И тут профессор пнул его в пах. Дыхание перехватило, пистолет выпал из рук, и капитан сложился пополам, упав на колени и со свистом выпуская воздух сквозь зубы. Старик тут же налетел на него и стал беспорядочно колотить здоровой рукой по корпусу капитана. Травников ударил лбом в приплюснутый нос. Голова шамана дёрнулась, и Дмитрий, скинув его с себя, уселся на груди профессора, прижав его руки коленями к земле. Нанеся три тяжёлых удара по безумному лицу, он посмотрел на открывшуюся левую ладонь старика, и его прошиб холодный пот. В правом боку тут же затянуло, прижав к нему ладонь, Дмитрий почувствовал, как из дыр в одежде течёт горячая кровь.
- Гадёныш! - прошипел он и, ударив ещё два раза, перевернул нокаутированного старика на живот. Стальные браслеты наручников сомкнулись на морщинистых и слегка распухших от начинающегося артрита запястьях. Встав, он поднял с земли выпавшее из руки шамана маленькое шило, буквально в пару сантиметров длинной, ручка которого была перемотана чёрной тканевой изолентой. Задрав на себе остатки нещадно оборванной рубашки, увидел прямо под ребром несколько круглых дырочек, из которых сочилась красная блестящая кровь. Снова выругавшись, Дмитрий скинул пиджак и, разорвав рубашку окончательно, кое-как перевязал себе торс. «И как теперь выбираться отсюда будем?» - спросил он сам себя и вдруг услышал хриплый звук, похожий на тихое воронье карканье. Это очнувшийся старик тихо хихикал, уткнувшись носом в землю.
- Тебе отсюда не выбраться, — закашлялся он. – Лес вас всех пережуёт и выплюнет, хе-хе-хе.
- Заткнись на хрен! – Травников вытащил из кармана пиджака пачку сигарет и, выудив из костра ветку, прикурил от её кончика.
- Без меня тебе отсюда не выйти.
- Да неужели? – Дмитрий сменил обойму в пистолете и сунул за ремень сзади табельное Саши.
- Ты и сам это понимаешь. Можно я перевернусь?
- Попробуй, — кивнул Травников направляя ствол на старика. – Мне не выйти, зато другим прийти.
Старик начал ёрзать на земле и наконец, шипя от боли в простреленном плече, перевернулся. Подняв голову, посмотрел в глаза Дмитрию. Взгляд у него был жуткий, какой-то оцепенелый. «Зрачки ещё как блюдца, отвар не отпустил», - подметил капитан.
- Могли бы прийти – так уже давно бы на выстрелы сбежались, – осклабился старик. – Ты же и сам видишь и понимаешь, что что-то здесь не так. Не тот лес.
- Ага, и что же это тогда за лес, если не тот?
- Это первородная тайга. Такая, какой она была до прихода людей, задолго до асфальтовой трассы и бетонных городов рядом. Прибежище духов. – Травников только скептически хмыкнул в ответ. Это явно задело старика. – Не веришь?
- Не-а, — покачал головой Дмитрий.
- А как, по-твоему, мы здесь оказались? – возмущённо спросил старик. – Почему никого не слышно и всё изменилось?
- Заблудились, — безразлично пожал Травников плечами, — далеко ушли, и всё.
- Ты во врата прошёл, понимаешь? Тебе и твоему дружку просто повезло, не знаю как, скорее всего по чистой случайности, но вы прошли сюда, хотя должны были петлять по тому лесу вместе с милицией и собаками. Как же вы не понимаете? Вам настолько повезло соприкоснуться с истиной древней природой, стать частью великой силы! – негодование профессора было настолько сильным, что он даже приподнялся на здоровом локте.
- Я – капитан КГБ, — Травников ткнул себя большим пальцем в грудь. – И я воспитан по-советски, так что свои сказки мне не рассказывай. Ты просто убийца, одержимый какой-то своей пустой идеей, и всё. Полоумный дурачок, так сказать.
