Предисловие к первому изданию
Доныне мы не имеем научно составленной истории украинско-руського народа, охватывающей всё время его исторического существования. Из-за этого моя работа, какие-бы ни были ее недостатки, должна быть полезной. Её общий план я дал ниже, во вступительной главе, а выход дальнейших томов будет зависеть от обстоятельств моей работы. По крайней мере ближайшие тома я надеюсь дать в кратчайшее время.
Я сначала имел намерение издать книгу более популярную, доступную для наиболее широких кругов нашего общества. Вглядевшись глубже, я изменил намерение: в современном состоянии нашей науки мне кажется намного более нужным строго научный курс, который мог бы вводить в науку и знакомить с современным состоянием вопросов нашей истории. Но при этом мне хотелось сделать свой труд, не уменьшая его научности, насколько возможно доступным и для более широкой публики. Для этого всё нужное я вносил в заметки, а их подал в конце, оставив под текстом инструктивные объяснения. Также в конец я вынес специальное обсуждение двух дел - нашей древнейшей летописи и норманнской теории начала Руси.
Подспорьем при чтении этого тома могут служить мои выемки с источников к истории Украины-Руси (1895), где собраны главные тексты с чужих источников на это время. Перед чтением прошу исправить погрешности, указанные в конце этого тома, потому что некоторые из них изменяют текст.
Мне мило, что выход этой книги приходится на столетие нашего национального возрождения; пусть она будет ему приветом! Действительно преимущественно невеселый образ даёт нам наша история, возможно порой более грустный нежели другие. Но общественность, имеющая веру в себя, должна иметь и отвагу взглянуть на неприкрашенную правду своего прошлого, чтобы почерпнуть в ней не уныние, а силу. "Узрите истину, и истина освободит вас!" - этот девиз деятелей нашего национального возрождения можем повторить и через 50 лет, добавив только "волю" и "труд", как неизбежных спутников знания в походе к обеспечению лучшего существования своему народу.
Грушевский хутор.
1898, август.
РАЗДЕЛ I. Вступительные заметки
ТЕРМИНОЛОГИЯ, УКРАИНСКОЕ ИМЯ, ЗАТУМАНЕННОЕ ПОНЯТИЕ УКРАИНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ, ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СХЕМА, СПОРЫ О САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ
Эта работа должна подать образ исторического развития жизни украинского народа или тех этнографично-политична груп, из которых формуется то, что мы понимаем теперь под названием украинского народа, иначе называемого "малороссийским", "южно-руським", просто "руським" или "русинcким ". Разнородность этих названий не имеет особого значения, потому что покрывает понятие вполне ясное; она интересна только как характеристическое проявление тех исторических перемен, которые пришлось пережить этому народу. Его старое, историческое имя: Русь, Русин, руський, во времена политического и культурного упадка было присвоено великороссийским народом, политическая и культурнкая жизнь которого развилась на традициях древнего Руського государства. И великороссийские политические организации - как вел. кн. Владимирское и потом вел. кн. Московское считали себя наследниками того старого Руського (Киевского) государства, прежде всего - наследником своих династических связей с киевской династией.
Уже в XIV в., когда вес политической жизни передвинулся в сторону великороссийскую, а украинская политическая жизнь концентрировалась в западной Украине, в государстве Галицко-волынском - к этому государству прикладывается имя "Малой Руси". Так Юрий-Болеслав, галицко-волынский князь, титулует себя в одной грамоте (1335) "dux tocius Russie Mynoris". Ещё чаще употребляется это имя в грамотах цареградского патриархата XIV в., который противопоставлял этим названием галицко-волынские епархии северным, московским землям. Возможно под влиянием этой церковной терминологии употребил это название и Юрий-Болеслав. Затем это название выходит из употребления, но когда в XVII в. Украинский народ также входит в состав Московского государства, и возникает потребность отличить его от московского народа, термин: "Малороссийский", "Малороссия" становится официально принятым надолго, в российском государстве и по настоящее время. А под влиянием этой официальной терминологии и в литературном употреблении в России и в Западной Европе это определение начинает вытеснять старшие определения (в немецком kleinrussich, во французском petit-russe и т. д.).
