Воспитание + Суд

В Челябинской области брат судится за сестру с ее родным отцом.

21-летний сотрудник МЧС из Магнитогорска Ярослав Ионуш через суд пытается добиться ограничения в родительских правах отца его семилетней сестренки, чтобы в будущем оформить над девочкой опеку. Молодой человек утверждает, что биологический отец никогда не интересовался судьбой ребенка, а воспитывать решил, когда увидел для себя материальную выгоду. При этом образ жизни мужчины нельзя назвать образцовым. Больше всего Ярослава удивляет, что органы опеки в данной ситуации всячески помогают отцу. Папа девочки также подал в суд иск — о возврате ребенка. Из-за этой ситуации девочка 1 сентября не смогла пойти в школу. Znak.com опросил все стороны конфликта.

Эта история началась год назад, после того как 16 декабря умерла Татьяна Ионуш — мама Ярослава и его маленькой сестренки (имя девочки не указываем). По словам Ярослава, на похороны матери пришел и ее бывший муж Евгений Ионуш, который пообещал помогать шестилетней дочке, но желания забрать ее к себе не изъявил. Мало того, на конкретный вопрос о помощи в оплате детского сада мужчина, как говорит Ярослав, ответил уклончиво: «Не обещаю».

«Я оставил ему свой номер телефона. После этого мы долгое время ничего о нем не слышали, — рассказал Znak.com Ярослав Ионуш, который был рожден от другого брака и недолюбливал отчима. — 20 декабря я подал заявление в органы опеки и попечительства администрации Магнитогорска, в котором указал, что сестра осталась без попечения родителей, а также что она с рождения проживает со мной и я хочу оформить над ней опекунство. После этого, как позже пояснил юрист, специалист органов опеки должен был в течение суток проверить информацию, в течение трех суток принять решение об установлении временной опеки. Однако вплоть до июня 2020 года мне отвечали, что ведут поиск биологического отца».

Разыскать Евгений Ионуша органам опеки удалось в августе 2020 года, и тогда мужчина неожиданно заявил, что хочет заниматься воспитанием дочери, но ему в этом препятствует Ярослав. Также из объяснения, которое мужчина дал 10 августа, следует, что у него отсутствуют постоянный доход и постоянное место жительства. На тот момент Евгений, как и сейчас, проживал в квартире своей сожительницы. По мнению Ярослава, отдавать сестренку человеку, которого она практически не знает, нельзя, учитывая его весьма странный образ жизни.

«Он появился в нашей жизни в 2011–2012 годах. Какое-то время проживал с нами, в ноябре 2012 года они с мамой поженились, — вспоминает Ярослав Ионуш. — До свадьбы у него была другая фамилия — Цыбин, однако он решил взять фамилию мамы. Долгое время он особо не работал, жили на мои алименты и зарплату мамы. На этой почве они часто ругались, вдобавок к этому он пил. Позже отец (так Ярослав называет крестного девочки и еще одного своего отчима Владимира Никитенко, который растил его с двух лет. — Ред.) устроил его на работу в такси. Сестренка родилась преждевременно, после очередного конфликта мамы с Цыбиным. Забирал ее из роддома я — вызвал такси, и мы уехали, потому что ему было некогда. Вскоре после рождения сестренки, когда он в очередной раз пьяный кинулся на маму, мы выгнали его из дома».

В июне 2014 года брак между Татьяной и Евгением был расторгнут. После этого, по словам Ярослава, отец сестренки иногда приходил в гости к их матери — либо выпить, либо занять денег. На просьбы что-то купить дочери обычно отвечал, что у него нет денег. Сегодня девочка, по словам брата, описывает своего папу как «высокий, с бородой».

