, даже внутрь не заходили, – ответил я.

– Хорошо.

Полицейские провозились с дверью – наверное, снимали отпечатки.

– Не похоже, что его кто-то запирал здесь… – пробубнил себе под нос рыжий. После этого они осмотрели труп и банный полок, на котором он лежал.

– Отойдите в сторону, нечего смотреть – мешаете, – сказал рыжий. Мы послушно удалились. Через минут десять полицейские вышли наружу, продышались свежим воздухом, выкурили по сигарете и двинулись к избе. Когда полицейские наткнулись на разобранный Аней чемодан, оставленный прямо перед кроватью монаха, то я тут же вспомнил о фотоаппарате в рюкзаке, поколебался, однако подумал, что если сокрою – будет хуже, поэтому отдал его.

– Вот. Это мы фотик отсюда достали, – сказал я. – Ещё до того, как на тело наткнулись.

Стражи порядка осмотрели фотоаппарат, сняли отпечатки. Сказали, что проявят плёнку, когда приедут в отделение.

Затем приступили к обходу остального участка. Прошлись по кромке леса. Надеялись найти и труп монаха. Вышли к речушке, немного прочесали берег. Монах вполне мог однажды пойти за водой, где-нибудь поздней осенью, а затем поскользнуться на чем-нибудь ледяном, утонуть. В таком случае тело всё равно бы выкинуло к берегу. В высокой и густой траве увидеть мертвеца издалека было нельзя, поэтому полицейские вернулись.

Внимательно осмотрели пожарище, составили протокол осмотра. Очаг возгорания нашли внизу, значит, это вряд ли была молния. Скорее всего, умышленный поджог. Место прогорело уже давно.

В сарае для овец нашли следы крови и кости. Большую часть останков монах, видимо, вынес – костей осталось там совсем немного.

Выкачав из окрестностей всевозможные улики, полицейские что-то обсудили, после чего перенесли труп охотника и прочие вещи на борт. Все мы вернулись на вертолёт и «отчалили» к райцентру, где и располагалось ближайшее отделение.

***

Пришлось отвечать на вопросы, пересказывать вчерашний день в подробностях. Пару раз я едва ли не проговорился, что этот охотник приходил к нашему костру, а ещё мы видели в лесу монаха… Оказалось, что охотник действительно давно пропал, под новогодние праздники. Просто не вернулся с промысла, его так и не нашли. Подумали, что замерз, а тело замело снегом – в ту пору была сильная метель. Такое в промысловом деле не редкость. Прибывшие родственники опознали его по шубе, а так же по метке на ружье.

С монахом дело обстояло сложней. Его тетрадь забрали на изучение. Я всё порывался спросить, что же в ней написано, однако сдерживался. По легенде я попросту не могу знать о ней ничего необычного. В участке нашу группу уже не считали причастной к делу – труп очень старый, да и археологическая экспедиция прибыла в эти места недавно. К тому же у меня нашлось алиби – перед новогодними праздниками я усиленно закрывал зачётную неделю. Под конец семестра скопилась большая куча долгов из-за постоянных прогулов, поэтому пришлось разгребать.

В отделении мы проторчали до самого вечера. Всё это время я отсыпался на скамейке. Под конец дня пришли результаты судмедэкспертизы – охотника никто не убивал, следов насильственных действий не выявлено. Он и вправду задохнулся угарными газами во время сна.

Охотник мог оказаться причастным к убийству монаха, однако, каковы были его мотивы? Зачем он разрушил избу, а потом отправился ночевать в баню? Пьяная драка? Следов алкоголя в тканях не обнаружили, да и вообще никаких бутылок в окрестностях не нашли. К хижине монаха прибыли неизвестные и совершили расправу? В таком случае расправа произошла до того, как промысловик решил заночевать в бане. Гильз так же не нашли и вообще никаких следов посторонних, кроме тех, что были оставлены студентами.

Перебитая отара овец – вот что не давало покоя полиции. Поначалу считали, что преступники перебили животных ради мяса, однако, судя по найденным костям, на них напали звери. Кости были переломаны, перегрызены. Только вот дверь в сарай изначально была закрыта, а по другому пути туда не проникнуть. Значит, сначала было убито стадо, хозяин животных после этого успел запереть дверь в сарай (или она была заперта уже после – охотником), а затем, вполне возможно, хищные звери, вроде волков или пробудившегося от спячки медведя, напали и на монаха.

Я отмалчивался насчёт истории, поведанной умершим охотником у костра.

Затем вызвали в кабинет и выложили на стол передо мной фотографии. Ещё не вглядываясь, я понял, что это последние фотографии монаха.

– Ознакомься, – сказал мне усатый полицейский. Я склонился над столом и, плохо скрывая любопытство, принялся их рассматривать. На всех снимках зима, сугробы и сумерки. Одна фотография была сделана ночью, из окна избы. Вспышка отразилась в стекле и безнадёжно засветила то, что хотел запечатлеть монах. Вторая фотография тоже сделана в кромешном мраке. Я узнал место – сразу за избой, где начинался лес. Виднелись чёрные стволы лиственниц, которые монах пытался подсветить фонариком. Больше ничего нельзя разобрать – слишком темно. Такими же были ещё две фотографии. Пятый кадр оказался отчётливым. Небо лазурное, солнце уже зашло, но непроглядная тьма ещё не охватила местность. У границы леса кучкой стояло семеро. Все они смотрели в сторону фотографа. Меня тут же посетило знакомое чувство страха, какое я ощутил вчера во время встречи с умершим монахом. Полицейский заметил перемену в лице, спросил, уж не знаком я с кем-то из них? Я ответил, что просто фотография страшная, необычная. Полицейский согласился со мной.

Люди были одеты по-разному и очень странно. Один в серой куртке, остальные вырядились необычно. Двое из них явно не по сезону. В центре стоял пожилой мужчина с длинными чёрными волосами и в добротной шубе. На голове у него капюшон с волчьей мордой, в руках длинный посох с навершием из черепа какого-то рогатого зверя. Рядом с ним была очень высокая рыжая девушка, тоже в волчьей шубе, увешанная верёвочками, связанными в узелки.

– Последняя фотография, – сказал полицейский. – Похоже на реконструкторов. Они обычно с археологами в одной кастрюле варятся, да?

Одежды не современные. Эти люди действительно походили на реконструкторов, но ни один мне не был знаком.

– Монах в дневнике писал, что эти незнакомцы пришли к его избе, чем сильно напугали, – сказал полицейский. – Они не заговорили с ним и ушли. Наверное, они и виновны в смерти, тем более что эта запись – одна из последних.

