Авторский рассказ + Конкурс

Тяжело глотая воздух, весь в мокром поту, Олег сидел на кровати, только проснувшись от «того самого» кошмара. Ужасный сон был смесью его собственных детских воспоминаний и фобий, приобретенных после того трагического вечера. Рядом тихо спала Марина, немного посапывая.

Ожоги на теле как будто засвербели, - он ощутил тот жар, и то удушье, которые чуть не лишили его жизни в детстве. А потом в больнице ему сказали, что папы больше нет и он остался круглым сиротой. “Опять не усну до утра”, - подумал он, обратно ложась в кровать.

Воспоминания нахлынули на него. Вспомнились слёзы по отцу и мольбы отвезти его в деревню к бабушке, но служащие из органов опеки были непреклонны – в тот же день после выписки Олега привезли в детдом. Там он познакомился с Маринкой, с которой со временем испытал все первые трепетные чувства.

Немного повзрослев, Олег понял почему его не оставили с бабушкой. При жизни, родители говорили, что душевное здоровье бабушки постоянно ухудшается. Она не всегда вела себя странно, но иногда ее речь путалась, зрачки расширялись и когда она снова приходила в себя, то могла не вспомнить, что было несколько последних минут.

Отец Олега был ресторатором в ПГТ где они раньше жили. В 90е нельзя было вести дела без «крыши» поэтому в партнерах у отца было двое крупных мужчин, но весь бизнес тянул на себе именно отец. Будучи кулинаром по образованию, отец также работал и шеф поваром, поэтому частенько задерживался на работе, готовя заказы на вечерних застольях братвы.

Хотя семья ни в чём не нуждалась, со временем взгляд отца становился всё более мрачным. Он стал больше времени проводить на работе и часто возвращался домой пьяным. Дома время от времени возникали скандалы, мать упрекала отца в изменах, а отец всё отрицал и говорил, что любит только ее и много работает на благо семьи. Однажды, где-то за месяц до пожара, мать не вернулась с работы. Милиция искала ее неделю и все в пустую. В то время люди на улицах посёлка пропадали всё чаще, среди местных ходили слухи про маньяка, а власти во всём винили бандитизм. Никого из пропавших так найти и не удалось. После исчезновения матери отец все чаще отсутствовал и больше заглядывал в бутылку. Пока он был не дома его друзья приглядывали за Олегом. По результатам экспертизы пожарных воспламенение началось около отцовского кресла, где он, напившись, мог обронить еще тлеющий окурок.

После смерти его ресторан еще держался на плаву, но из-за того, что градообразующее предприятие обанкротилось и люди начали выезжать в город прибыль пропала. Бывшие совладельцы распродали всё что имело хотя бы какую-то ценность. Покинув детдом, Олег узнал, что отцовский банковский счет пуст. По липовым документам, вся его часть доходов шла на выкуп у соучредителей помещения, так Олег получил в наследство дешевую недвижимость в вымирающем городке. Также во владении Олега оказался гараж в одном из местных кооперативов. Именно там всё это время стояла машина покойного отца, в багажник которой соседи загрузили всё то, что уцелело после пожара.

Друзей и родственников в ПГТ у Олега и Марины не осталось, поэтому они решили переехать в столицу, предварительно распродав все имущество.

После переезда Марина быстро нашла работу менеджером в строительной компании. У Олега с работой по началу не выходило, но как-то раз он встретил Рому, которого знал еще с детдома. Рома крутился в разных сферах и после нескольких встреч они решили открыть совместное кафе. В исторической части города, со связями Ромы, они арендовали отдельно стоящее помещение бывшей столовой и открыли заведение, в которое Олег вложил все свои сбережения, а также начал там работать поваром. Несколько лет всё было нормально, но с приходом карантина дела пошли на спад, дохода почти не было и кафе становилось убыточным, а аренда почти неподъемной.

Сутра Марина проснулась как ни в чём не бывало. Они немного поговорили за завтраком, но Олег всё еще ей не сказал, что дела в кафе плохи. Сегодня был день оплаты аренды, и Рома попросил его приехать пораньше. Олег не хотел лишний раз беспокоить Марину ведь она была уже на сносях.

Возле кафе он не увидел машину Ромы, но заметил, что внутри находятся незнакомые ему люди, и набрал Рому:

– Привет, Рома, ты где? Кафе должно быть закрыто, но внутри кто-то есть.

– Привет. Слушай, я бы хотел сказать это как-то иначе, но с последнего нашего разговора ты и сам должен был догадаться, что наше партнерство подходит к концу. В прошлом месяце кафе дало едва заметный профит, а в следующем, скорей всего, пойдет в убыток. В общем я больше не в теме. Этот стартап прогорел с приходом карантина, и я хочу сохранить свои бабки, поэтому я ухожу. Внутри наш арендодатель – Кирилл Сергеевич, я ему рассказал о тебе и отдал свой ключ.

– Как уходишь? – Олег растерялся. – Что это значит? Я думал мы с тобой друзья. Мы же с тобой в одном детдоме росли. Я же тебе говорил, что, если нужно будем, работать на вынос. Да я сам могу доставлять…

– Погоди, погоди… – прервал Рома. – Не заливай мне про всю это детдомовскую херню. Между нами только бизнес. Если бы я шёл у всех на поводу, то я бы сейчас х*й без соли доедал. В общем я забираю бабки на аренду и мы в расчёте. Теперь это твое кафе и твои проблемы. Юридически всё чисто, бумаги на стойке просто черкни там и всё.

– Что ты забираешь, сука?! – Прокричал Олег, но в ответ услышал только гудки.

Он действительно считал Рому больше чем просто бизнес партнером, даже задумывался взять его в крестные своему ребенку, ведь они росли вместе, да и Марина его тоже знала. Рома казался ему надежным. А теперь эта сволочь забрала деньги на аренду и добавила его контакт себе в чёрный список.

Внутри кафе было двое незнакомцев. Здоровяк возился возле кофемашины, а мужчина в годах сидел за столиком, что-то смотря в телефоне.

– Присаживайся. – буркнул здоровяк и указал рукой на столик, за которым сидел второй незнакомец.

Олег присел за столик и его будто бы током ударило, он сразу понял кто сидит напротив него, это был тот самый Кирилл Сергеевич, который пару лет назад баллотировался в депутаты. Его лицо улыбалось с каждого билборда в округе, но в глазах избирателей он так и не смог отмыться от той грязи, в которой искупался с головой на пути к своей власти, поэтому выборы проиграл. В жизни Кирилл Сергеевич был не таким добродушным как на фото, его взгляд внушал страх, который только возрастал из-за слухов о его бандитском прошлом.

– Вот Ваш кофе. – здоровяк поставил чашку перед Кириллом Сергеевичем и встал возле входной двери.

– Я так понимаю ты партнёр по бизнесу того ссыкуна. Ну что же, приятно познакомиться, Олег, можешь называть меня просто Кирилл. – и протянул руку через стол.

– Приятно. – ответил рукопожатием Олег.

– Он мне позвонил вечером и сказал, что его не будет и теперь здесь хозяин ты. Я знаю, что твои дела – жопа, Олег, ведь ты у меня не один с таким бизнесом в плане аренды недвижки. Давай буду краток, раз в квартал Жора будет заезжать за деньгами. – Указав на здоровяка у дверей, Кирилл продолжил. – Цена аренды всё та же, но если денег для Жоры не будет, то у тебя неделя срока, а сумма аренды растет на 5 процентов навсегда. Если и потом денег не будет значит прощаемся, а ты мне за неделю ожидания еще и неустойку заплатишь. Пока всё понятно?

– Понятно.

Тут Олег догадался, что Кирилл не всё ему рассказал об их с Ромой разговоре. Видимо он уже знал, что Рома забрал деньги и теперь хотел сразу увеличить цену аренды так как у Олега не будет чем с ним сейчас расплатиться.

– Знай, я человек деловой и не люблю попрошаек, также меня не волнуют твои проблемы. Доставай свои документы и мы заполним пару бумаг, потом ты принесешь мне деньги и дай Бог больше никогда не увидимся.

Олег положил паспорт на стол, а сам принялся заполнять бумаги, думая о том как начать разговор об отсрочке, но увидев документ Кирилл заговорил:

– Слушай, знакомая у тебя фамилия. У тебя случайно родственников в области нет в одном поселке? Забыл как он называется. Там еще люди частенько пропадали лет 15 назад.

– Родственников нет, но я оттуда родом.

Кирилл положил руку поверх документов, которые заполнял Олег, чем заставил его поднять голову и встретится с ним взглядом.

– Не может быть! Так ты сын того повара. Мы с братвой, когда-то заводик обхаживали в тех краях. Я тогда еще сам на авторитета работал. Так вот он каждый день к твоему папаше в ресторан заезжал на сходку с местными и твой батя всегда им лично фирменное блюдо стряпал. Я несколько раз видел как моему шефу его подавали, да там такое было, такой запах, даже описать не могу, как вспомню сразу слюна течет. Но вот только авторитеты наши не давали нам его попробовать, сами хавали, а мы всё смотрели. Да и батя твой наотрез отказался мне его готовить, а я ему такие бабки предлагал. Потом еще моему шефу капнул, так тот мне прописал только за то, что попытался это блюдо заказать. Но, однажды вечером, когда батя твой преставился, шефа моего скрутило крепко, блевал дальше чем видел. По утру его нашли с обосраными портками и в блевотине. Врачи заключили, что острое пищевое отравление и сказали, что, возможно, действие яда. Мой шеф не один такой был – все авторитеты кто у бати твоего харчился, все сдохли. Разборок потом было дохрена - искали кто заказал всех, ведь с бати твоего спросить уже нельзя было, но затихло всё и разбежались все по другим группировкам. Так вот, пацан, против тебя я лично ничего не имею, из-за того, что твой батя сделал я даже поднялся немного. Другим я тоже не скажу. Я знаю, что Рома бабки на аренду забрал. Также я знаю, что ты здесь повар. Вот мое предложение, если ты умеешь готовить то блюдо, что батя твой для шефа моего готовил, мы вопрос аренды решим на этот раз.

– Он бывало готовил дома, но я…

– Подумай хорошенько, пацан, я второй раз предлагать не буду. – прервал Кирилл.

Терять кафе было никак нельзя, ведь Марине скоро рожать, а деньги почти закончились. Тут Олег вспомнил про десяток отцовских книг, уцелевших после пожара. Возможно, среди них был сборник рецептов, в котором был нужный. У Олега появилась надежда.

– Я сделаю, приходите завтра.

– Вот и договорились. – С этими словами Кирилл встал из-за стола и направился к дверям.

Вечером дома Олег поцеловал Марину и приготовил ужин. Всего говорить не стал, только кратко сказал, что с Ромой они больше не партнеры. Когда она ушла в кровать, Олег решил проверить книги отца. Отложив очередную, он заметил жутко изуродованную книгу, переплет которой был опален огнем. Она оказалась пустой, ни единого слова. Олег начал быстро перелистывать страницы и тут же отдернул руку и выронил книгу из-за боли в указательном пальце – между страниц книги лежало лезвие канцелярского ножа. Капля крови упала на страницу, а книга на пол. На развороте начали проступать знаки. Олег поднял ее и решил рассмотреть непонятную клипонись, но вдруг символы “поплыли”, одни менялись на другие, появлялись и пропадали буквы. Книга начала жечь руки, но выпустить ее было нельзя, переплет как будто приклеился к пальцам, а лицо Олега обдавало жаром раскаленных углей. Между пальцев сочилась черная дымка, потом она ползла по стенам и по полу. Тьма становилась все гуще, пока окутав всё не хлынула Олегу прямо в лицо.

– Вот черт! – Он подорвался с пола и ему на ноги с лица упала красивая книга в красном переплете. – Присниться же такое. Наверное вырубился вчера.

Он оглянулся вокруг себя и увидел, что все остальные книги были в ужасном состоянии, некоторые просто разорванными, а другие подгоревшие. Только той красной повезло хоть как-то сохраниться. Он заглянул в переплет и ему открылось содержание с кучей разных рецептов, но один на странице 69 как никогда его заинтересовал. Надпись “Фирменное блюдо” красовалась в изголовье страницы, а далее подробный рецепт с описанием всех этапов приготовления. Состав тоже был очень обычным – говядина, горстка специй и немного овощей для гарнира. Обрадовавшись, Олег отправил Кириллу сообщение: “Доброе утро. Приходите к пяти, все будет готово”.

Где-то в начале шестого, дверь кафе распахнулась и туда вошли Кирилл со здоровяком, который сразу встал в привычную ему позу у входа.

– Привет. Показывай чем будешь радовать, пацан. - Кирилл сел за стол.

– Добрый вечер. Уже подаю.

Через пару минут Олег, как в лучших ресторанах, вышел с кухни, держа поднос с клошем в руке. Открыв его перед Кириллом он заметил как у того засверкали глаза.

– Это оно, пацан! Во ты даешь! Оно! И запах тот же! – обрадовался Кирилл и тут же принялся опустошать тарелку. В этот момент у Олега отлегло.

Окончив трапезу, Кирилл обтер лицо и бодро встал из-за стола. Тут он вновь протянул ждущему в стороне Олегу руку:

– Спасибо, пацан, давно такой вкуснятины не хавал. Ты выполнил свою часть сделки, а как говорят: “Уговор дороже денег”. Так что давай свои бумаги и про аренду на этот раз можешь забыть, а я буду к тебе захаживать за добавкой, и, не подумай, не за бесплатно как сегодня конечно.

– Всегда буду рад Вас видеть. – пожал руку Олег.

Олег с хорошими новостями примчался домой, но радоваться было рано, Марина сообщила ему, что по результатам осмотра ей нужно ложиться в больницу и будущее ребенка пока неизвестно, возможно придется рожать раньше срока. Спустя день в кафе опять зашел Кирилл:

– Привет, пацан, не ждал так скоро? Знаешь, я тут вчера решил поесть, но всё как-то не то. Везде хавка как глина - ни вкуса, ни аромата. А вот у тебя настоящая еда. В общем я к тебе теперь почаще буду заглядывать, может и бизнес твой в гору пойдет с моей поддержкой.

На этот раз Кирилл рассчитался по полной и даже накинул сверху озвученной Олегом суммы. Так продолжалось несколько дней, Кирилл заходил только за “тем” блюдом. Тем временем Марину положили в больницу на сохранение.

Однажды сутра Кирилл появился с двумя незнакомыми мужчинами, которым также заказал фирменное блюдо. Олег уже знал рецепт на память и поэтому всё сделал очень быстро, но спустя минуту на кухню ворвался Кирилл:

– Ты что нам приготовил?! Я что по твоему мяса с овощами никогда не жрал?! Я к тебе важных людей привел! Я заказывал то блюдо, а ты мне что подаешь?!

– Извините, но я сделал всё по рецепту...

– Мне пох*й на твой рецепт! Сделай, тоже что всегда и выноси. Иначе готовся к серьезному разговору. – швырнув тарелкой в стену возле Олега, крикнул Кирилл и вышел.

Олег едва успел прикрыться рукой, но струйка крови все равно потекла по запястью. Он точно помнил весь рецепт, ошибки быть не могло. На всякий случай он решил перечитать его еще раз. “Не может такого быть”. Книга оказалась пуста. Листая страницы, он пачкал их кровью одну за одной, но там было пусто. И тут он остолбенел – на его глазах в книге начали появляться буквы, а кровь испарилась. “Что за магия? Ей нужна моя кровь”. Времени разбираться не было. Олег быстро нашел нужную страницу, и принялся перечитывать. Рецепт был почти как раньше, но были и отличия. Количество соли, уксуса и перца было запредельным. “Человеку нельзя подавать такое”. Только Олег подумал об это как в его голове прозвучал другой, ранее неизвестный ему голос:

– СЛедУй РЕЦеПтУ и ВзАМен ПолуЧиШЬ ЖеЛАЕмое.

– Кто ты? – спросил Олег, но тут же почувствовал как присутствие голоса у него в голове исчезло.

Мешкать было нельзя и когда блюдо было готово, он, доверившись голосу, подал еду гостям. Лицо Кирилла расплылось в улыбке и он вместе с партнерами съели все как ни в чем не бывало. После трапезы он заглянул в кухню к Олегу:

– Ты на меня зла не держи, просто день был тяжелый. Но только больше без таких шуток. - После этих слов Кирилл вернулся за стол, а спустя 10 минут они ушли, оставив после себя неплохие деньги.

Олег понял, что с книгой не всё ладно, ведь блюда, которые он готовил, по составу были едва съедобными, но остальные этого не ощущали. Что бы персонал ничего не заметил ему пришлось оборудовать отдельную кухоньку специально для приготовления уникального блюда. Кирилл начал чаще приводить разных бизнес партнеров, которым Олег так же готовил фирменное блюдо по знакомству. Однажды с ним отобедал и Рома, видно их деловые интересы снова пересеклись, после чего Олег попросил Кирилла больше Рому к себе в заведение не приводить. Кафе стали посещать крупные чиновники и депутаты, дела пошли в гору. Семье хватило денег на лучшее лечение и роды Марины. Девочку назвали Дашей.

