...часто спрашивают меня.
И если задаться целью ответить на этот вопрос, то сначала нужно понять, а что такое сложность языка, в чем её измерить?
Сложный язык - это такой, где много времён? Или много слов? Или приставок и суффиксов? Или звуков? Или что?
Ведь на самом деле - все люди, говорящие на самых разных языках, это совершенно одинаковые люди, которые испокон веку доносили и доносят друг до друга примерно одинаковую информацию. Да, сейчас в развитых странах чуть больше разговоров о современных технологиях и науках, а в развивающихся - чуть больше разговоров, наверное, о земледелии. При этом если взять среднестатистическую семью оттуда и оттуда, очень может оказаться, что разговоры за ужином примерно одни и те же - кто женился, кто родился, кто умер, какая погода, кто что съел, кто чем болел. Языковые средства, может, и разные, а вот разговоры - примерно одинаковые. И были такими последние несколько тысяч лет уж точно.
Так что хоть доступный объем словаря будет больше в "цивилизованных" языках, но использоваться в разговоре средним носителем во всех языках будет примерно равное количество слов. Там, где развита письменность и грамотность населения, конечно, пассивный словарный запас у людей будет больше. Потому что одно дело запоминать лишь те слова, которые говорят ваши родные и близкие, и совсем другое - черпать их дополнительно из множества книг. В книгах слова как минимум сохраняются на века, даже если не произносятся вслух, а вот если язык существует только в устной традиции, то если люди несколько лет не употребляют какое-то слово, оно попросту забудется, а их дети и вовсе не будут его знать.
Но наши слова из пассивного запаса, как правило, касаются какой-нибудь более специальной сферы или являются набором синонимов для точности и красивости, а так, на бытовом уровне фразы жителя Москвы, жителя Пекина и какого-нибудь бушмена можно легко перевести на языки друг друга.
Итак, первый важный факт: в целом, любым языком можно выразить одно и то же.
Если вы в нём сомневаетесь, попробуйте перевести вот эту фразу на любой язык. Поверьте, у вас получится.
То есть ОЗНАЧАЕМОЕ у всех языков одинаковое (в конце концов, мы все живем в одном и том же мире, для отражения которого и возникли языки), почему у всех языков такое разное ОЗНАЧАЮЩЕЕ (то есть форма)?
Почему где-то одна и та же фраза будет короче, а где-то - длиннее и тяжеловеснее? Почему в том же древнерусском было больше времен, а теперь в русском их меньше? Почему раньше в латыни были падежи, а в современных итальянском, французском и других их нет? Почему создаётся впечатление, что языки становятся всё проще и проще?
Потому что языки действительно стремятся к упрощению (ну или люди, как носители этих языков). Но, упрощая одно, они параллельно неизбежно усложняют другое, иначе будет потеряна главная задача языка - удобная и полная передача информации. Разве мы не выражаем те же самые многообразные времена другими средствами? Приставками, наречиями, видом глагола? Мы можем выразить все английские времена, не имея ровно такой же системы:
Падежей в романских языках действительно больше нет, зато у них целая куча предлогов, которая выражает те же смыслы, и всё это закреплено довольно строгим порядком слов.
Второй важный факт: какие-то аспекты языков действительно можно сравнить, и одни окажутся сложнее или проще других. Но, как правило, если в языке что-то проще, чем в других, то что-то другое в нём будет сложнее.
Меньше падежей - больше предлогов. Меньше букв - длиннее слова. И получается, что в некоторых языках, которые нам приходится учить, сложность находится совсем в иной плоскости, чем в нашем родном, поэтому нам кажется, что она избыточна. Например, нас раздражают неправильные английские глаголы. Которых так много, так много! При этом мы забываем, что форм у английского глагола всего ничего, четыре или пять. А у наших... ух. Десятки.
При этом, если сравнить английский и немецкий, то тут уже ситуация несколько иная. Вряд ли кто сможет поспорить с тем, что немецкий на первый взгляд значительно сложнее. Взять, например, множественное число. В английском добавляется звук [s] или [z], а также есть несколько исключений. В немецком же может добавляться "s" (Auto, Autos "машина"), либо "e" (Pferd, Pferde "лошадь"); либо "en" (Held, Helden "герой"); либо "er" (Ei, Eier "яйцо"), кроме того может измениться гласная в корне (Vogel, Vögel "птица"), а может и гласная и суффикс (Gras, Gräser "трава"), и, конечно, есть исключения, которые вообще не меняются (Fenster, Fenster "окно"). И форм глаголов в немецком значительно больше, чем в английском, и падежи сохранились, по крайней мере в артиклях, которых тоже значительно больше, и словообразование, и грамматика у немцев намного сложнее. И это всё на наш взгляд довольно избыточно, ведь английский прекрасно обслуживает все потребности в общении с гораздо меньшими потерями средствами.