- Да ты… Да таких узколобых людей, как вы, я ещё не встречал! Чтобы после всего этого так говорить… - от крайнего негодования шаман даже перешёл на вежливый профессорский тон.
- Я тебе вот что скажу, — Дмитрий поднялся на ноги, слегка поморщившись от боли в боку. – Я тебя сейчас за шиворот потащу обратно к дороге, и уж поверь, выволоку из твоего волшебного купола.
- Нет! – испуганно выкрикнул старик, но тут же взял себя в руки. – Тебе не выйти отсюда никаким другим путём, иначе так и останешься блуждать по первородному лесу. Ты даже представить себе не можешь, кто обитает там, в чаще.
Профессор бросил быстрый взгляд на костёр и облизнул потрескавшиеся губы, но Травников не заметил этого. Он прошёл к расстрелянному вещмешку старика и развязал его. Верёвка, большой кустарно сделанный крюк из согнутой и заточенный арматуры - видимо, с помощью него шаман транспортировал жертв. Несколько банок говяжьей тушёнки с гречей, буханка чёрного хлеба, большая упаковка спичек и многофункциональный перочинный нож. Взяв верёвку, он вернулся к костру. Бросив моток на землю, капитан прошёл в кусты и несколько минут что-то в них искал, а затем осторожно, стараясь не заляпать орудие убийства своими отпечатками, поднял с земли короткий якутский нож.
Вернувшись к костру, Дмитрий положил нож на землю рядом и посмотрел на молча наблюдающего за его действиями старика. Травников был доволен проделанным только что трюком. Профессору и правда было не чуждо тщеславие, и он довольно легко поддавался на манипуляции. Пока ему было не до конца всё ясно, но он понимал, что информацию о том, как выйти отсюда, из старика вытянуть не получится. «Но, возможно, он расскажет что-то ещё о себе».
- Итак, для кого ты тут плясал? Всепоглощающий голод или как его?
- Многоликий, — поправил его профессор. – Вы даже успели побывать у меня на квартире и изучить бумаги? И что скажете, товарищ капитан?
- Не знаю, — пожал плечами Дмитрий. Он не собирался хвалить убийцу, но и обижать его тоже не хотел, боясь отбить охоту разговаривать. – Я изучал мотив, и только. Вызвать духа ради вознаграждения благами. И что бы вы у него попросили? Деньги? Или, может быть, знания? – старик в ответ расхохотался и сразу закашлялся.
- Покой, — хрипло ответил он. – Высшее благо, которое дарует многоликий голод достойным – это покой. Понимаете, капитан, я устал. Устал от жизни и этого мира, мне противно на него смотреть. Он уничтожен и измазан грязью. Я не вижу того волшебства, о котором читал в книгах, будучи юнцом в красном галстуке. Не вижу той страны, про которую мне гордо трубил пионерский горн. Я вижу аморальную, циничную молодёжь, лишённую всяческих идеалов. Никчёмных взрослых людей, мужчин и женщин, которые только батрачат за кусок хлеба, бездельничают дома и больше ничего не хотят. Они никогда ничего не сделают – бесполезный сброд, а человечество лишь погрязнет в пороках и преступности. Эта циничная серость и бесполезность бытия – отвратительное разочарование, коим и является вся наша жизнь. – Юхур Сотравич глубоко вздохнул, закончив свою тираду, произнесённую буквально на одном дыхании. Травников несколько секунд молча и внимательно смотрел на него, а потом, не сдержавшись, расхохотался, громко, запрокинув голову и глядя на чёрное беззвёздное небо. Затем схватился за заболевший бок. Закончив смеяться, он отдышался и, вытирая слёзы, проступившие в уголках глаз, спросил:
- Серьёзно? Так а чего ж ты просто в окно-то не вышел, а? Моралист какой…
- Не поняли вы ничего, капитан, — в голосе профессора засквозила обида, но уже какая-то более спокойная. – Я не хочу просто умирать, я хочу слиться с природой, стать частью чего-то большего и лучшего, чем человечество.