***

Удалось договориться, чтобы обратно в лагерь нас забросили вертолётчики. Те согласились не сразу, всё предлагали на следующий день. Райцентр мы покинули на закате.

По пути дядя Женя сказал, что надо завершать раскопки. Завтра за идолом должен прилететь вертолёт. Этим же вертолётом Евгений хотел вывезти и участников экспедиции. Нужно успеть за один день законсервировать раскоп, чем планировали заняться с самого раннего утра. Получается, что практика прошла лишь наполовину, но экспедиция раздобыла много ценнейшего материала и перевыполнила задачу, поэтому ничего страшного. Я даже немного взгрустнул – эти раскопки запомнятся мне надолго, была в них непередаваемая атмосфера таёжного лагеря. С другой стороны, я был рад убраться из этих мест.

Вертолёт сел на поляне, в полутора километрах от нашего лагеря и, как только мы отошли подальше, сразу же взлетел в чернеющее небо. Лётчики сегодня были не в духе. Мы направились через тайгу к лагерю. Я нашёл палку и по пути принялся сбивать паутины. Евгений всё радовался, что подоспеем как раз к ужину – мы целый день так ничего толком и не ели.

Сначала он достал рацию – сказать Константину, чтобы тот набивал тарелки жратвой доверху. Никто не ответил. Мы не придали этому значения, однако, скоро в просветах впереди показался лагерь, откуда не донеслось ни запаха еды и костра, ни шумных разговоров или игры на гитаре. Мы вышли на поляну с палатками. Никого. Костёр тлел – от него остались лишь красные угольки. Котёл бросили рядом, в него успели только лишь набрать воду и даже не прокипятили.

– На раскопе что ли? – спросил дядя Женя.

В палатках было пусто, поэтому мы двинулись к раскопу. Возможно, группе снова удалось откопать что-то стоящее. Однако и там никого не оказалось. Судя по всему, дневные работы давно завершились, бортики успели подравнять, раскоп прибрали, после чего группа должна была пойти на ужин.

Евгений помрачнел.

– Бойни в самом лагере не произошло, – сказал он. – Может, успели всё-таки убежать?

Я не нашёлся, что ответить.

Мы не успели вовремя покинуть тайгу.

5.

Обратно к лагерю шли с фонариками. Шансы на спасение от твари, если оно действительно боится света, находились прямо в наших руках. Только сработает ли искусственный свет? Я вслушивался в тишину, в любой момент ожидал нападения, постоянно оглядывался. Темнота сужала видимость, а луч слабого фонаря терялся среди деревьев, поэтому увидеть там кого-либо было нельзя. Только если существо подойдёт достаточно близко.

Мы вышли к лагерю, Евгений направился к палатке Константина. Однако ружья там не оказалось. Наверное, забрал с собой. Но куда все могли уйти? Судя по разбросанным вещам, лагерь покидали в спешке. Я быстро сбегал до своей палатки и вытащил видеокамеру – абсолютно всё необходимо фиксировать, нужны доказательства. Как только я включил её, то сразу услышал испуганный голос дяди Жени:

– Господи…

Я обернулся. Около тента с идолом стоял к нам спиной охотник. Он был освещён лучом фонаря Евгения, поэтому я сразу же запечатлел умершего на видео.

– Раскопали-то раскопали, – заговорил охотник. – Зачем выносить было? Вещи должны оставаться на своих местах.

Охотник повернулся к нам лицом и искренне улыбнулся:

– Здравствуйте, люди добрые. Вот мы и встретились снова.

– Что ты сделал с остальными? – спросил Евгений. Я заметил, что он держит в дрожащей руке нож.

У охотника ружье, хоть и мелкашка. Вот только настоящее ли оно? Материальное ли?

– С остальными? Я ничего с ними не делал.

– Тогда где же они? Куда делись?

– Пока не знаю, честно, – сказал умерший. – Но если они куда-то уже пропали, то, скорее всего, вы их больше не увидите. По-крайней мере не всех – уж точно.

– Что ты такое несёшь? – схватило дыхание у Евгения. – У вас тут банда преступников?

– Преступников? – охотник по-доброму рассмеялся. – Мы не преступники уж точно. Это вы преступники, если рассудить. А преступников необходимо наказывать.

– А ты только попро…

– НО! – перебил Евгения охотник. – Все заслуживают искупления, иначе было бы несправедливо. Присоединяйтесь к нашему Празднику.

– Какому ещё празднику?

– Идите за мной, – охотник развернулся и направился к лесу. – Возможно, Он вам даст шанс.

– Мы никуда не пойдём! – сказал Евгений. Охотник дошагал до края леса и повернулся к нам снова.

– А ты? – спросил он у меня. – Позволишь выбирать за себя?

– Никуда не пойду без объяснений, – ответил я.

– А этого не объяснить словами. Через это нужно просто пройти, прочувствовать. Возможно, это будет самым важным днём твоей жизни, после него ты прежним не станешь. Но всё зависит не от меня и даже не от Него. А только от тебя, – охотник выдержал паузу, но я покачал головой, после чего он словно бы пришёл в ярость – это читалось по лицу, однако он умело подавил вспышку гнева.

– Хорошо. Значит, с этого момента мы по разные стороны баррикад, – сказал умерший и скрылся в таёжной тьме. Меня снова охватил приступ сильного страха, захотелось бежать, нестись сломя голову. А может всё-таки стоило пойти за ним? Может, меня бы отпустили живым?

– За мной! – дёрнул меня за собой дядя Женя. Мы прибежали к палатке с радиостанцией, Евгений буквально вломился внутрь, а мне сказал сторожить снаружи, смотреть, чтобы никто не подобрался.

– Не разнесли! Целая! – донеслось изнутри. Я озирался, оглядывался, крутил лучом фонаря во все стороны. Света не хватало, фонарь светил тускло, прямо как в кошмарном сне. Скоро из палатки послышался голос Евгения. Он связался с «большой землёй» и звал на помощь, требовал срочно прислать вертолёт и вооруженных полицейских, рассказал, что лагерь опустел, вероятно, неизвестные взяли группу в заложники или же и вовсе расправились со всеми.

