Последнего ребенка с молодой женой родил, когда ему было за семьдесят. Уникальный человек. Петя с ним не был знаком, видел только фото. Некоторое внешнее сходство действительно имело место. Оба улыбчивые, с густыми кудрями, белозубые.
Так что папа, поднял руки вверх в плане воспитания. И все свои педагогически неудачи валил на непобедимые гены. Мама часто плакала. Петя добавил ей седых волос и морщин, однозначно. Он это позже старался искупить как мог.
Вернемся в его шальные четырнадцать. Ветер в голове, сомнительных идей вагон, летние каникулы…
Сделал тарзанку на ветке над обрывом.
С нее было так чудесно лететь в воду с кувырками и переворотами. Ходил довольный, сам озоровал, и пацаны с его двора не отставали. Девочки тоже прыгали в реку. Но без больших выкрутасов по простой схеме: раскачалась – руки отпустила, плюх солдатиком.
Петя вроде проверял дно перед началом купания. Но не всегда. А течением однажды притащило притопленную тяжелую корягу.
Петя, как лидер, прыгал первым. И? С размаха вошел в деревянную ловушку руками (чуть затормозил), затем головой…
Хорошо, что пошел на речку не один, а с товарищами. Его вынули из воды. Пальцы одной руки переломаны, торчат под странными углами. Локоть вывихнут. Лицо в крови, часть зубов выбита, челюсти сломаны, висок разодран.
Друзья сбегали в ближайший магазин, там был телефон, вызывали скорую. Она не приехала, а примчалась. Была неподалеку. Врубила сирену и отвезла уже потерявшего сознание пацана в больницу.
Челюстно-лицевая хирургия. Руки в его случае были менее важным вопросом. Хотя хирург-травматолог приходил позже, наблюдал процесс.
Отделение располагалось на третьем этаже. Палат было немного. Одна ординаторская. Десяток расторопных медсестер. Сколько-то санитарок. Пять или шесть хирургов разного возраста. И мерзкого (по мнению Пети) вида пожилая тетка, которая всем этим заведовала.
Ее лицо было первым, что увидел Петя, когда пришел в себя еще перед операцией. Сухощавая, с большим носом, морщинистая врач, вся в веснушках, очки в толстой оправе, сказала ему гортанным резким голосом больше похожим на мужской.
Петя хотел что-то прошептать, но не мог. Рот заклеен, голова забинтована. Поднял относительно здоровую левую руку к лицу. И получил по пальцам. Не больно, но резко.
Пальцы правой в приемном покое уже зафиксировали. Локоть тоже. Заведующая взялась за бинты, разрезала. Сказала между делом.
Вправила вывих одним уверенным движением. Петя взвыл.
- Сейчас на снимок поедешь. Потом в операционную. Руку пока побереги. Не сгибай, не разгибай.
Петя посмотрел налево. В окно. Там наливался спелыми яблоками красно-ржавый закат. Врач вышла из смотровой. Медсестра помогла с кушетки перебраться на каталку. Петя прижимал к себе правую руку. Боль в локте уже прошла. Зато усилилась та, что грызла голову.
Медсестра и санитарка, которые вдвоем везли Петю по коридору, потом в лифте на первый этаж болтали между собой. Зачем-то обратились и к Пете.
Петя подумал, что они тоже про глаза скажут. Нет.
- Сама Алевтина Андреевна дежурит. Локоть вправлен. Соберет тебе и мордочку в лучшем виде. Вот увидишь. И про пальцы не волнуйся.
Операция шла несколько часов. Потом Петя отходил от наркоза. Осознал, что челюсти сшиты между собой проволокой. Так что есть-пить ему какое-то время придется через соломинку, которая прекрасно пропихивалась в дырку, получившуюся от пары выбитых зубов.
Лицо распухло. Все чесалось. Челюсти ныли. В них были вставлены скрепки и скобки. Красавец аццкий.
Почистить зубы нельзя. Только осторожно полоскать. Спать строго на спине, на тонкой как блин подушке. Со всех сторон на Петю навалились ограничения. Он злился и свои эмоции переносил на некрасивую заведующую. Которая, так ему казалось, плевать на его чувства хотела. И обращалась с мальчиком как с роботом.
- Встал. Иди сюда. Сядь.
И так далее.
Родители навещали. Мама в первый день опрометчиво принесла яблоки и печенье. Петя их понюхал и вернул. Его ждали супы пюре, кефир и тому подобные вкусности.
Мама всплакнула над лицом ребенка и рукой до локтя упакованной в лангету. Над швами на другой руке. Мол, целого места на парне нет.
Петя показал на глаза. Потом выпучил их. Потом поморгал. Вышло смешно. Мама слабо улыбнулась. Притянула к себе. Поцеловала в щеку.
Через неделю наш герой привык ко многому. Энергия искала выход. Он полез ночью на крышу. Оттуда его снял дежурный врач - за ухо. Наябедничал заведующей.
Петя понял – грымза будет грызть.
Она всех выставила из ординаторской. Петя замер посередине небольшой комнаты в ожидании разноса. Алевтина Андреевна обошла вокруг нашего героя. Села на край стола. Не глядя выдвинула ящик. Достала пачку сигарет. Прикурила. Пятя открыл бы рот, да не судьба, челюсти сшиты.
Алевтина Андреевна задумчиво выдыхала дым, глядя на Петю. В то время в провинции женщины курили крайне редко. Петя с такими случаями не сталкивался.
Алевтина Андреевна молча изучала Петины взгляды. Слушала сопение. Петя обратил внимание на странного вида металлическую пепельницу.
Алевтина Андреевна поймала его взгляд.
- Это из обломка мессершмитта. Санитар у нас был рукастый. Многим сделал на память. Знаешь, что такое мессер?