Клиентов заказывающих блюдо становилось всё больше и Олег едва успевал готовить на всех. Некоторым даже приходилось отказывать, но они настаивали, предлагали больше денег и устраивали скандалы. Кирилл предоставил охрану и они выставляли всех недовольных. Особое удовольствие Олег получил, когда они прогоняли Рому.

Также он заметил, что чем больше блюд он готовит по одному рецепту, тем чаще происходит “стирание” и книге вновь нужна кровь. После каждого такого “стирания” рецепт в книге становился все более извращенным. Сначала овощи в гарнире нужно было заменить на испорченные, потом мясо на протухшее, был и фарш из тухлых рыбьих потрохов, а потом гнилая собачатина. Голос в голове принуждал его готовить, а противостоять ему было тяжело. Вся местная элита ела тот мусор, что подавал Олег, и нахваливала его кулинарный талант. А его мутило каждый раз проходя мимо столиков и наблюдая за тем, что на самом деле лежит в тарелках. После очередного “стирания” он попытался завязать готовить по рецепту из книги. Предлагал другие блюда, но посетители, а особенно Кирилл, требовали именно фирменное.

Одним вечером Олегу позвонили и сказали, что бабушка доставлена из района в областную больницу и сейчас при смерти, а он был ее ближайшим родственником.

В палате бабушка была одна. Олег не видел ее около года и она сильно сдала. Его предупредили, что последнее время она часто бывает не в себе.

– Здравствуй, внучек. Почему мама с папой не заходят? – Она на пару секунд замолчала – Ах да, я совсем забыла.

– Привет бабушка, как ты?

– Да все нормально, в моем случае надежд уже мало. Я держалась только, чтобы увидеть тебя.

– Не говори так.

– Я чувствую, что мне осталось совсем немного и я его уже не боюсь. Скажи она у тебя? Книга? Я ощущаю ее присутствие где-то рядом.

– Как ты узнала про книгу?

– Твой дед рассказывал, что прадед принес ее с войны – отобрал у одного немецкого офицера. В послевоенное время он работал в КГБ. Книга помогала ему находить шпионов пока он не сошел с ума и не сдал всех родных и друзей, обвинив в предательстве, а сам вздернулся. После этого книга попала к твоему деду, который занимался гео разведкой, и, с ее помощью, находил золотые жилы. Но с каждой следующей экспедиции возвращалось всё меньше людей пока он и сам не сгинул. Его окоченевшее тело нашли рядом с кучкой из золотых самородков и зубов, вырванных у остальных геологов. После его смерти я и сама, когда работала в больнице, пользовала книгу для лечения людей пока книга не начала заставлять их калечить. Голос, он уже говорил с тобой?

– Да. Говорил.

– Не слушай его. Он питается людскими муками. Каждый раз, когда ты даешь книге свою кровь он дает тебе то чего ты хочешь, но взамен искажает твои желания и творит твоими руками зло. Он знает что-то, что есть глубоко в каждом человеке и создает тварей из людей. Цена его услуг с каждым разом растет и со временем ты попадешь в ловушку. Он создаст невыполнимые для тебя условия и начнет сводить тебя с ума, днем и ночью, посылая кошмары, от которых ты не скроешься нигде пока не покоришься ему. В конце, я думаю, он заберет и твою душу.

– Тогда я уничтожу эту книгу.

– Ну ДаВай. ПопРОбУЙ. - прозвучало в голове.

– Ты не сможешь ее уничтожить. Я видела в кошмарах как твой дед вырвал всего пару страниц и тут же у него с руки оторвались все ногти. Я тоже попыталась. Стоя на берегу, выбросила книгу в реку и как будто вода подступила у меня к горлу. Тогда что-то взяло над моим телом верх и я очнулась на суше с мокрым переплетом в руках. Книга связана со своим хозяином и даже если я ее сейчас разорву, то боюсь тебе не сдобровать. Я хотела попросить прощения. Если бы я была сильной и смогла тогда все закончить, то возможно, ты бы сейчас жил другой жизнью. Когда твой отец нашел эту книгу…

– Отец тоже ею пользовался?

– Да. Тогда я не могла выполнить указания и книга изводила меня уже несколько месяцев. Я была гинекологом и твоя мать обследовалась у меня, но книга хотела, чтобы я убила плод. Убила тебя, понимаешь! Меня мучили ужасные кошмары и видения, именно тогда я попыталась избавиться от книги. После неудачи я подкинула ее твоему отцу вместе с запиской как ее использовать, а сама перебралась в глубинку подальше от нее. Когда он использовал ее впервые голос покинул меня и его кошмары исчезли, но остались мои, он слишком долго рвал мой разум на куски. Со временем я пыталась предупредить твоего отца, даже матери рассказала, но он все отрицал ссылаясь на мое безумие. Наверное, в тот вечер он пытался сжечь книгу. Запомни, даже голос можно обмануть, если...

В этот момент невидимая рука сжала горло бабушки и приборы запищали. Медперсонал выгнал Олега из палаты и тут раздался звонок от Марины. Она плакала в трубку и просила его приехать, потому что что обезумевший Рома ломился к ним в дверь и до смерти ее напугал. Она вызвала полицию, но Рома успел исчезнуть.

Когда Олег подъехал к дому было уже заполночь. Парковка была на неосвещенном пустыре в двух сотнях метров от дома. Едва он хотел выйти из машины как в тусклом свете луны увидел быстро приближающийся силуэт. Это был Рома, его глазницы были красными, а с подбородка капала кровь вперемешку со слюной прямо на одежду. В руке у него была зажата тушка домашней кошки. Он подошел к машине, нагнулся у водительского окна и как ни в чем не бывало спросил:

– Привет, друг. Ты меня не накормишь?

Олег замер на сидении, от чудовища его отделяло только стекло. Он незаметно начал искать спрятанную под сидением монтировку. Рома продолжил:

– Дай мне немного своего блюда. Я уже несколько дней этим перебиваюсь. – Он прижал дохлую кошку к окну, но потом его интонация изменилась. – Я ХОЧУ ЕСТЬ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ! Я ТАКОЙ ГОЛОДНЫЙ, ЧТО ТЕБЯ, СУКА, СОЖРУ!

В этот момент Рома начал бить в стекло кулаками. Олег понимал, что долго оно не выдержит и метнулся к противоположной двери. Как только раздался звук битого стекла он выскочил на улицу и побежал в сторону дома. Позади совсем близко послышались шаги. Развернувшись, он увидел, что чудовище почти его нагнало и с размаху ударил монтировкой ему в голову. Раздался хруст и тело упало к его ногам. После нескольких хрипов Рома затих. “Что же я наделал?”. Вокруг не было ни души. Спустя минуту замешательства, Олег собрался. Взяв тело за ноги, он потащил его к машине и спрятал в багажнике.

Когда Олег зашел в квартиру Марина бросилась ему на шею. Ее трясло. Он ее долго успокаивал пока та не уснула. “Нужно с этим завязывать”. На следующий день Олег распустил весь персонал и кафе не открылось. Он сказал Марине, что им нужно бежать. Неважно куда, главное подальше, отложенных денег на какое-то время должно было хватить. Звонки и сообщения не давали телефону умолкнуть ни на секунду и он его отключил. И вот вечером, когда вещи были собраны, в дверь постучали. По другую сторону стоял Кирилл с парой крепких ребят.

– Я знаю ты дома! Я видел твою машину! Лучше открывай по хорошему и тогда все пройдет тихо!

Бежать было некуда. Олег запер Марину с Дашей в дальней комнате, а сам открыл дверь. На всякий случай он взял нож. В квартиру вошли трое. Кирилл был на взводе. Присмотревшись, Олег увидел, что его глазницы слегка покраснели.

– Ну и долго ты хотел прятаться? Или думал я тебя не найду? Эта игрушка тебе не поможет. – Кирилл указал на нож. – Ты знаешь, зачем я пришел. Пизд*й на кухню и готовь побольше, я очень голоден. Теперь я глаз с тебя не спущу. А вы проследите, чтобы его жена не наделала глупостей и не позвонила в полицию.

Двое крепких ребят напомнили Олегу “друзей” отца, которые сидели с ним пока отец работал в ресторане. “Получается я тоже был заложником. У отца не было выбора. Вот почему он их отравил и попытался сжечь переплет.” Олег пошел на кухню и открыл книгу. Рецепт был как и прежде, но на я его глазах буквы начали пропадать. “Только не сейчас”. Он уколол палец ножом и приложил к странице. Рецепт превратился в одну строку “сырое человеческое мясо”. Олега замутило. Теперь ему нужно было просто положить на тарелку кусок человеческой плоти. Он вспомнил про тело Ромы в багажнике.

– Мне нужно выйти за приправами к машине. – сказал он Кириллу, тот одобрительно кивнул.

Бежать нельзя, Марина и Даша были все еще в квартире. Олег запер внутри все чувства на замок и с хладнокровием открыл багажник. Ножом отделил часть плоти от тела, после чего завернул ее в пакет и пошел обратно. На кухне, разложив мясо на несколько тарелок, он вынес их в главную комнату.

Кирилл жадно накинулся на мясо. Олег видел без иллюзий как он пожирает человеческую плоть. Глаза у него стали вновь белыми как и должно. Он встал из-за стола:

– Как всегда все на высшем уровне. А сейчас ты поедешь в кафе. Тебя уже полгорода ищет и все звонят мне. Все они важные люди, мне с ними еще дела делать. Через 2 часа я всех там соберу, будь готов.

Трое вышли из квартиры. Олег убедившись, что с Мариной и Дашей все в порядке поехал в кафе. У него созрел план.

Он выстроил из столиков в центре заведения огромный стол. Разобрав тело Ромы, разложил его на тарелки и накрыл скатертью. Через пару часов, когда стемнело, начали собираться посетители. Обычных в тот день Олег не пускал, только тех кто пришел за фирменным блюдом. Охрану или помощников тоже нужно было оставить на улице, ведь места были ограничены. Их наниматели в предвкушении пиршества были не против любых условий со стороны Олега.

Депутаты, директора и начальники разных рангов, бандиты и чиновники ожидали в кафе. Кто-то был еще в норме, а кто-то уже на грани с покрасневшими глазницами. Вот подъехал и Кирилл. Около четырех десятков человек собралось вокруг стола когда Олег сдернул скатерть. Роллеты были опущены, и никто не мог знать, что происходит внутри, но он видел как бывшие люди из верхушки общества дерутся за куски человеческой плоти. Они дрались как звери, вырывая друг у друга волосы и ногти, скидывая бывших партнеров под стол и топчась по головам. Они не заметили как исчез Олег и как комнату начал наполнять газ. Только те кто уже не смог бы подняться могли видеть канистры с бензином под огромным столом, остальные уже обгладывали кости.

Ночь озарила яркая вспышка.

Эпилог.

– Папа, а мне сегодня можно с тобой?

– Нет. Я всего на 15 минут. Поиграй пока в телефоне. - Олег вышел с машины и затянулся сигаретой.

– “Это было так вкусно ты можешь приготовить мне еще?” – прозвучало у него в голове, он докурил и закашлялся. В окошке регистратуры поговорил с медсестрой и та выдала ему пропуск в красное крыло. Набросив халат, Олег шел по избитому временем коридору. Здесь никогда не бывали чиновники и депутаты, его не показывали по телевизору, он застыл во времени пятьдесят лет назад. Олег был здесь уже не раз и знал куда идти. Он открыл дверь в палате номер 17:

– Привет, любимая. Как ты сегодня?

В ответ он услышал звериное рычание. Марина была одета в смирительную рубашку и прикована к стене. Ее глазницы были красными как кровь, а желтые зубы готовы были разорвать плоть любого кто попытался бы подойти к ней. Мог ли он знать, что тем роковым вечером, выйдя из спальни Даши, она увидела тарелку с фирменным блюдом на столе и не смогла устоять. Он совершенно забыл, что после трапезы Кирилла еще что-то осталось. В его глазах это было лишь сырым куском мяса, в котором она узрела вершину кулинарного искусства.

– Не переживай, ему не сломать меня. Я найду выход.

– НаКорМи Ее! - прозвучало у Олега в голове.

На долю секунды Олег что-то заметил в глаза Марины, а потом зверь снова овладел ее телом. Он винил себя не только за то, что она съела блюдо, больше всего он винил себя за то, что начал “готовить” для нее, убеждая себя, что найдет выход. Но выхода не было. Спустя года книга поставила ему мат, когда вместо обычной человеческой плоти по рецепту нужно было подать “печень дочери Даши”. Кошмары являлись к нему каждую ночь: его отец, дед и бабушка, в страшных муках просили его выполнить написанное. Олег боролся. Он понимал, что сопротивляется голосу только ради Даши и если не сможет больше, то лучше пожертвует своей жизнью.

– Мама в порядке. Врачи говорят ей уже лучше. Хочешь по мороженому?

– Давай. А она мне что-то передала?

– Конечно. Сказала, что любит тебя.

---------------------------------

Рассказ на конкурс сообщества Creepystory за август

Недавно я переехал в новую квартиру, в которую перевёз всю свою мебель и технику. Я смог приобрести её по очень хорошей цене и был очень рад. Она не требовала ремонта и находилась в отличном состоянии. Единственным минусом была дурная слава этой квартиры, которую местные считали проклятой. Но я во всё это не верю, поэтому мне на это было плевать.

Во всей квартире всё было чисто, только под ванной было немного хлама. Я стал разгребать этот бардак и наткнулся на старую пыльную тетрадь. Она была сильно потрёпана и вся разрисована чёрной ручкой. Внутри оказались записи, написанные, вероятно, ребёнком с хорошей фантазией. Мне стало интересно, и я начал читать.


Сегодня папа сказал мне, что я уже большой и не должен спать со светом. Я пытался объяснить ему, что тогда я могу оказаться в том странном жутком месте, откуда год назад не вернулся мой старший брат. Но папа сказал, чтобы я перестал выдумывать и что я уже не маленький.

Я помню, как Никита, мой старший брат, рассказывал мне об этом месте и тех, кто там живёт.

- Они не любят свет, - говорил мне он. - Они живут только в темноте.

Это было год назад, мы сидели с ним одни в тёмной комнате.

- Кто они такие? - спросил я.

- Смотри, - он показал в угол комнаты, где стояла тумбочка. Я успел заметить, что там что-то промелькнуло и спряталось за тумбочку.

- Что это? - шёпотом спросил я.

- Смотри-смотри, - прошептал мне мой брат, и мне стало страшно. Я увидел, что там что-то шевелится, но не видел что именно.

- Мам! - крикнул я, испугавшись. Родители находились в другой комнате и должны были услышать. - Мам!

Но они не слышали.

- Мам! - крикнул я ещё громче.

- Мамы тут нет, - сказал мне Никита.

- Но они же были там, в комнате, - ответил я и прислушался. Кроме шорохов за тумбочкой ничего не было слышно.

- Они там и остались, - сказал мой брат. - Только нас там уже нет.

- Что? - я ничего не понял.

- Мы сейчас не дома, - Никита встал и подошёл к окну. - Иди сюда.

- А где мы? - я тоже подошёл к окну и посмотрел на улицу. В доме напротив ни в одном окне не горел свет, как и во всех других домах. На дорогах не было машин, а на тротуарах - пешеходов. Не было вообще никого.

За тумбочкой снова зашуршало и я отскочил к кровати.

- Ты врёшь! - сказал я, укрывшись одеялом. - Мы дома, а родители просто спят и не слышат меня. Вот, пойду и разбужу их.

- Иди, - сказал Никита.

Мне было страшно, но я взял себя в руки, встал с кровати и подбежал к выключателю. Щёлк. Свет не загорелся.

- Эй! - я снова лёг на кровать под одеяло.

- Пойдём, - Никита подошёл к выходу из комнаты и выглянул в коридор. - Ты увидишь сам, что родителей там нет.

Я встал с кровати, и мы с братом вышли в коридор. Мне было очень страшно, я медленно шёл за Никитой, который был впереди.

Кровать родителей была пуста.

- Видишь, - брат показал туда пальцем. - Никого.

- Наверное, они просто куда-то ушли, а ты пугаешь меня, - я не поверил ему и обиделся на него. - Зачем ты меня пугаешь?

- Никуда они не уходили, - сказал брат. - Они всё ещё там. Только нас там нет.

Тут я заметил, что в углу комнаты кто-то стоит. Он выглядел так, будто накинул на себя большую чёрную куртку или плащ. Я подумал, что это папа решил подыграть брату, и пошёл к нему.

- Ты что делаешь? - Никита быстро схватил меня за руку. - Стой!

Тот, кто стоял в углу потянулся ко мне, а брат схватил меня на руки и побежал со мной в туалет. Он закрыл дверь на щеколду и прошептал:

- Сиди тихо, не двигайся.

Мы были в полной темноте, мне было очень страшно. Вдруг я почувствовал, что кто-то взял меня за руку.

- Никита, - сказал я. - Отпусти меня, у тебя руки холодные.