В этот момент до меня донеслись звуки. Мелодия. Из глубины леса, потому что она была приглушена чёрными стволами лиственниц. Это был целый хор флейт или каких-то других духовых инструментов. Затем раздались ритмичные удары, и послышалось тонкое женское пенье на довольно своеобразном языке. Мелодия была ошеломляюще красивой и пробирающей до костей настолько, что я даже позабыл о страхе, о том, где нахожусь. Возникло странное ощущение, словно я уже слышал эту песнь раньше, такое чувство появляется, когда внутри сна вспоминаешь древний сон, который уже давно позабыл, но какие-то глубинные уголки подсознания ещё хранят воспоминания и нужно только лишь извлечь их наружу. Я был уверен – я слышал эту мелодию в своих снах!

Евгений вышел из палатки и тоже прислушался, замерев. Мелодия продолжалась, а по моим щекам непроизвольно лились слёзы – я не мог объяснить, откуда взялось такое сильное чувство, мне захотелось уйти в лес, присоединиться к тем, кто исполняет эту песнь, я уже двинулся вперёд, но меня вовремя остановил Евгений.

– Ты куда? Что с тобой?

Мелодия оборвалась теми же ритмичными ударами. С нею исчезло и необъяснимое ощущение, какое может испытывать человек, вернувшийся домой после долгого странствия, прекратилось слезотечение. Я как бы опомнился. В следующее мгновение из глубины леса донёсся чудовищный вопль, ужасающе тоскливый и безнадёжный, от чего, как и описывал в дневнике монах, на душу спустилась безрадостная мгла. Такой голос мог иметь только Бог Отчаяния.

– Это и есть ОНО? – похолодел Евгений.

Мы бросились к костру и принялись его разжигать. Угольки истлели, поэтому мы накидали хвороста, сухих толстых веток, выплеснули сверху всю жидкость для розжига. Вопль стремительно приближался, трещали кусты. Евгений чиркнул спичкой и запустил её в кострище. Вспыхнуло, загудело пламя, огонь взметнулся кривыми языками ввысь. Вокруг нас теперь появился яркий круг света, круг безопасности. Мы вглядывались в черноту тайги, в сторону, откуда доносились приближающиеся вопли. Оно уже совсем близко! По звукам можно было определить, что до нашей поляны твари оставались считанные метры. А потом вопли оборвались, у самого края леса, однако всё равно разглядеть там что-либо было нельзя.

– Значит, оно всё-таки боится света! – обрадовался Евгений. Раздались сильные удары, что-то хрустнуло, затрещало. Прямо на наш костёр стала заваливаться высокая лиственница. Мы отпрыгнули в сторону, за область светового круга, однако дерево не дотянулось до костра, и его верхушка рухнула в четырёх метрах. Исторглись безумные вопли, из леса прямо в нашу сторону вырвалась большая чудовищная тень, при виде которой оставалось только одно желание – закрыть глаза и ничего не видеть. Мы вломились в световой круг в самый последний момент. Существо взвыло, а когда я вновь повернул видеокамеру в его сторону – оно уже скрылось в тайге.

– Надо было валить еще когда нашли труп! – сказал Евгений, его трясло. Меня тоже пробила крупная дрожь. – Напроситься на вертолёт к полицейским. Чёрт возьми, и как я раньше не поверил?

Вопли прекратились, слышались только шорохи, звуки движения. Оно рыскало вокруг нашего лагеря, как бы выбирая с какой стороны лучше всего к нам подобраться.

– Полтора километра… – сказал Евгений. – Ты хорошо бегаешь?

– На спринтерские хорошо, а вот на длинные дыхания не хватает, – признался я.

– Это плохо. Я тоже неважно бегаю.

– А зачем бежать? Может, останемся здесь до утра? Оно не подбирается ближе.

– Я бы ни за что не решился бежать полтора километра и остался бы здесь. Вот только у нас не хватит дров, – Евгений указал на небольшую кучку хвороста и толстых ветвей. – Этого до утра не хватит.

Меня объял ужас только лишь от одной мысли нестись к посадочной поляне через ночную тайгу, с разъярённым древним существом на хвосте. Получится ли нам удрать? Тварь бегает быстрее нас – это очевидно!

– У нас не получится, – сказал я. – Вы сами видели, как оно вылетело из леса.

– Получится, – ответил Евгений, похоже, не убежденный в своих же словах. – У нас есть фонари, главное не подпускать его близко.

– Может как-то посигналить вертолётчикам? Пусть сюда приземляются.

– Поляна не подойдет, палатки придётся сдвигать, а мы не сможем выйти за пределы костра.

– Так пусть скинут верёвку!

– И как ты им это скажешь?

– Не через лес же бежать, там и заблудиться не сложно.

– Я знаю. Мы можем остаться у костра, с вертолётом прибудет полиция. Они долго ждать нас не будут. Возможно, прилетят снова к поляне.

– Или двинут на встречу к нам полицейских. Оно же их всех перебьёт!

– Они вооружены и у них стопроцентно будут фонарики.

– Додумаются ли они, что существо боится света? И смогут ли вовремя среагировать?

– Нет гарантий, – дядя Женя задумался.

– А что, если сжечь идол?

– И разозлить тварь ещё больше? Тебе не жалко будет культурное наследие?

– Как бы самому из леса выбраться.

– Тут тоже гарантий нет, только находка пропадёт. А в ней может содержаться ответ.

– Хорошо, может тогда поджечь весь лес?

– А вот это хорошая идея, – Евгений словно бы посветлел. – Конечно, нас могут посадить за это. Но… Зато останемся в живых. Ты снимаешь это на камеру?

– Да, – ответил я.

– Думаю, что полицейские нас поймут, – Евгений выхватил сухую ветку из кучи хвороста и поднёс к костру. Скоро ветка загорелась, как факел, Евгений высмотрел, куда бы кинуть её и запустил в заросли. Подожглась трава. Пламя медленно распространялось по лесному ковру.

– Жаль, что все сухие деревья рядом повырубали, – сказал дядя Женя. – Верхового пожара вряд ли получится добиться.

– Огонь точно привлечёт полицейских к поляне, заподозрят неладное, – я схватил ещё одну ветвь, поджёг и бросил в лес. Таким образом мы закинули несколько горящих веток, что сильно сократило наши запасы хвороста, зато вокруг стало светлее. Трава выгорала, оставляя за собой умирающие огоньки. В некоторых местах загоралась кора деревьев, однако лениво и неохотно.

