Часть 1
Недавно пришлось убить парня.
Я сжал в кулаке маленькую стеклянную сферу, чуть меньше куриного яйца, а пять золотых монет скрылись в рукаве мрачного юного контрабандиста. Как только сделка завершилась, полоснул его по горлу. Он успел только дико взглянуть на меня и скривить губы, истекая кровью. Хотел было захрипеть, но я воткнул кинжал ему под подбородок да там и оставил.
Парень завалился на бок, а я быстро забрал монеты назад и поспешил в ближайший переулок. Пахнуло нечистотами, а под ногами чавкнула грязь. Оттуда еще некоторое время наблюдал за его конвульсиями, просто чтобы удостовериться.
Затем поспешил в подвал, где прятался последнюю неделю. Темно и сыро; впрочем, после операции моим глазам свет не требовался. Однако шуметь было нельзя. Подвал располагался в самом центре города, и доблестная стража не преминет проверить любую странность вблизи ратуши и «белых» улиц.
Приходилось оглядываться и дышать через раз, переступать лужи и обходить фонари, дабы не попасть в круг тусклого света.
Город был мертв. Бродячих животных не видели давным-давно, почти с самого момента Исхода. Поговаривали даже, будто звери поразумнее ушли вместе богами и магами. С теми, конечно, кто остался в живых.
Нельзя сказать, что после Исхода стало спокойнее. Волшебных тварей, демонов, безумных колдунов и ведьм, смертоносных артефактов до сих пор предостаточно. И для всего этого у нас есть доблестные Рыцари Круга.
Как крыса я пробирался переулками и полуподвалами, грязными канавами и дворами. Наконец, мелькнули знакомые стены, а сердце забилось чаще от предвкушения.
Проскользнул в свое логово и запер дверь на засов. К запаху плесени и крысиного дерьма давно привык и не обращал внимания.
Сперва я выглянул в крохотное оконце на уровне мостовой – на той стороне улицы покачивался блеклый фонарь. И только после этого упал на матрас, стараясь унять дрожь.
В полной темноте стеклянная сфера, купленная жизнью юноши, сверкала голубым. Несколько мгновений я сидел и любовался.
Как многие магические игрушки, эта требовала крови. Если капнуть пару капель и зажать ее в ладони, то ты исчезнешь для чужих глаз. Звуки, что издает твое тело, будут приглушены, прикосновения станут едва осязаемы, и даже тяжесть шагов перестанет ощущаться. Идеально для шпионов; однако сферу придется постоянно держать в руке.Неудобно.
Я отложил артефакт в сторону.
Подготовил инструменты: зажег лучину, достал щепотку горючего порошка, протер скальпель чистой водой и сложил рядом несколько тряпок. Оголил торс и привалился к стене.
Это оказалось очень страшно. Одно дело быть ученым-натуристом и полжизни препарировать лягушек, или вскрывать трупы в прозекторской. Но проводить операции на себе самом – страшно до дрожи. Каждый раз.
Чтобы не стонать, зажал зубами вонючий ремень, а чтобы не дрожали руки, глотнул дрянного пойла из кабака. Глубоко вдохнул и на выдохе медленно погрузил скальпель в плоть. Тут же завыл от боли, даже не пытаясь утереть кровь. Не глядя резанул еще, чувствуя, как расходятся под скальпелем кожа, жир и мышечная ткань. В нутро пробрался холодок.
В теле человека под ребрами слева, позади желудка, есть небольшая полость. Чуть меньше куриного яйца…
Протирать сферу не стал – крови для нее теперь предостаточно. Однако резать себя наживую оказалось не настолько больно, как пропихивать в рану артефакт. Сперва попробовал сделать это осторожно, и чуть не потерял сознание.
Я сполз по стене на бок и, кажется, прокусил ремень.
Затем подышал, собрался с духом и пальцами раздвинул края надреза, тут же с силой вдавил скользкую сферу глубже и зажал рану. Не выдержал, глухо застонал.
Шуметь нельзя, шуметьнельзя, шуметьнельзянешуминешуминешуми
Вытерпел тридцать раскаленных вдохов. Потом осторожно потянулся за водой. Меня мутило, я исходил потом и кровью, пытаясь не обмочиться от боли.