- Я тебя не держу, - ответил он и прислонил ко мне обе руки. Я услышал, что кроме дыхания брата рядом есть ещё чьё-то дыхание, и закричал.


Я отложил тетрадь, вспомнив, что уже поздний вечер и скоро закроется ларёк, где продаются дешёвые сигареты. Решив, что дочитаю потом, я оделся и вышел из дома.

На обратном пути в подъезде я встретил старушку добродушного вида в зелёном платье, которая вышла, чтобы выкинуть мусор.

- Здрасьте, - сказал я и начал подниматься по лестнице, но она меня позвала:

- Стой, а ты из какой квартиры? Что-то я тебя раньше не видела.

- Я из 23-ей, - ответил я, остановившись на середине лестницы. - Только сегодня переехал.

- Ой, - она взялась рукой за голову. - Плохая эта квартира, нехорошая.

- Почему? - спросил я.

- До тебя там семья жила, - сказала она. - Мать, отец и двое сыновей. Сначала старший пропал. Ему было 15 лет. Повсюду искали, так и не нашли. Потом пропал младшенький, ему было всего 8. Родители так горевали... Его тоже не нашли. Пропал и всё. Отец начал выпивать, они с матерью стали часто ругаться. Но потом исчез и он, мать осталась одна.

Старушка замолчала и просто печально смотрела на меня.

- А что стало с матерью? - спустя полминуты спросил я.

- Она бросилась под машину, - сказала старушка, перекрестилась и зашла к себе в квартиру.

Я медленно поднялся на свой этаж, открыл дверь и зашёл внутрь.

"Не верю я, что в этих исчезновениях виновата квартира," - подумал я и взглянул на тетрадь, которую я до этого бросил на кровать. В этот момент мой телефон зазвонил. Это был коллега с работы, который спрашивал меня, готов ли отчёт. С этой тетрадью я совсем забыл о том, что мне нужно было сделать отчёт, поэтому я сразу же сел за ноутбук и начал его делать.

Когда я закончил было уже часа 2 ночи, сильно хотелось спать. Я выключил везде свет и лёг на кровать прямо в одежде, так как сильно устал.

Но не успел я уснуть, как услышал со стороны кухни какие-то шорохи. Как будто кто-то шуршал целлофановым пакетом.

"Мыши!" - подумал я и начал подниматься с кровати, но в этот момент раздался ещё один звук. Это был скрип ножек стула о пол. Один из стульев на кухне сдвинулся.

"А это уже не мыши," - промелькнуло в голове. Я остановился, сел на кровать и прислушался. Через несколько секунд стул на кухне двинулся ещё раз.

Было немного страшно, но нужно было проверить, что там, поэтому я очень тихо вышел в коридор и выглянул на кухню.

Один из стульев стоял в середине кухни, остальные были задвинуты. Никого в темноте не было видно. Я щёлкнул выключателем, но свет не загорелся.

"Электричество отключили?"

Я достал телефон, который был у меня в кармане, так как спать я лёг, не раздеваясь, и посветил фонариком вокруг. Ничего необычного не было. Я подумал о том, могли ли крысы сдвинуть стул, и отправился в свою комнату.

Только моя голова коснулась подушки, как из дальней комнате послышались шорохи. Словно кто-то водил рукой по дивану, который стоял там. Моя усталость стала уже настолько сильной, что я решил не вставать, думая, что это крысы и что завтра я с ними разберусь. Через полминуты я вырубился и проснулся уже утром от будильника на телефоне.

Посмотрев на время, я увидел, что будильник звонит уже не в первый раз и у меня очень мало времени, чтобы собраться и пойти на работу. Я вскочил, оделся, на ходу перекусил тем, что было, и побежал.

Вернулся я только поздно вечером уставший физически и морально. В квартире всё было спокойно, я поел и лёг спать.

Проснулся я уже ночью и вдруг услышал скрип открывающейся дверцы шкафа. Протяжный и долгий скрип. Я посмотрел на шкаф, который уже полностью открылся, но в темноте не смог ничего разглядеть. Тогда я поднялся с кровати и собирался пойти включить свет, как вдруг что-то коснулось моей ноги. Это было лёгкое осторожное касание, словно этот кто-то боялся, но хотел ко мне прикоснуться.

Я отскочил к выключателю и щёлкнул его, но свет, как и прошлой ночью, не загорелся. Под кроватью раздались шорохи.

"Точно крысы!" - подумал я, но в этот момент дверца шкафа резко захлопнулась. Я в шоке стоял и не шевелился. Была полная тишина.

Через минуту я, переборов свой страх, тихо прошёл мимо шкафа и взял с тумбочки свой телефон и ту старую тетрадь. Затем также тихо я вышел в коридор и пошёл в туалет. Оказавшись там, я закрылся на щеколду и включил фонарик телефона.

- Это уже нихрена не крысы, - прошептал я и прислушался. Пока всё было тихо.

Посидев ещё пару минут в тишине, я открыл тетрадь, чтобы продолжить читать, но был сильно удивлён. Внутри не было тех записей, которые я читал раньше. Вместо них были новые записи, написанные другим почерком.


В ту ночь я коротал время за одной интересной видеоигрой и не заметил, как уснул прямо за компьютером. Когда я проснулся ночью, было очень тихо. Электричества не было.

Внезапно я услышал, что в ванной начала течь вода. Не сильно, но звуки были довольно громкие. Я пошёл туда, чтобы проверить, заглянул в ванную и ничего в темноте не увидел.

"Надо было взять с собой телефон, чтобы посветить," - подумал я, но решил, что раз я тут, то закрою кран и без света.

Я зашёл внутрь, подошёл к ванне, тут вдруг дверь за моей спиной захлопнулась. Я от страха остолбенел и не знал, что делать, потом осторожно открыл дверь и вышел в коридор. Стояла полная тишина.

Я проверил кухню - ничего. Прошёл в дальнюю комнату - тоже ничего. Я вернулся в свою комнату, увидел, что шкаф полностью открыт, и снова впал в ступор.

В шкафу виднелись привычные мне одежды, но складки на них сложились таким образом, что в темноте казалось, что там кто-то стоит, опустив голову вниз. Я подошёл к шкафу и хотел закрыть дверцу, и тут этот кто-то резко поднял голову и посмотрел на меня.

Я побежал изо всех сил, но споткнулся, сильно ударился головой об угол двери и отключился.

Очнулся я уже утром и обнаружил, что шкаф закрыт и вообще всё выглядит так, словно мне это приснилось. Но я знал, что это был не сон... И я не ошибся.

На следущую ночь...


В этот момент телефон отключился, свет от его фонарика погас и я уже не смог читать. Мне оставалось только сидеть и прислушиваться. Не знаю, сколько прошло времени, может полчаса, а может час, пока я сидел в туалете и слушал непонятные шорохи, доносящиеся то из одной части квартиры, то из другой. В конечном итоге я уснул и проснулся уже утром, лёжа на полу в туалете.

В этот день у меня был выходной и я решил, что не буду сразу съезжать отсюда, а попробую разобраться, что тут происходит. Во всяком случае я не верил в мистику и думал, что происходящему должно найтись логичное объяснение.

Первой непонятной для меня странностью стала тетрадь. В ней снова оказались записи того мальчика, хотя ночью я ясно помню, что обнаружил вместо них записи кого-то другого.

Осмотрев квартиру, я не нашёл ничего необычного и стал искать в интернете о похожих случаях, но отыскал только массу историй о домовых и проклятых квартирах.

Я решил провести тут ещё одну ночь и, если странности продолжат происходить, то на следующий день я съеду отсюда.

Вечером я договорился с другом, чтобы он пришёл ко мне в 3 часа ночи, а если я не буду открывать, то он должен будет вызвать полицию.

Перед тем, как лечь спать, я ещё раз осмотрел тетрадь и нашёл в середине её большую надпись:


Самое главное правило, чтобы они тебя не тронули это


Ответ должен был находиться на следующей строчке, но там находилась дыра, глубиной листов в десять.

- Ладно, чёрт с вами, - сказал я сам себе вслух, свернул тетрадь и сунул её к себе в карман штанов. Я не стал выключать свет и, как в тот раз, лёг на кровать в одежде. Уснуть мне удалось только спустя час или два.

Проснулся я глубокой ночью, обнаружил, что света снова нет, и посмотрел на время на телефоне. Было 3:01.

"Он должен сейчас прийти," - подумал я, встал с кровати и пошёл в коридор. Однако, открыв дверь комнаты, я остановился. На полу под вешалкой для одежды что-то лежало.

Здравый смысл подсказывал мне, что это моя куртка упала, так как на вешалке сверху было пусто. Но она была подозрительно похожа на нечто, скрючившиеся в неестественной позе. Я мог разобрать его длинные руки и повернутую в сторону голову, мурашки пошли по моему телу.

"Бред, - подумал я. - Это моё воображение рисует этот образ, на самом деле это просто моя куртка."

Я взял в руки телефон, включил на нём фонарик и направил его на лежавший на полу предмет.

Рваные клочки чёрной одежды закрывали серую сморщенную кожу рук, загнутых под неправильными углами. Оно резко повернуло голову в мою сторону, и на меня уставились почерневшие безумные глаза и застывший в оскале рот, полный десятков острых зубов.

Увидев меня, эта тварь начала ползти в мою сторону, совершая дёрганные резкие движения одно за другим. Я побежал в туалет и закрылся там, как прошлой ночью.

Шаркающие звуки, которые издавало это нечто, ползая по полу, приблизились к двери в туалет. Вместе с ними я услышал хриплое тяжёлое дыхание. Через пару секунд дверь содрогнулась от сильного удара, потом ещё одного.

Я думал, что сейчас эта хрень пробьёт путь ко мне, но дверь держалась. Где-то через минуту удары прекратились, и я услышал удаляющиеся шаркающие звуки.

Я находился в шоке и вспомнил, что тетрадь лежит свёрнутая у меня в кармане только спустя минут пять. Дрожащими руками я открыл тетрадь и увидел, что в ней снова находятся записи, которые я обнаружил прошлой ночью вместо записей мальчика. Я перелистнул тетрадь в середину, где днём видел часть правила и дыру в листах.

Правило всё ещё было там, но никакой дыры уже не было и я смог полностью прочитать то, что написано:

Самое главное правило, чтобы они тебя не тронули это не светить на них.

Я перелистнул страницу и увидел ещё одну надпись:

Тут мнимые страхи становятся жуткой реальностью

В этот момент за моей спиной раздались шорохи. Я, продолжая светить на тетрадь, повернул голову назад и увидел старую трубу, на которой в темноте словно виднелось чьё-то лицо. На этот раз я не стал освещать это, чтобы получше осмотреть, а просто выключил фонарик.

Я лёг на пол и постарался уснуть, думая, что завтра буду ночевать хоть на улице, лишь бы не здесь. Из ванной послышались звуки, словно кто-то водит руками по скользкой поверхности. В комнате скрипнул шкаф и раздались звуки шагов. Я старался не обращать на всё это внимание и пытался просто уснуть. И через некоторое время у меня получилось.

Я проснулся от телефонного звонка, в туалете всё ещё стояла полная темнота.

- Алло, - ответил я сонным голосом.

- Ты где? Что случилось? - раздался взволнованный голос моего друга.

- Я у себя. А ты приходил ко мне?

- Чувак, - сказал он со страхом в голосе. - Я стучался к тебе целый час и вызвал полицию... Они не хотели вламываться в квартиру, но я сказал, что это необходимо, что я слышал оттуда звуки и что ты, возможно, в опасности.... Но внутри было пусто.

Он замолчал на пару секунд, а потом продолжил:

- Я слышал из квартиры звуки шагов и шорохи... Но сейчас там никого нет. Ты где?

Из трубки стали раздаваться помехи, друга стало практически не слышно.

- Как это где? Сейчас я выйду, - сказал я, открыл дверь туалета и вышел в коридор. В темноте я увидел несколько человеческих силуэтов, стоящих в разных местах коридора.

"Что за?" - подумал я и закрыл дверь назад, когда услышал, что один из них издал хрип.

Я посмотрел на время на телефоне - 12:03. Получается, сейчас уже утро.

- Что за хрень? - прошептал я. В коридоре послышались шаркающие звуки шагов.

Я перелистнул тетрадь в конец и увидел последние записи, состоящие из повторяющейся сотни раз фразы:

Выхода нет

Дальше шли чистые листы.

Связь на телефоне полностью пропала, зарядка подходит к концу.

Я перебрался в ванную и нашёл там среди хлама ручку.

Надеюсь, я успею сделать свои записи, пока не сядет телефон...


____________________________

Рассказ написан для конкурса CreepyStory на август

Глава 1

Пароход под названием "Люция" был идеально сформированным судном, отправляющимся в океан для исследовательской цели. Я находился там в качестве аспиранта и помощника уважаемого и знаменитого доктора Франческа Борна, высокого и крепкого мужчины, отличающегося блестящим умом. Он был выдержанным и благородным человеком, всегда спокойным и степенным, как полагается уверенным в себе людям, видавшим в жизни многое, и редко я находил такую ситуацию, которая могла бы вывести его из себя. Наша цель состояла в сборе некоторых образцов, необходимых доктору для клинических испытаний. Эта занимательная экспедиция, в случае положительного исхода, явила бы по окончанию божественное дарование, лекарство, которое бы положило начало череде чудодейственных исцелений и помогло бы отчаявшимся и свыкнувшимся с ужасной перспективой болезненной смерти людям. Спустя много лет, положив руку на сердце, я практически убеждён, что Франческа успешно бы завершил своё начинание, ибо упорство его не знало границ, но череда преднамеренных событий или шаткая цепь случайностей привела нас к роковому дню. Именно этот день я считаю предвестником тех ужасных и гнетущих событий, которые до сих пор обволакивают мой разум черной непроницаемой мантией. Это произошло на восьмой день плавания, когда солнце поднялось в зенит, опаляя и орошая водную гладь своими яркими летними лучами. Мы с Франческа спустились в шлюпке на воду и качаясь на волнах в нескольких сотнях метрах от Люции, изучали морскую живность. Франческа то и дело вылавливал из воды обрывки водорослей и тщательно их изучал. Я же наблюдал за колебаниями океана, медленными, но такими явными и удивительно непохожими друга на друга.

- Взгляните, мой дорогой друг, это нереоцистис, - с энтузиазмом произнёс Франческа, демонстративно поднимая в руках тёмно- коричневую водоросль, похожую на скользкую змею. Доктор слегка улыбался, рука его крепко держала находку. Он украдкой взглянул на меня и будто подмигнул. - Думаю, нам стоит взять это с собой.

Недолго думая, Франческа, облизывая высохшие губы, расправил свой чемодан и аккуратно сложил нереоцистис. Затем он перевел взгляд на зеркальную гладь воды и принялся что-то снова выискивать. Он нависал над океаном подобно горгулье, высматривал свою жертву и пытался поймать её быстрыми движениями рук. Порой, казалось, он замирал словно каменное изваяние, а иногда, наоборот, расцветал и с некоторой щепетильностью принимался мне рассказывать истории о своих пациентах. В такие моменты он был особенно чувствителен. Когда работа была окончена, а солнце клонилось к горизонту, мы решили вернуться на судно и даже сделали пару попыток направить шлюпку. Однако, то, что произошло дальше, было настолько внезапно, что напоминало молнию посреди ясного дня. Небо будто потемнело, яркая вспышка ослепила меня, а взрывная волна отбросила в холодные объятия океана. Я барахтался, пытаясь спастись. Наконец, захлёбываясь солёной водой и борясь с толщей воды, мне удалось всплыть. Франческа был неподалеку и пытался залезть в шлюпку. Люции больше не существовало. Я не могу утверждать, что послужило причиной взрыва Люции, однако некоторые предположения у меня все таки есть. Самым вероятным является возгорание горючей смеси, которая, в относительно больших запасах, находилась на судне и предназначалась для отгрузки в порту близ Южной Луизианы. Однако, этому не суждено было случиться. Когда дым рассеялся, звон в ушах прошёл, а мне удалось с помощью Франческа вернуться в шлюпку, мы с содроганием обнаружили обломки судна, вещи, некоторую мебель и бездыханные тела участников плавания, мерно покачивающихся на волнах. Ужасное зрелище отняло у меня дар речи, конечности налились свинцом и я, хватая ртом воздух, опустился на колени. Франческа смотрел на меня, не отводя взгляд. Губы его поджались, скулы были напряжены. Он не хотел верить в случившееся. Наконец он повернулся и продолжая молчать, сел на дно шлюпки.

- Надо убедиться, - с трудом выдавил я. - Что они... что там... что нет живых.

Франческа лишь едва заметно кивнул. Язык заплетался. Меня била дрожь, в голове ощущалась болезненная пульсация, а мысли, подобно осколкам разбившейся вазы, разлетались в голове. Мы потратили почти весь оставшийся день на поиски живых. Временами сознание практически покидало меня, я заваливался в шлюпку и лихорадочно дрожал, порой, бывало, желудок выворачивало наружу, и я потом долго пытался сконцентрироваться на работе. Время тянулось бесконечно. Франческа продолжал поиски не уставая и к полуночи, убедившись в самых худших прогнозах, он сел на самом краю шлюпки и долго так сидел, содрогаясь в слезах...