– Смотри! – показал Евгений в сторону тента с идолом. Около него стояло двое: пожилой мужчина с посохом и в волчьей шубе и необычно высокая рыжая девушка. Прямо как с той фотографии. Они разглядывали идол и о чем-то говорили. Девушка посмотрела в сторону костра, и мне удалось разглядеть её утончённые черты лица, совсем юная и красивая, однако чёрный взгляд её излучал ощущение опасности. Эти люди надолго у тента не задержались, что-то сказали нам (показалось, будто бы лишь мне) на своем неизвестном языке и исчезли в тайге.

Тварь утихла, а может быть и вовсе ушла. Скоро мы услышали шум лопастей. Лагерь залило ярким светом вертолётных фар. Мы принялись носиться, обращать на себя внимание, размахивать руками. Вертолёт завис над поляной, наверное, лётчики заметили небольшой пожар, что мы здесь устроили. Затем вертолёт двинулся в сторону посадочной поляны, в ответ на что мы скрещивали руки, падали на колени, всячески пытались дать знать, что мы не пойдём следом, что нам необходима помощь. Вертолёт завис над краем леса. Из громкоговорителя донеслось:

– Двигайтесь за вертолётом, чтобы не заблудиться! Мы будем лететь медленно!

Вот она, надежда на спасение! Мы кинулись следом, к пятну света от яркой фары. Вертолётчик хоть и сказал, что будет лететь медленно, однако, чтобы держаться внутри светового круга нам приходилось бежать сломя голову. Очень скоро мы начали задыхаться: нестись по неровной поверхности, постоянно спотыкаясь... Только ужас не давал нам остановиться. Но силы заканчивались, пятно света ушло вперёд, а мы оказались в темноте. Лётчик заметил, что мы рьяно пытаемся держаться именно в лучах фар, подумал, что у нас нет фонариков и сильно сбавил ход. Получилось идти быстрым шагом, мы перевели дух. Кажется, что тварь не преследовала нас.

Вертолёт вскоре начал совершать посадку на поляне, как вдруг сзади разразился дикий вопль, послышался треск кустов.

Оно стремительно приближалось.

В ужасе мы вырвались к поляне, быстро подбежали к вертолёту, оказались в свете фар. Только тогда я на секунду посмотрел назад. Оно не осмеливалось выйти из тайги, но все так же продолжало выть.

Поляну захватил сильный вихрь, вертолёт сел. Только дверь открылась – мы ворвались на борт.

– Улетайте! – кричали мы. – Улетайте, скорее, здесь опасно!

На борту оказалось несколько вооружённых автоматами человек, в военной форме и шлемах. На их спинах красовалась надпись «ФСБ». Естественно, что сюда прислали спецназ, ведь мы сказали, что неизвестные взяли нашу группу в заложники или устроили резню. Но как теперь объяснить, что никаких преступников не существует, зато есть непостижимая древняя тварь? Спецназовцы спросили, сколько их. Мы же рассказали, всё как есть, о некоем существе, что всё снимали на видеокамеру и у нас есть доказательства. Нам ответили, что никого они не видели. Однако, из леса вырывались вопли. Взлетели. Направили фары в тайгу. Дали большой круг. Никого. На тепловизорах пусто.

– Вы зачем поляну подожгли?

– Оно боится света, – сказали мы. Наш ответ не восприняли всерьёз, однако продолжили кружить над тайгой. Пролетая над лагерем, мы увидели, что пожар всё-таки не разгорелся и затух. После этого ещё примерно час делали облёт окрестностей, с помощью тепловизоров пытались выцепить преступников или выживших, но никого не нашли и потому лётчики повернули к райцентру.

– С утра сюда забросят поисковые группы, – сказал один из ФСБшников. – А мы сделали всё, что в наших силах.

***

Последующие дни развивались стремительно. Нас вернули в райцентр, где мы сразу же все рассказали, предъявили отснятые видео, с запечатлённым на них неизвестным существом, умершим охотником и мужчиной с рыжей девушкой. За дело взялось ФСБ. Видео проверили на монтаж, а меня и Евгения отправили на психиатрическую экспертизу, которую мы успешно прошли. Нас признали вполне здоровыми.

Утром в тайгу забросили два вооружённых поисковых отряда с розыскными собаками, совершили авиаразведку. Псы быстро вышли на след и уже в полдень одна из поисковых групп наткнулись на разодранный первый труп – Аня. На большом расстоянии от первого трупа другая поисковая группа нашла ещё два тела, принадлежащих Диме и Вите. Когда вечером мёртвых доставили к судмедэкспертам, то опознавали их мы. Это был очень жуткий удар для меня – увидеть своих друзей мёртвыми. С Витей я и вовсе был знаком со школьной парты. Полицейские держали нас в участке, отобрали телефоны, чтобы мы никому ничего не сообщили. Шум им был не нужен, особенно, когда ещё толком не разобрались в этой чертовщине.

С наступлением темноты связь с одной из поисковых групп оборвалась. Сразу же выслали вертолёт. Как выяснилось – все участники группы были жестоко разодраны. Кучи гильз вокруг свидетельствовали о попытках отстреливаться, но ничего у них не вышло. Солдаты рассыпались, вместо того, чтобы занимать круговую оборону, разбежались. И я вполне понимал их, так как мне самому доводилось видеть Тварь.

Вторую поисковую группу немедленно вывели из леса, им удалось заметить в лесу людей, что успешно от них скрылись. На следующий день в район стянули большие силы: несколько вертолётов, солдат и даже бронетехнику. Как бы мы не надеялись на спасение остальных – надеждам пришлось рухнуть. Нашли тела Константина, Леси и Людмилы. Они убежали дальше всех. Выходило так, что трупы оказались разбросаны по территории диаметром до тридцати километров. Сложно представить, чтобы им удалось забраться так далеко всего за одну лишь ночь.

Местные заметили подозрительную активность военных, поползли слухи. Власти объясняли это тем, что в лесу засела группа террористов. Впоследствии эту версию и сделали официальной, состряпали убедительную историю и выдали её по телевизору. Террористов якобы уничтожили, но небольшой контингент солдат ещё удерживали, те места оцепили и поставили систему датчиков, чтобы не подпустить туда грибников или охотников.

В детали дальнейшей военной операции мы посвящены не были. Всё это нам рассказал прибывший специалист, через пять дней после начала событий. Он посоветовал нам забыть о произошедшем, для нашего же блага.

– Ваши друзья уже мертвы и с этим ничего не поделать. Военные предприняли всё, что только в их силах и им удалось выследить Тварь, – сказал он.

