С самого раннего осознанного детства я «заболел» авиацией.
С годами моя страсть становилась сильнее, и в выборе профессии на всю жизнь сомнений не было никогда.
Я твёрдо и осознанно решил: стану пилотом.
Последние классы я готовился к поступлению в наше Ульяновское училище, усиленно готовился к экзаменам, брал дополнительные уроки у репетитора — и не прошёл медкомиссию.
Знаете, что самое смешное?
Я пробегал тогда километр за три с небольшим минуты, отжимался в минуту шестьдесят пять раз, спокойно двадцать раз подтягивался, зрение было — единица на один глаз и 0,9 на второй.
Я увлекался скоростным катанием на велосипеде (тут у меня рекорд вообще приближался к двумстам километрам за день).
Если честно, я было здоровее огромного числа ребят, которые проходили комиссию со мной, и уж тем более — пятидесятилетних пилотов с пивными животами, которые встретились в очереди к врачам.
Меня завернул окулист, который требовал строго единицу на оба глаза, ни больше ни меньше.
Я просто попал к ней под вечер.
Может быть, ей не хотелось возиться, может быть, хотелось взятку — я не знаю, не могу сказать теперь.
Оставался шанс на центральную комиссию, я даже пропил курс «черники-форте», но чуть-чуть не успел.
Меня забрали в армию, к которой я, естественно, оказался годен чуть более, чем полностью.
На просьбу отправить поближе к авиации меня почему-то послали к психиатрам, которые задавали тупые вопросы: «Вы что, считаете себя космонавтом?» — а потом записали в танковые войска.
По возвращении я попробовал ещё раз, и меня ещё раз завернули уже на ЦВЛЭКе, после чего прямой путь в авиацию мне оказался закрыт. Оставался один путь: заработать два с половиной миллиона, уехать за рубеж, там отучиться, вернуться и пойти на комиссию не как абитуриент, а как действующий пилот — там требования помягче.
А дальше — либо заработать ещё больше и летать в авиаклубе за деньги по выходным, либо пройти через весь ад бюрократии, сделать валидацию зарубежной лицензии, устроиться на заочку в Питер и попробовать всё же связать с гражданской авиацией свою жизнь.
Сейчас мне двадцать девять.
Я работаю менеджером в крупной торговой компании, у нас сеть магазинов по всему городу.
Я одинок.
Я снимаю себе квартиру подешевле.
Я ненавижу свою работу.
Но больше всего меня задолбало отношение ко мне.
— Что ты всё со своими самолётиками? Вон Вася из твоего класса уже двойню в коляске выгуливает, а у тебя нет девушки. Почему бы тебе не поступить, как все нормальные люди? А ты всё витаешь в облаках своих…
А я ведь почти сломался, особенно с такой поддержкой.
С извечными упрёками: «Остальные люди же как-то живут, не заморачиваясь на какие-то детские мечты…»
Но всё ещё и не оставляю надежды бросить свою работу и подработку однажды, скопив те необходимые два с половиной миллиона.
Я ведь потому и экономлю на всём: на вещах (ношу тряпки, пока совсем не развалятся), на развлечениях (никаких тусовок с друзьями, отпусков и прочего), на престиже (никаких безделушек, машин, айфонов, как у коллег).
Эта экономия стоила мне двух девушек.
Какие отношения, если мужик ничего не приносит в дом, об ипотеке речи не идёт, об айфонах, ресторанах и шубах с брильянтами и подавно, а ещё он на год на учёбу свалить собирается?
Отдельно мне «доставляют» разговоры про эзотерику, которые практикуют девчата из моего отдела: «Нужно материализовать в подсознании свои желания», «Достаточно лишь захотеть и действовать, и всё сбудется».
Я гоню от себя очевидное, но… боюсь, что не сбудется.
Ибо за последние десять лет происходило разное — и острые разговоры с семьёй, и угрозы лишить меня наследства, если срочно не подарю всем внуков, и разрыв отношений с девушками, и осознание того, что с учётом съёмной квартиры и жратвы у меня получается копить по 5–7 тысяч в месяц.
Такими темпами я скоплю необходимые миллионы через тридцать лет, в том возрасте, в котором капитаны уходят на пенсию.
Что экономия на жратве даёт свои плоды в виде гастрита и лишнего веса, что подработка редактором и постоянное просиживание задницы перед монитором ухудшает моё зрение, что у меня сейчас чуть больше миллиона — это только половина необходимого, а если я ещё больше напрягусь и скоплю по-быстрому, то с полностью убитым здоровьем просто не пройду даже облегчённую версию комиссии.
И ещё достал пофигизм, который меня окружает, и государство, которое гордо именует себя современным, цивилизованным, но ломает судьбы таких, как я, мальчишек идиотскими и полностью устаревшими требованиями (не секрет, что зарубежный medical проходится за час, и в анус, и в глотку там никто не заглядывает, и в очках там летают, и в линзах, и высшее техническое образование не требуется).
Никакие банки и друзья в долг дать не могут без гарантий своей выгоды. Никому вообще нет дела до какой-то детской мечты.
Я даже понимания не нахожу, мне выплакаться некому, ибо все разговоры быстро заканчиваются банальным: «Да забей, засунь своё хобби себе поглубже и живи, как все!»
Живу.
Проклиная свою работу и свою жизнь, проводя досуг за симулятором на компьютере.
Отдельные индивиды ставят диагнозы: «Чувак, у тебя депрессия просто, вот, начни в свой тридцатник пить антидепресанты, и так и живи на них!»
Если честно, я скатился до государственной лотереи, в которую за два года скинул около тридцати тысяч рублей.
У меня осталось два-три года, после которых будет откровенно поздно.
А самое обидное, что и мечта, в общем-то, благородная: заниматься общественно полезным делом.
Не разжиться какой-нибудь бесполезной в своей дороговизне штучкой-дрючкой.
Но оказывается, что мы живём в таком мире, в котором иногда самые хорошие, добрые, благородные и достижимые мечты не сбываются.