Глава 2

Теперь мы оставались одни, окутанные волнением и горькой болью за погибший экипаж. У нас имелись небольшие запасы еды, найденный при крушении Люции, пара бутылок воды и немного одежды. Ситуация представлялась гнетущей, все полотно наших жизней пронзали иглы безысходности и скорой смерти. Доктор, тем не менее, не выдавал эмоций, выглядел сдержанно и поджато, однако в некоторых его действиях читалась нервная небрежность.

- Я полагаю, - начал он, отводя глаза и медленно втягивая воздух. Он запнулся, потом начал снова: - Запасы продовольствия у нас весьма скромные и я полагаю, нам нужно найти источник воды и пищи. Последней может послужить рыба и планктон. Нужно только изловчиться её поймать. С водой...

На минуту он задумался, уставившись в океан. Его мысли витали где-то далеко, на материке, он явственно видел себя среди больных и виновато кривил губы, пытаясь объясниться. Затем он будто очнулся, посмотрел на меня, пару секунд его взгляд фокусировался, и он вспомнил последнюю нить разговора. Для приличия он закашлялся, а потом продолжил:

- С водой тяжелее. Нам придётся уповать на дождь.

Я помню эти слова как сейчас. Они были произнесены с оскоминой, надрывным голосом. Внешность Франческа, тем не менее, не выдавала особой тревоги, он двигался с како-то показательной уверенностью и порой даже пытался меня успокоить...

Секунды медленно текли, за ними, впадая в общее русло, уносились минуты и часы. Большую часть дня мы были голодны, дождь практически не шел. Одежда окаменела, белые солевые разводы на ткани рисовали печальные узоры. Порой мы давились водой из океана, иногда, под общие протесты, приходилось употреблять мочевину. Разговаривали мы исключительно по делу, пытаясь сохранить силы, но по мере прохождения этого испытания, мы часто распылялись на ссоры. Время тянулось и уплывало в бесконечность - дни сменяли ночи, и я не могу сказать, сколько мы пробыли на воде прежде, чем Франческа начал с подозрением вглядываться в океан. Он порой всплескивал руками и томно повторял, что мы плывём не туда, а течение тянет нас в пучину смерти и погибели. Иногда, в пылу отчаяния, он начинал грести руками, но быстро выбивался из сил, так как мы практически всегда были безумно голодны и обезвожены. В одну из ночей Франческа пропал. Он предупреждал, что отправится в путешествие сам, по правильному направлению, на воздушной лодке, с которой он сможет наблюдать за морскими жителями...

Глава 3

Теперь я оставался совсем один. Темная меланхолия бурлила в моей крови, и я чувствовал ее давление в венах. Каждая клетка моего тела, казалось, в унисон пела грустную песню приближающегося конца. Это песня завораживала меня и пугала, мое сознание уносилось в глубину океана, где на дне я обнаруживал своё тело, бледное и изъеденное морскими жителями. Картины вокруг более не радовали меня - океан, огромный и безмерный, кажется, пытался мне что-то сказать, и порой я даже различал его придирчивые голоса. Я часто слышал шёпот - в минуты, когда солнечные лучи обжигали мне кожу, а я расползался по лодке словно неприхотливый сорняк, шёпот разговаривал со мной и я даже пытался ему возразить. Временами бывало, что где-то вдалеке я видел тёмный одинокий остров и ощущение радости переполняло мое тело, но жгучая боль в груди, часто возникающая из неоткуда, возвращала меня к реальности и я обнаруживал, что острова более нет. Эти моменты были самыми болезненными - к концу одного из них я полностью потерял надежду и впал в беспамятство. Сколько я провёл времени в океане сложно сказать. Вероятно, ответ на эту загадку до конца дней останется для меня неизвестным. Может быть недели, может быть месяцы. Однако спустя время, шлюпка наткнулась на сушу и единственное, что я смог сделать, это плюхнуться на песок...

Глава 4

Я не могу сказать, откуда появился этот остров. Теперь, когда я пробыл здесь, как мне кажется, несколько недель, я могу с уверенностью заявить, что он необитаем. Укутанный туманом, он одиноко стоит посреди океана и ночами, бывает, я слышу его грустные стоны и тихий плач. В такие моменты кровь в моих жилах застывает и вглядываясь в темное небо, я пытаюсь отвлечь себя отдалёнными мыслями. Найдут ли меня? Смогу ли я вернуться к прежней жизни? Не схожу ли я с ума? Последнее действительно занимает меня. Иногда, смотря на горизонт, я вижу корабли призраки, которые бесшумно уплывают вдаль. Порой они гудят и их сигнал, проносясь над водной гладью, отзывается в моем сердце надеждой и радостью. Позже они растворяются без следа, а ощущение полного безумия снова усиливается в голове. Бывает я плачу и кричу, зарывая руки в песок. В такие моменты я особенно слаб, а мой разум, хрупкий монумент моей прошлой жизни, рискует развалится навсегда.

В один из таких приступов, когда я тяжело дышал, метаясь по песку, я краем глаза заметил тело, качающееся на прибрежных волнах. Позже, когда приступ прошел и я лежал на теплом песке без сил, я стал вглядываться в загадочную фигуру. Безусловно, я узнал в ней Франческа Борна. Его рука слегка сжималась и разжималась, он лежал лицом вниз, в изодранной одежде и с ранами на ногах. Собрав все силы, я подполз к нему. Он не давал реакции и томно дышал. Могло ли быть, что мой изнеможённый мозг снова дурил меня? Что ухватившись за надежду, я вновь упаду  в пропасть безумия? Я, как мог, оттащил его под тень растений. Под веками я видел, как бегают его глазные яблоки. Было ли это хорошим знаком я не знал, но мне хотелось в это верить. Я смочил его губы дождевой водой, а раны накрыл собранными листьями. Кормить его ягодами в таком состоянии было невозможно, и я стал дожидаться, когда он придёт в себя.

Глава 5

Когда стало смеркаться, я впервые обратил внимание на одну странную деталь. Посреди острова возвышалась небольшая гора, на вершине которой виднелась пещера. Ночью, готов клясться, я видел, как из нее едва заметно исходил зеленоватый свет. Объяснить это явления я не мог, и списал все на усталость и голод.

Ближе к обеду следящего дня Франческа впервые открыл глаза и прищурившись, сфокусировал на мне взгляд. Он не стал ничего говорить, а просто откинул голову. Чуть позже он смог прожевать пару ягод, а к вечеру впервые заговорил.

- Где мы? - голос его звучал подавленным, и я с трудом разобрал слова.

- Не имею понятия. Какой-то остров. Могу предположить, он необитаем. В ближайших окрестностях ни одной живой души.

Я видел, как его мышцы напряглись, из горла вырвался тихий стон. Он положил ладонь на лоб, открыл губы, чтобы что-то сказать, но промолчал. Уже ночью он попросил воды и сделал пару глотков. А спустя несколько минут я снова заметил едва заметный свет из пещеры. Пугающий и таинственный, он словно просачивался из самых глубин этого острова, обнажая дьявольские внутренности. Говорить с Франческа об этом я не стал, ожидая, когда он наберётся сил, но загадочный свет плотно засел в моей голове.

Глава 6

Франческа быстро восстанавливался. Спустя время, он уже ходил на двух ногах, смог раздобыть огонь, поймать пару рыбин и даже начал строить плот, в чем я ему безудержно помогал. Вечерами он разжигал сигнальные костры. Его раны изначально гноились, и он обрабатывал их соком растений, что дало поразительный результат - они затянулись, доставляя ему лишь небольшой дискомфорт. Днем он был бодр и упрям, постоянно чем-то занимался, а к вечеру садился на берегу на небольшой камень, который нашел в зарослях растений, и вглядывался в даль.

- Куда пропала шлюпка? - начал он в один из таких вечеров. Я покачал головой и ответил:

- После моего появления на острове я ее больше не видел. Возможно, ее унесло волнами в океан. Возможно, другое.

Он скептически посмотрел на меня, а затем выпрямился. С грустью в голосе, он продолжил:

- Экспедиция полностью провалилась. Многие люди рассчитывали на нее и теперь потеряли единственный шанс. Не могу забыть об этом. Маленькая Анна, которая ждала лекарство, старый, брошенный родственниками Пауль, молодая и привлекательная Кирстен - десятки людей в ожидании, что им подарят жизнь. И такой трагический конец. Теперь смерть всегда будет ходить рядом с ними и забирать по одному.

Его губы скривились, он замолчал. Остаток ночи мы молча лежали, и я был убеждён, что он не спит, занимаемый мыслями. А на следующую ночь я решил рассказать ему о пещере.

- Док, хочу кое-что тебе показать, - начал я и посмотрел на него. Он дремал, но после моих слов открыл глаза.

- Вон там, пещера. Мне кажется или она светится?

Он долго вглядывался, а затем замер. Его глаза слегка расширились.

- Как это возможно? Она светится, я вижу. Словно манит к себе, - он осекся, проглотил ком в горле, затем продолжил: - Надо выяснить, что это.

Я вздрогнул. Идея идти к пещере вселяла в меня животный страх.

- Ваш дух исследователя мне не близок. Зачем нам это? К чему риски?

Его взгляд был прикован к свету, он не сразу услышал мои слова. Затем, глубоко вздохнув и посмотрев на меня, он сказал:

- Я вас не осуждаю, но это явление, которое я хотел бы для себя объяснить. Риск, полагаю, тоже небольшой - гора не высока и весьма поката. Кроме того, я давно хотел разжечь на вершине сигнальный костер, хотя бы на пару дней, так больше шансов, что нас заметят.

Я несколько минут молча вглядывался в его лицо. Оно будто немного изменилось, в глазах появился дьявольский блеск.

- Вы решились на это ради любопытства. Признайтесь, Франческа. Это глупость, прошу вас, не рискуйте. Я буду беспокоиться.

Он привстал и забросил пару сухих веток в затухающий костер. Послышался хруст дерева, обдаваемого огнем. Вглядываясь в пламя, доктор сказал:

- Это безопаснее, чем вы думаете. А чтобы вас успокоить, я каждый вечер, по мере подъема в гору, буду разжигать костер, который вы сможете наблюдать отсюда, с пляжа. Если что пойдет не так, вы заметите, что огонька нет. Тогда мысленно можете попрощаться со мной. Но это маловероятно, как я и говорил. Поэтому не беспокойтесь и попытайтесь заснуть....

Теперь, спустя время, я понимаю, насколько эта идея была разрушительной. Мне всеми силами стоило остановить Франческа, связать его или оглушить, но только не соглашаться на эту затею. Ибо то, что произошло потом, навсегда изменило мой разум...

Глава 7

Через пару дней, после сильного ливня, чтобы по дороге легче было добывать воду, Франческа собрался и пошел в сторону горы. Он скрылся в полосе растений, предварительно помахав мне рукой. Я долго смотрел ему вслед, а затем занялся обычными делами: поддерживал огонь, пытался поймать рыбу, лежал в тени. К вечеру, когда заметно похолодало, я увидел огонек пламени чуть выше подножия горы. Я представлял, как Франческа сидит там и греется возле огня, подбрасывая сухие ветки. О чем он думал в тот момент? Как выглядел? Мои мысли прервал свет из пещеры. Свечение, казалось, стало ярче. Оно пугало меня и вселяло животный страх. Мне хотелось кричать и звать на помощь. Я попытался отвлечься и лег на песок у костра. Он согревал, растворяя все страхи. Я считал звезды, а позже провалился в сон.

Утро выдалось жарким. Я мысленно поздоровался с Франческа и принялся кушать ягоды. Позже проверил сетку для рыб, но ничего поймать не удалось. К обеду я задремал в тени, но меня внезапно кто-то нервно разбудил. Щурясь, я узнал Франческа. Он был взволнован.

- Там, на середине пути, сложно проходимые места. Одному не пройти и мне нужна помощь. Пойдемте вдвоём.

Его глаза бегали по сторонам. Он тяжело дышал.

- Успокойтесь и отдохните немного. Потом все обсудим. Но могу вас заверить, я вряд ли на это соглашусь, как уже говорил.

Он оскалился. Схватил песок и швырнул в сторону

- Вы не понимаете! Нас ждет великое открытие, а вы просто струсили! Гениальные люди рисковали собой, чтобы принести в этот мир что-то новое, разгадать загадки, которые ставит перед нами природа. Если бы все были как вы, человечество бы до сих пор не продвинулись ни на йоту.

Я впервые видел его таким. Агрессивный, теряющий самообладание и мечущийся словно дикий зверь в клетке, он не мог взять себя в руки.

- Чтобы вы не говорили и как бы не пытались меня уговорить, вы делаете все ровно наоборот. Я только убеждаюсь, что идти с вами никуда не стоит. Успокойтесь, иначе я буду вынужден принять меры.

Последние слова его словно отрезвили. Он улыбнулся, ненадолго задумался и медленно побрел к берегу. Остаток дня Франческа сидел под солнцем, почти не двигаясь, а перед самыми сумерками быстро подошел к мне и спросил:

- Мы идем?

- Исключено - холодно ответил я.

Тогда он поплёлся к костру, лег вблизи огня и провалился в сон. Я присел рядом, разглядывая его лицо. Какие удивительные изменения произошли с этим человеком, какое пагубное влияние на него оказал свет из пещеры. Его заносчивость, его упорство теперь играли против него, заставляя медленно сходить с ума. Как я мог ему помочь? Идти с ним против воли? Такое решение казалось мне безрассудным, тем более сияние из недр горы безгранично пугало меня. Я привстал и снова бросил взгляд на пещеру. Она светилась ещё ярче прежнего. Я вглядывался в ее глубину, а затем, обводя взглядом всю гору, я заметил огонек костра на самой ее середине. Я замер. Осознание болью врезалось в мозг, меня пошатнуло. Казалось я теряю сознание. Костер на горе развел Франческа. Но кто тогда... Я еле сдержал вопль, рвущийся из груди. В глазах потемнело, обессиленный я опустился на песок и взглянул на Франческа рядом. Он лежал, но его глаза были широко раскрыты и пристально следили за мной.

Сердце заколотилось в груди, я не мог дышать. Из глаз потекли слезы. Страх сковал меня, и я не мог пошевелиться. Он медленно пополз ко мне. Я слышал его хриплый голос.

- Нам нужно в пещеру, в пещеру! - песок забивался ему в рот, он чавкал и слюни растекались по подбородку. В свете огня его лицо искажалось, руки неестественно двигались в суставах, и я слышал ужасающий хруст. Он дополз до меня и навалился с верху. Я пытался отбиться, а он снова и снова наносил удары. В какой-то момент доктор начал меня душить.

- Мы идем? Идем? - кричал он.

Из последних сил я пытался нащупать что-то, чем можно было бы защититься. Он не отступал, и когда сознание начало меня покидать, я схватил уголь из костра и превозмогаю обжигающую боль, прижал к его лицу. Франческа закричал, ослабив хватку и я сумел его перевернуть. Затем я схватил камень, на котором доктор часто сидел, и первым ударом оглушил противника. Не останавливаясь, я снова и снова опускал булыжник на голову Франческа, пока она не превратилось в кровавое месиво. Он перестал двигаться, а я, абсолютно обессиленный, свалился и погрузился в небытие.

Глава 8

На утро я утвердился в мысли покинуть остров. Нужно было достроить плот, а затем дождаться возвращения настоящего Франческа. От этой мысли в горле сохло, руки дрожали. Ожог не давал сосредоточиться. Впереди была неизведанность. Вернется ли доктор? Каким он будет? Тем не менее, почти весь день я занимался попытками закончить плот. Это были тревожные часы, я постоянно оборачивался, испуганно озирался при каждом движении и медленно сходил с ума. Иногда я отдыхал, заставляя себя кушать фрукты, порой дремал от потери сил, но быстро просыпался от кошмаров. К вечеру плот был готов. Его конструкция казалась хлипкой, и я не был уверен, что он выдержит плавание. Но других вариантов у меня не было, поэтому оставалось ждать Франческа. По наступлению ночи его костер я видел недалеко от пещеры и было очевидно, что к обеду следующего дня он доберётся до поставленной цели. Что его ожидает там? Я не мог представить. Для себя я решил ждать его не больше трех дней, а потом отплывать одному. Это мысль расстраивала меня, я чувствовал горечь утраты, словно заранее знал, что через три дня он не объявится. И тем не менее, я не мог рисковать дольше…

Следующий день прошел без происшествий, в обед я взглянул на пещеру и, представляя доктора на ее пороге, пожелал удачи. А к вечеру с болью в груди заметил, что пещера больше ничего не излучала. В лунном свете я долгое время даже не мог разобрать, где она находится. Возможно, Франческа что-то сделал с источником света. Но я предчувствовал что-то ужасающее. Этой ночью я не мог сомкнуть глаз, и даже болезненная усталость не смогла мне помочь.