Петя запыхтел. Не дебил же. Конечно. Но утвердительно мычать или кивать не стал. Не дождется.
Алевтина Андреевна погасила окурок, в который за несколько минут напряженного молчания превратилась сигарета, помахала рукой – типа отгоняя дым в раскрытую створку окна. Подошла к Пете, взяла за плечо.
И они пошли. Вдвоем. По коридору до самого конца. Заведующая открыла дверь к сестре-хозяйке.
- Ольга Ивановна, принимайте помощника. У него пять нарядов вне очереди.
Петя и сестра-хозяйка скептически посмотрели друг на друга.
Алевтина Андреевна похлопала юного пациента по плечу относительно здоровой левой руки.
- Швов немного. Утюг удержит.
Петя сел на край кушетки. Ольга Ивановна – солидная вроде женщина, неожиданно проказливо и весело, как девчонка, захихикала.
- Попал. Ну ничего. Не переживай.
Он фыркнул. Огляделся. Сначала хотел сбежать. Что он тут им раб на галерах? А потом сам не понял почему - подошел к гладильной доске. Включил утюг в розетку.
Ольга Ивановна рассказала и показала, как гладить халаты. Простыни были фигней. Полотно –и можно обойтись без хитростей. А вот у халатов имелись рукава, карманы и воротнички. Ольга Ивановна ворковала, что мужику пригодится навык с его рубашками справляться. Между халатом и рубашкой для гладильщика разницы почти нет.
Ольга Ивановна научила пришивать пуговицы. И делать много чего еще полезного. Петя из вывернутой наизнанку вредности осваивал все как можно тщательнее.
Ольга Ивановна принесла из дома книги. Петя с удовольствием втянулся сначала в приключение капитана Блада, потом ему понравились мемуары Покрышкина. А следом целый ряд других военных историй. Он узнал про Маресьева и Леонова. Прочитал про капитана Маринеску. Про разведчика Кузнецова. Про партизан Ковпака. Все время думал, смог бы сам? Не сдаться, драться, когда нет никакой надежды?
Так и пошло лечение. Медсестры на уколы и перевязки искали нашего героя у Ольги Ивановны.
Вся мягкая, вкусно пахнущая как булочка с корицей Ольга Ивановна была ровесницей заведующей, но очень нравилась Пете со всех сторон. Она не хмурилась, не курила, не порыкивала грозным басом.
Проштрафившийся Петя был теперь относительно доволен своим времяпрепровождением. А мимо заведующей проходил, задирая нос. Типа наказала, да? А мне прекрасно!
Ближе к выписке, когда пальцы уже освободили от лангеты и разработали. Ой, это была так еще пытка. Он в первые две процедуры визжал, как поросенок, пока рукой не занялась – сама заведующая. Тут Петя решил терпеть. Слезы подступали, но не лились из глаз.
Алевтина Андреевна поработала с ним раз пять. Потом показала упражнения для самостоятельной практики. Петя делал все, как положено. Опухшие непослушные пальцы стали приходить в норму.
А позже была еще пара небольших операций на челюстях. Их расшили. Убрали и скрепы изнутри. Петя все терпел. Лето шло нескучно: больно, трудно и странно полезно.
Перед выпиской он заходил прощаться. Ольге Ивановне по его просьбе мама купила в подарок новый хороший утюг, без провода замотанного изолентой. И пару книг, которые по подписке выиграла на работе.
Алевтине Андреевне, какие-то знаки внимания родители сделали сами. Вроде папа починил окно в ординаторской и столы подправил. А еще купили огромный букет цветов.
Пети рядом не было в тот момент. Он это проморгал.
Уже выходя из больницы, Петя крутил головой по сторонам и споткнулся на стенде о наших работниках.
В центре в военной форме с несколькими орденами, без очков, без вредного прищура - знакомая ему сухощавая, только на тридцать лет моложе тетка. Папа притормозил вслед за сыном.
Она была военным врачом. Папа показал нашивки.
- Это за тяжелое ранение.
Замерли всей маленькой семьей рядом с фото. У Пети странно горели уши. Вроде никто за них не таскал. Он вдруг поставил на пол сумку с вещами. Буркнул.
- Я скоро.
И умчался наверх. В отделение. Перемахивая через две ступеньки на лестнице.
Ворвался вихрем в ординаторскую.
Алевтина Андреевна предсказуемо курила у окна и одновременно говорила по телефону. Ругалась с кем-то.
Петя подбежал. С размаха ткнулся, обнял обеими теперь здоровыми руками. Как мог бы обнять маму. Молча сопел, потом отстранился.
Алевтина Андреевна, извинившись и сказав, что перезвонит – отключилась от собеседника. Трубка пищала у нее в руке. А странное выражение глаз не поддавалось расшифровке. Удивлена?
Петя смотрел чуть снизу в лицо своего оперирующего врача. Теперь разглядел, что у нее вокруг зрачков яркие золотые крапинки.
Чувство билось в груди, искало выход. Петя потянулся, взял Алевтину Андреевну за правую руку и прижал ее к своему лицу.
Отпустил ладонь. Рванул к выходу. В спину толкнулась фраза.
- Спасибо и тебе. У меня никогда не было настолько идеально отглаженных халатов.
Он вышел из ординаторской с новым чувством радости и понимания, что его лечила, давала ему наряды на работу, песочила, приводила в порядок - не какая-то там суровая грымза, а боевой офицер!
ЗЫ: Пока был школьником изредка заезжал в больницу. Привозил Ольге и Алевтине какие-нибудь знаки внимания: печенье, открытку, книгу.
После армии потерялся. Но не забывал никогда. И хотя сам пошел в бизнес, в котором все у него норм - очень обрадовался, что сын поступил в мединститут.