Дышал быстро-быстро, готовясь, что станет еще больнее. Как мог быстро и щедро насыпал горючего порошка на свежую дыру в теле и ткнул лучиной, отчего порошок мгновенно вспыхнул, сжигая плоть и сплавляя кожу…
Я пришел в себя позже. Наверное, утро уже наступило, потому что снаружи слышались скрип тележных колес, окрики, стук по мостовой, голоса прохожих.
Ужасно тошнило от запаха паленого мяса, хотелось воды и умереть. Однако смерть в наше время является немыслимой роскошью. Потому я решил не торопиться и немного прийти в себя. Остался лежать, думать, вспоминать, как пришлось убить парня недавно…
…а сегодня тебе от этого нестерпимо тошно.
Ты смотришь на юношу сверху вниз, затем переводишь взгляд на его седую мать и как можно громче произносишь:
– Согласно эдикту Императора, любое «проявление магических возмущений эфира или воздействие на реальность, на человека, на иное неразумное существо, будь то: боевое, бытовое, психическое; а также зачарование оружия, предметов быта, артефактов с целью последующего воздействия на реальность, наказывается смертной казнью». Я, Джемин, старший ордена Рыцарей Круга, признаю тебя виновным и приговариваю к смерти.
Пара стражников держит его на коленях перед тобой. От него пахнет потом и специями, и этот запах вдруг подталкивает тебя к приятным воспоминаниям из далекого прошлого. Взгляд юноши выражает страх и злобу. Дергаться или бежать не пытается, знает, что обречен. Его мать стоит рядом в полной прострации, ее приходится поддерживать.
Не смотря на раннее утро, вокруг толпа зевак. Казнь магика не такое уж великое событие, но хоть какое-то развлечение. Никто не шумит и не пытается воззвать к справедливому суду. Ты – Рыцарь Круга, судья и палач в одном лице. А небесно-голубые глаза обреченного парня самое явное доказательство его вины.
Бедняга не успевает даже вскрикнуть – его голова катится по мостовой. Мать видит кровь сына на подоле платья и падает без сил, подвывая и причитая.
К поту и специям примешивается запах крови.
Толпа начинает расходится, кто-то подходит к несчастной женщине, а ты, едва вытерев клинок, спешишь дальше. Работа здесь закончена, а труп уже не твоя забота.
Оглядываешься на ходу, потому что тебе кажется, будто мертвые голубые глаза буравят спину.
Да, Джемин, враг мой, твоя уверенность дала брешь за прошедшие годы.
Когда-то Рыцари Круга не ведали сомнений и жалости. Император приказал вырезать всех магов и причастных – и вы сделали свое дело. Все ради людей и их спокойствия. Волшебники и присные отправились в небытие. Вы, доблестные Рыцари, залили мостовые кровью несчастных лекарей и погодников, сожгли на кострах некромантов и вырезали целые родовые гнезда аристократов-колдунов, насадив на колья головы отступников на радость толпе. И тот день был назван Днем Гнева.
До сих пор ты думаешь, что ни при чем, и то был просто приказ, и долг, и справедливость с щепоткой мести. Блажен, кто верует, Джемин, блажен…
Ты ничего не боишься. Обычно. Но сейчас дрожишь, а сердце готово выскочить из груди. Тебе приходится спрятаться в переулке, ждать и корить себя, что под рукой нет трубки с табаком.
Небо затянуто черно-серыми тучами, и ты радуешься, что солнце не давит на глаза.
А еще ощущаешь чужое присутствие. Уже давно и неотрывно некто ходит за тобой по пятам, невидимый и неосязаемый. Он всегда рядом, за плечом, ночью и днем. Но теперь ты даже не вздрагиваешь, как тогда, впервые, от звона посуды в пустой кухне. Каждый день, сидя вечером в тишине и сумраке дома, различаешь легкие шаги и тихий скрип половиц. Словно кто-то ходит из комнаты в комнату. Он не прячется, нет, просто не имеет плотного тела.
– Джемис, это ты? – кричишь в полумрак, но не получаешь ответа.
Иногда по ночам некто сидит на краешке кровати. Незримый и неслышимый, он просто сидит, но ты четко ощущаешь взгляд невидимых глаз. Ни звука; простыня не примята, но он тут. Всегда где-то тут.