Глава 9

Дни медленно проползали мимо меня. Время замедлилось - чудовищную его часть я проводил бесцельно слоняясь по пляжу с самодельным копьем в руках, то и дело поглядывая на пещеру. К концу третьего дня мое терпение лопнуло, и я решил отплывать утром. Я ещё раз проверил плот, сел у костра и погрузился в мысли. Внезапно, меня прервал шорох. Из-за стены растений на пляж вывалился старик. Он нервно подбежал ко мне и свалился.

- Вы были правы! Вы были правы! Мне не стоило туда идти! - он закашлялся. Я вскочил и трясущимися руками хотел его ударить, но он быстро продолжил: - Есть вещи, которые нам пока не суждено понять. Например, их!

Он посмотрел на пещеру с мольбой, затем застонал. Я лихорадочно следил за его быстрыми неуверенными движениями, держа копье на готове и пытаясь понять сказанное.

- Я заходил в пещеру и видел их! Боги, я… - он осекся и заплакал.

- Франческа? - я отшатнулся. В висках болезненно пульсировало, мозг отказывался верить в происходящее.

Старик взглянул на меня с надеждой.

- Посмотрите! Посмотрите, что они со мной сделали. Они не отсюда, слышите. Таких организмов я еще не видел. Бегите, они двигались за мной и скоро будут здесь! Бегите!

Я попытался его поднять, но он нервно меня оттолкнул.

- Я умираю... Умираю... моя голова... Что я видел, что видел... - он шептал, находясь в бреду.

Я быстро двинулся к плоту, и начал сталкивать его в воду, закидывая все необходимое

- Смотрите, смотрите! Они уже здесь! Бегите! - кричал Франческа. - Они пытаются стать похожими на нас!

Я перевел взгляд и увидел среди растений темные силуэты, походящие на человеческие. Скрюченные и неподвижные они стояли в тени. Старик продолжал кричать:

- Какие удивительные формы жизни! Давай, давайте, на нас... они теперь… похожи.

Я забрался на плот и его мерно закачало на волнах. В попытках грести самодельным веслом я тяжело дышал и дрожал, как испуганный ребенок. Тем временем костер, возле которого лежал Франческа, стал тухнуть, и я с трудом мог рассмотреть фигуру доктора. Затем пламя вовсе исчезло и в лунном свете я видел, как темнее силуэты неестественно задвигались. Сначала не месте, потом неуклюже передвигаясь. Они издавали странный звуки, словно о чем- то говорили и медленно приближались к Франческа. Существа обступили его, и я услышал последний пронзительный крик доктора. В этом крике для меня смешалась боль и безмерные страдания, мольбы, животный страх. Несколько фигур поволокли Франческа вглубь острова и в свете луны мне казалось, что он еще шевелится. Остальные пошли к воде и я внезапно понял, что они наблюдают за мной. Двигаясь на месте, они словно пытались заглянуть внутрь меня. Нас разделял километр воды, и неожиданно они прыгнули в океан, поплыв в мою сторону. От навалившегося страха и безумия всего произошедшего я потерял сознание...

Глава 10

Я вспоминаю, как проснулся в шлюпке посреди океана от ярких лучей солнца. Стоял спокойный тихий день, что выдается в середине лета, когда под знойным солнцем пустуют улицы и дороги. Я был разбит и подавлен, мне тошнило, а голова шла кругом. Воспоминания прошедшей ночи иглами впивались в мой мозг, и я долго плакал, осознавая произошедшее. Сколько я находился в океане, прежде чем меня нашли? Тогда я не мог сказать. Теперь, сидя в своей комнате, я предполагаю, что прошло не больше двух дней. Рад ли я этому? Неуверен. Те события наложили на меня отпечаток, который я не могу стереть до сих пор. Иногда, вечерами, когда я коротаю свое существование словно изгнанник в четырех стенах, я выглядываю в окно и вижу посреди города небольшую гору с пещерой у вершины. Она слегка сияет, зазывая меня. Бывает, я срываюсь с места и бегу к ней, чтобы быстрее с этим покончить. А порой, в темноте улиц, я вижу Франческа и слышу его последний крик. Кошмары терзают меня, они словно опухоль, прорастают среди извилин и отравляют мой организм. А не так давно мне приснилось, что я в пещере, где старый Франческа плачет рядом со мной, приговаривая:

- Они поймали тебя тогда, поймали. Мы стали частью этого острова, его камнями, что шепчут во тьме. Жди, скоро мы отправимся в космос, к звёздам и станем сияющей космической пылью.

В такие моменты я просыпаюсь в поту, а ощущение реальности смешивается со сном. И я все больше убеждаюсь, что схожу с ума...

На конкурс для сообщества "CreepyStory".

Ванечка Тихомиров был идеальным ребенком. Он никогда не орал часами в младенчестве, вынося мозг свежеиспеченной матери; не ел песок на прогулках, не выдирал цветы и не учил девочек матерным словам в детском саду; не срывал уроков и всегда делал домашние задания в школе.

И мама щедро платила Ванечке за его удобность железобетонной уверенностью в его исключительности и гениальности. Ребенок, затем подросток и юноша продвигались родительницей по жизни с энергией локомотива, под неизменным лозунгом: «Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами».

Методичный поиск с раннего детства гениальностей, вроде вокального, изобразительного или хореографического таланта, при всем старании, результатов не дал. Музыкального слуха скованный, неловкий и робкий ребенок не выказал, а безупречная вежливость, вдумчивость и колоссальная усидчивость творческих способностей, увы, заменить не могли. Анализ ситуации на семейном совете привел к выводу: двигать отпрыска нужно в науку. Фамильный паровоз встал на рельсы и двинулся в долгий путь.

К сожалению, роль чадо-двигателя спустя несколько лет отцу семейства наскучила. В начале он начал задерживаться на работе и резко участившихся собраниях и заседаниях, а затем и вовсе — тихо сменил место жительства, перебравшись к, легкой в совместной жизни, стройной блондинке. Матушка дезертирства отца будто и не заметила, только стала еще азартнее и самозабвеннее подталкивать сына к успеху. Запасов ее энергии хватило на то, чтобы пронести в зубах Ванечку, Ивана, Ивана Родионовича сквозь школу, университет, первый год аспирантуры и положить в уютное гнездышко лаборатории научно-исследовательского центра микробиологии и биотехнологий.

Самостоятельная жизнь после внезапной кончины матери оглушила Ивана. Оказалось, что он совершенно не умеет жить в смысле общечеловеческом. С аспирантурой пришлось временно проститься по причине тотальной неорганизованности; друзей, в гонке за знаниями, молодой ученый нажить не успел. А тщательно разрабатываемый родительницей план по подбору гениальному сыну правильной супруги рухнул, за исчезновением мозгового центра и главного двигателя проекта. Бытовые вопросы решились, мало по малу, с помощью сферы услуг, а от действий по устройству личной жизни Иван Родионович пока успешно скрывался в лоне вирусологии.

Вирусы были его настоящей страстью. Уникальные объекты на грани живого и неживого искренне восхищали лаборанта. Вдохновенно рассказывая редким случайным собеседникам о значении вирусов в эволюции всего живого, невзрачный молодой человек становился почти симпатичным. Однако, к его великому разочарованию, собеседники (и собеседницы), поняв, что разговоров на другие темы Иван Родионович поддерживать категорически не умеет, тихо ускользали из его жизни.

Спустя год жизни в режиме отшельника, Ванечка заскучал. Платные услуги профессионалок, несмотря на пользу для мужского здоровья, оставляли в нем чувство гадливости и вины; друзья для высокоинтеллектуального общения не торопились появляться из ниоткуда; перспектив в продвижении по карьерной лестнице не наблюдалось. Банально хотелось интересной работы, признания и бескорыстной, готовой к самопожертвованию, спутницы жизни, которая займет опустевший пост мамы в обустройстве всего, кроме науки…

Спасаясь от скуки, Иван Родионович планировал возвращение в аспирантуру из академического отпуска, понемногу обустраивал в подвале дома собственную лабораторию. Где же еще он будет совершать свои эпохальные открытия, куда станет робко стучать будущая супруга, приглашая знаменитого мужа к ужину?

*

Сентябрь

Тихая, размеренная жизнь с неторопливым обустройством гнезда для великих открытий резко изменилась в один момент. Висящего на поручне в переполненной маршрутке Ивана вывел из терпеливо-рассеянного состояния восторженный писк. Две девчушки, которым посчастливилось ехать в относительном комфорте на сидячих местах, довольно громко щебетали, азартно тыкая пальчиками в смартфон.

— А-а-а-а! Мимиметр несите новый! Какая лапонька… Это они у него дома живут?

— Да, прикинь! У него их штук двадцать, каждую неделю выкладывает видео. Та-акие хорошенькие — просто жуть!

— А что едят? Они не вампиры? Не кусаются?

— Неа. Он их фруктами и медом кормит. Говорит, что очередь уже на год вперед — все хотят таких милашек. Я хочу у мамки с папкой выпросить. Скажу, что я тоже на Тубчике заведу с ними канал, буду зарабатывать. Знаешь, какие там просмотры? Капец просто!

«Не вампиры… фруктами и медом… Стоп, это же про…»

Иван выискал глазом небольшую брешь в сумках-рукавах и уловил момент, когда экран не закрывал белокурый локон, подкрашенный ядовито-розовым.

«Так и есть. Не живется же людям спокойно. Котики-пёсики уже не в моде, экзотику подавай. Можно смело спорить, что ни один не поинтересовался, чем может грозить такое соседство. Нашли домашнего питомца - банк и фабрику вирусов в одном флаконе…» От брюзжащего внутреннего монолога отвлекла необходимость проявить изворотливость, чтобы не проехать остановку.

Не без труда «родившись» из переполненного микроавтобуса, Иван выпрямил, наконец, спину, привыкшую за 40 минут к затейливому изгибу, и зашагал в сторону дома.

*

А девочка-то не преувеличивала… Ютуб щедро вывалил на запрос о содержании дома летучих мышей и крыланов нескончаемую ленту. Рукокрылые неумолимо вытеснили енотов, ежей, лис, волков, сов и уверенно собирали миллионы просмотров по всему миру и тысячи восторженных комментариев.

«Вот и отличная возможность получить, наконец, заслуженное признание. Эти миллионы зрителей на руках будут готовы носить того, кто вовремя предупредит их об опасности подобных питомцев!»

Неделя ушла на подготовку. Пришлось найти, купить и освоить видеоредактор, штатив и стильную доску с маркерами, зарегистрировать канал, разобраться с настройками, подготовить материал для первого видео.

Фильм получился великолепным: история зоонозных заболеваний, новейшие данные, убедительные доказательства, ссылки на самые авторитетные источники, проникновенное обращение к зрителям… Недрогнувшей рукой кликнув по кнопкам «открытый доступ», «ОК», «сохранить», Иван закрыл вкладку. Сегодня он будет отдыхать, а завтра после работы терпеливо ответит на все многочисленные благодарности и вопросы. Нужно взять пару дней за свой счет, чтобы все успеть.

*

Работалось даже с большим подъемом, чем обычно. Душу грело ощущение проснувшегося знаменитым человека. Младшую лаборантку, принесшую краски и реактивы, Иван одарил легкой, благосклонной улыбкой, покровительственно похлопал по руке в голубой печатке и профессорски-вальяжно прогудел: «Благодарю, Светочка… Весьма кстати, дружочек, весьма». Удивленно приподнявшихся и замерших в таком положении бровок Светочки предпочел не заметить.

Путь домой, занятый планированием новой жизни, прошел намного увлекательнее обычного. С достоинством, не торопясь, размеренно ступая, как и полагается человеку, занятого заботами о здоровье всего человечества, Иван Родионович преодолел путь до дома. Деловито-небрежно заглянул в почтовый ящик, негромко и немелодично напев под нос: «От Севильи до Гренады… в тихом сумраке ночей…»

Все так же неторопливо принял душ, облачился (первый раз в жизни) в добротный шлафрок, пошитый соседкой-швеей по заказу мамы к его дню рождения, последнему перед ее внезапной смертью. Для полноты картины отчаянно не хватало негромко повелеть горничной подавать ужин в столовую. Поколебался немного и вынес тарелку с мясом и картошкой, бутылку вина и бокал на веранду. Сегодня побеждало, не торопившееся уходить, лето и можно было позволить себе поужинать за круглым фамильным столом, посматривая на старые сливы и яблони за окном.

Наконец, завершив невероятно сладкую прелюдию к открытию высоты, на которую вознес его собственный острый ум, Иван Родионович устроился за столом в библиотеке — поправился про себя: в кабинете! — , включил ноутбук, запустил браузер, кликнул по сохраненной закладке и откинулся в ожидании на спинку кресла. Открывшаяся глазу катастрофа заставила мужчину резко выпрямиться и непонимающе уставиться в монитор. Плод недельной работы принес… 2 просмотра и один комментарий: «Вот ты нудный, чувак!»

Подрагивающими руками удалил вопиюще непочтительный комментарий, почти пробежал по периметру комнаты и замер у окна, морщась, хмурясь и с силой растирая пальцами лоб. Припомнил содержание внимательно просмотренных обучающих видео и успокоил себя: «Канал новый, алгоритм еще не знает, кому предлагать фильм. Ерунда, для человека с интеллектом подчинить себе эту неповоротливую машину ничего не стоит».

Почти 4 часа методичного написания все новых комментариев, каждый из которых был грамотной аннотацией к его фильму и приглашением на канал, под бесконечными видео с опасными питомцами принесли обильные плоды. Гнилые и горькие, надо признать. Невежественные и грубые люди высмеивали его внешность и манеру говорить, топтали его работу, посмотрев всего по несколько минут и ничего не усвоив…

*

Надрался Ванечка той ночью вульгарно, в хлам и дрова. Взятые за свой счет дни пригодились самым неожиданным образом. Выспавшись до раннего вечера и усмирив головную боль таблетками и променадом по саду, он удалил очередные гадости под своим драгоценным детищем и закрыл возможность комментировать фильм и видеть его оценки.

Впав в глубочайшую мизантропию, едва удержался от уничтожения всего, что приготовил для ведения своего канала. Собственно, и от удаления самого канала его удержали только мстительные мысли. «Вот пожалеют они еще все, когда гром грянет. Тогда можно будет каждого ткнуть носом в этот фильм и дату его публикации».

*

Октябрь

С того дня жизнь Ивана Родионовича стала другой. Ставший со всеми желчным и язвительным по любому поводу, молодой мужчина мрачно и методично перечитывал всю доступную литературу и публикации, внимательно мониторил все новости, раздраженно, но прилежно, вел записи о количестве и статистике каналов и блогов, рассказывающих о новомодном увлечении. Он ждал.

От спроса на модных питомцев захлебнулись все немногочисленные официальные заводчики, несмотря на взлетевшие цены. А спрос всё нарастал. Сперва тоненькими, затем всё быстрее набирающими силу, темными ручейками рынок стал пополняться дикими животными, поставляемыми во все страны мира контрабандистами. И, наконец, хрупкая плотина остатков здравого смысла рухнула под человеческими жадностью, необразованностью и нетерпеливостью. Поклонникам природы зверьки доставлялись живыми, любителям эпатировать окружающих своими гастрономическими изысками -- в виде сушеных и вяленых закусок, полуфабрикатов для приготовления экзотических блюд.

С учетом того, что серьезных эпидемий гриппа А не было 3 года (при уже выверенной статистикой их нормальной периодичности в 2-3 года), наступающий осеннее-зимний рай для вируса не просто настораживал. Человек не только начал все чаще вторгаться в места обитания полезных, в сущности, и даже необходимых экосистеме, летающих зверьков, вся вина которых была в особенной настройке их иммунной системы. Именно благодаря уникальному иммунитету рукокрылые стали адским котлом, выводящим и сохраняющим самые убийственные, для всего остального живого мира, вирусы. И человек поселил эти маленькие вирусные бомбы в своих домах, рядом со своими детьми, ради глупой моды…

Инфантильная обида Ивана на весь мир постепенно рассосалась перед жутким зрелищем: человечество уверенно и упорно лезло в пасть идеального шторма. Научное руководство центра обещало подумать и что-нибудь решить, но, из ревности к выскочке-лаборанту без ученой степени, делать это не торопилось. Как одержимый, он строчил письма во все инстанции на русском и английском, но бюрократическая громадина просто не умела поворачиваться быстро.

Ванечка почти перестал спать. Свободное время он проводил за торопливо набросанными графиками и таблицами. Самые большие опасения вызывали два вида фруктоядных летучих мышей, у которых еще в 2012 и 13 годах был выделен вирус гриппа типа А, того самого, что подарил человечеству «испанку» и свиной грипп. Штамм был признан не опасным для возникновения пандемии. Но это было справедливым только при одном условии: что человек не будет слишком часто встречаться с природным резервуаром нового штамма. И, тем более, не заразит мышку-носителя обычным, уже надежно поселившимся в человеческой популяции, гриппом. Иначе никто не в силах предсказать, что именно сварит маленький летающий реактор в своем тельце из двух, обменявшихся генным материалом, родственных вирусов, с одним из которых человек еще не сталкивался.