Ярославу и Владимиру Никитенко, который помогает ребятам, удалось узнать нелицеприятные моменты из жизни Евгения Ионуша-Цыбина. Как оказалось, уже после свадьбы (и смены паспорта) он привлекался к уголовной и административной ответственности за неисполнение родительских обязанностей и неуплату алиментов по отношению к другому ребенку — сыну от первого брака. Однако в документах фигурирует фамилия Цыбин. Не исключено, что смена фамилии была нужна как раз для уклонения от уплаты алиментов. Кроме того, на фамилию Цыбин составлялись протоколы о нарушениях правил дорожного движения, а также о нарушении масочного режима.

Из этого Ярослав и Владимир сделали вывод, что у мужчины имеется два комплекта документов, о чем было сообщено в органы опеки и попечительства, но там как будто не заметили этого.

«При рассмотрении уголовного дела в отношении Евгения Цыбина выяснилось, что он предпринимал попытку суицида и угрожал своей первой жене. Татьяне (Ионуш) он тоже заявлял, что покончит с собой, когда она в мае 2015 года подала на алименты. И такому человеку — имеющему два паспорта, долги и проблемы с законом — органы опеки хотят отдать маленькую девочку! — негодует Владимир Никитенко. — Ярослава же обвиняют в том, что он удерживает сестру. Этот псевдоотец пишет заявления в полицию, что не может найти ребенка. К ним постоянно ходят проверки. Я возмущен тем, что Ярославу не позволяют оформить опеку. Ведь он жил с сестрой с рождения. По образованию он социальный педагог, может работать с маленькими детьми. Он спортсмен, КМС по биатлону, в олимпийском резерве сборной. Служил в армии, потом устроился в МЧС. Отовсюду у него только положительные характеристики. Его знают в детском саду, который посещала сестра, знают в поликлинике, куда он ходил вместе с ней. Сейчас еще меня пытаются приплести к этой истории — якобы помогаю, потому что у меня какой-то интерес. Но я считаю Ярика своим сыном, с малых лет растил его. А его сестренка — моя крестница. Конечно, я им буду помогать. Или у нас уже нельзя помогать детям?»

В распоряжении брата и сестры — комната площадью 21,5 квадратного метра

По мнению Ярослава Ионуша, позиция органов опеки может быть связана со скандалом, который произошел, когда молодой человек обратился за установлением опекунства.

«Изначально в органах опеки нам объяснили, что я не могу стать опекуном сестры, потому что биологический отец не лишен родительских прав. В марте 2020 года я обратился в суд с иском о лишении родительских прав, но заявление не приняли, поскольку потребовался документ от органов опеки. Когда я пришел в опеку, мне предъявили претензию, что обратился в суд без их ведома. Специалист, которая работала с нами, предложила оформить опеку на нее, а также создать видимость помещения сестры в спецучреждение, но чтобы по факту она оставалась дома. Я подумал, что это похоже на мошенническую схему, и написал заявление в прокуратуру. После этого нас стал вести другой специалист, отношение к нам со стороны органов опеки изменилось, стало агрессивным. Начали активно искать отца. А когда нашли — видимо, объяснили, что он должен будет платить алименты, если не хочет воспитывать дочь. Также они помогли ему оформить пенсию по утрате кормильца, которую он сейчас получает. Хотя им известно, что дочка с ним не живет. Опека никак не контролирует, куда уходят выплаты. Сестренка этих денег не видит, он ей на них ничего не купил», — говорит Ярослав Ионуш.

Чтобы добиться опеки над сестрой, Ярослав Ионуш подал иск об ограничении Евгения Ионуша в родительских правах в Орджоникидзевский районный суд Магнитогорска.

Также молодой человек требует признать незаконными действия органов опеки и попечительства, которым с конца декабря известно, что ребенок остался без попечения родителей. Евгений Ионуш в ответ подал иск о возврате ему дочери.

Мы связались с Евгением Ионушем, чтобы узнать его версию происходящего. Однако он заявил, что давать комментарии не будет.

«У нас идут судебные разбирательства. Я не хочу выносить сор из избы, как делают эти люди (Ярослав и Владимир. — Ред.). Они позорят себя и мою дочь. Там всем рулит отчим Никитенко. Я не знаю, зачем ему это», — заявил Znak.com Евгений Ионуш.