Бесплотный спутник, вечно выглядывающий из-за плеча, не дает расслабиться, напоминая о старых ранах и грехах. С момента его появления ты почти не спишь.
Наконец, сердце затихает; казнь, воспоминания о специях, о той, кто ими пахла, чертов невидимый соглядатай – все улетучивается из головы.
Спешишь добраться до штаба ордена Рыцарей Круга пока не начался пеплос – дождь из жирного пепла идет через день. Тебе положено отдельное жилье в приличном районе, однако ты с большим удовольствием оставался бы на ночь в казарме с молодняком.
Улицы города полупусты. Торговцы только-только расчехляют лотки и открывают лавки, мастеровые отворяют ставни и готовят инструменты, а «светильщики», как их называет люд, еще бредут от одного уличного фонаря к другому, чтобы его потушить. И звуков почти нет. Хозяйки хмуро выползают из жилищ, метут пороги от собравшихся за ночь пыли и пепла. Посыльные спешат на службу. И каждый нет-нет, да делает защитный круг перед лицом и тревожно зыркает по сторонам, наполненный смутной тревогой в ожидании очередного землетрясения, которое может случиться в любой момент.
И не смотря на все беды, что неотвратимо ползут из тьмы последние годы, люди остаются людьми и просто хотят жить в спокойствии.
Уже через полчаса ты ждешь очередного приказа, сидя в жестком кресле в кабинете Каргоса, Магистра ордена. Он стоит у окна, вытянув руку, ловит на ладонь несколько хлопьев жирного пепла, растирает в задумчивости пальцами. Наконец, закрывает окно и тяжело говорит:
Ты наблюдаешь за ним безотрывно: грузный, но крепкий Магистр Рыцарей Круга еще полон сил, не смотря на возраст, движения его уверенные и четкие.
Вы оба молчите, чтобы не повторять сказанное десятки, сотни раз за пять лет. Да и что тут обсуждать? Мир умирает – это известно всем в верхах. У Императора имеется десяток лучших ученых-натуристов, которым тот безоговорочно верит. А после Исхода магии только и остается что уповать на науку.
Землетрясения, дождь из пепла, частые засухи; экономика трещит по швам, границы Империи вечно на военном положении. Урожай хиреет с каждым годом, а морские торговые пути того и гляди станут непроходимы.
Натуристы твердят, что ваш огромный остров, вся островная Империя, в конечном итоге может остаться в полной изоляции, если вдруг течения и погода в Проливе не восстановятся. Однако прогнозы звучат неутешительные.
И только страх перед Императором держит в узде – иначе скулящие бюрократы-аристократы давно бы сеяли панику по всей стране. Но венценосный Вседержитель уверенно твердит: все наладится. Мир придет в норму, ибо не может весь баланс природы держаться на одном элементе.Нужно лишь перетерпеть трудности, справиться с бедами и сплотиться, как никогда. А несогласные… Что ж, несогласные могут уйти вслед за магами и безумными богами.
Властителю на троне верят. А как иначе? И только некоторые из вас – рыцарей, ученых, вельмож – где-нибудь в темноте и обязательно тихо-тихо, едва слыша собственные мысли, могут подумать: «А вдруг…безумен?»
Ты такой же, Джемин, но гонишь подобные богохульства прочь. Твой долг защищать людей от магии и ее порождений. Это важнее, чем думы о судьбе мира. В конце концов, строительство крепостной стены всегда начинается с закладки маленького камня.
– Итак, Джемин, дело серьезное, – говорит наконец Магистр. – Секта элейнов. На их территории убили инквизитора.
– Может, эленийцы сами? Жертвоприношение их богине? – спрашиваешь ты.
– Ему оторвали башку. Инквизиция попросила о помощи, думают, что замешана магия. Сектанты сами перепуганы. Дети природы, мать их.
Ты молчишь, а Магистр Каргос продолжает:
– Бери с собой послушника номер Три, – в ответ только морщишься. Он вдруг добавляет: – Ужасно выглядишь.
– Плохо сплю, – почти не врешь ты. – Зачем мне сопляк?
– Пора дать ему настоящее дело. Он самый способный. И самый наглый.
– Пусть Ариес его натаскивает. Он у нас тоже самый способный.