Руководствовались простой логикой. Если известно, что оно боялось света, значит, оно должно было где-то укрываться днём. Используя геологические карты, вычислили всевозможные места образования карстов, а затем наткнулись и на пещеру. После суточного наблюдения за ней выяснилось, что это действительно логовище существа. Штурмовать пещеру – значило потерять слишком много людей. Поэтому её завалили взрывом, а по периметру расставили генераторы и прожектора. После этого существо больше в тайге не появлялось.

Я не знаю, правду ли нам тогда рассказал специалист или же солгал. Быть может, то древнее существо оказалось не по зубам человеку, а чтобы охладить наше любопытство и успокоить – придумали эту сказку. С нас взяли подписку о неразглашении в течение двадцати пяти лет, предупредили, что за нами будут тщательно следить и отпустили.

Всем, кто задавал мне вопросы (в том числе и матерям погибших друзей), я рассказывал выдуманную тем же специалистом легенду, будто на нас напали террористы. Нам и Евгению удалось ускользнуть, нам повезло, потому что мы тем днём давали показания в полиции, потому мы избежали расправы от бандитов. В эту ложь верили. А смогли бы поверить в правду?

Дальнейшая судьба идола мне так и неизвестна. Быть может, его тайно изучают исследователи, а может его и вовсе не осмелились вывезти из проклятой тайги. Я искал информацию о племенах и народах, что жили в тех местностях тысячелетия назад, их культуры, но сведения оказались очень скудными – об этих племенах даже я знал больше, чем сам Интернет.

Особое место в моей памяти почему-то заняла высокая рыжая девушка с чёрным взглядом. В первый месяц она каждую ночь снилась мне, что-то хотела сказать, судя по всему, это были скорее просьбы. Я то ли не мог разобрать её речь, то ли после пробуждения попросту забывал сказанное. Со временем сны с ней прекратились.

И вот прошло два года. Я влился в ритм жизни, нашёл себе работу, далёкую от археологии и истории, ибо попросту не смог бы работать на раскопе. Мысль постоянно бы возвращалась на то самое место у небольшой речушки, к проклятому древнему идолу и погибшим друзьям. С помощью психотерапии мне удалось вытеснить эти воспоминания из повседневной жизни. Однако по ночам я ещё долго буду погружаться в мир больных снов и видеть в кошмарах окутанную необъяснимым страхом тайгу, из глубин которой доносится холодящий душу вопль.

Давайте наберём хотя бы 500 плюсов, чтобы увидело больше людей!

Советую прочесть и остальные рассказы: https://t.me/emir_radrigez/654

Страшно было одному в палатке по ночам – признаюсь. Лес тих и в то же время он наполнен многообразными звуками. Психика в тёмное время суток обостряется, особенно в лесу, и человек впадает в первобытное состояние, когда отовсюду ожидает опасность. Становится понятно, почему древние люди не сомневались в существовании леших и прочих духов: шумы леса превращаются в чью-то ходьбу у палатки, а редкий вскрик безобидной таёжной птицы кажется вскриком человека. И ты зарываешься поглубже в спальный мешок, будто он спасёт от неведомых чудовищ…

У глав экспедиции при себе имелось ружьё – это на тот случай, если придут дикие животные, вроде медведя или волков, ведь на дворе жаркий июль, а летом в тайгу без ружья ходить опасно. Имелись и какие-то ядрёные газухи от медведей, что били струёй аж на семь метров, но владелец ружья (по совместительству антрополог, охотник, управляющий лагерем и просто хороший человек) Константин нас «успокаивал», мол, бывали случаи, когда в медведя всаживали по нескольку пуль, но он всё равно догонял и раздирал охотника, а тут какие-то пшикалки… Потому советовал он нам, что если вдруг услышим далёкий треск кустов, то сразу начинать кидать петарды и шуметь – медведь обойдёт стороной, и лезть к банде бешеных лысых обезьян не рискнёт.

Древнее городище, на котором мы вели раскопки, находилось на берегу мелкой речушки, в метрах трёхстах от поляны с нашими палатками, за густыми лиственницами – даже не видно его из лагеря, а деревья там росли так плотно, что по пути туда можно было и заблудиться. Городище открыли археологической разведкой ещё в 70-ых по рельефным признакам, то есть по рву и валу. В древности ров копали достаточно глубокий, вал высокий, и, конечно же, за тысячелетия деревянные конструкции разрушались, а вот рельефные признаки оставались – по ним и находили поселения. Короче говоря, этот район ещё только начинали изучать.

На большую странность поселения мы наткнулись почти сразу: на вале по его периметру располагались целые сети зольных пятен – следы от древних костров. Такая картина прослеживалась на всех глубинах, во всех культурных слоях, то есть племена разных эпох и культур приходили на это место и уходили, однако всегда сохранялось одно – сеть костров вокруг городища. Неясно, какую роль выполняла эта сеть, вряд ли эти костры использовались для приготовления пищи, поэтому оставалось отделываться лишь предположениями, вроде того, что они использовались в неких ритуалах.

Не меньшей странностью были и находки очень большого количества человеческих костей, беспорядочно разбросанных по городищу. Это точно не захоронения – в самом городище таковых обнаружено не было, поэтому хоронили, скорее всего, где-то вне поселения. Разбросанные кости имели примерно один возраст, из чего следовало, что древние жители погибли единовременно. Эта странность прослеживалась в нескольких культурных слоях, то есть обитавшие здесь племена часто гибли по какой-то причине. Поселение могло быть перебито набегом враждебного племени или истреблено некой эпидемией.

Суеверные одногруппницы Леся и Аня по этому поводу очень пеклись, ведь если здесь так много костей, то наверняка и по ночам здесь бродят сотни призраков… Мы с ребятами этим пользовались и постоянно подшучивали над ними, пугали по ночам и, словно актёры, разыгрывали целые мистические сценки. Однако и сами стремались, когда по ночам из леса доносились всякие звуки. Правда, никто не подавал вида.

Помимо костей находилась орнаментированная керамика, кучу её осколков складировали в лагере под тентом, там же и сортировали «по квадратам», чтобы не спутать находки из разных эпох и мест городища. Иногда находились наконечники стрел, крупные останки сосудов. Удалось найти даже бронзовый нож. Как говорил руководитель нашей практики, которого мы дружески называли дядей Женей, самые первые люди здесь появились около трёх тысяч лет назад, но более точное время можно будет выяснить только после практики, когда отвезём материал в город для проведения радиоуглеродного анализа. Однако, к сожалению, сделать это нам так и не удалось.