На вопрос о пенсии по потере кормильца мужчина ответил, что «деньги получены, но они лежат». Давать пояснения относительно путаницы с фамилиями не пожелал.

Отец никогда не помогал дочке. Девочка всегда жила с мамой и братом

«Данная ситуация находится на контроле органов опеки и попечительства управления социальной защиты населения администрации города Магнитогорска. Специалисты оказывают семье консультативную помощь, — заявили Znak.com в управлении соцзащиты Магнитогорска. — Девочка в настоящее время проживает со старшим братом Ярославом, не имеет статуса ребенка, оставшегося без попечения родителей. Мать умерла, отец выразил намерение заниматься воспитанием и содержанием дочери. В Орджоникидзевском районном суде рассматривается исковое заявление брата об ограничении отца в родительских правах в отношении дочери и встречное исковое заявление отца о возврате ребенка. Решение о дальнейшем жизнеустройстве ребенка будет принято судом. Специалисты органов опеки и попечительства принимают участие во всех заседаниях суда и действуют исключительно в интересах малолетнего ребенка».

Кроме того, в ответе администрации Магнитогорска от 1 сентября 2020 года Ярославу Ионушу говорится, что законным представителем сестры является ее отец: «Так как он не лишен родительских прав и не ограничен в них, оснований для установления опеки над ребенком не имеется». Специалисты администрации проверили место проживания Евгения Ионуша и пришли к выводу, что там есть условия для содержания и воспитания ребенка. Это благоустроенная трехкомнатная квартира, где он живет вместе с сожительницей и ее детьми. Кроме того, в администрации уточнили, что изложенная в заявлении Ярослава информация, касающаяся Евгения Ионуша, требует проверки в суде.

В разговоре с журналистом Znak.com один из сотрудников мэрии Магнитогорска отметил, что отец девочки произвел на органы опеки положительное впечатление, как и его новая семья.

Добавим, что сейчас девочка проживает с братом в квартире на двух хозяев площадью порядка 90 квадратных метров. В распоряжении брата и сестры — комната площадью 21,5 кв. метра, а также места общего пользования — холл, санузел, кухня. В другой части квартиры проживает благополучная семья. Ярославу воспитывать сестру помогают его девушка и бабушка.

Поскольку Ярослав юридически не является представителем сестренки, он не смог записать ее в школу. В образовательное учреждение девочку записал отец — по месту его жительства. Однако школа находится на другом конце города, каждый день ездить туда с ней некому.

Ярослав отдал сестру в детский сад еще на один год, хотя утверждает, что к школе ее готовил. Дошкольное учреждение она пока не посещает, а находится на домашнем обучении из-за пандемии COVID-19, так как является часто болеющим ребенком.

«В настоящее время ребенок не хочет идти к отцу, — прокомментировал Znak.com начальник отдела обеспечения деятельности уполномоченного по правам ребенка Челябинской области Игорь Майоров, который разбирался в ситуации. — Заставить ее силой это сделать ни у кого нет права и полномочий. Это не чемодан, который судебные приставы могут взять и перенести в другое помещение. В данной ситуации я предложил ходатайствовать о проведении психологической экспертизы, которая должна показать, почему девочка не хочет жить с отцом. Тут вариантов несколько: либо ребенок не знает папу, либо была конфликтная ситуация, либо родственники могли ее уговорить, либо еще что-то. После определения причины можно будет работать над ее устранением, чтобы восстановить отношения девочки с папой, независимо от того, где она будет проживать. Мы в этой ситуации стоим на стороне ребенка и считаем, что суд должен прислушаться к мнению специалиста».

Игорь Майоров подчеркнул, что в данной ситуации у органов опеки связаны руки — установить опеку над ребенком при живом отце, не лишенном родительских прав, невозможно.

«Есть такой вариант как добровольная опека, но необходимо, чтобы папа сам написал такое заявление, но он этого не сделал», — пояснил Игорь Майоров.