– Ариес вместе с Лейо в порту. Там следы магии и контрабандные артефакты, – Магистр глядит в документ. – А Сагит и Скор уже несколько дней на заданий.
– Вирга привыкла с детьми возиться.
– Вирга как раз сейчас со своими детьми. На другом конце острова.
– Аквас тоже молоденьких мальчиков любит, – не отстаешь ты.
– Нет! – резко отвечает Магистр, а в тебе зарождается смутное подозрение. Чуть погодя он добавляет: – Где Либра, не знаю… Ее уже ищут.
И вглядывается тебе в лицо. Но ты сдерживаешься, потому что Либра уже давно покинула твое сердце.
– С собой возьмешь Третьего. Это приказ. Все.
Ты встаешь и вытягиваешься в струнку перед Магистром. Затем собираешься уйти, но на краткий миг замираешь, прислушиваясь к чему-то, украдкой глядя через плечо.
Каргос хмурится, спрашивает:
Да, подозрительность у вас в крови, имперские Рыцари Круга. Вы все, как один, готовы вступить с магией в бой в любой момент.
Ты просто качаешь головой и идешь прочь. Каждый справляется со своими демонами сам.
Пересекаешь внутренний двор штаба-крепости ордена, стараясь не думать о едва слышимых шагах за плечом. Чертов призрак всегда на месте, всегда рядом. Углубляешься в каменные коридоры казармы, входишь в общий зал.
– Третий! – рычишь ты. – Со мной!
Послушники выполняют приказы без вопросов, но Номер Три вечно огрызается или бурчит под нос. И пусть у него пока нет имени, которое он получит только вместе с татуировкой «щита в круге», но ты слышишь недовольное: «Начало-ось…». Хочется дать ему отеческого пинка и отвесить затрещину, но сдерживаешься.
– Получаем доспех и оружие. Идем в город. Есть задание.
Кастелян выдает Третьему стандартное снаряжение: пластинчатый нагрудник, наручи и поножи, специально закаленные клинок и шлем – простой цервельер, – а также черную мантию с капюшоном. Тебе тоже приходится переодеться, потому что искать убийцу инквизитора дело опасное. Надеваешь любимый джазерант с пластиной и защитным кругом на груди. На специальный пояс со множеством кармашков крепишь запасной клинок. Твой верный именной меч и так всегда под рукой.
Никогда не брезгуешь шлемом. Обычный барбют, по качеству такой же, как и у Третьего, ты надеваешь сразу. И не снимешь его до самого конца, пока задание Магистра не будет выполнено.
Тут же вспоминаешь верную соратницу Кансу, не любившую прятать свои роскошные огненные кудри под шлемом. В конечном итоге, демон, призванный магом-отступником, снес ей полчерепа.
В дополнение ко всему надеваешь двойную кожаную перевязь: на ней метательные ножи, небольшие цилиндры с «дымной завесой» и пара пузырьков с зельями на крайний случай. Еще есть «маголов»: похожий на колокольчик прибор, который реагирует и звенит, если рядом творится магия. Поверх всего – мантия ордена Рыцарей Круга. Черная тень без отличительных знаков ложится на плечи, и ты чувствуешь себя гораздо увереннее.
Также Третий тащит сумку со всем, что поможет выявить магию или самого мага, пленить или убить его. Тут имеются зелья, делающие тебя сильнее и быстрее, или позволяющие не дышать дольше обычного, обостряющие все чувства и обезболивающие. Натуристы-химики не зря едят свой хлеб. Обязательная вещь – антимагические кандалы, похожие больше на металлические перчатки с цепью.
Все ваше снаряжение сделано с примесью специального металла, рассеивающего магию. Потому в открытом сражении против мага у вас есть шанс не умереть в первые мгновения.
Мальчишка собирается, на удивление, молча. Но стоит вам покинуть штаб и выйти в город, как он тут же вываливает на тебя миллион вопросов, явно думая, что вы теперь напарники. Хочется сломать ему челюсть, чтоб наконец заткнулся, однако вместе с этим ты немного рад компании. За его болтовней тебе не слышно тихих сводящих с ума шагов позади.
– Хватит, – приказываешь ты. – Как обезвредить боевой «узел»?