К тому дню уже прошло больше недели упорных работ. Я со своим давним другом Витей возил к реке на тачке землю в вёдрах и просеивал её в воде через сито, пока не оставались только большие частицы, которые могли быть упущены при работе. Не самое весёлое занятие, но время короталось за разговорами. Беседу нашу прервал Дима. Он прибежал запыхавшийся, с восторгом в глазах и крикнул нам:

– Бросайте свою ерунду! Мы такое откопали! Не поверите!

Мы не поверили, бросили ерунду и побежали к участку работ. Около ямы собрались все: Леся, Аня, дядя Женя, его помощница Людмила и даже дежурный по лагерю Константин. Как выяснилось – нашли древний деревянный идол. Поломанный, трухлявый, однако по очертаниям угадывались узоры, рисунки, правда, не везде сохранившиеся. Удивительно, как этот кусок дерева вообще не сгнил! Судя по слою, где он залегал – ему две тысячи лет или около того.

– Это сон! Я сплю! – вс ё причитал, как мне помнится, дядя Женя. – Такая редкая находка! Аккуратней кисточками, аккуратней!

Он сказал, что существуют и более древние деревянные находки. Самой древнейшей – одиннадцать тысяч лет, что ещё задолго до пирамид! Однако дереву нужны особые условия, чтобы сохраниться. В этом месте ведь даже и не торфяник!

Мы аккуратно очистили разломанный идол от земли. Он оказался разломан временем на четыре части, что в совокупности по размерам давали три метра с лишком. Вероятно, раньше он был ещё больше. Изображение неизвестного божества было интересно разглядывать, однако времени мало – надо успеть до вечера. Мы занялись переносом частей к лагерю под тент, чтобы уберечь от вероятного дождя. Работали очень аккуратно и осторожно, боялись даже дыхнуть на него лишний раз.

Остальную часть дня мы изучали необычную находку, пытались разобрать узоры, рисунки. Дядя Женя сфотографировал идол во всевозможных ракурсах, сделал зарисовку. На идоле вытесано много различных знаков, но не все можно было различить – многие линии стёрлись временем, где-то древесина истлела, где-то откололась. По оставшимся знакам можно было сказать немногое, тем более, что смысл их был от нас сокрыт. На «голове» было отображено лицо – опечаленное или даже отчаявшееся, судя по раскрытому, будто в крике, рту. В нижней части идола располагался рисунок: лик этого божества в окружении девяти других лиц, как бы привязанных к нему линиями. Остальные изображения на идоле – бессмысленные для нас знаки и узоры. Информации мало, потому было сложно определить, какую же именно стихию олицетворяло это божество.

Команда настолько увлеклись находкой, что ужин сготовили уже в сумерках, когда солнце спустилось за могучие кроны лиственниц, а в холодеющем небе зажглись первые звёзды. Мы расселись на брёвна вокруг костра, уплетали перловую кашу с тушёнкой и обсуждали различные теории по поводу идола. У каждого их придумалось немало. После ужина дядя Женя и Константин направились к радиостанции, сообщать о находке на «большую землю», а остальные продолжили жаркие дебаты у огня.

Совершенно неожиданно из лесной темноты на нашу поляну выплыла фигура человека средних лет, с ружьём за спиной. Дебаты тут же стихли. Посторонний, в такой глуши, да ещё и вооруженный – не самый желанный гость.

Мужчина прервал напряженное молчание – извинился, представился. Оказалось, что он охотник на соболей, бродил по лесу, увидел огонь издали, голоса людей, удивился, что в этих диких местах кто-то есть и решил посмотреть из любопытства.

– Извините, а можно к вашему костру? А то я свой лагерь так и не разбил, а уже темно, да и холодно…

– Конечно, присаживайтесь, – жестом пригласила Людмила охотника. Мужчина шагнул в круг света от костра и расположился напротив нас всех, на пустующих местах дяди Жени и Константина. Мы предложили ему каши, он поблагодарил нас и не отказался. Я только что обратил внимание, что одет он в шубу.

– И что ваша группа делает в такой глухомани? – поинтересовался он, не отрываясь от своего котелка, наполненного перловкой.

– Археологи-студенты. Практику проходим на раскопках.

– И чего раскапываете?

– Древнее городище. Вон в ту сторону если идти три сотни метров.

Охотник глянул за деревья и кивнул головой:

– И нашли чего-нибудь?

– Да! Идол! – вырвалось у Димы. Остальные на него посмотрели с укором, ведь о такой ценной находке лучше не рассказывать незнакомцу. Кто знает, что у него в голове?

– Вот как, целый идол? – удивился охотник. – И что вы с ним сделали?

– Откопали. А потом сюда принесли, под тент, чтоб дождь не замочил, – сказал Дима и, заметив на себе наши взгляды, стушевался. Мне на секунду показалось, что по лицу охотника пробежалась мрачная тень.

– Вот как… – сказал он с некоторой грустью в голосе и задумался. Некоторое время он молчал и был слышен лишь треск костра. Разобравшись с кашей, он ещё раз поблагодарил за угощение и заговорил:

– Удивительное место. Удивляюсь и удивляюсь. Сначала монах, а теперь раскопки и идол. Слишком насыщенное на события место для такой глухомани.

– А что за монах? – поинтересовалась Аня.

– Вы ещё не ходили в его хижину? – удивился охотник. – А я всегда думал, что молодёжь склонна лазить по всяким заброшенным местам.

– Тут рядом разве кто-то живёт?

– Уже не живёт, но раньше жил. Если спуститься к речушке и пойти вдоль берега по течению километров… наверное, пять от вашего лагеря, то можно выйти к его избушке, – охотник оценил наши заинтересованные взгляды и решил продолжить. – Лет, наверное, тридцать шесть было мужику... Кто его знает, зачем ему вздумалось поселиться так далеко от цивилизации, но у каждого свои тараканы в голове. На религии был повёрнут человек – рядом с избой у него даже стояло что-то вроде самодельного храма, напоминающее шатёр из досок. Участок неплохо себе отстроил: и баня, огород большой, стадо овец имелось в пятнадцать голов. Жил в полном уединении несколько лет, совсем редко к нему грибники захаживали, ну или охотники, вроде меня.

Мужчина спрятал свой котелок в рюкзак.