- Какое-такое лучшее? – разозлился Травников. – С выпендрёжем ты уйти хотел. Я видел вас таких, все про грязь общества твердите и про ужасное человечество. А ты что сделал, чтобы оно лучше было, а? Может, людей лечил, помогал кому-то? Защищал? Не-ет, ты просто в бумажки зарылся, сопли распустил и ноешь о том, какие все вокруг плохие и ничтожные. А ты что, лучше, что ли? Трёх человек убил ради того, чтобы красиво уйти!
- Человек? – усмехнулся старик, в глазах его снова заблестело дикое безумие. – Это были никчёмные люди, просто сброд. И потом, первый умер сам, от собственной трусости.
- Это были люди, профессор, – Дмитрий встал и подошёл к старику, наклонился над ним, уперев руки в колени. – Богом себя возомнил? Решил, что вправе выбирать, кому жить, а кто недостоин? Думал, здесь красиво скопытишься? Нет, я тебя, падлу, обратно вытащу и посажу. За всё. Сам умер, говоришь?
Но шаман ничего ему не ответил. Взгляд его остекленевших глаз был направлен куда-то за спину Травникова. Капитан оглянулся и обомлел. Над костром клубился огромный столб плотного чёрного дыма, настолько непроницаемого, что искры, которые выплёвывало пламя, пропадали в нём. А самое страшное, что в этом столбе появлялись очертания фигуры. Нечто высокое и чёрное словно собиралось из мелких частиц, витающих в воздухе. Дмитрий оглянулся на старика, взгляд его был прикован к костру, а в глазах читалось восхищение и удивление. «Время тянул, гад», - понял Дмитрий и, сделав шаг вперёд, поднял пистолет.
Первыми появились рога. Чёрные, будто обугленные, ветвистые оленьи рога венчали такую же чёрную голову, напоминающую смесь волчьего и человеческого черепов. В пустых глазницах ярко горели два могильно-бледных огонька, напоминающих болотные. По спине Травникова побежали мурашки, когда он встретился взглядом с чудовищем. Существо шагнуло, поставив на хвойный ковёр широкую ступню, и вышло из дыма. Тело его больше напоминало скелет, обтянутый чёрной матовой кожей. Ростом оно было несколько метров, рога задевали ветки деревьев. И тут Дмитрий услышал стоны. За тварью прямо по углям тянулся длинный плащ, сшитый из разных кусков кожи.
Приглядевшись, капитан сглотнул слюну, во рту у него мгновенно пересохло. Куски кожи оказались человеческими лицами, содранными с черепов и неаккуратными стежками сшитыми друг с другом. Но это было не самое страшное. Лица были живыми. Они говорили, стонали, кричали и шептали. Лица были разные: старые и молодые, женские и мужские, восточные, азиатские и славянские. Их посиневшие губы шевелились, пустые глазницы смотрели в небо. На ресницах налипла грязь, хвоя и зола. Они были похожи на жуткие ожившие маски. Плащ всё тянулся и тянулся, казалось, он бесконечный. Жалобные, полные боли и страданий стоны и стенания разрывали Травникову мозг. Старик сзади начал подвывать им. От чудовища, несмотря на то, что оно вышло из костра, веяло каким-то жутким, могильным холодом. Глубоко вдохнув, Дмитрий нажал спусковой крючок.
Бах! Бах! Бах! Хлопки выстрелов, казалось, тонули в стонах лиц, словно в болоте. Пули ударили в лоб монстра, выбивая из него только какую-то чёрную пыль. Тварь хищно оскалилась, обнажая огромное количество острых клыков и, взмахнув рукой, отбросила Травникова в сторону. Он пролетел метр и покатился по земле, больно ударившись лопаткой о какую-то корягу. Из лёгких вышибло воздух, а в глазах заплясали звёздочки. Пистолет отлетел куда-то в сторону.