Он думает несколько мгновений, затем выдает:
– Чаще всего проще уклониться или сбежать. А еще проще – «дымовая завеса». Есть два вида: простой дым и с примесью…
Резко бьешь его в бедро, в болевую точку, затем впечатываешь в стену, приставив нож к горлу.
– Успел дым пустить или сбежать? – шипишь ему в лицо.
Третий кривится от боли в бедре и дико смотрит на тебя большими глазами. Прохожие огибают вас, стараются не обращать внимания. Лезть в дела ордена в здравом уме не желает никто. Ты отпускаешь послушника, поправляешь на нем шлем и застежку мантии и как ни в чем не бывало продолжаешь:
– Руби руку. Всегда. Руби. Руку. Если меткий, то метни нож, целься в ладонь. Впрочем, в любом бою сработает.
Вы идете в сторону Стены. Нарочно заставляешь тащиться пешком, а не на лошади, чтобы успеть оценить его. Ты совершенно не горишь желанием остаться без головы из-за сопляка, если он впадет в панику или застынет с открытым ртом в момент опасности.
В своих мантиях вы слишком приметная парочка, потому, покинув «белые» улицы и углубившись в трущобы, ты все равно не ожидаешь нападения. Под строящейся Стеной всегда неспокойно, полно грабителей и просто лихих людей, и бедняки готовы перерезать глотку за грош. Тебе на это плевать, и ты тащишь парня именно туда – на самое дно города.
Он словно непробиваем, и даже после твоего жесткого урока все норовит разговорить, задавая идиотские вопросы о твоем детстве, о семье, о работе. Спрашивает, был ли ты здесь в День Гнева, сколько победил в бою магов?
И тут у тебя мелькает мысль, что если он вдруг потеряется в трущобах, и тело его навеки исчезнет в каком-нибудь подвале, то ты возможно не пострадаешь от гнева Магистра. Если обставить все как бой с целой бандой…
Нет, Джемин, самоконтроль, ты всегда им славился! А Магистр за своего сына все же снимет с тебя голову. В их родственных связях ты почти не сомневаешься.
Впереди уже виднеется исполинская стройка – однажды Стена станет величайшим творением нынешнего Императора. Построенная с примесью рассеивающего магию металла, это циклопическое защитное сооружение превратит город в неприступную крепость от любого врага.
Последние ветхие домишки остаются позади, и вы оказываетесь на открытом пространстве. Вокруг – ни дерева, ни камня, ни души. Отсюда видны только рабочие далеко наверху.
Третий задирает голову, завороженный видом, и даже не замечает, как ты неторопливо поворачиваешь обратно, к ближайшему полуразвалившемуся дому. Однако в последний момент он вдруг оглядывается, кричит:
– Эй, Джемин! Ты куда? Подожди…
Внезапный удар сносит его в сторону. Парень пролетает несколько метров, грохается о землю, но рефлексы заставляют его тут же вскочить. Пусть еще не до конца приходит в себя, и перед глазами у него наверняка мелькают цветные искры от удара, но он уже на ногах.
Наблюдая за всем из тени халупы, ты мысленно ставишь ему один балл и начинаешь размеренно отсчитывать секунды боя.
Третий вертит головой. Земля вокруг него подрагивает, вспучивается, и из трещин тут и там лезут костяные руки. Весь город стоит на костях – такова его печальная история. Раздолье для безумного некроманта.
Послушник сперва паникует. Выхватывает меч и машет им, норовя срубить побольше рук мертвецов. Чего он этим добьется, парень не знает и сам. Но их все больше, они лезут и лезут, становятся длиннее, и в какой-то момент Третий оказывается посреди поля костяной шевелящейся «травы». Он смотрит по сторонам, наверное, пытается найти тебя, но берет себя в руки и больше не зовет.
Показываются первые черепа. Дергаными движениями, будто с непривычки, мертвецы разрывают липкую землю, тянут туловища. На ком-то виднеются обрывки почти истлевшей одежды, у некоторых в руках ржавое оружие. От них пахнет тленом и почему-то свежей гнилью.
Третий движется, пытаясь занять более выгодную позицию, но он в полном окружении, а твари, что уже торчат из земли наполовину, хватают или наоборот отталкивают его, заставляя оставаться в смертном круге. Тогда парень судорожно лезет в сумку, ищет что-то. Вероятно, он спешит использовать ускоряющее зелье…но внезапный порыв ветра – или магический удар? – вырывает сумку из его рук и отбрасывает прочь.