Но зато в немецком всё читается так же, как пишется, а в английском каждое слово нужно смотреть в словаре, прежде чем произнести вслух. А ещё в английском, прости господи, шестнадцать глагольных времён, а в немецком - всего пять (с конъюнктивом - шесть). В итоге то ж на то и выходит.
Тем не менее, иногда всё-таки невооруженным взглядом видно, что язык стал проще. Взять тот же древнеанглийский, который выучить было бы очень сложно, хотя там всё и читается как пишется.
Прежде чем что-то громко заявлять, нужно помнить, что когда речь идёт о древних языках, мы имеем дело только с письменными текстами, и подавляющее их большинство - это серьёзные труды, религиозные или политические. Мы не знаем, действительно ли говорили так простые люди, как мы с вами. Насчёт латыни, например, хорошо известно, что простой народ говорил на вульгарной (простой) латыни, которая сильно отличалась от классической, дошедшей в официальных документах.
И тем не менее откуда-то этот сложный письменный вариант должен был взяться. На эту тему есть любопытная теория: чем меньше носителей языка, тем он сложнее.
Упрощение грамматики может происходить по мере увеличения количества носителей языка. Пока на языке говорит относительно небольшая группа людей, и все учат его с рождения, вопрос трудности не стоит так остро. Но экспансия неизбежно приводит к тому, что для многих этот язык становится вторым, и среди этих многих далеко не у всех есть способность схватывать налету. В итоге и они, и их дети пользуются языком в упрощенном варианте, что может повлиять на язык в целом. Возможно, так получилось с английским.
Вот, например, язык североамериканских индейцев понка (около шести тысяч носителей). Тут нельзя сказать: "Человек убил кролика", нужно добавить множество деталей: "Человек, он, один, живой, стоя (в именительном падеже), нарочно убил, пустив стрелу, кролика, его, живого, сидящего (в винительном падеже)". Большая часть этой информации присоединяется в виде суффиксов к глаголу, а без таких суффиксов, сам по себе, глагол не существует. То есть нет понятия "убийство", есть два отдельных понятия - "преднамеренное убийство" и "случайное убийство", и так далее.
Наверное, это можно сравнить с тем, что у нас есть понятия "есть" и "пить", которые мы вряд ли объединяем в "поглощать", или что-то типа того. Хотя и видим, что принцип у обоих действий один.
В языке чероки нет местоимения "мы", есть варианты на выбор: "я и ты", "я и вы", "я и вы двое", "я и он", "я и они", "мы двое и ты", "мы двое и вы", "я, ты и он\она", "я, вы и они".
В кафрском языке (группа банту) есть множество форм повелительного наклонения, например, фразу "поднимитесь на холм" можно перевести разными способами:
Ma униуке э нтабени ("Ступайте, поднимитесь на холм") - в случае, если люди совершали другое действие, и нужно, чтобы они его сменили
Ка униуке э нтабени ("Начните подниматься на холм") - если нужно начать это делать прямо сейчас
Сука униуке э нтабени ("Ну, подымайтесь на холм") - если нужно сделать это в быстром темпе
Хамб о куниука ("Идите и поднимитесь на холм") - если нужно небольшое время перед выполнением действия, или нужно пройти какое-то расстояние, чтобы приступить к действию
Уз униуке э нтабени ("Соберитесь и поднимитесь на холм") - если отсрочка перед действием исходит не из необходимости, а из того, что дело не срочное
В языке североамериканских индейцев кламат есть четыре вида слова "этот" ("находится достаточно близко, чтобы к нему можно было прикоснуться", "совсем близко", "стоит перед говорящим", "находится в поле зрения"), четыре вида слова "тот" ("в поле зрения, но далеко", "отсутствует", "отсутствует, потому что удалился", "присутствует, но вне поля зрения").
Таким образом мы можем сделать осторожный вывод о том, что пока язык развивается в малой группе людей, он плодит много сущностей для самых разнообразных элементов действительности. А по мере роста он приходит к экономии, учится обобщать, и это может рассматриваться как упрощение. Допустим, из восемнадцати вариантов "мы" люди выделяют общее понятие ("я и кто-то"), и в случае необходимости уточнения - уточняют, а в большинстве простых случаев смысл выбирается стандартный, по умолчанию или из контекста.
Гай Дойчер "Сквозь зеркало языка"
Леви-Брюль "Сверхъестественное в первобытном мышлении"
Плунгян "Почему языки такие разные"