На наш вопрос, мог ли конфликт, произошедший между сотрудниками органов опеки и Ярославом, повлиять на ход событий, Игорь Майоров ответил, что Ярослав, вероятно, не так понял работавшего с ним специалиста. Он отметил, что оформление опекунства, когда опекуном хочет стать не близкий родственник, — длительная процедура, и для сотрудника администрации это лишено всякого смысла.

https://www.znak.com/2020-12-09/v_chelyabinskoy_oblasti_brat...

На волне постов про профилактические экскурсии и их последствия.

Доброго времени суток, друзья!

Столько прочитала постов про эти все экскурсии, хочу рассказать вам свои историю. Я не ездила в места лишения свободы на экскурсию. Я была в суде. Вот там был треш, до сих пор у меня в душе становится нехорошо, когда я это вспоминаю.

По роду своей работы, меня часто вызывают на уголовные судебные дела. Если в деле участвует ребенок, не достигший совершеннолетия, в суде должен присутствовать педагог от образовательной организации.

Для ЛЛ объясняю. Участие педагога является средством обеспечения прав и законных интересов несовершеннолетних, ограждая от возможного отрицательного влияния допроса на психику этих лиц, на их воспитание. По сути, я смотрю весь процесс молча. В конце судья спрашивает мое мнение и я отвечаю, что нарушений не было, морального давления на несовершеннолетнего оказано не было.

Понятно, что я не буду указывать имена учеников, участвующих в процессе. Некоторые процессы до сих пор идут. Вот, сегодня меня снова вызывают к 16-00 на новый процесс.

Итак. Уголовное дело заведено против 3 несовершеннолетних. Суть такая. Двое мальчиков и девочка гуляли по поселку. Ребятам по 15-16 лет. Пусть будет Катя, Саша и Валера. Контингент неблагополучный. Навстречу шла женщина. Немного навеселе. Ребят она знала. Ребята решили немного пошутить над своей знакомой, стали прикалываться. Потом разговорились, сели на скамейку. Мальчики смотались за горячительными. Кто им продал отдельно отвечали за свой поступок. В общем, сидели, выпивали. Спиртное в голову тюкнуло. Первой коротнуло Катю. Она стала наезжать на женщину, толкнула ее. Когда та упала, Катя стала бить ее ногами. Саша и Валера присоединились к побоищу. Женщина получает сотрясение и теряет сознание. Ребята обыскивают ее, снимают золотую цепочку, забирают телефон и сваливают.

Женщина поступает в травму, вызывают полицию, устанавливают нападавших, начинает раскручиваться система.

Я присоединилась к процессу, когда Катя уже сидела за решеткой, а парни шли как соучастники и находились под домашним арестом. Когда я пришла на заседание суда, я удивилась, как расхлябанно вел себя Саша. Он сидел откинувшись на скамье, на полном расслабоне. В суд пришел в спортивном костюме, штаны заправлены в белые носки. По нему прямо видно было, что ему пофиг на все. Периодически просился выйти покурить, пока не пришла судья. Рядом сидела его мама. Она нервничала, но старалась держать себя в руках. Второй парень был очень напуган. Старался держаться, больше молчал. Мама тоже была притихшей.

Начинается судебный процесс и в зал вводят Катю. Она в наручниках. Ее заводят в решетку, снимают наручники. Мама Кати начинает всхлипывать, закрывает лицо руками. Катя просит мама не плакать. Шепчет: "Мама, не плачь, мама, все хорошо, мама, я в порядке". Сама бледная, руки белые. Волосы в хвостике. 

Это очень страшно, честно. Очень страшно видеть по сути ребенка в наручниках. Я не говорю сейчас за справедливость и прочее. Сам факт, маленькая девочка, в наручниках, рядом киборги-приставы. Это вам не ванильные "Час суда". От того, что все это происходит в реале становится еще страшнее. Саша чуток присобрался, Валера опустил голову. Мамы молчат.