Наступает такой миг, когда нужно принять жизненно важное решение. Полное отчаяние и покорность, потому что спасенья нет, и кроме чистого клинка тебе никто не поможет. Или же борьба за свою жизнь на пределе сил без надежды на спасенье и попытка сделать хоть что-то.
Третий замирает в боевой стойке, словно приглашая мертвецов нанести первый удар.
Несколько мгновений на него смотрят десятки пустых глазниц, а черепа скалятся в вечной улыбке. Впрочем, у покойников нет эмоций, и улыбки их –это гримаса самой смерти.
Первая атака со спины. Третий успевает отбить ее в развороте, но не останавливает движения, чтобы отбросить одновременно нападающего спереди. Парень отпрыгивает в сторону от следующего выпада, наотмашь бьет ближайший скелет и впечатывает сапог в череп еще одного. Он старается отбросить их, или пинать, ломая кости, прекрасно осознавая, что меч почти бесполезен и нужен только для защиты от ржавого оружия.
Несколько скелетов падают со сломанными ногами, но все равно продолжают ползти на врага, зажимая клинки в зубах.
Послушник успевает устать – пот льется градом, движения его уже не такие быстрые, он старается экономить силы, бить четко, чередуя блоки и выпады.
В горячке боя вся эта толпа мертвецов с одним живым в середине сдвигается ближе к Стене. И удачно, потому что в какой-то момент Третий натыкается на сумку. Времени искать нужное зелье, в надежде, что дополнительная сила или скорость спасут его, у парня попросту нет.
Послушник резким ударом отбрасывает ближайшего мертвеца, прижимает сумку со снаряжением к телу и просто бросается напролом. Несколько скелетов успевают отскочить, кого-то он сносит с ног, и при этом получает пару чувствительных ударов в спину и по плечам. Благо, наспинник выдерживает.
У парня есть лишь несколько ударов сердца. Он расшвыривает снаряжение и вынимает монокль из черного стекла. Сквозь него видит нити энергии, что тянутся от каждого скелета, словно невидимый поводок, сплетаясь в толстый канат чуть в стороне. И канат этот тянется дальше метров на двадцать, резко обрываясь, будто обрубленный.
Послушник понимает: это невидимая завеса, что скрывает кукловода. Парень бросается в ту сторону, на ходу отбивая выпады и уворачиваясь от ударов. Теперь он знает, где его цель.
Однако неведомый враг тут же сбрасывает покров. Третий успевает увидеть, что тот одет кое-как: разноцветный камзол, собранный из лоскутов, цветастые штаны, поверх накидка, скрывающая тенью лицо, длинные перчатки.
Он целится в правую руку некроманта, сжатую в кулак, которой тот держит «поводок» со скелетами. Левая в этот момент складывает сложные жесты пальцами, сплетая новое заклинание. И у парня есть лишь несколько секунд, чтобы «перебить» его.
Некромант поднимает руку над головой и легким взмахом отправляет сплетенный боевой «узел» в сторону послушника ордена.
Ты не успеваешь разглядеть, что это такое, потому что Третий неожиданно останавливается и кидает себе же под ноги «дымовую завесу» с рассеивающим магию эффектом. Обычно, эта штука применяется как раз наоборот – бросается во врага, чтобы не позволить ему плести «узлы».
Запах близкой грозы ударяет в нос. Послушник скрывается в густом дыму. Заклинание некроманта бьет в самую гущу и рассеивается, расплетается на отдельные нити энергии, что истлевают за мгновение.
И тут же из клубов дыма летят три метательных ножа. Маг не успевает среагировать, настолько неожиданна эта атака, и два клинка вонзаются в грудь, а третий перебивает его правую руку. А парень выныривает из густой завесы и несется на противника, занося клинок для последнего удара.
Ты рефлекторно подаешься вперед, чтобы не упустить ни единого мгновения.
Некромант с места совершает невероятный прыжок. Видимо, все, что ему остается, это бежать. От такого кульбита Третий пораженно застывает. А неизвестный маг приземляется недалеко рядом с тобой, поворачивается, спрашивает:
– Ну, как тебе? – голос у него странный, неестественный.