– В ту зиму я на соболей охотился в здешних окрестностях. Место богатое на пушнину, зверь почти не пуганый, даже позволяет себе голос подавать. Своим псом загоняю соболя на самый верх дерева, где ему никуда не деться, а потом стреляю – и дело в шляпе, как говорится. Ну, тут у меня снегоход и поломался. А от своего зимовья я забрался далеко – на лыжах если идти по такому трескучему морозу, то и к вечеру не успею, а в ночи идти по лесу… И вспомнил я, что рядом монах живёт, вышел к речке и дошагал до его избы – уже темнеть начинало. Каково же было моё негодование, когда я обнаружил пустую избу. Окна разбиты, дверь сорвана с петель, внутри всё перевёрнуто. Монаха не было нигде. Недобрые люди сюда наведались, подумал я тогда. Может от них монах и скрывался, может, прошлое у него было криминальным. Жилище покинуто спонтанно, на столе осталась еда. Я осмотрел постройки, овец нет, да и вообще никаких больше животных. В избе ночевать было нельзя – то же самое, что и на улице, потому я стаскал дрова в баню и решил переночевать в ней. От безделья осмотрел избу повнимательней и нашёл… – охотник потянулся к рюкзаку и вытащил потрёпанную толстую тетрадь в чёрной обложке. – Вот эту тетрадь. Тут монах делал записки о событиях, стихи сочинял, ну и тому подобное. Той ночью я её прочитал полностью, пока в бане ночевал. Вот этот отрывок мне нравится больше всего.

Охотник прослюнявил пальцы, отлистал на нужное место и принялся читать вслух:

– Оно похоже на тень, и в то же время это не тень. Оно оставляет следы в снегу и издаёт холодящие всё нутро, вопли, не злобные, а скорее похожие на вой забитого животного: такие же тоскливые и безнадёжные, от чего на душу словно опускается безрадостная мгла. Библейское ли… Я слышал прошлой ночью испуганное скуление пса, блеяние овец. Наружу я осмелился выйти лишь днём и увидел, что все животные мои растерзаны. Следы не волчьи. Следы вообще ни на какую известную мне тварь божью не похожи. ОНО разгневано, и я не знаю, как задобрить его. Конец записи.

Охотник снова оценил наши сосредоточенные взгляды и, кажется, остался доволен.

– И что с монахом случилось? – спросил Витя.

– Я не знаю, – пожал плечами мужчина, после чего закинул тетрадь обратно, водрузил рюкзак за плечи и поднялся. – Спасибо за славный ужин, тепло костра и беседу. А мне пора на соболей идти, аванс надо отрабатывать. До скорого, добрые люди.

Не успели мы и рта открыть, как охотник зашагал обратно к лесу и растворился в густой темноте между стволами лиственниц. Слышались ещё удаляющиеся шаги, но скоро и те были поглощены тишиной ночной тайги. Некоторое время мы сидели молча.

– Типичный трепатель языком, – сказал Витя. – И дневник у него стопудос липовый. Не удивлюсь, если вообще пустую тетрадь нам зачитал, чтобы запугать. А ушёл-то как пафосно – даже плюнуть захотелось.

– А тебя не напрягло, что он в июле-месяце в шубе ходит? – спросил Дима. Я хотел задать тот же вопрос.

– Меня напрягло, что ты ему про нашу находку всё растараторил, болван! А про меховую одежду – так я слышал, что в ней даже летом можно ходить – в ней не жарко.

– Посмотрел бы я на тебя в меховой шубе во время жары!

К костру вернулись дядя Женя и Константин, они сказали, что вертолёт с «большой земли» для транспортировки пришлют в ближайшие дня два-три, а пока надо интенсивно продолжать работы, ведь не исключено, что здесь могут иметься ещё идолы. А мы, в свою очередь, рассказали о необычном охотнике, что забрёл сюда и об его истории.

– А ушёл он куда?

– Обратно в лес, на соболей охотиться.

– На соболей? В июле? Кто же летом на соболей охотится? Они же линяют в это время, – удивился Константин, а затем, после небольшой паузы, добавил:

– Так, слушайте меня внимательно. Если этот мужик вернётся ночью – сразу кричите и поднимайте весь лагерь. Хреново, что он знает об идоле. Возможно это браконьер, а значит, ему нужны деньги. Этот идол дорогого стоит… У меня ружьё, поэтому я посторожу первую половину ночи. Евгений, вы тоже умеете обращаться с ружьём, сможете меня сменить во второй половине?

– Да-да, без проблем.

– Так, а остальные отбой, время позднее.

Продолжение следует. Давайте наберём хотя бы 500 плюсов, чтобы увидело больше людей! А ещё лучше косарь, но это уже фантастика...

А для нетерпеливых прода здесь: https://t.me/emir_radrigez/198

Когда мать подошла достаточно близко, периферическим зрением обратил внимание на её кисть. Несмотря на то, что она пыталась спрятать её за спиной, увидел, как из её пальцев прорастают длинные, заострённые и стальные ногти.

Через нарастающий ужас, в надежде услышать голос матери, спросил её: «Мам, это ты?», — но она лишь молча смотрела на меня и приближалась.

Мне тогда было 12 лет. Мы с друзьями воодушевленно готовились к празднику в честь Хэллоуина. В то время дети могли еще относительно безопасно прочесывать окрестности в поисках конфет и угощений без присмотра родителей. Многое с тех пор изменилось, но несмотря на это, я не уверена, что позволю своим детям выходить в ночь Хэллоуина, после того инцидента.

***

Сидр-Милл-роуд была длинной улицей, по обеим сторонам которой торчало множество домов. Этот район считался жутким местом, главным образом потому, что в конце его стоял старый дом, о котором ходило множество историй о привидениях. В детстве я то и дело слышала о нем легенды. Много лет назад на том месте стоял яблоневый сад, в котором хозяева зверски убили целую кучу рабов. Или вот: прежний владелец повесился на верхней ступеньке лестницы. И таких слухов было не сосчитать. Но все городские дети были просто очарованы этим домом. Мы катались на велосипедах мимо него в надежде хоть одним глазком заглянуть в его историю. И все были уверены, что он наполнен всевозможными паранормальными явлениями.

Потратив несколько часов на выпрашивание конфет, мы почти дошли до конца Сидр-Милл-роуд. Одна из девчонок в компании тут же выдала гениальную идею – постучать в дверь и посмотреть, не откроет ли кто-нибудь. Мы знали, что там живет пожилая женщина по фамилии Мерфи. Ее почти никто не видел, но все знали: она унаследовала это поместье и прожила там, наверное, лет пятьдесят. Это был большой дом, особенно для одного человека. Я всегда думала, что, должно быть, одиноко остаться незамужней, без детей и жить в таком большом старом обветшалом доме. Мой отец называл это "ветхим дворянством", хотя я понятия не имела, что это значит.