На новые залпы писем, во все институты и всем именитым вирусологам, уже приходилось отдавать часть ночного отдыха. Каждую партию своей писанины Иван сопровождал кривоватой улыбкой. Почти со стопроцентной вероятностью от них отмахнутся, посчитав бредом душевнобольного. Если бы не накрывшая его, теперь казавшаяся смешной и глупой жажда немедленной известности и признания, он бы тоже не узнал о новом опасности.

Напоследок написал еще пару сотен комментариев под роликами на Ютубе, даже не читая ответы на них. Благодарностей и умных вопросов ждать не приходилось. Ничего, кроме уже выполненного, сделать было нельзя. Оставалось ждать и надеяться.

*

Ноябрь

Впервые, после своего расследования, услышав надрывный кашель в маршрутке, Иван укомплектовался масками, перчатками и антисептиком в угрожающих количествах, стойко проигнорировав недоумевающий взгляд фармацевта в аптечном магазине.

Сезон гриппа начался. Всегда обидный отпуск в ноябре, как самому необремененному семьей работнику, в этом году порадовал. Болеть совсем не хотелось. Заблаговременно пройденная вакцинация стопроцентной гарантии не давала из-за большой изменчивости вируса. Поберечься не мешало.

Чтобы отвлечься от мрачного ожидания новостей, сделал в библиотеке-кабинете перестановку, повозился в лаборатории и сел поиграть в диссертацию. Коль уж тема для исследования свалилась на голову сама. Набросал варианты тем для статей, список источников, которые предстояло изучить дополнительно. На фоне постоянно бубнил негромко новостной канал. Участившиеся вспышки гриппа всплывали в сообщениях с удручающей регулярностью.

В конце первой отпускной недели случился обнадеживающий звоночек. Пришел ответ на его письмо от бывшего соотечественника, уже много лет жившего и преподававшего в Америке. Профессор был согласен с выводами лаборанта. Иван невесело, но все же улыбнулся.

«Что ж… уже не плохо. А то так и самому недолго засомневаться в собственной вменяемости…»

*

Январь

— Не, не получится…

— Блиииин… Договаривались же!

— Чё я сделаю-то? Мать сказала: выйду из дома — прощай, нормальная днюха. Давай у меня поснимаем. Родаки к тётке собрались, это часов на пять. Успеем.

— Так за пять часов и к Вадику успеем…

— Бабка Маня пасти будет, сдаст матери обязательно.

—Ладно, наберешь, когда твои свалят.

*

— Да блин! Ты можешь не кашлять 10 минут?! Давай еще раз. Виноградину выбери покрупнее.

— Не будет она больше есть. Ей спать днем полагается.

— Закончим и отоспится. Давай еще раз.

— Фух... На этом мы с Фионой с вами прощаемся, зайки мои! Не забывайте подписываться, ставить пальчики вверх и звонить в колокольчик! Пока-а-аа-а!

— Нормально. Давай еще крупно вас сниму. Щечка к щечке и воздушный поцелуй… Хорошо. А, нет, подожди. У тебя стрелка размазалась. Давай поправлю и еще раз, так же.

Две головки — черная, с короткой ассиметричной стрижкой и рыжая, вся в буйных локонах — склонились к небольшому дисплею.

— Ну вот, теперь все круто. Сегодня смонтирую и скину.

— Спасибки, зая! Пошли чай пить.

*

Родители в небольшой прихожей, снимая верхнюю одежду и обувь, привычно лавировали между друг другом и объемными сумками.

— О! А чего это ты в боевой раскраске? У бабы Мани узнаю, выходила или нет. Не дай…

— Да не выходила я никуда! Ритка приходила, снимала нас с Фионкой.

— Вот она тебе спасибо-то скажет, если заразилась. Бацилла ты моя ходячая.

— Она сказала, что гриппом никогда не болеет.

— Ну-ну… Пошли на кухню, мы тебе пироги от тёти Наташи привезли. Чаю хоть попьешь, блогерша сопливая.

— Ну, ма-аам…

***

«Отлично. Не было у бабы забот… Дернули же меня черти повестись на уговоры. Лучше бы колечко какое-нибудь на Новый Год подарил.

«Папочка, хочу! Папочка, купи»… Ну? Купил страхомордину эту, теперь сам, лох, еще и дерьмо за ней возишь. Пока хозяюшка по клубам с подружками рассекает и ноготочки бережет. Хорошо хоть хватило ума подешевле найти…

Да не пищи ты, и так башка раскалывается третий день! Кому бы спихнуть тебя, уёбище тропическое!»

Мужчина глянул на настенные часы, раздраженно вытряхнул из переноски на свежую подстилку маленькое существо, выглядевшее гибридом левретки и раскладушки...

*

Март

— Да, маму же твою, Михалыч! Уже не только пожрать — покурить не успеваем.

Синхронно хлопнули двери, фельдшер, не успев окончательно опуститься на сиденье, сунул голову в кабину:

— Что?

— Угадай с одного раза, — врач откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

— Да ладно! Шутишь? Опять головная боль, рвота? Что в лесу сдохло-то, от чего прорвало всех, как под копирку, а? Пятый подряд!

— Не знаю, Сань… Но что-то точно там сдохло, похоже.

— Хочу капризного хроника, для разнообразия, — Саня коротко хохотнул, сунул руки в рукава, как в муфту, нахохлился и тоже прикрыл глаза...

***

— Мам, не ходила бы ты к тёть Вере, а?

— В честь чего бы это? Ты прекрасно знаешь, что это традиция, со школы. Это не меняется и не обсуждается.

— По телевизору говорят: снова вспышка гриппа…

— Мало ли, что там говорят. Все, мне некогда!

Женщина вздохнула, глядя вслед выпорхнувшей в дверь поджарой, элегантной Зинаиде Аркадьевне.

«Ладно, что с ней поделать. Радоваться надо, что не на лавочке, в халате сидючи, с соседками кости прохожим моет. Мне бы до ее лет дожить в такой форме и с таким энтузиазмом»...

***

— Чего ты там бурчишь опять? Приехали погреться и расслабиться, называется.

— Нехорошо мне что-то… Голова раскалывается и глаза сейчас лопнут, кажется.

— Это тебя жаба душит. Ты бы рад был, чтобы мы никуда, кроме дачи маменьки твоей, нос не высовывали. Весь день раком в огороде, морда комарами искусанная, зато денежки целы. Неужели нельзя, как нормальным людям, отдохнуть раз в год по-человечески? Всех денег не соберешь, а море - это для здоровья полез… Толя… Толя!!! Помогите, кто-нибудь! Врач нужен! Нам нужен врач! — крепкая, как гриб-боровик, женщина заметалась по теплому песку, одной рукой придерживая широкополую шляпу, второй страхуя мощный бюст от выхода в открытый космос из хлипкого, но очень модного, купальника...

*

Апрель

«Оп-па…»,— Иван насторожился, добавил звук и даже наклонился вперед, будто примагничиваясь к экрану. Низкий, грудной голос ведущей только добавлял тревожности в озвучиваемый ей текст.

Новости были плохими. Очень плохими.

Уже спавшая было, гриппозная волна снова начала подниматься, круто, угрожающе. Это уже было неправильно. Но еще неправильнее было то, что повторно заболевали и те, кто болел в начале эпидемии. И уже совсем ни к чёрту - частота, с которой, в конце острого периода, у больных проявлялись симптомы, уж слишком похожие на энцефалит.

Выходные мужчина провел у ноутбука. Искал, читал, смотрел, фиксировал все упоминания о странностях этого гриппозного сезона.

К концу месяца необычный грипп стал новостью номер один. Слишком много заболевших и осложнений. Было очевидно, что источников распостранения заражения несколько. Как бы еще и не в каждом источнике был свой, доморощенный штамм. В России преобладал, как осложнение, энцефалит; в Испании - миокардиты, в Китае - пневмония, в Америке - инсульты у молодых и спортивных…

*

Май

Последний месяц весны никого не порадовал.

Погода, солнечная и жаркая выше всех норм, помочь придавить вирус не смогла. Официально объявленная, наконец, пандемия нового зоонозного гриппа позволила странам закрывать границы и вводить карантины.

*

Июнь

Наигравшийся непривычной забавой — карантином — мир начал сходить с ума. Правительства, одно за другим, переставали вводить хоть какие-то ограничения. Просто не хватило бы силовиков, чтобы заставить все население соблюдать новые правила.

Невзирая на границы и континенты, население разделилось на три лагеря. Первые дисциплинированно дичали, ограничивая контакты, носили маски и респираторы, мыли руки и всё, что можно было помыть. Вторые — делали всё ровно наоборот, веря в профилактическую силу оптимизма, свободы личности и вольного иммунитета. Третьи — заклинали и лечили новый вирус шапочками из фольги и противовирусными амулетами, молитвами и камланием, чесноком, спиртом, мочой, настоянной на молодых огурцах и сушеными под полной луной козьими «орешками».

*

Июль

Цифры на счетчике заболевших и умерших сменялись с нарастающей, день ото дня, скоростью. Не осталось ни одного общественного здания, которое не использовалось бы под больницу. Все, что могло использоваться, как крематорий, только так и использовалось.

Грипп можно было бы лечить и даже с хорошим прогнозом. Если бы больных было меньше. Если бы хоть часть их была легче. Если бы только хватало на всех сразу коек, лекарств, а самое главное - врачей…

*

Август

Интернет для населения отключили. Но было уже поздно: фанатики всех мастей объединились и устроили международную акцию неповиновения. Громили закрывшиеся магазины, рестораны, ночные клубы, перекрывали дорогу скорым и спасателям, и так уже немногочисленным. На улицы, в помощь полиции и медикам, вышла армия.

К удивлению персонажей с особенно незамутненным сознанием, введенный режим ЧП не стал освобождением от кредитов, налогов и коммунальных платежей. Комендантский час, конфискация личного транспорта граждан и привлечение самих граждан к работам по ликвидации последствий беспорядков, склонили население изучать законы своих стран вместо развлекательных роликов от доморощенных гуру и проповедников.

К концу месяца ряды активно недовольных (и просто активных) сильно поредели естественным образом. Протестующие «против всего плохого» и мародеры банально вымирали, прихватывая с собой семьи и соседей. Смертность от гриппа летучих мышей, уже официально получившего это название, достигла 40 процентов и продолжала расти.

*

Сентябрь

Корона «испанского» гриппа, как самой массовой пандемии за всю историю человечества, покачнулась и упала.

Большие города затихли. Многоэтажные человейники стали грандиозными склепами нового века. Ресурсов и времени хоронить мертвецов уже не было. Здания просто консервировали, закрывали окна, заваривали подъездные двери, чтобы не допустить в них диких животных и бездомных людей.

Население самостоятельно или с помощью властей, начало концентрироваться в небольших пригородных и сельских поселках, изолированных микрорайонах. Научно-исследовательские институты и центры, работающие над созданием и производством вакцин, охранялись строже правительственных объектов.

*

Октябрь

Иван Родионович откинулся на спинку кресла, покрутил головой, повел плечами, помял рукой шею и прикрыл глаза. Устал… Как же он устал. Нужно поспать, хотя бы пять часов кряду.

Мог ли год назад он, наивный и жаждущий признания своего аналитического дара, предположить, что через год будет руководить собственной лабораторией, да еще и из, оборудованного за счет государственного финансирования, по последнему слову, домашнего филиала?

Бог с ней, карьерой, куда эпичнее было стать очевидцем очередного бутылочного горла эволюции для человечества. Кто, в здравом уме, мог предвидеть впадение человека двадцать первого века в средневековое мракобесие?

Что же, вирусы вновь внесли свои ценные коррективы в эволюцию вида, слишком расплодившегося, слишком сильно раскачивающего точно выверенное и уравновешенное общежитие, построенное природой для всех видов.

Треть популяции уже в лучшем из миров. Какую-то часть мы еще потеряем, но, в целом, у человечества неплохие шансы восстановиться. Возможно, даже в улучшенном варианте.

Природа использовала остроумный способ: будь заболевание позрелищнее, с выпадающими волосами и зубами, отслаивающейся кожей и массивными кровотечениями, никого даже не пришлось бы уговаривать соблюдать дистанцию и носить маску. Скорее убивали бы за вакцину вне очереди. А так: отбор-то, в итоге, идет по уровню интеллекта, наличию критического мышления, склонности думать не только о себе. Может получиться неплохо. Очень неплохо...

На конкурс от сообщества CreepyStory, июль.

P.S.

Сижу, дописываю финал. На фоне документалки крутятся. Заглядываю в поисковик за погодой и лента предлагает мне вот это: "У летучих мышей в Великобритании выявили новый коронавирус".

И вот тут мне стало совсем не по себе... Фантазировать в этом направлении расхотелось. Не буду больше, пожалуй.

Дождь лил как из ведра. Даже хуже. Впечатление было, будто брандспойт для разгона демонстраций во всю дурь лупил в морду грузовика. Василий в сотый раз пожалел, что оставил относительно уютный трак-стоп и выехал прямо на адрес. План был прост — переночевать на парковке непосредстенно на месте, чтобы утром сразу разгрузиться. И все бы было хорошо — каких-то сто миль по пустынному ночному шоссе, если бы не эта гроза. И не просто себе гроза — самая настоящая буря. За все годы, которые Василий отпедалил по необьятным просторам Соединенных Штатов и провинций Канады, он не мог припомнить такой заварухи. Машина, плетущаяся едва-ли сорок километров в час, словно врезалась в стену дождя, мощным потоком бьющего из низко нависшей тьмы наверху. Вода заливала лобовое. Дворники, хоть и на максимуме, все равно не справлялись. Света фар хватало метров на десять. Если бы не следующие одна за другой блики молний, Василий почти не видел бы дороги. Они, как фотофспышки, кусками высвечивали сюрреалистическую картину: деревья, качающиеся будто в неистовом шаманском танце, под беспощадными порывами ветра. Узкая лента дороги, уходящая в непроглядную тьму. Поток, словно кипящей от ударов тяжелых капель, воды, закрывающий асфальт и разметку белой пеленой...

«Какого хрена?! Какого же хрена я не остался там?!» - тихо повторял про себя Василий, чувствуюя как страх все больше расползается по телу, вызывая нервный озноб и засталяя крепче держаться за руль. Ветер кидал машину из стороны в сторону, и Ему с трудом давалось удерживать грузовик на своей полосе. Благо, ни встречных, ни попутных машин не было. «Ну конечно, кто ж в такую погоду сунется на дорогу — думал он — Все по домам сидят. Один я тут, как баран... Еще и в Пенсильвании, блин!» Особенностью штата Пенсильвания является то, что, за исключением нескольких крупных магистралей, так называемых «интерстэйтов», остальная инфраструктура представляет собой сеть узких двухполосных шоссе. Они беспорядочно вьются по лесистым холмам и долинам, соединяя между собой мелкие провинциальные городки. С точки зрения дальнобойщика — весьма неудобная система. С грузовиком негде толком ни припарковаться, или развернуться. Да и по весу некоторые дороги закрыты, и мосты низкие встречаются. В общем, сплошной головняк для тракиста.

Вот и сейчас, по мере того, как его надежда таки добраться до места назначения все больше улетучивалась, Василий понимал, что у него билет в один конец. Узкая полоса шоссе извивалась змеей, то вдруг круто взбираясь на холм, то, через парочку поворотов, резко спускаясь в долину. Обочины нет. Сразу за краем асфальта – заросший травой полуметровый кювет и непроглядная стена леса. Остановить грузовик прямо посреди дороги – не выход. Поэтому Василий продолжал медленно продираться скозь непогоду. Других вариантов не оставалось. Он еще успел подумать: «Интересно, инженеры испытывали эту колымагу в таких жестких погодных?», как вдруг двигатель натужно заревел на повышенных оборотах, как будто потерял передачу. Потом, закашлявшись, снова вернулся в рабочий режим, чтобы через секунду снова улететь за четыре тысячи РПМ. На приборной панели засветился красный кружок с восклицательным знаком, а стрелка тахометра заметалась, словно выписывая кардиограмму.

«Твою-ж то мать...!!!» - Василий вложил в ругательство все свое отчаяние и тревогу. Теперь надо остановиться как можно скорее. Но где, блин, где?! Вокруг лишь узкое шоссе, плотно обступленное лесом, нещадно терзаемым бурей. Хорошо еще хоть под уклон. Василий включил нейтралку, позволяя машине катиться накатом, сам, тем временем, высматривая место хоть мало-мальски подходящее, чтобы припарковать грузовик. Свет фар светил неровно, то тускнея, то снова набирая силу, и это был пипец какой нехороший признак.

