Полковник Клаус Штауффенберг, как и большинство немецких офицеров, первоначально поддерживал действия Адольфа Гитлера. В 1941 году он был направлен в СССР, где, среди прочих дел, помогал сколачивать русские "добровольческие" части из военнопленных. Однако довольно скоро зверства СС в России и прямой приказ Гитлера расстреливать большевистских комиссаров открыли Штауфенбергу глаза на фюрера. Там же, в России, он встретил генерала фон Трескова и его помощника Фабиана фон Шлабрендорфа - двух главных заговорщиков, давно решивших покончить с Гитлером. После нескольких бесед с ними Штауффенберг также решил присоединиться к заговору. После разгрома немецкой армии под Сталинградом Штауффенберг был направлен из России в Тунис, где вермахт продолжал вести в военные действия против англо-американских войск. Там 7 апреля его автомобиль наскочил на минное поле, в результате чего Штауффенберг получил тяжелейшие ранения: он потерял левый глаз, правую руку, два пальца на левой руке, получил ранения в голову, возле левого уха, а также в колено. Казалось, что дни полковника на этом свете сочтены, однако в мюнхенском госпитале под квалифицированным наблюдением врачей его вернули к жизни. Во время периода восстановления Штауффенберг пришел к мысли, что отныне делом его спасенной жизни является свержение тирана, захватившего в заложники всю Германию и неумолимо ведущего ее к гибели. Выйдя из больницы, он с головой нырнул в пучину заговора против фюрера.
Клаус Штауффенберг (слева) и полковник Квирнхайм.
Скоро к этой же пучине, на радость заговорщиков, приблизился никто иной, как фельдмаршал Роммель. После поражения в битве за Африку Лис Пустыни был назначен командующим группой армий "Б", которая должна была отразить вторжение англо-американских войск в Европу через Ла-Манш. Во Франции он начал часто встречаться с двумя своими старыми друзьями - генералом Александром фон Фалькенхаузеном и генералом Карлом Генрихом фон Штюльпнагелем военным губернатором Франции. Оба генерала уже состояли в антигитлеровский заговор и стали постепенно втягивать в него и Роммеля, который, в конце концов, согласился примкнуть к заговорщикам. В обсуждениях плана переворота Роммель выступал против убийства фюрера, так как считал, что это превратит его в мученика. Он настаивал на том, чтобы армия арестовала Гитлера и привлекла его к суду за преступления против немецкого народа и народов оккупированных стран. Заполучив в свои ряды настоящую немецкую военную легенду, заговорщики во главе с отставным генералом Людвиком Беком, который должен был стать президентом Германии после свержения Гитлера, вскоре выработали крайне амбициозный план, по которому требовалось арестовать фюрера и предать его немецкому суду, а также заключить перемирие с США и с Англией. Войну на Востоке требовалось продолжить, так как заговорщики не сомневались, что после заключенного перемирия британские и американские армии присоединятся к вермахту в войне против России, чтобы предотвратить "превращение Европы в большевистскую".
Однако среди заговорщиков были люди и более трезво смотрящие на вещи и понимающие, что переворот можно совершить лишь после смерти фюрера. Среди них был полковник Штауффенберг, который со своими сподвижниками разработал план по ликвидации Гитлера, получивший кодовое название "Валькирия". Согласно ему, фюрера требовалось взорвать на совещании в ставке Растенбурге, немедленно арестовать всех его ближайших сторонников, находящихся в Берлине, после чего передать по радио сообщение, адресованное командирам войск на всех фронтах, о том, что Гитлер убит и что в Берлине сформировано антинацистское правительство. Все эти планы были выработаны еще в конце 43 года, однако заговорщики не решались приводить их в жизни до тех пор, пока на горизонте не замаячила близкая капитуляция Германии в войне.