Травников видел, как существо подходит к старику, лицо которого застыло в выражении тупого благоговения, и тощими длинными пальцами, напоминающими сухие ветки, берёт его за подбородок. Профессор открыл рот, видимо, чтобы что-то сказать, но тут чудовище быстро вонзило длинные пальцы второй руки в глазницы шамана. Мерзкий «чавк» и вскрик ханта утонули в стенаниях плаща. Длинный змеиный розовый язык высунулся из пасти монстра и слизал стекающие по щекам профессора раздавленные глазные яблоки. Затем тварь обхватила его голову и, потянув вверх, оторвала её от шеи. Громкий противный хруст было слышно даже сквозь бесконечные завывания лиц. Из тела профессора в небо ударил фонтан крови, и оно мешком завалилось на землю. Чудовище внимательно изучало лицо, из неровного обрубка шеи, словно провода, болтались какие-то нервы и сосуды.
Травникова замутило, но усилием воли он подавил рвотный позыв. Протянув руку за спину, нашарил табельное Саши. Как в тире, он быстро выпустил всю обойму по монстру, но тот даже не дёрнулся. Выронив из рук голову профессора, он медленно повернул морду и рванулся на Дмитрия. «Бессмертный, что ли?» Перезаряжать пистолет не было времени. Травников схватил валявшийся под ногами топор шамана и наотмашь ударил тварь, отскакивая с линии атаки. Этот удар произвёл эффект. Чудовище взвыло, отрубленная тощая кисть упала на землю и сжалась в последний раз.
- Значит, по-вашему воевать будем, – пожал плечами Травников, оглядывая перья и косточки, прикреплённые к топорищу. – Ну, давай, гадина, подходи.
Он выпрямился и опустил топор. Дмитрий стоял, натянутый как пружина, его голый, перетянутый окровавленной рубашкой торс блестел в свете костра. Чудовище издало какой-то жуткий звериный вой, не принадлежащий ни одному животному, и бросилось вперёд.
Дмитрий ударил снизу, метя в левый бок. Топор с хрустом пробил рёбра чудовища, но увернуться капитан не успел. Тварь вцепилась в его левую ключицу, пробив своими костяными пальцами плоть. Мужчину оторвало от земли, поднимая на уровень своей морды. Травников заревел, словно медведь и, вырвав топор из ребра твари, ударил её по голове. Лезвие скользнуло по лбу монстра и обломило витиеватый рог. Чудище снова оглушительно заревело и, сжав пальцы сильнее, потянулось к шее капитана. Дмитрий, заорав в ответ, ударил снова. Топор с хрустом проломил череп, отбросив голову существа назад. Тварь как-то осела, но хватку не ослабила. Дмитрий ударил снова. Осколки чёрного черепа разлетелись в стороны. Хватка ослабла. И Травников ударил в третий раз, окончательно разбивая голову чудовища. Тощее тело монстра завалилось на землю, как тяжёлая туша северного оленя.
Травников вытащил пальцы чудища из раны, шипя и матерясь. И поднялся на ноги. Перед глазами всё плыло, желудок закручивался узлами, тошнило. Пораненный шаманом бок болел и кровил. Он бросил топор под ноги, пальцы уже были не в силах сжимать деревянную рукоять.
- Ну… - начал он, сплюнув густую слюну. Но тут что-то произошло. Словно от бесшумного взрыва, пространство вокруг схлопнулось. В глазах у Дмитрия потемнело, и он упал на мягкий, тёплый хвойный ковёр. Последнее, что помнил капитан - это крики людей и лай собак где-то далеко, словно через километры ваты.
Травников медленно разлепил отяжелевшие веки и огляделся. Белые стены, стойка капельницы рядом. «Больница. Одиночная палата», - понял он. Всё тело болело, особенно ныли ключица и правый бок. Сил не было совсем, и несколько минут он лежал, просто глядя в потолок. Тут входная дверь скрипнула, и в проём просунулась русая голова молодой медсестры.
- Проснулись? – спросила она. Травников только голову успел повернуть, как медсестра уже скрылась.