Но среди украинской общественности это имя не принималось вместо этого всё в шире в употребление входило название "Украина", "украинский". Это старое название (употребляемое в древнеруськие времена в общем значении пограничья, а в XVI в. обозначающее среднее Поднепровье, которое в конце XV в. становится таким опасным, на вечные татарские нападения выставленным пограничьем) - приобретает особое значиние с XVII в., когда и восточная Украина становится центром и представительницей новой украинской жизни и в резкой антитезе общественно-политическому и национальному укладу Польского государства множит в себе желания, мечты и надежды современной Украины. Имя "Украина" сростается с самой борьбой и надеждами, с этим бурлящим взрывом украинской жизни, что для следующих поколений становится путеводным огнем, неисчерпаемым источником национального и общественно-политического осознания, надежд на возможность возрождения и расцвета. Литературное возрождение XIX в. приняло это имя для обозначение своей национальной жизни. По мере того как росло осознание тягучести и беспрерывности этнографическо-национальной украинской жизни, это украинское имя расширялось на всю историю украинского народа.
Чтобы подчеркнуть связи новой украинской жизни с её старыми традициями, это украинское имя употребляется также (в последней четверти прошлого столетия) в сложенной форме "Украина-Русь", "украинско-руський": старое традиционное имя связано с новым термином национального возрождения и движения. Но в последнее время всё шире в употребление и в украинской и в прочих литературах входит простое имя "Украина", "украинский", вытесняя другие названия. В дальнейшем изложении будет употребляться как этот новый термин, так и старый "Русь", "руський", "древнеруський", и составной "украинско-руський", согласно времени и понятия, о котором идет речь, хотя их значение одно - они означают то, что мы теперь понимаем как украинский народ: его территорию и жизнь в настоящем и прошлом и те этнографично-политические группы, организации, формы, из которых организовалась современная украинская жизнь. Для обозначения же всей суммы восточно-славянских групп, которую современные филологи обычно зовут "русской" (russich, russ) буду таки употреблять названия "восточно-славянський", чтобы не допустить какой-то неясности, какой то смешанности с историческим значением термина "Русь", " руський ", которое и доныне в полной силе сохранилось в Западной Украине: в Галиции, Буковине, Венгерской Украине, в значинии южной, украинской группы восточно-славянской отрасли. Группу северо-западную буду называть белорусской, а группу северо-восточную буду называть великороссийской.
В этой неясности и путанности самой терминологии отразилась неблагоприятная историческая судьба, которая выпала украинскому народу. Неблагоприятные исторические обстоятельства лишили его всякого значения в современной культурной и политической жизни, хотя по численности он относится к крупнейшим народам Европы, занимает в компактной массе большую и красивую территорию, а в своей истории и в произведениях своего духа заложил пророческие свидетельства своих выдающихся культурных примет, богатых способностей и достижений долгой исторической жизни. Разбив его политическую жизнь, приведя к экономическому, культурному, а с тем и национальному упадку, эти неблагосклонные исторические обстоятельства заслонили светлые и славные моменты его жизни, проявления его активности, его творческой энергии и на долгие века бросили его на роспутьи политической жизни, как беззащитную добычу для загребущих аппетитов его соседей и как этнографическую массу без национальной физиономии, без традиций, даже без имени.
Правда, теперь этот упадок украинской жизни в значительной степени является уже прожитой стадией. Из года в год видно в этом значительный прогресс. Возраждается сознательность и активность общественности, оживают традиции. Понимание украинской истории как одной тягучей и непрерывной целости, которая идёт от начал, а то и вне начал исторической жизни через все перепетии её исторического развития до наших дней, входит всё глубже в сознание и перестаёт и чужим казаться чем то странным и еретическим, как казалось оно 10 лет назад, когда этот труд начинал выходить.
По традициям старой московской историографии, которую переняла и новейшая российская, - события украинской истории обычно входили эпизодами в традиционную схему восточно-европейской, или как она обычно зовётся - "Русский истории". Она начинается с пред-истории Восточной Европы (обычно - с не-славянской её колонизации), по мере славянского расселения излагала историю Киевского государства, доводила её до второй половины XII в., а затем переходила к в. кн. Владимирскому, от него к в. кн. Московскому и историю Московского государства, затем Российской империи. Эпизодически, для объяснения некоторых моментов в политической эволюции Московско-Росийського государства входили сюда временами такие эпизоды, как государство Даниила, приобщение белорусских и украинских земель к в. кн. Литовскому и его унии с Польшей, церковная уния, казацкие восстания и войны Хмельницкого. Таким образом изначальные стадии исторической жизни украинского народа тонули в этой "русский истории". Средние века (XIV - XVI) пропадали в истории в. кн. Литовского и Польши, а в украинской истории, как она обычно понималась, оставались только времена "отпадения от Польши" и "присоединения к России". То есть история украинского казачества, которая прерывалась с концом Гетманщины безвозвратно или продолжалась ad libitum (по собственному усмотрению) историей украинского возрождения. И первые попытки связать в органической целостности с этими общепризнано "украинскими временами" предыдущие века исторического развития украинского народа предпринимались с недоверием или даже с яростью как неуместная хотелка, как проявление каких-то скрытых тенденций, как влияние политиканства в науке, как одно из проявлений украинского сепаратизма. И возможно не пройдёт и 10 лет, а конструкция украинской истории как органической целостности от начала исторической жизни руських племён до наших дней будет казаться таким же нормальным явлением, как 10 лет назад казалось (и сейчас кажется людям, которые не имели возможности над этим задуматься) то "вклеивание" украинских эпизодов в традиционную схему "государства Российского".