Вдруг, за очередным поворотом, впереди замерцал огонек, едва различимый за стеной дождя. Похоже дом. И точно, через сотню метров справа от дороги показался дом. Характерный такой для Пенсильвании, или Массачуссетса, с остроконечной крышей, каменный дом со здоровенным амбаром и двором, как будто выпрыгнувший из XVIII века. Таких немало разбросано по холмам отсюда и до самого Нью Йорка. Места там как раз хватало, чтобы припарковать грузовик. Почти стопроцентная вероятность наличия оружия у хозяев, делало их беспокойство очень плохой идеей, но у Василия не было другого выхода. Более-менее приемлемо запарковав свой трак, все также чихающий и не держащий оборотов, он накинул дождевик и вышел обьясняться с владельцами дома. Ливень все не утихал. Подгоняемый его мокрыми шлепками, Василий двинулся на свет, то и дело ступая в лужи. В освещении вспышек молний, каменный дом мог бы показаться зловещим, как замок Дракулы, или резиденция Франкенштейна, но Василий был слишком занят своими проблемами, чтобы обратить на это внимание.

При ближайшем рассмотрении, свет, которй он заметил с дороги, был светом керосиновой лампы в окне первого этажа. «Электричества нет. Видно буря оборвала провода» - подумал Василий, стучась в дверь. Хозяин открыл сразу, будто стоял прямо за дверями. Видимо слышал, как трак паркуется перед домом. Василий, на своем ломанном английском с жестким акцентом, рассыпался в извинениях, стараясь обьяснить ситуацию, но хозяин жестом пригласил его войти. Ну, понятно. Никому не охота разбираться под проливным дождём и грохотом грома. Василий шагнул в дверной проем, как через портал в другую вселенную. Внутри дома горел камин и пахло таким уютным приятным запахом, как у бабушки в далеком детстве. Шум грозы казался далеким и таким не страшным. Ну, конечно — полметровые каменные стены. По убранству комнаты, наш Вася сразу понял, что имеет дело с богатыми людьми, любителями антиквариата. Интерьер был выдержан «под старину». Все было просто и со вкусом, как сейчас модно. Старинный шифоньер из массивного дерева, такой же массивный обеденный стол. У противоположной стены – буфет с антикварным фарфором. На полах — ручной работы ковры из натуральной шерсти. У камина — медвежья шкура и два деревянных кресла с подушками. Картину довершало колесо от телеги, цепями подвешенное к потолку вместо люстры. Однако. Василий даже предположить не брался, сколько по нашим временам стоит такое убранство. Стянув капюшон дождевика, он еще раз сбивчиво поведал о неисправном грузовике и необходимости припарковаться хотя бы до утра. Хозяин выслушал его со странной грустной улыбкой. Затем, сказав что-то вроде: «конечно же, не можем мы отказать в пристанище путнику, застигнутому в пути непогодой», жестом пригласил его пройти и взялся помогать снять оранжевый дождевик. Вася хотел было возразить, что просил лишь разрешение на парковку, и вполне может переночевать в траке, в котором есть спалка, но не решился перечить. Повесив его дождевик на вешалку у камина в виде оленьих рогов, Хозяин позвал его к столу, толкуя о том, что они, де, как раз собирались ужинать. «Ужинать? В два часа ночи?» - мелькнуло в голове у Василия. Что-то здесь не сходилось. Тем более, он был наслышан о не очень-то гостеприимных американцах, которые, максимум, предложат кофе... Эти смутные подозрения вызвали у него легкую тревогу. Он отодвинул тяжелый дубовый стул и сел за стол, недоумевая.

В этот момент со второго этажа по лестнице спустилась жена хозяина усадьбы. Это была невысокая, стройная женщина лет тридцати. Её можно было назвать даже красивой, хотя на усталом лице не было ни тени косметики. Но Василия поразило другое, из-за чего у него в груди что-то нервно сжалось от нехороших предчувствий. То, как была одета хозяйка, было очень странно. На ней было прямое черное платье до пят, с длинными рукавами. Очень старомодное. Таких уже сто лет никто не носит. Сверху на платье был одет черный же, с оборочками, передник. Картину довершал белый кружевной воротник, и такой же платок, приколотый к волосам убранными в буклю на затылке. Можно было бы сказать, что она загримирована, как какая-нибудь актриса для исторического фильма, но в свете керосиновой лампы, которую она держала в левой руке, она выглядела точно, как привидение. Черная Женщина, да и только. Василию стало реально жутко. Подойдя к столу, хозяйка взглянула сначала на мужа, а потом поприветствовала гостя кивком с усталой улыбкой. Было в её взгляде что-то такое, отчего вся тревога Василия сразу улетучилась. Там не было ни тени угрозы или злобы, только простая усталая покорность судьбе. Такая грустная стоическая готовность принять все, что только ниспошлет коварный рок. Василий успокоился, и подумал про себя, что эти люди либо жестко повернуты на старине, чтобы даже дома ходить в такой одежде, либо... Ну точно же, точно! Они амиши! Тут у Василия картинка сложилась. Мы же в Пенсильвании! Тут их пруд пруди. Принадлежность хозяев к данному религиозному течению, сразу ставила все на свои места — и старомодную одежду, и обстановку дома, и неожиданное гостеприимство. Тем временем, хозяйка разложила на столе прибры и принесла кастрюлю с жаркое и кувшин домашнего вина. Прежде чем приступить к трапезе, они тихо склонили головы в короткой благодарственной молитве, что еще больше укрепило нашего Васю в его догадке.

Ужин прошел практически в тишине. Хозяин только проронил пару фраз про грозу, про неурожай, и что корова в эту весну не понесла. При этом, он выражался на каком-то дремучем диалекте, и Василий едва мог понять смысл его фраз. Он просто мычал что-то несуразное в ответ, чтобы не показаться невежливым. Внезапно сверху, со второго этажа, раздался детский плач. Хозяева переглянулись и женщина поспешно ушла. Через минуту сверху послышалась какая-то возня и её тихий голос. После чего плач затих. Закончив ужин, Василий поблагодарил хозяина за гостеприимство, и попытался обьянить ещё раз, что у него в траке есть спальник и он совсем не хочет их беспокоить, и переночует там. Хозяин дома выслушал его с отсутствующим взглядом. Было неясно понял ли он хоть слово. Он просто встал, взяв со стола лампу, и жестом пригласил Василия следовать за собой. Ситуация становилась сюрреалистично неловкой. Оставаться за столом, в полной темноте, было нелепо. Тем более нелепым и к тому-же бестактным было бы просто встать и выйти на двор к машине, игнорируя приглашение. Волей-неволей, Василий последовал за мужчиной по коридору вглубь дома. Тот привел его в небольшую комнату. Типа гостевую спальню. Комната была выдержана в том же стиле, что и остальной дом: пол из толстенных, грубо тесанных досок, устланых домотканными дорожками из натуральной шерсти. Узкая массивная односпальная кровать. На стене какая-то шкура. То ли оленя, то ли медведя. У другой стены — тот самый мойдодыр, как в стихах Чуковского. Эмалированная емкость с латунным краником на тяжелой дубовой тумбе. Василий затруднялся определить насколько старинная это вещь. Только если раньше он предпологал природу такого убранства в прихоти богачей, теперь он был склонен считать, что это всё вполне могло достаться им по наследству. Хозяин дома поставил лампу на прикроватный столик и приглашающим жестом призвал гостя распологаться. Потом пожелав спокойной ночи тихо вышел, прикрыв за собою дверь, оставив Василия с тем неловким чувством, которое испытывает всякий, оказавшись в жилище незнакомых людей.

Впрочем нет. Было нечто еще. Какая-то смутная тревога, неясный страх. Как-будто что-то вот-вот должно случиться. Слишком уж непривычным было все происходящее. Граничащее с безумием, в своей непонятности и непредсказуемости. Словно черезчур ясный но странный сон в стиле арт-хаус. А может он заснул за рулем, и все это ему только снится, пока его грузовик катится по инерции? Василий постоял минуту прислушиваясь. По его нутру разливалась волна мутного иррационального страха. «Почему я здесь? Что они задумали? Похитить меня? Схватить спящим, заковать в подвале? Выпить мою кровь? Разрезать на куски и съесть?» То, как легко он оказался один в комнате, дома у посторонних загадочных людей, воевало с его житейским опытом, заставляя искать подвох. Мысль о том, что просто добрые самаритяне пустили на ночь путника, застигнутого бурей, казалось слишком простой. Слишком очевидной, чтобы так просто её принять. И Василий продолжал напрягать весь свой слух, стараясь уловить хотя бы шорох с той стороны двери.

Но в доме царила тишина. Лишь снаружи, время от времени, продолжали доноситься раскаты грома. Делать нечего. Василию пришлось успокоить себя и отмести все эти подозрения. Вздохнув и пожав плечами, он снял верхнюю одежду, настроил будильник в смартфоне на пять утра и забрался под одеяло. Подушка пахла свежестью и тем еле уловимым запахом, который напомнил далекое детство, домик бабушки в деревне, открытое в звёздную летнюю ночь окно... Неожиданно для себя, Василий быстро погрузился в глубокий сон.

Где-то около четырех часов ночи его разбудили легкие шаги, и к нему под одеяло скользнуло нежное женское тело. Женщина прильнула к нему, подрагивая от возбуждения. Василий замер от такой неожиданности, ощущая на своей щеке её горячее дыхание. Она прижималась к нему всё крепче, закинув на него бедро и гладя рукой по его груди. Василий не был ни святошей, ни лицемером. Мог бы он воспользоваться такой ситуацией в других обстоятельствах? Он и сам не знал. Но сейчас, в контексте всего происходящего летней ночью, во время грозы, в странном чужом доме – это был перебор. Весь его предыдущий жизненный опыт никак не помогал Василию разобраться и найти приемлемый выбор. Его сознание отказывалось принять, что это происходит с ним здесь и сейчас. Это было безумие, бред на яву, сон шизофреника. Он схватил жещину за запястье и быстро зашептал: «No, no, no! I can't do it! I can't do it, please! I'm really sorry, but no!..” В охватившей его панике, Василий мог ждать чего угодно: что она закричит, зарыдает, завоет как ведьма, или зарычит как какой-нибудь оборотень. Или сейчас распахнется дверь, и в комнату ворвется её муж с ружьем наперевес. Вместо этого женщина на секунду замерла, а потом покорно встала и тихо вышла. Больше ничего. Василий сел на кровати, стараясь не дышать и мучительно вслушивался в тишину за стенами его комнаты. Но всё, что он мог слышать – это стук собственного сердца. Прошло какое-то время. Может минута, может полчаса. Тут запиликал будильник в смартфоне. Словно вспоров невидимую пелену ватной тишины. Испытывая чувтсво облегчения, Василий быстро оделся и, стараясь создавать как можно меньше шума, пошел на выход. Он вышел за дверь, на встречу тихому раннему летнему утру, как будто выскользнув из муторного липкого кошмара. Светало. От ночной грозы не осталось и следа. На посветлевшем небе были лишь легкие перистые облака. Прозрачный воздух пах кристальной свежестью. Василий прошел до грузовика, впитывая окружающее умиротворение. И всё, что случилось с ним этой ночью, стало казаться чем-то нереальным, неким помутнением, ночным кошмаром. Его сознание отказывалось принять этот опыт, как действительно пережитые события. Отгоняя недобрые предчувствия, Василий завел трак. Тот завелся абсолютно без проблем. Двигатель заработал ровно. Неисправности этой ночи будто растворились, испугавшись утренней свежести. Вася перевел дух, окончательно прощаясь с ночным наваждением, но потом его взгляд упал на дом. Он все еще стоял там: большой каменный дом, с остроконечной крышей, в окружении раскидистых деревьев. Внезапно, Василий поймал себя на желании отблагодарить этих людей. Всё же, несмотря ни на что, они реально ему помогли в трудную минуту, неважно что там за непонятка потом случилась. И он был им благодарен. Идея созрела быстро: у них ведь есть ребенок, а он возит с собой купленного по случаю плюшевого медвежонка. Не долго думая, он схватил игрушку и направился ко входной двери. Внутри дома все ещё царила тишина. Василий разместил розового медведя на каминной полке, и, прошептав “thank you, guys” возвратился к грузовику.Остальная часть пути прошла без каких-либо происшествий. Городок, в котором находился его пункт назначения, неожиданно скоро показался из-за поворота. Оказалось, Василий не доехал ночью всего каких-то пару миль. Он без труда отыскал адрес и подкатил задним ходом фуру к грузовым воротам. Все было как обычно, как всегда на сотнях грузов, которые Василий принял и доставил на своем веку. Пока трейлер разгружали, он разговорился с менеджером, принимавшим груз.

- Слушай, ну и гроза была этой ночью! Настоящая буря! Я уже семь лет езжу — ни разу такой не встречал... - он осекся видя удивленный взгляд американца.

- Какая гроза? Не было никакой грозы...

- Как же не было?! Шторм был просто ужасный! У меня машина начала глохнуть. Думал сломаюсь, не доеду.

- Да не было никакой грозы! Я прогноз погоды регулярно проверяю. Вот, посмотри. -

Менеджер протянул ему смартфон. Таблица на экране ясно давала понять, что ни прошлой ночью, ни всю предыдущую неделю никаких гроз в округе не было.

- Но как же... Говорю тебе, в такой ливень попал – с траком проблемы начались. Чуть посреди трассы не встал. Хорошо ещё - там у вас, при въезде в город, за холмом, дом есть. Люди дали трак поставить, переночевать пустили...

- Нет там никакого дома за холмом,- менеджер смотрел на него с недоумением,- От моста через речку город и начинается. А до этого места миль двадцать никакого жилья. Лес один.

- Но как же... - только и смог произнести Василий, изменившись в лице.

Видя, как он побледнел, менеджер еще спрашивал в порядке ли он, предлагал воды, но Василий уже не слушал. Он машинально забрал подписанные накладные, запер фуру и вернулся в кабину. Внутри него как-будто лопнула какая-то нить. В голове, подобно заевшей пластинке крутилась одна лишь мысль. Снова и снова: «Но как же... Но как же...»

Василий ехал медленно. Нарочно очень медленно. До конца оттягивая тот момент, когда станет очевидным, что в его реальности произошел критичекий сбой. Он до последнего надеялся, он хотел верить, что все будет хорошо, и это все ему лишь показалось, это лишь глупое наваждение, которое рассеется с минуты на минуту. Но всем своим существом он уже чувтвовал ту волну жути, которая подымалась изнутри, словно прилив, не оставляя ему места для отступления...

Вот и тот самый поворот. Рыча от натуги, грузовик медленно вполз по дуге на ту сторону холма. Дом был там. Старинный каменный дом, с остроконечной крышей. Стропила обвалились внутрь, обугленные балки торчали тут и там над зазубринами обветшавших заброшеных стен. Оконные проемы пустыми глазницами уставились в никуда. Вместо двери — пролом, сквозь который внутри виднелись кучи обломков, заросшие сорняком. Это место было заброшено. Очень давно. Много лет назад. Василий остановил трак чуть ли не посреди полосы и подошёл. На покрытом грязью дворе остались отпечатки его шин. Он был здесь ночью. Этого не оспорить. Не зная, не понимая, что делать дальше, усталой походкой старика, Василий направился к пролому. Внутри царило запустение и беспорядок. На потемневших стенах зияли раны осыпавшейся штукатурки с ребрами шпалер. Беспощадное время и дожди сделали свое дело. Целым оставался лишь камин. Василий оцепенел. С покрытой мхом каминной полки, бессмыслеными стекляными глазами, на Василия смотрел розовый медвеженок. Дальше он ничего не помнил.

Шериф и его помошник проводили взглядом санитаров, уводящих пациента внутрь клиники. Толпа любопытных, привлеченная их приездом, быстро рассасывалась.

– Как думаете, сэр, это оно? В этот раз ведь совсем по другому?

Шериф снял шляпу и промокнул вспотевший лоб платком. Потом задумчиво уставился на восьмиконечную кокарду.

- Да, я думаю это оно. Проклятое поместье МакФирсона!!! Все десять лет, пока я здесь шериф, прошу мэра снести эти гребанные развалины. Раскатать его бульдозерами к чертям собачьим! Так нет же. «Земли поместья отошли национальному парку. Они вне нашей юрисдикции...» А у нас там труп находят каждые несколько лет...-- шериф злобно сплюнул себе под ноги.

- То есть, вы хотите сказать, что трупов было больше?...- помошник как-то странно посмотрел на шерифа,- Я просто в вашем округе не так давно. Прошлый раз, по телу с поместья МакФирсона работал Ларсон. Он потом перевелся в другой округ, помните?

- Мутное это дело, Джефф.-- шериф глянул на часы. – А пошли-ка поедим.

Они уселись за самый дальний столик в бургерной у Мо, подальше от лишних ушей. Как только официантка ушла, приняв заказ, шериф наклонился к помошнику через стол и быстро заговорил негромким голосом:

- Да, очень мутное это дело. Ты старайся держаться подальше от этого дерьма. И упаси тебя Бог шататься по этим развалинам! Там трупы находят регулярно раз в несколько лет. Каждый раз в середине Июля. Моя семья пострадала от этого. Мой дед был шерифом. Он считал это дело рук серийного убийцы. Дед решил подкараулить его, ведь время каждый раз одно и тоже. Наутро, его обугленное тело нашли среди развалин. Ни следов, ни зацепок. Делом даже занималось ФБР. В итоге закрыли и отправили в архив. А я вот что тебе скажу, Джефф, не маньяк это. Это проклятье! Чертовщина. Ад на земле. – он ткнул пальцем в грудь опешившему помошнику, – И не вздумай смеяться! Я собирал записи.

