К тому времени, как им попался на глаза этот щербатый, ржавый по краям металлический указатель, Вика и Артём успели окончательно разругаться.
Идея поехать на море своим ходом принадлежала Вике. Кому же еще? Артём отбивался до последнего. Пробки, июньский зной, затёкшие ноги, уставшие глаза. Жена упёрлась: «будем меняться», «мы так мало времени проводим вместе», «настоящее приключение», «ну пожалуйста, коть»... Закончилось всё ожидаемо. Вика вызвалась сменить его на пару часов в первой половине дня, когда он толком не устал. Зато, стоило воцариться полуденному зною, жена моментально приняла умирающий вид, и Артёму пришлось усесться за руль и вести машину до заката.
Еще в Москве Артём с Викой строили честолюбивые планы не останавливаться на ночлег, гнать по-максимуму, сменяя друг друга, и, меньше чем через сутки, нежиться на пляже в Ейске. Однако, радужным надеждам не суждено было сбыться. Сначала Вика, заспанная и сердитая, перетряхивала чемоданы, комплектуя их забытыми полотенцами, тапочками и Бог знает, чем ещё. Выехали позже намеченного. Потом встряли в пробку на МКАД. Вика, высосавшая за время ожидания полтора литра кваса и сменившая Артёма за рулем, останавливалась каждые полчаса под предлогом «сбегать в кустики». Артём скрипел зубами и медленно, но верно зверел. Сменив Вику, он, хмурый и молчаливый, пытался выжать из старенького Опеля всё, что можно, чтобы хоть как-то компенсировать задержки. Вика, развалившись на пассажирском сиденье, сначала щебетала, а потом начала жаловаться, что от быстрой езды её укачивает. Артём не выдержал, рявкнул. Слово за слово – и к тому моменту, когда стало ясно, что им придётся останавливаться на ночлег, в Опеле сгустилась сердитая тишина. Артём, свернув на обочину, остановил машину.
– Я не смогу вести всю ночь. Нам придётся где-нибудь заночевать, если ты не намерена спать в машине.
– Ну, конечно! Если бы ты не свернул с трассы, Сусанин хренов, мы бы, может, уже доехали!
– Вика! Если бы ты весь день не тормозила…
– Ой, всё! – Вика демонстративно отвернулась к боковому стеклу, замолчала.
Минут на пять воцарилась тишина. Артём массировал виски, глядя на руль.
– Смотри. Можно остановиться тут, – Вика нехотя кивнула в сторону окна.
Артём поднял голову, посмотрел туда, куда она указывала. Жилья вокруг не было, уже довольно давно за стёклами Опеля мелькали то поля, то чахлая лесополоса. У края асфальта, почти в придорожных кустах, возвышался столб с крупной жёлтой металлической табличкой, старой и поеденной ржавчиной. «У Лили. Комнаты посуточно, номера на ночь. Уютно, недорого». После слов «У Лили» указатель замарала чёрная клякса, будто ожог, зацепив последнюю «и». Красная стрелка под надписью приглашала свернуть на узкую колею.
– Небось клопы и сортир во дворе, – проворчал Артём, но миролюбиво: дорога вымотала, и он готов был улечься где угодно, лишь бы вытянуть ноги. Солнце почти закатилось за горизонт, раскрасив небо в багряные тона, но жара не спадала. В Опеле было душно: кондиционер барахлил. Артём завёл двигатель и направил автомобиль меж деревьев.
Лесополоса вскоре расступилась, явив взгляду завораживающую картину. Невидимое с дороги, перед путниками раскинулось поле. Вдалеке виднелось небольшое скопление домиков – часть дачного посёлка или окраина села, а ближе, посреди поля, возвышался одинокий дом, опоясанный шиферным забором. С дороги был виден второй этаж, угадывалась странная форма: дом был почти идеально квадратным, выкрашенным в оранжевый цвет, пламенеющий в лучах закатного солнца. Симметрично расположенные окна второго этажа, то ли плотно занавешенные, то ли закрытые ставнями, чернели провалами глаз. Железная крыша отражала умирающий свет – казалось, её охватило пламя.
– Нифига себе… – Вика, позабыв обиды, смотрела через лобовое стекло, – думаешь, нам туда?
– Скорее всего, – Артём хмыкнул, – глянь на забор.