Подъездная дорожка вела через фруктовый сад, раскинувшийся перед домом. За яблоками больше никто не ухаживал, и большая их часть гнила на земле, от которой к октябрю исходил скорее гнилостный запах, чем терпкий аромат.

– Эй, поднимись и позвони в дверь, – Джессика ткнула меня в плечо.

Я передернула плечами:

– Я не пойду одна.

– Ну возьми с собой Оливию.

Оливия помотала головой:

– Вот уж нет. Уже поздно. Мне пора домой.

Джессика схватила нас за руки.

– Трусихи. Пойдем вместе.

– Тут воняет, – заканючила Оливия. – Не хочу я туда…

И я была с ней согласна.

– Яблоки правда воняют. И если там живет старушка, она наверняка уже легла. Ей не до наших сладостей.

– Смотри, даже свет на крыльце не горит! Это же международный символ “оставьте меня в покое”.

– Ой, девчонки, ну какие же вы нудные! Давайте! Сегодня Хэллоуин! Просто постучим в дверь, а потом, в понедельник расскажем всем и будем самыми крутыми в школе.

К моему большому разочарованию, Джессика все же потащила нас по темной подъездной дорожке, посыпанной гравием, к полуразрушенному особняку на вершине холма. В практически кромешной темноте светились только неоновые браслетики у Оливии на руках. Мы ведь не брали с собой фонариков, а плотные облака не пропускали света полной луны. За всю ночь мы видели лишь пару проблесков лунного света.

Когда мы добрались до вершины холма, меня пробрал озноб. Я задрожала. Не знаю, из-за ночной прохлады или нервов, но у меня стучали зубы.

Мы втроем подошли к дому и поднялись на крыльцо. Джессика подтолкнула меня вперед и шепнула:

– Позвони в дверь.

– Не надо нам этого делать…

Она снова толкнула меня.

– Давай звони.

Я шагнула вперед. Глаза понемногу привыкали к темноте, и я увидела дверь с искусно сделанной стеклянной вставкой. Дрожащей рукой я потянулась к звонку. И нажала на него.

С хохотом, Джессика и Оливия тут же бросились прочь, оставив меня на крыльце в одиночестве. Внутри дома что-то зашумело. Я побежала от двери, вниз по ступеням, споткнулась о платье и грохнулась в траву. Ведерко в форме тыковки, выпало из рук, разбросав повсюду конфеты, но я была слишком напугана, чтобы обращать на это внимание. Все бросив, я побежала, стараясь разглядеть дорожку в полной темноте. Где-то впереди смеялись девчонки.

– Вот сучки, – пробормотала я себе под нос.

Ноги нащупали гравий дорожки. Сердце бешенно колотилось. Ну чего я так испугалась? Я же ушла от дома. А старуха так и не открыла, наверняка уже видела второй сон. Нечего бояться. Это все просто ребячество.

Я замедлила бег и, тяжело дыша, перешла на шаг. Вот уже можно было различить свет фар на Сидр-Милл… “Подружки” наверняка ждали меня где-то там, и я шептала под нос то, что скажу им при встрече:

– Черт бы вас побрал, идиотки!

Как вдруг, откуда ни возьмись, две руки схватили меня сзади. Что-то потянуло меня обратно к дому.

Я закричала.

Нечто сзади рычало, шипело и изо всех сил тянуло меня назад. Я боролась. Но все равно с каждым рывком оказывалась ближе к краю подъездной дорожки. В слабом свете луны вырисовывались очертания яблонь. Зловоние забивало мне нос.

Мне было всего 12 лет, но я сопротивлялась изо всех сил. И кричала:

– ПОМОГИТЕ!

Со всей решимостью я отрывала цепкие руки от себя, боролась за жизнь.

Но тварь не отпускала. Острые когти впились мне в грудь и все продолжали тянуть к яблоням.

– КТО ТЫ? ОТПУСТИ МЕНЯ!

В этот момент облака расступились и лунный свет залил сад. И тогда я ее увидела.

Старая истлевшая ведьма держала меня. Она выглядела скорее мертвой, чем живой. Кожа на ее лице уже разлагалась, но она все еще булькала и рычала.

Чудом, мне удалось вывернуться и броситься бежать. Когти полоснули меня по спине напоследок. Я неслась через сад, огибая деревья. Гнилые яблоки хлюпали и лопались под ногами, в какой-то момент я даже подскользнулась и упала в червивое месиво… Но все же добралась до гравийной дорожки и бежала, пока не оказалась на главной дороге.

Конечно девчонки стояли там, хихикая, и ждали, но смех стих в ту же минуту, как они меня увидели.

Не останавливаясь, я пробежала мимо. Каким-то образом добралась до ближайшего дома, забилась внутрь и попросила хозяина позвонить родителям. Мои друзья объяснили, как могли, что произошло.

После инцидента у меня остались царапины на груди и спине. Родители решили позвонить в полицию и написать заявление. Полицейские тут же сделали вывод, что это, вероятно, просто розыгрыш на Хэллоуин, возможно, какие-то подростки пытались напугать меня. И в итоге всей компании пришлось выслушать огромную лекцию от полицейского и наших родителей.

На следующий день было воскресенье. Я все еще пребывала в ужасе от произошедшего, и была твердо уверена, что это не просто розыгрыш. Я снова и снова повторяла своим родителям, что там было нечто другое. В конце концов мама сказала, что с нее хватит и что больше мы об этом говорить не будем.

Ближе к вечеру я, наконец, немного успокоилась. И тогда зазвонил телефон.

Папа снял трубку и после нескольких минут: "Да, я понимаю" и "Я понимаю", вошел в комнату, где я смотрела телевизор, а мама читала книгу в кресле. Она подняла на него глаза.

– Что случилось, Джордж?

Он удивленно посмотрел на нас обоих и сказал:

– Звонил помощник шерифа Ричардсон, которого мы видели прошлой ночью. Он отправился проверить состояние миссис Мерфи после того, как они не смогли связаться с ней прошлой ночью для допроса. Оказалось, что миссис Мерфи все это время лежала мертвая в своем доме… Коронер считает. что она умерла еще в августе.  И… у них по-прежнему нет никаких признаков того, что прошлой ночью в доме был кто-то еще. Ни следов взлома, ничего такого. Единственное, что они нашли снаружи, – это твое ведерко и конфеты, разбросанные по земле. Как ты и говорила.

– Милая, погоди-ка…

Разве ты не говорила, что тебя схватила старуха?

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.