20 июня началось наступление русских войск на Центральном фронте, которое окончилось полным разгромом немецкой группа армий «Центр». Уже 4 июля русские солдаты пересекли границу с Польшей и устремились в Восточную Пруссию. 15 июля фельдмаршал Роммель направил Гитлеру обращение, гласившее: "Войска повсюду сражаются героически, но неравная борьба подходит к концу. Я прошу вас сделать необходимые выводы незамедлительно". Роммель открыто склонял Гитлера к началу переговоров с СССР. Он говорил своим соратникам по заговору: "Я дал ему последний шанс. Если он не воспользуется им, мы начнем действовать". Однако два дня спустя машина Роммеля была обстреляна истребителями союзников, в результате чего фельдмаршал был настолько серьезно ранен, что врачи по началу считали, что он не проживет и нескольких часов. Роммель все же выжил, но ему предстояло очень долгое лечение. Казалось, что для заговорщиков наступила катастрофа, ведь именно с фигурой Роммеля были связаны их главные надежды по привлечению армии на свою сторону. Однако здесь на первый план вновь вышел полковник Штауффенберг, решивший, что убийство Гитлера требуется осуществить несмотря ни на что, тем более, что совсем недавно он получил пост начальника штаба армии резерва, открывающий ему прямой доступ к фюреру. Вечером 19 июля Штауффенберг был вызван в Растенбург для доклада Гитлеру о положении дел с новыми дивизиями ополчения, которые резервная армия поспешно формировала для переброски на разваливающийся Восточный фронт. Штауффенберг оповестил об этом своих соратников по заговору и велел им немедленно начать подготовку к перевороту в Берлине, а сам на следующий день поехал на встречу с фюрером с портфелем, внутри которого лежала бомба, аналогичная той, что использовалась в операции "Вспышка". Встреча с фюрером должна была пройти в "Вольфсшанце" (Волчье логово) - комплексе, состоящем из более 80 бункеров и укреплённых строений посреди густого леса, расположенным на охраняемой площади 250 гектар и окружённым несколькими кольцами заграждений из колючей проволоки, минными полями, наблюдательными вышками, пулемётными и зенитными позициями.
Совещание было назначено на 12:30 в конференц-казарме, которая представляла собой деревянное строение, недавно укрепленное бетонными стенами толщиной 45 сантиметров. Перед самым его началом Штауффенберг активировал бомбу в своем портфеле, ожидая ее взрыва ровно через 10 минут, если механизм вновь не даст сбой, и в сопровождении главы ОКВ Вильгельм Кейтеля направился к фюреру. Когда Кейтель и Штауффенберг вошли в здание, последний задержался на минуту в прихожей, чтобы предупредить унтер-офицера, дежурившего у телефона, что он ждет срочного звонка из своего штаба в Берлине, чтобы получить последние данные и отразить их в докладе, и попросил немедленно вызвать его, как только последует звонок. К тому времени, когда Штауффенберг вошел в зал, где проводилось совещание, прошло около 4 минут с момента активации бомбы. Войдя в помещение, Штауффенберг увидел Гитлера, сидящего в центре длинной стороны стола спиной к двери и слушавшего доклад генерала Хойзингера о последнем прорыве русских войск на Центральном фронте. Заговорщик занял свое место за столом примерно в метре от фюрера и поставил на пол свой портфель, подтолкнув его под столом так, чтобы он прислонился к внутренней стороне дубовой тумбы. После этого, воспользовавшись тем, что все присутствующие увлеченно слушали доклад Хойзингера, Штауффенберг тихо вышел из зала и уже не мог видеть, как полковник Брандт, склонясь над столом, чтобы лучше видеть карту фронта, почувствовал, что ему мешает стоящий на полу портфель. Полковник, недолго думая, достал его и переставил по другую сторону тумбы, так что теперь она заслоняла Гитлера от бомбы. Штауффенберг же в это время быстрым шагом вышел из казармы на улицу и, находясь от нее примерно в двухстах метрах, увидел, как произошёл взрыв, воздушной волной от которого из окон выбросило тела нескольких человек.
Зал в котором произошёл взрыв.