Через какое-то время в палату вошёл немолодой мужчина лет сорока, с внушительным брюшком. В руках он держал старомодную шляпу, вспотевшая лысина блестела, а на крючковатом носу висели аккуратные круглые очки без оправы, за которыми прятались внимательные и живые, глубоко посаженные глаза. Он выудил из внутреннего кармана серого пиджака красные корочки и развернул их.
- Майор КГБ Свяхин, — представился он, садясь на заранее приготовленную табуретку рядом с койкой. Травников молча кивнул в знак приветствия. – Ну, и как вы, товарищ капитан, объясните нам случившееся в лесу? Следователь милиции с пробитым черепом, гражданский с перерезанным горлом и главный подозреваемый с изуродованной оторванной головой. А главное, вы - без сознания и весь израненный, м? – улыбнулся мужчина.
Травников приподнялся на локте и уже было хотел что-то ответить, но вдруг понял, что в горле адски пересохло и язык превратился в кусок наждачки. Свяхин заботливо протянул ему стеклянную бутылку минералки. Благодарно кивнув, Дмитрий сел, поморщившись от боли, и выдернул иглу капельницы из вены. Скрутив пробку, он жадно припал к горлышку, осушив почти полбутылки, и громко отрыгнул, тяжело дыша.
- Не знаю, товарищ майор.
- А надо бы знать, Дмитрий Александрович, — брови Свяхина серьёзно сдвинулись, но через несколько секунд он рассмеялся. – Да шучу я, шучу. – Травников непонимающе взглянул на него, сейчас играть в какие-то игры у него не было никакого настроения. – Знаю всё, точнее, понимаю. С необъяснимым и сверхъестественным столкнулись, товарищ капитан? Мир теперь, небось, с ног на голову перевернулся, — усмехнулся майор. Хотя Травников пока для себя этого и не заметил, но прекрасно понимал, что через какое-то время утверждение станет верным. – Не знаете, теперь что в отчётах писать, наверное? – этого Травников и правда не знал. – А я вам вот что скажу, товарищ капитан. Это дело мы сами закроем, все отчёты составим, пришлём вам на подпись. А также хотим предложить вам к нам в отдел перевестись, если, конечно, не боитесь подобного, что вчера было, или ещё хуже. Там у нас условия, допуски и полномочия совсем другие. Ну, вы подумайте пока, я не тороплю. Если не захотите, то просто подпишите пару лишних бумаженций и трудитесь себе дальше, как привыкли, – улыбнулся он и, хлопнув Травникова по ноге, встал и направился к выходу. Когда Свяхин уже почти дошёл до двери, Дмитрий окликнул его:
- Подождите, товарищ майор.
- Выжил, — вздохнул Свяхин, — только в коме теперь, и вряд ли выйдет из неё. Подобные удары, к сожалению, плохо заканчиваются. Кровоизлияние в мозгу у него или что-то такое. Ну хотя бы к награде мы его представим и невесте пенсию выпишем государственную.
- Понял, — мрачно кивнул Травников.
- Отдыхайте, товарищ капитан.
И Свяхин скрылся за дверью. Поставив недопитую минералку на табурет, Травников откинулся на подушку и попытался заснуть, но не вышло. Мысли роились в голове, словно потревоженные пчёлы, и в основном они крутились вокруг странного предложения майора. Секретный отдел с новыми полномочиями и странными делами? А что, звучит неплохо. Вот только надо ли оно ему? Чем ему грозит отказ или согласие?
Травников глянул в окно, на серый кусок неба за деревянной рамой, покрытой облупившейся краской, и вдруг, неожиданно даже для самого себя, перекрестился. Жест вышел неумелый, но он всё ещё помнил, как бабушка учила его это делать. Промучившись в раздумьях с полчаса, Дмитрий, наконец, задремал, так и не дав себе чёткого ответа. Но в глубине души он понимал, что ответ уже был сформирован где-то внутри практически сразу и безоговорочно.
Спасибо за прочтение! Если вам понравилось - подписывайтесь на меня, мои соцсети, там ещё есть много чего)