И только тогда Третий различает твою фигуру в тени. Приходится выйти вперед, выставляя ладонь. Не приведи небо, парень метнет нож от обиды. Но послушник только хмурится, протирает клинок, прячет в ножны, затем тяжело опирается на колени, пытается отдышаться. И все делает молча. Тебе это не нравится.
Некромант, так и не открыв лица, идет в сторону недавнего противника, но проходит мимо, поднимает свою отрубленную кисть в перчатке и приставляет к обрубку. В мгновение ока та прирастает, как будто и не отделялась. Кажется, Третий успевает заметить мелькнувшую в рукаве кость.
– Да кто ты вообще такой? – вскрикивает он.
– Меня величают Кло, юный рыцарь, – некромант кланяется, будто на балу. – Рад служить, но не бесплатно! Подойдет и чеканная монета, и артефакт. Умею немного колдовать, болтать с мертвыми и печь великолепные пироги с малиной. О-о, моя бабуля всегда говорила, Кло, деточка, быть тебе великим поваром! Возможно, будешь кормить самого Императора!
– Кончай паясничать, – одергиваешь ты некроманта.
Третий слышит неторопливые тяжелые шаги за спиной, вскакивает. Толпа скелетов тащится к вам, так и не бросая ржавого оружия, но выглядят они какими-то…уставшими? Или тебе так только кажется?
– Благодарю, господа! – машет им Кло, раскланиваясь также, как и перед Третьим секунду назад. – Ваша игра выше всяких похвал. На следующее представление обязательно вышлю вам именные приглашения. Всем спасибо, все свободны. С меня пиво каждому в ближайшей таверне!
Неожиданно скелеты разворачиваются и всей толпой бредут обратно к тому месту, откуда вылезли из земли. Кто-то из них даже машет рукой, мол, иди ты к черту.
Третий большими глазами провожает странных мертвецов и затем поворачивается к тебе.
– Как определил, что Кло плетет «узел» первого порядка? – не даешь ты послушнику начать тираду.
– Старшие «узлы» сложнее и требуют обеих рук. Время не особо важно, но почти всегда помимо жестов нужны фономы – голосовые команды на древнем языке. Такие «узлы» либо плетутся заранее и висят наготове, либо на них не отвлекаются.
– Хороший трюк с дымом. Молодец, – выдавливаешь похвалу из себя. К своему же удивлению.
– Как ты в меня попал? – лезет с вопросом Кло.
– Через монокль видел нити у тебя в руках. Так что дым не мешал, – улыбается в ответ Третий. – Так кто ты такой? И почему Джемин тебя до сих пор не убил, а?
– Хотел бы я на это посмотреть, да, друг? – смеется Кло и хлопает тебя по плечу.
Ты дергаешься, отходишь на шаг. А некромант вдруг поворачивается к послушнику, приподнимает на секунду капюшон и прячет лицо вновь. Ты прекрасно знаешь, что видит Третий. Оскалившийся череп желтоватого оттенка с пустыми глазницами. Правда, если приглядеться, где-то в глубине черепа, далеко-далеко, на самом дне мерцают две изумрудных искорки.
– В некотором роде, юный рыцарь, я уже и так мертв. Потому под эдикт Императора не особо подхожу. Впрочем, на публике появляюсь редко, предпочитая частные, хм, вечеринки.
Он вдруг выпрямляется, оглядывается по сторонам, будто что-то слышит. Переглядываешься с ним, если это можно так назвать, но вы оба не говорите ни слова.
– Что? – спрашивает Третий, но ответа не получает.
– Уходим. У нас задание, – ровно говоришь ты.
– Был рад свидеться, Джемин! – машет на прощание Кло. – Пиши, присылай голубя, заходи в гости. Еду, так и быть, не бери, но от вина не откажусь.
Третий спешит за тобой, оглядывается, но мертвого некроманта уже нет. Маголов не звенит, а значит, это не портал или невидимость.
– Как он?.. – но по взгляду Третий понимает, что ты не ответишь.
Некоторое время вы идете молча. Немного погодя безымянный послушник выдает только одну фразу:
– Странные у тебя друзья, Джемин.
И неожиданно для самого себя ты отвечаешь:
– Но были, а? Расскажи! – тут же цепляется Третий.
И за это, старый друг, я тебя ненавижу.