Воодушевленный этим зрелищем, Штауффенберг решил, что все находившиеся на совещании во главе с Гитлером непременно погибли. Теперь его задача заключалась в том, чтобы быстро выбраться из ставки. Он поспешно попрощался с генералом Фельгибелем, начальником службы связи ставки и также участником заговора против Гитлера, которому предстояло немедленно сообщить по телефону заговорщикам в Берлин, что покушение удалось, а затем блокировать все средства связи, пока заговорщики не захватят столицу и не провозгласят новое правительство. Охрана на КПП слышала взрыв и немедленно перекрыла все выезды, а машину Штауффенберга остановили у первого же шлагбаума. Тем не менее, заговорщик не растерялся, он выскочил из машины и потребовал вызвать дежурного офицера из караульного помещения. В его присутствии он позвонил кому-то по телефону, коротко переговорил и, повесив трубку, сказал офицеру: "Господин лейтенант, мне разрешено следовать". Это был чистый блеф, но он сработал, и Штауффенберг покинул "Волчье логово" и вскоре вылетел на своем служебном самолете в Рангсдорф. Приземлившись там спустя три часа, Штауффенберг немедленно позвонил своим соратникам в Берлин, ожидая, что те в эту минуту находятся уже в финальной части переворота, однако, к своему ужасу, он узнал, его коллеги к нему еще даже не приступали...
Сообщение о взрыве поступило от Фельгибеля вскоре после 13 часов, но связь работала плохо, и заговорщики так и не разобрали, убит Гитлер или нет, а поэтому решили дождаться подтверждения от Штауффенберга. Полковник уверил своих соратников в гибели фюрера, сказав им - "Он мёртв. Я видел, как его вынесли". После чего сказал им немедленно начинать переворот. Полковник Мерц фон Квирнхайм извлек приказы с шифром «Валькирия» и начал передавать их по телефону в армейские части. Согласно первому приказу, войска в Берлине и вокруг него поднимались по тревоге, согласно второму, по радио требовалось передать официальное сообщение о том, что Гитлер умер и что фельдмаршал Вицлебен на правах нового главнокомандующего вермахта "вручает исполнительную власть командующим военными округами в рейхе и армиями на фронте". Президентом же Германии, по плану заговорщиков, должен был стать генерал Бек. Около 4 часов один из лидеров заговорщиков, генерал Ольбрихт, направился к начальнику армии резерва генералу Фромму, чтобы сообщить тому о смерти Гитлера и потребовать от него подписать приказ, активирующий план, предусмотренный на случай внутренних беспорядков. Другими словами, Ольбрихт пытался заполучить в свое распоряжение резервную армию и быстро взять Берлин под свой контроль. Однако прежде чем отдать столь серьёзный приказ, Фромм решил лично удостовериться в смерти Гитлера и позвонил в ставку фюрера в "Волчье логово", где трубку взял фельдмаршал Кейтель, сообщивший, что Гитлер жив. В результате взрыва фюрер получил небольшие ожоги, у него лопнули барабанные перепонки, а упавшая балка оставила ссадину на его спине, но его жизни больше ничего не угрожало. В отличие от тех, кто стоял у того края стола, где взорвалась бомба - они либо погибли сразу или умерли позднее, либо получили тяжелые ранения.
Придя в себя, уцелевшие стали гадать, что же все-таки произошла? Гитлер сначала подумал, что взрыв произошел в результате внезапной атаки вражеского штурмовика, а генерал Йодль решил, что строители, укреплявшую конференц-казарму бетонными стенами, заложили под полом здания бомбу замедленного действия. Про пропавшего из зала Штауффенберга по началу никто и не вспомнил, решив, что он был ранен и увезен в госпиталь. Однако через пару часов в ходе допросов охраны ставки фюрера картина прояснилась. Солдат, дежуривший у телефона перед конференц–залом, рассказал, что Штауффенберг за пару минут до взрыв вышел из зала и с большой поспешностью покинул здание. Некоторые из участников совещания вспомнили, что полковник оставил под столом портфель. Дежурные на КПП сообщили, что Штауффенберг и его адъютант выехали из ставки сразу после взрыва. А на местном аэродроме людям фюрера сообщили, что Штауффенберг вскоре после 13 часов в большой спешке вылетел в Рангсдорф. Гитлер немедленно отдал приказ арестовать его при приземлении, однако, как оказалось, связь ставки с внешним миром вследствие успешных действий Фельгибеля была блокирована. Когда через несколько часов ее восстановили, фюреру передали сообщение о начавшемся в Берлине военном мятеже, что привело его в бешенство: "Я брошу всех заговорщики, а также их жен и детей в концлагеря, — кричал Гитлер своим приближённым, — и пусть они не ждут пощады".