В паре с развитием и продвижением украинской жизни, всё меньше остроты и внимания возбуждают и общие споры о национальной обособленности украинского народа, которые так упорно и громко раздавались раньше. Вопрос самобытности украинской истории входил как составная часть в эти споры, но они развивались главным образом на грунте филологическом, и наиболее острым и решительным моментом в них было - является ли украинский язык отдельным языком, или только наречием того "русского" языка, к которому принадлежит второе "наречие" великороссийское с белорусским "под-наречием". Ряд очень крупных и беспристрастных филологов признавал его отдельным языком, как и с другой стороны достаточно и сейчас филологов, что признают его только наречием. Лингвистическая близость к соседним народам - великоросскому и польскому не раз давала повод даже отрицать существование и права на самостоятельное культурное и политическое развитие украинского народа. Такие голоса звучили и даже сейчас звучат с польской и великороссийской сторон. Они представляли украинскую народность только провинциализмом народности польской или великороссийской и они хотели видеть в ней только простую этнографическую массу, которая должна служить строительным материалом для нации польской или великоросской. Разумеется, в основе таких взглядов лежали мотивы чисто политического характера - они были влиянием национального егоизма народностей, которые, имея преимущество на определенных частях украинской территории, хотели-бы задержать украинскую народность в служебной роли. Но эти соревнования прикрываются очень часто научным плащиком - а именно лингвистическим, особенно в России, где вопрос украинского языка всё ещё остаётся раздражающим. Репрезентанты таких соревнований делают упор на то, что украинский язык - это только наречие "русского языка" и не должен развиваться как литературний и культурный язык: украинцы должны держаться "общерусского", то есть великорусского литературного языка. И здесь, очевидно, подменяются понятия, потому что великорусский язык, живой и литературний, вовсе не "общерусский" язык, а такое же, как и украинский, "наречие" того идеального "руського" языка, или восточно-славянского, который в реальности конкретно не существует и не существовал никогда.
Далее, понятия языка и наречия полностью конвенциональные - они устанавливают языковую диференциацию, отношения рода к виду, genus к species, но можно ли поставить определённые критерии, которым должне соответствовать определенный язык для того, чтобы быть признанным языком. Поэтому и украинский язык одни считают языком, другие наречием. Культурное же значение определенного языка зависит не от лингвистических определений, а от воздействий исторических обстоятельств и от жизненных, культурных сил самого народа. Без сомнения, успехи украинской жизни за последнее десятилите перетянули в пользу украинства взгляды на культурное и национальное полноправие украинской народности больше, нежели все научные аргументы, и будут перетягивать всё больше с дальнейшим своим прогрессом.
Будем ли называть украинский язык языком или "наречием", всё равно надо признать, что украинские говоры суммируются в определенную языковую целостность, которая в пограничных говорах и вправду сближается с соседними славянскими языками - словацким, белорусским, великорусским, польским. Но в тех диалектах, которые составляют главную характеристическую его [укр. языка] массу, он отличается от тех соседних и наиболее схожих славянских языков очень заметно целым рядом фонетических, морфологических и синтаксических признаков. Так же отличается украинское население от своих ближайших соседей признаками антропологическими - в строении тела и психофизическими - в составе индивидуального характера, в отношениях семейных и общественных, в быту и культуре материальной и духовной. Эти психофизические и культурные признаки, (имеющие за собой более или менее важную историческую давность - долгий процесс развития), совершенно определенно связывают в национальную целостность отдельные группы украинской общественности впротивовес другим таким целостностям и делают из неё живую национальную индивидуальность, народ, с длинной историей его развития.
Перевод мой - тег [моё].