Входит судья, начинается стандартная процедура ознакомления присутствующих с материалами дела и установление личностей участников процесса. Судья зачитывает нам всем наши права.

Заслушивают прокурора. Прокурор требует продления срока для Кати и заключения под стражу Саше. В момент выступления прокурора Катя сидит белая, как полотно, крепко сжимает руки. Пальцы белые. Видно, что ей очень нелегко дается это нахождение в детской колонии. Она не плачет, плачет ее мама. Тихо всхлипывает, но держится. Когда прокурор начинает читать ходатайство про Сашу, его маму начинает трясти. Саша сидит расслабленный, уверенный, что ничего ему не будет. Мама шепчет: "Я же говорила, я же предупреждала". "Ой да расслабься ты, ничего мне не будет" - успокаивает ее Саша. По словам прокурора, Саша покинул дом и пытался с друзьями выдрать батареи с нежилом доме, а потом сдать их на металлолом. На выходе их принял патруль, составили протокол. Прокурор вышел в суд с ходатайством об изменении меры пресечения с домашнего ареста на заключение под стражу. Саша сидит на расслабоне. Откинулся на скамью.

Когда спросили Катю, что она думает о ходатайстве, она стала проситься домой. Видно, что адвокат писал ей текст, так как с перепугу она просто строчила написанное. Белое лицо, трясущиеся руки, мама в слезах. Когда спросили Сашу, он тоже стал говорить, что больше не будет, все осознал, но настолько это было фальшиво, если честно. Мама его несколько раз одергивала.

Я опущу все протокольные дела слушания. Мы заседали часа 2. А потом был момент, который меня очень сильно эмоционально "пробил". Прокурор попросила дела для ознакомления с материалами об Екатерине и Александре. Это, правда, было страшно. Монотонно прокурор зачитывала страницы о человеке.

- Том первый, страница 5-9, характеристика со школы. Характеризуется как неблагополучный и т.д.

- Том первый, страница 15-16, рапорт такой-то.

- Том второй, страница 20-26, характеристика такая-то.

- ...

Все самое плохое, что было задокументировано о человеке. Все зачитывалось вслух. Вот этот момент, если бы было возможно, я бы показывала в школах. Когда тебе зачитывают все твои поступки, все твое поведение и ты понимаешь, что ты сам виноват и что дальнейшее наказание неотвратимо. Ты сам все сделал для того, чтобы оказаться здесь и сейчас. Вот она клетка, вот твой знакомый в наручниках. А вот за окном люди ходят, свобода. Жесть.

Судья ушла в совещательную комнату. Нас всех вывели в коридор, оставили ждать. Саша тут же пошел курить, но его не выпустили. Сидим, ждем. Мама пытается поговорить с Катей, хотя бы знаками, но приставы ее выгоняют. Ждали где-то час. Нас снова приглашают всех в зал заседания. Катя в решетке, глаза красные. Саша снова расслабленный. Валера вообще старается стать невидимкой.

Судья оглашает свое решение. Ходатайство об оставлении Кати в колонии удовлетворить и продлить еще на 4 месяца. Ходатайство об изменении меры пресечения Александра удовлетворить и взять под стражу в зале суда.

Вот тут и слетела вся эта бравада. Вот тут и заколотило Александра. Катя в решетке плачет, ее мама плачет. Саша дрожащим голосом просит у суда прощения, он все понял, больше не будет, но все уже сделано, решение озвучено, ничего изменить нельзя. Неотвратимость наказания. Два страшных слова. Сашу приставы берут под руки и выводят из зала суда. Мама бросается за ними, плачет, ее предупреждают об ответственности. Она садится на лавочку и воет. Катю выводят из зала. Ее мама пытается прикоснуться к ней, но приставы мешают, отталкивают. Мама ревет белугой. Валера и его мама тихонько выходят из зала.