Когда в ставке раздался звонок, Фромма Кейтель спросил у того, прибыл ли в Берлин Штауффенберг, на что получил отрицательный ответ. Ошеломлённый Ольбрихт, слышавший весь разговор, быстро вышел из кабинета и направился на встречу с только приехавшим Штауффенбергом и рассказал последнему, что фюрер жив. Полковник ответил, что безразлично, жив фюрер или нет, и что надо немедленно пользоваться моментом для свержения нацистского режима. Такого же мнения придерживался и прибывший в штаб заговорщиков генерал Бек. Штауффенберг позвонил по телефону в Париж в штаб генерала фон Штюльпнагеля, который также состоял в заговоре, и сообщил тому, что пора начинать мятеж во французской столице. Люди Штюльпнагеля еще до наступления темноты арестовали всех 1200 офицеров и солдат СС и СД, находящихся в Париже.
Далее заговорщики вновь отправились к Фромму, чтобы убедить его присоединиться к заговору, а когда тот отказался, арестовали его. Далее они позвонили командиру батальона охраны «Гросдойчланд» майору Отто Ремеру и приказали ему поднять по тревоге свое подразделение, после чего немедленно прибыть в комендатуру. Там Ремеру рассказали об "убийстве Гитлера" и о попытке путча со стороны СС, а также приказали блокировать здания министерств на Вильгельмштрассе. Когда все это было сделано, Ремеру приказали арестовать министра пропаганды Геббельса. Вскоре Ремер с 20 солдатами направился в Министерство пропаганды и с пистолетом в руке зашел в кабинете к Геббельсу. Тот напомнил молодому майору о его присяге на верность верховному главнокомандующему, на что Ремер возразил, что Гитлер мертв. Геббельс же заверил его, что фюрер жив и что он докажет это. Геббельс снял трубку и позвонил в ставку в Растенбург, попросив позвать фюрера к телефону. Через несколько минут Ремер уже сам говорил с Гитлером, который немедленно повысил его до полковника и приказал подавить мятеж, что Ремер немедленно принялся выполнять. Геббельс же приказал передать сообщение по радио, что "имела место попытка покушения на фюрера с целью его убийства, однако она провалилась". Штауфенберг, пытаясь спасти ситуацию, передал по телетайпу командующим войсками, что объявление по радио не соответствует действительности и что Гитлер убит, однако те в это уже не поверили. В Париже также прекратили мятеж и отпустили всех арестованных эсэсовцев, объяснив им акцию учениями. В 21:00 отряды, верные фюреру, оцепили штаб заговорщиков в Берлине.
Тем временем в самом штабе младшие офицеры из окружения Ольбрихта, ранее симпатизирующие заговорщикам, осознали, что мятеж провалился. Пытаясь спасти свою шкуру, они освободили Фромма, а затем арестовали уже самих Ольбрихта и Штауффенберга. Штауффенберг во время ареста пытался убежать, однако его ранили в единственную здоровую руку и задержали. Вскоре к мятежникам явился Фромм и дал понять арестованным, что их дни сочтены. С разрешения Фромма генерал Бек попытался застрелиться, но только нанёс себе лёгкую рану. Он сделал вторую попытку, но снова остался жив, после чего его добил выстрелом стоящий рядом сержант. Фромм в спешном порядке созвал военный трибунал, который приговорил Штауффенберга, Ольбрихта и других заговорщиков, находящихся в штабе, к расстрелу. Около 0:30 21 июля они были один за другим расстреляны. Штауффенберг перед смертью успел выкрикнуть: «Да здравствует священная Германия! ». Мятеж был подавлен. Настало время кровавой мести Гитлера.
Двор где были расстреляны заговорщики.