Вика оторвала взгляд от дома, посмотрела ниже. На светло-сером шифере, неаккуратными большими буквами, кто-то вывел красной краской: «Добро пожаловать к Лил» – дальше забор сворачивал за угол, и фраза обрывалась. По верху забора висела гирлянда из алых сигнальных фонарей, как на стройплощадке. Такая же гирлянда висела и под крышей, будто новогоднее украшение. К тому времени, когда Артём подъехал к калитке, сгустились сумерки, и фонари зажглись – видимо, где-то был спрятан генератор.
Супруги вышли из машины. Переглянулись, замявшись – красный свет искажал знакомые черты, навевал ассоциации с опасностью, дорожной аварией. Наконец, Артём заблокировал авто, стряхнул оцепенение и решительно забарабанил в калитку.
– Есть кто? На постой пустите?
На участке вспыхнул свет, на сей раз привычный, жёлтый. Хлопнула дверь. Калитка распахнулась, пропуская грузную старуху, одетую в длинное ситцевое платье в мелкий цветочек и засаленную ажурную безрукавку. Морщинистое лицо, нос крючком. Седые волосы собраны в тугой пучок на затылке. Старуха заметно прихрамывала, но выглядела крепкой и бодрой.
– Батюшки! Давно у Лили не было гостей. Проходите, милаи, гостям Лиля завсегда рада!
Хозяйка посторонилась, пропуская гостей во двор. Они увидели дом – действительно квадратный, современный, не из дерева, а то ли бетонный, то ли из похожего материала, в полумраке не разберёшь. Над крыльцом горела лампа. Будто прочитав мысли Артёма, старуха забормотала:
– Недавно отстроилась, старый дом-то сгорел, жилец уснул с папироской, паразит. Вы не курите?
– Н-нет, – Артём сглотнул, слегка опешив, – нам бы ночь перекантоваться. Сколько берете?
– Да недорого, милок, недорого, договоримся. – Она увлекла Артёма в дом.
Вика задержалась на улице, разглядывая двор. Ни грядок, ни деревьев – пристройка и деревянный сарай, закрытый на амбарный замок. Видимо, «удобства» были в доме. У сарая притулилась большая железная бочка. Повинуясь внезапному порыву, Вика подошла и заглянула внутрь: света не хватало, но она разглядела тряпьё и разнокалиберную мужскую обувь. Из железного нутра тянуло горелым. По спине Вики пробежал холодок, и она поспешила в дом.
В прихожей она столкнулась с хозяйкой. Артёма видно не было.
– Милый твой притомился, наверх ушёл. Статный, крепкий, повезло тебе, – старуха сально подмигнула, Вику аж передёрнуло. – Ты не голодная?
– Нет, спасибо. Куда он пошёл?
– Да в спальню, наверх топай, – хозяйка кивнула на широкую лестницу.
Вика поднялась на второй этаж. Её встретили три закрытые двери – из-под дальней пробивался свет. Вика мотыльком потянулась к нему. Распахнула дверь и застыла на пороге.
Артём, в одном нижнем белье, растянулся на большой двуспальной кровати, уткнувшись в смартфон. С двух сторон у изголовья постели – аккуратные тумбочки. У стены расположились две напольные вешалки – на одной висели джинсы и футболка Артёма. На другом конце комнаты через приоткрытую дверь виднелся санузел. Внимание Вики привлекло окно – задёрнутое плотными шторами-блэкаут, а поверх них…
– Фи, это что? – Вика подняла бровь.
– А мне нравится! – ухмыльнулся Артём, оторвавшись от соцсетей.
– Кто бы сомневался…
На передней перекладине карниза – цельная декоративная шторка, будто для ванной, только больше. Фотопечать: светлый фон и крупное изображение женщины, снятой по пояс. Смоляные волосы рассыпались по плечам, алые губы изгибаются в похотливой улыбке. Одета дамочка в красный кружевной бюстгальтер – и всё. Скрещенные под грудью руки подчеркивают аппетитные формы. Под картинкой вьётся чёрным шрифтом: «Lilith».
– Тут что, мальчишники проводят? – Вика нервно рассмеялась и присела на край кровати. – Женихи сбегают в поле, нагуляться перед каторгой?
– Не знаю. Может, местные приходят поразвлечься. Тебе не пофиг? Душ в номере лучше зацени, роскошество! Там и полотенца свежие висят.
– Ладно, оставайся со своей Дитой фон Тиз, а я, и правда, в душ.
Стоило бы сходить к машине, за чистой одеждой, но было лень. Вика умылась, сполоснулась под тугими струями, дивясь подобному сервису в глуши. Нагишом вернулась в комнату. Артём уже посапывал, прямо поверх пододеяльника. Постельное бельё выглядело дешёвым, но новым, с иголочки. Вика выключила свет и улеглась.