Я подписала все документы, вышла на улицу. Если бы я курила, я бы наверное закурила бы сейчас. Это не мои дети, это не моя история. Это очень страшно. Липовые "Час суда" и другие а-ля судебные программы не могут передать и триллионной доли того психологического кошмара, который творится в залах суда.

P.S. Пока я писала этот текст и он лежал у меня в черновиках, меня пригласили на судебное заседание по-поводу Валеры. Прокурор требовал его тоже заключить под стражу из-за того, что он отсутствовал дома в положенное время. Как оправдывался Валера, он поссорился с девочкой и находился во дворе в неположенное время, для выяснения отношений. Суд пока простил его, вынес предупреждение. Более бледного человека, когда зачитывалось решение суда, я не видела. Мама вообще была в полу-обморочном состоянии.

Когда все закончилось, я спросила у секретаря, как там Саша и Катя. Они сидят в детской колонии. Находится им там еще несколько месяцев. Саша притих, Катя стала больше болеть.

Мне их, лично, не жалко. Они получили по заслугам. Экскурсии в тюрьмы - это хорошо. Было бы возможно разок экскурсию на вот такое заседание сделать, эффект, думаю, был бы замечательный. Но нельзя, конечно. Такие заседания вообще проходят в закрытом режиме.

Под влиянием поста Вопрос обороны от собаки. Расширение опыта вспомнилось.

Это случилось давно, ещё в СССР, с одним моим знакомым. Шёл он как-то через пустырь, где девочка лет пятнадцати выгуливала без поводка крупного пса (сейчас уже не помню, какой именно породы). Он кинулся на прохожего и, пока хозяйка добежала и оттащила пса,  попортил одежду, наставил зубами ссадин, синяков и, вроде бы, даже кровь пустил.

Знакомый особо скандалить не стал, но девочке сообщил, что за одежду потребует возмещения с её родителей. Мол, давай-ка пройдём к тебе домой. Ну уж куда мягче требования, да? Однако, девочка упёрлась, никуда идти не собирается, мол всё это пустяки, дело житейское (от Карлсона, видать, нахваталась). Слово за слово, девочка и вовсе оборзела:

- Вали отсюда, а то собаку натравлю!!!

Это был веский аргумент. Знакомый ушёл к себе домой, а жил он рядом с этим пустырём. Взял охотничье ружьё, разобранное на две части, повесил на шею, сверху одел плащ и вернулся на пустырь. Девочка всё ещё выгуливала псину. Как вы понимаете, это был последний раз, когда она гуляла с собакой. Собака померла от двух выстрелов.

Как уж там развивались промежуточные события я уже не помню, но родители девочки подали на моего знакомого в суд. Понятно, в кого девчонка борзая... И даже не один суд был, а несколько, владельцы мёртвой собаки всё никак не могли прижать парня, заходили то с одной, то с другой стороны. Претензии были следующие:

1. требование возмещения за уничтожение дорогостоящей собственности - породистой собаки,

2. материальное возмещение моральной травмы, нанесённой ребёнку,

3. стрельба в черте города.

Решения судов:

1. Собака агрессивна, хозяева не обеспечили безопасность окружающих, пристрелили - и правильно.

2. Родители не обеспечили надзор и воспитание, в результате чего ребёнок попал в такую ситуацию, да ещё и совершил хулиганские действия - угрожал потерпевшему.

3. Вот тут дело было тонкое - стрельба в городе, но... Провели замеры и оказалось, что стрельба происходила на достаточном удалении от жилых строений. Я не помню, какой там норматив, но парень стрелял на несколько метров дальше запретной зоны.

Итог для борзых истцов.

Оплата судебных издержек, штраф, оплата материального, физического и морального ущерба пострадавшему. И в довесок постановка девочки на учёт в детской комнате милиции и сообщение в ГорОНО (городской отдел народного образования) о неблагополучной обстановке в семье. С последующими проверками, беседами, опросами соседей и прочими нервотрёпками.

Я так понял, что истцы своей наглостью судью достали, он (или она) вкатил им по максимуму.

Хеппи енд, по-моему?