По Германии и по фронтам прокатилась волна арестов офицеров, подозревающихся в измене, за которой последовали ужасающие пытки и военно-полевые суды. Приговоры приводились в исполнение по большей части путем медленного удушения жертв рояльными струнами, перекинутыми через крюки для подвески мясных туш. Родственников и друзей обвиняемых тысячами отправляли в концлагеря, где многие из них погибли. На первом процессе над заговорщиками на скамье подсудимых оказались фельдмаршал фон Вицлебен, генералы Гепнер Штифф и фон Хазе, а также младшие офицеры, работавшие бок о бок со Штауфенбергом. Данный процесс очень хорошо описывает поведение адвоката Вицлебена Вайсмана, который яро обвинял своего подзащитного, именуя его убийцей, объявляя полностью виновным и заслуживающим самого тяжкого наказания. 8 августа по приказу Гитлера всех обвиняемых приговорили к повешенью. Всего за время репрессий были арестованы около 7000 человек, 5000 из которых были казнены. В ходе чистки был арестован и генерал Фромм, который, пытаясь спасти свою шкуру, безжалостно казнил верхушку заговорщиков. От подозрений фюрера в измене это его не спасло, и, в конце концов, он был расстрелян 19 марта 1945 года.
Один из самых старых заговорщиков, Хеннинг фон Тресков, принимавший неоднократные попытки убить фюрера, прекрасно понимая, что за ним неизбежно придут, решил покончить с собой. 21 июля 1944 гола он выехал в 28-ю пехотную дивизию, прополз на нейтральную полосу и выдернул предохранительную чеку из ручной гранаты. Взрывом ему оторвало голову. Генрих фон Штюльпнагель, военный губернатор Франции, который арестовал весь состав СС и СД гестапо, был вызван в Берлин для объяснений. По дороге в Германию он попросил водителя остановиться, чтобы размять ноги. Через несколько минут раздался выстрел, и водитель генерала в канале, откуда он пытался выбраться. Пулей был выбит глаз и так серьезно поврежден другой, что его пришлось удалить в верденском военном госпитале, куда его срочно доставили. Слепого и беспомощного Штюльпнагеля доставили по приказу Гитлера в Берлин, где 30 августа его повесили в тюрьме Плетцензе.
Тюремный корпус, внутри которого проводились казни.
Еще один заговорщик, полковник фон Хофакер, не выдержав страшных пыток в гестаповских застенках, рассказал, что о заговоре знал Роммель, тем сам подписав смертный приговор прославленному фельдмаршалу. 14 октября в дом Роммеля из ставки Гитлера приехали два генерала - Бургдорф и Майзель, и предложили тому выбор: либо он принимает яд, либо его судят за измену. Позднее его сын так описывал последние часы жизни своего отца: "Мы с отцом прошли в мою комнату". -"Я только что был вынужден сказать твоей матери, что через четверть часа должен буду умереть, — сказал Роммель сыну. Гитлер обвиняет меня в измене. Учитывая мои заслуги в Африке, мне предлагают отравиться ядом. Два генерала привезли его c собой. Он действует за три секунды. Если я соглашусь, никаких обычных в таких случаях действий не будет предпринято против моей семьи. Мне устроят государственные похороны. Все продумано до мельчайших деталей. Через четверть часа позвонят из госпиталя в Ульме и скажут, что у меня произошел апоплексический удар по пути на совещание". Попрощавшись с семьей, Роммель сел в машину рядом с двумя ожидавшими его генералами. Проехав несколько километров, автомобиль остановился на краю леса. Генералы покинули салон, оставив Роммеля одного. Когда через несколько минут они вернулись, фельдмаршал был уже мертв. По всем войскам было разослано сообщение о том, что Роммель скончался от ран, полученных 17 июля, и поэтому поводу выражалась скорбь в связи с потерей "одного из величайших полководцев нации".
Подавив мятеж и расправившись со своими врагами внутри страны, Гитлер сумел сохранить в своих руках контроль над судьбой Германии. Однако, по сути, это было лишь продление агонии, ведь наступающие по всем фронтам союзниками приближали конец Третьего рейха с каждым днем все ближе.