Снилась ей тревожная муть. Несмотря на духоту, Вика уснула быстро, но посреди ночи проснулась, будто по сигналу. Вика попыталась пошевелиться – она лежала на боку, повернувшись в сторону Артёма (и окна), но не смогла. В подростковом возрасте её пару раз одолевал сонный паралич, к счастью, исчезнувший вместе с гормональной бурей. Сейчас ощущения были точь-в-точь.
Вика лежала, обливаясь потом, глядя в темноту. Чувствовала, как колотится сердце. Необычный звук заставил бы Вику подскочить, если бы она не окаменела от макушки до пят. Шорох, будто на пол упало что-то мягкое, струящееся. В то же мгновение плотные шторы заскользили по карнизу, управляемые невидимой рукой, разъехались, впустив в комнату красный свет сигнальных фонарей.
Над краем матраса показалось нечто. Упавшая шторка поднималась с пола, оформляясь в женский силуэт. Ткань туго натянулась, обозначив внушительные груди, статные бедра. Казалось, невидимую девушку спеленали, будто мумию. Фигура резво скользнула на кровать, оседлала спящего на спине Артёма. Он не шевельнулся – Вика слышала тяжёлое дыхание, но муж лежал неподвижно, будто мёртвый. Ткань шторки влажно блестела, отражая алый свет из окна. Запахло мускусом.
Вика боролась изо всех сил, но тело отказывалось подчиняться. Сосредоточилась на руках, пытаясь согнуть пальцы. Слёзы катились по щекам, затекая в ухо.
Женщина-шторка приспустила боксёры Артёма, поёрзала. Ритмично задвигалась. Артём глухо застонал, но не очнулся. Фигура наклонилась, впилась в губы Викиного мужа. Внезапно раздалось шипение, и по комнате поплыл отвратительный запах палёных волос, смешиваясь с мускусным ароматом.
Тело Артёма изогнулось, забилось в конвульсиях. Вместе с ним задёргалась оседлавшая его тварь. В стороны полетели капли густой жидкости, покрывавшей шторку. Несколько попало на Вику, обожгло голое тело, будто кислотой. И в этот момент оцепенение, наконец, спало. Вика, визжа, скатилась с кровати, бросилась в ванную, не раздумывая, стремясь смыть с себя разъедающую кожу дрянь. Влетела внутрь, захлопнула дверь, повернула задвижку. Лихорадочно нащупала выключатель. Загорелся свет. В зеркале отразилось безумное, взлохмаченное существо. На груди, шее, лице – там, куда попали жгучие капли, вздулись багровые пузыри.
Вика заскулила, забилась в душевую кабинку, включила воду. Смыть, смыть немедленно! Боковое зрение уловило движение: Вика перевела взгляд на дверь, оторопела. В ванную, через щель под дверью, втягивалась шторка. Она потеряла очертания женского тела и, сантиметр за сантиметром, вползала внутрь. Вика выбралась из кабинки, наступила на шторку, топча голыми пятками. Ступни обожгло. Подвывая, девушка шарахнулась назад, поскользнулась, упала, стукнувшись затылком об дно кабинки. Перед глазами заплясали чёрные пятна. Голени начало печь – шторка продолжала двигаться, скользить по Вике, выше и выше. Плоть горела огнём. Когда ткань доползла до груди, Вика отключилась.
***
Ангелина Петровна, матерясь, отмывала ванную. Лилит, натешившись, поглощала и самцов, и их сучек практически полностью, но всё равно оставалось много грязи. Иногда выходили и серьёзные накладки – как с тем мужиком, который умудрился поджечь шторку зажигалкой. Чары бестии, незнамо почему, подействовали на него слабее, не введя в обморочный сон. Полдома выгорело, а еще пришлось покупать новую шторку и призывать Лилит заново – а это, между прочим, затратный ритуал, Ангелина Петровна пожертвовала двумя пальцами ног. Впрочем, новая вещь понравилась демонице больше – то ли баба красивее, то ли ещё чего. Вселялась с радостью.
Ангелина Петровна утёрла пот. Оставалось много работы: сжечь остатки белья и одежды, а еще связаться с Митькой по поводу машины. В прошлый раз доли Ангелины Петровны хватило на новый генератор. В этот раз она надеялась разжиться новой мебелью для своей спаленки. А то всё для гостей, да для гостей…
Автор: Мария Синенко
Оригинальная публикация ВК