Все началось больше века назад. Тогда в поместье жил молодой МакФирсон со своей женой и ребенком. Как-то ночью, в середине июля, разразилась страшная гроза. Молния ударила в дом. Начался пожар. МакФирсоны так и не проснулись. Задохнулись во сне. Утром люди нашли на пожарище их тела. Одно только было странно: останки жены МакФирсона были не на месте хозяйской спальни, где оставался муж и ребенок. Она была в гостевой, в постели с кем-то четвертым. Опознать кто это был или определить как он попал в дом так и не получилось. Тогда ДНК тестов не было. В городе пошли разговоры. Даже дошло до скандала, когда священник отказался хоронить миссис МакФирсон в фамильном склепе вместе с супругом. Её семье пришлось вмешаться и забрать тело. А через несколько лет это началось. Среди развалин, на месте гостевой спальни находили обугленные до неузнаваемости трупы. Когда поднимался шум, все затихало на года три — четыре. А потом по новой. Мой дед отнесся к расследованию очень серьезно. Тогда, как раз, в криминалистике появилось понятие о серийных убийцах, и он считал что это дело рук одного из них. Его обгорелое тело нашли наутро. То, что останки принадлежит ему, определили только по оплавленному значку. Но все это тянется слишком долго, чтобы быть делом рук одного человека. Мой отец считал, что это дело рук тайного общества, в котором состоят члены городского совета. Поэтому он собрал семью и вывез нас в Филадельфию. Подальше отсюда. Но времена изменились. С тех пор этот город превратился в сраную провинциальную дыру. Здесь больше нет никаких сливок общества. А трупы в поместье Мак Фирсона по прежнему появляются.

Шериф хотел было ударить по столу кулаком, но сдержался. Вместо этого он схватил помошника за рукав. В его глазах светилось яростное злорадство.

– Но теперь, Джефф, теперь у нас есть шанс разобраться в этом дерьме! Теперь у нас есть парень, который пережил ночь в этих проклятых развалинах. Уж он то нам расскажет, что за срань там творится. Так что послушай меня, Джефф: возьми Ларри и Госса и организуйте там, в клинике, круглосуточное дежурство. Глаз с него не сводите! Ни днем, ни ночью. Пока доктора его не оклемают от нервного срыва, и он не расскажет все, что с ним случилось!

На конкурс крипи стори "это ужасное лето"

Жара. Лес как будто вымер. Они медленно пробирались сквозь валежник, экономили силы. Вдруг тайга словно расступилась. Они увидели огороды, а за ними и дома деревни.

Сивку подставили. Он вообще был не при делах. Если бы мать не уволили с работы, он не пошёл бы с пацанами на поклон к бандосам. А там его не поставили бы на стрём. Кто ж знал что коммерсанта убьют пока будут пытать. Крепкие мужики в кожаных куртках обещали его отмазать, что ему всего семнадцать, и надолго его всё равно не посадят - максимум пару месяцев в СИЗО, пока не подмаслят кого надо. Правда вышло всё по-другому, пара месяцев СИЗО, потом суд и шесть лет. Сивку кинули. Сперва год на малолетке, потом перевод в колонию-поселение. За год отсидки Сивка так и не понял всех этих блатных правил, но пришлось им следовать. Было тяжело, но он выдержал. Неделю назад его перевели по этапу, куда-то в центр Сибири, в посёлок, название которого он так и не запомнил, но как и всё в жизни Сивки, это тоже покатилось в тартарары.

Шесть человек сняли с поезда вместе с ним и повезли на “Буханке” в поселение. По разговору охраны Сивка понял что ехать им долго, километров триста. Уазик был переделан так, чтобы отделить места для зэка от охраны. Глухая заглушка с решёткой. Периодически охранники смотрели как ведут себя зэка и делали замечания, если те начинали разговаривать между собой. В машине было ужасающе душно, но на все просьбы открыть окна им отвечали что не положено. Когда они уже ехали через глухую тайгу начался дождь. Сперва он слегка постукивал по крыше “Буханки”, но впоследствии перешёл в ураган. Сивка смотрел в окно, ко которому текли потоки воды, как вдруг заднюю часть машины подбросило в воздух. Всех кто был в салоне свалило в одну кучу у перегородки. Кузов покорёжило и задние двери открылись. Когда все пришли в себя и выбрались из машины стало понятно почему охрана никак не среагировала. На кабину упала огромная, около метра в обхвате сосна, буквально раздавив сидящих там милиционеров. Зэка оказались предоставлены сами себе.

Слово взял Гера Нетопырь, он был блатной, поэтому ему было положено так себя повести.

— Итак. - Он обвёл всех взглядом. - Это наш шанс. Если упустим то будем чалиться ещё по пятку лет в полной жопе. На воле есть маза, нас примут, помогут. Только нужно позвонить. Делаем так - дойдём до людей, замутим тачку, одежду и по газам в любой город. Там уже осмотримся и братва поможет. Есть вопросы?

— Гера, а как ты планируешь до людей дойти? Мы даже не знаем где находимся. - спросил один из мужиков.

— Шать! Ты что, паскуда, предлагаешь по дороге возвращаться? А если ещё мусора поедут? Нам всем тогда побег пришьют, а это уже тюрьма. Я на зону пока не горю желанием возвращаться. В тайге много схронов охотников, дома с едой есть. Сейчас заберём у вертухаев волыны, может что подстрелим по пути. Спички есть, костёр разведём. До людей дойдём по-любому.

Они так и сделали. Сивка был против, но ничего не сказал. Кто он такой чтобы перечить блатному. По одному слову Нетопыря его, Сивку, порешили бы прямо на месте. Выбора не было пришлось идти со всеми. Патроны кончились в первые дни, кроме тех что Гера оставил на всякий случай. И вот лес опустел, если до этого была хоть какая-то дичь, которую можно было подстрелить и съесть, то сейчас не было ничего. Это было странно. Усугубляла положение жара. Она была просто невыносима. Даже в тени деревьев не было спасения, вместо неё на них нападал гнус - маленькая мошка, которая буквально выгрызала куски кожи, пытаясь добраться до крови. В таком положении они вышли из леса к деревне.

Гера оставил за старшего Мишку Чингисхана, тот был тувинец, но за раскосые глаза ему дали такое погоняло. Сивку же он взял с собой, разведать что и как. В деревне было всего тринадцать домов, двенадцать стояли кучкой, один стоял обособленно в стороне. Метрах в трёхстах от деревни было небольшое озеро. Из людей они никого не увидели, разве что у последнего дома, стоящего в конце деревни, ближе к озеру. Там на крыльце сидел старик и курил, читая какую-то книгу в красной обложке.

— Сивка, ты это, иди подойди к нему. Поздоровайся, спроси как он. В общем наладь контакт. Если что случится, ну ты ж в робе арестантской, я его того. - Гера показал пистолет.

Сивка обошёл дом с другой от Геры стороны и встал в полный рост. Он подошёл к крыльцу. Старик как-будто не замечал его, всё также сидел и не отрывался от чтения. Сивка прокашлялся, тогда тот обратил на него внимание.

— Здравствуйте, уважаемый! - Сивка старался унять волнение, Гера и пистолет не выходили у него из головы.

— Здравствуй! Откуда ты такой тут взялся? - Старик закрыл книгу и осмотрел Сивку с ног до головы. - Небось беглый?

— Ну… - Пока парень придумывал что сказать, старик перебил его.

— Ты не бойся, и не пытайся врать. Тут все такие, кроме меня.

— В смысле все такие? - Сивка был удивлён таким поворотом событий.

— Ну вот так. Все кто бегут здесь останавливаются. Ну или почти все. Ты это, зови второго, что он в кустах сидит, плохое удумал?

Гера, не дожидаясь пока Сивка его позовёт, подошёл сам.

— Здравствуй, уважаемый! - Обратился он к старику.

— Здравствуй, здравствуй! - Старик внимательно посмотрел на руки Геры. - Ты старший?

— Ну да, а что такое?

— Сколько вас? Ток не юли, я этого не люблю. Здесь почти все бывшие арестанты. Не боись не сдадим, да и кому? На сотню километров нет никого. Выводи своих, накормим, одёжку дадим какую-никакую. Заночуете в том доме и в сарае за ним. - Старик указал на дом на отшибе.- Ну так как?

— Ладно бать, будь по-твоему. - Гера махнул Сивке рукой, - Скажи Чингисхану пускай всех сюда ведёт.

Неизвестно о чём говорили Гера и старик, которого как выяснилось звали Прохор Исаакович, но к вечеру, когда зэка расположились в доме и сарае, местные принесли продуктов. Арестанты осмотрели дом, кроме подпола, который был закрыт на амбарный замок, и по уговору с Прохором нельзя было открывать. Они нашли посуду, чай, спички. В общем всё то, что было необходимо. В доме удобно могли расположиться только четыре человека, и так как ночь была жаркой, то троих, включая Сивку, решили уложить в сарае. Зэка общались с местными, которые приходили к ним. Гера неохотно разрешил им с ними разговаривать, но то, что не пришлось ничего решать силой сыграло свою роль. Жители принесли немного самогона, чем окончательно убедили Геру в своих намерениях. Выяснилось что многие из них также сбежали из колонии-поселения, в которое везли и их. Ещё в те времена, когда она была частью ГУЛАГа. Вообще Сивку удивило что в деревне живут одни старики. По его прикидкам не было никого младше семидесяти, хотя дома и огороды были ухожены. Первая ночь прошла спокойно. Сивка выспался, и почувствовал себя лучше.

Утром Гера собрал всех в хате.

— Я тут высмотрел кой-чего. - Сказал он, затягиваясь самокруткой, - У местных тут пара лошадей да повозка есть.

— И что ты предлагаешь? - Спросил его Олег Скалка, его так прозвали за то что он завалил коммерсанта и его семью скалкой, братва подмазала кого надо и в итоге он сел за кражу.

— Берём перед рассветом лошадок и повозку и едем в город. Выезжаем на дорогу, в одежде местных нас никто не узнает, а там до города главное добраться. Пару дней отдохнуть и в путь. Я скажу когда. Только молчите, кто что местным скажет, сам на перо посажу. - Все согласно закивали головами.

Сивке было тошно от всего этого. Их приютили, накормили, дали одежду, а они поведут себя как свиньи. У зэка свои понятия, тут уж ничего не поделаешь, и если он хочет жить, придется подчиниться.

Весь день Сивка провёл помогая Прохору по хозяйству. Об этом старик договорился с Герой. Парень колол дрова, копал огород и складывал хворост в огромный костёр на поляне позади дома. Старик ничего не рассказывал о себе, он только задавал вопросы Сивке и рассказывал про какой-то праздник, ради которого и делался костёр.

— И за что сел? - Спросил Прохор у парня, когда они сделали перекур.

— Ну как сказать… - Сивка замялся.

— Говори как есть, я пойму. На своём веку многое повидал.

— Подставили меня. Я на стрёме стоял. Бандиты коммерсанта пытали, деньги за крышу он им задолжал, да и убили его, переборщили. А меня заставили сказать что это я ему удар последний нанёс, типа я его убил. Сказали по малолетке много не дадут, да и отмажут меня. А в итоге я здесь. И если бы добрались до места ещё пять лет бы сидел.

— А зачем ты туда вообще полез? Ну в криминал.

— Мать с работы уволили. Одна она у меня, батю на улице нарки убили. А нам без её работы есть нечего. Вы Прохор Исаакович вообще что ли не знаете что в стране происходит? Работы нет, денег нет, только у коммерсантов да у бандитов. - Сивка вспомнил мать на суде, и ему стало жутко грустно и обидно. - Вот и пришлось мне идти туда. Я сперва на стройке работал, но кинули с деньгами. За просто так месяц цемент месил.

— Понятно. - Старик слегка задумался. - Пойдём поедим что ли. - Он сделал приглашающий жест рукой.

Вторая ночь прошла так же спокойно. Только вот иногда, сквозь сон Сивке мерещился женский смех. Звонкий, радостный. Так и хотелось проснуться, выглянуть и посмотреть кто там смеётся. Присоединиться к веселью. Он проснулся, но смеха уже не было. Лишь на грани слуха слышалось какое-то пение. Что-то напоминающее ему ранее детство, когда мать повела его на концерт народной музыки. Там женщины пели народные мотивы. Сивка выглянул из сарая, пение стало слышно отчётливей. Он не решился пойти посмотреть кто поёт. Не дай бог Гера пойдёт проверять все ли на месте, он может решить что Сивка ушёл рассказать местным о его плане. И всё, пиши пропало. Гера матёрый урка, церемониться он не будет. Нож под ребро или пуля в голову - вот судьба Сивки если Гера не застанет его на месте. Сивку передёрнуло от этих мыслей, он лёг и снова уснул.

На третий день Гера приказал половину еды, которую приносили местные, оставлять, чтобы взять с собой в дорогу. Утром они должны были украсть лошадей и выдвинуться в город. Если окажут сопротивление, он будет стрелять. Гера уже выкрал пару топоров, если что, остальные зэка пустят их в ход. Прохор принёс несколько бутылок самогона и попросил Геру помочь перенести брёвна в один из дворов. Сивка заметил, что старик, пока они работали под командованием Геры, уходил в сторону дома где они остановились, но вскоре вернулся. Сегодня зэка, уставшие от работы, решили выпить принесённый Прохором самогон. Сивка не пил, он просто сидел на крыльце хаты и смотрел на закат. Солнце на закате было кроваво-красного цвета, превращая озеро в огромное багровое полотно. Ему было тревожно. Мысли о том что, что-то может пойти не по плану Геры и прольётся кровь приходили в голову снова и снова. По команде Нетопыря все разошлись спать. Сегодня все легли раньше, чтобы встать перед рассветом.

Ночью Сивка снова услышал смех. Он проснулся. Как оказалось смех ему не мерещился. Вартан, армянин в возрасте, который сидел за изнасилование и убийство, но за примерное поведение его перевели в колонию-поселение, тоже слышал его.

— Чего не спишь? - Обратился он к парню.

— Да так. Смех слышишь?

— Да. Пойду проверю. Давно я женщин не видел.

Смех становился всё дальше, как бы маня за собой.

— Гера сказал никуда не уходить без его команды. - Попытался остановить Вартана Сивка.

— Плевать. Я десять лет женщин не видел. Скоро вернусь. Всё равно здесь не задержимся. - Вартан вышел из сарая и растворился в темноте.

Сивка попытался уснуть, но не смог. Он просто лежал и смотрел в темноту. Ещё один зэк, который спал в сарае, начал храпеть, что только мешало. Да и мысли лезли в голову. Что там сейчас натворит Вартан? Почему Сивка оказался настолько труслив чтобы остановить его? В тоже время он не видел в деревне молодых девушек. Чертовщина какая-то. Он сперва думал что ему снова померещилось, но нет. Звук закрывающихся ставен, который он услышал сквозь храп соседа, был реален. Парень встал и вышел из сарая.

Он сделал буквально пару шагов к дому, как его рот был зажат старой, мозолистой ладонью Прохора, а к шее приставлен нож.

— Тсс. - Прошипел старик, Сивка всё понял и кивнул.

Луна вышла из-за облаков, стало необычайно светло для ночи. Парень увидел как местные закрывают ставни дома на засовы, а дверь уже закрыта на амбарный замок и подпёрта бревном. Краем глаза он заметил своего соседа, которого держали три крепких старика - тот стоял на коленях, двое держали ему руки, один голову и зажимал рот рукой.

— Сынки! - Донёсся из дома скрипучий старушечий голос,- Есть хотите сынки?

— Ты кто, мать? Чего тебе нужно? - Голос Геры звучал испуганно.

— Что за? - Воскликнул ещё один зэка.

— АААААААА! - Раздался крик боли.

В доме была слышна борьба, прозвучало несколько выстрелов. Кто-то выбил окно и попытался выбить ставни. Гера, матерясь, пытался выбить дверь. Внезапно всё прекратилось. Возле двери послышался старушечий голос “Есть хочешь, сынок?”. Гера проорал что-то невнятное и несколько раз выстрелил. Судорожные нажатия на спусковой крючок сменились тишиной. Через минуту у двери началось чавканье и звук ломающихся костей.

— Вот и всё. - Прохор разжал Сивке рот, - Хотя нет, не всё. - Старик прислушался.

Со стороны озера кричал Вартан. Это был крик боли и отчаяния. Он вопил. Просил о помощи. Потом крик внезапно прервался, без эха, просто оборвался в пустоту. Сивка с ужасом посмотрел на Прохора, который к тому времени убрал нож от его горла.

— Пошли. - Старик махнул рукой в сторону своего дома, - Её убили такие же урки, пусть поест старая, это её месть, её голод.

Сивка и его сосед, которого всё также вели под руки прошли к огромному костру, который парень сделал за день до этого. Местные уже успели зажечь его. В свете огня всё происходящее казалось ещё более жутким. Что же будет дальше? Парень буквально застыл от ужаса, когда увидел что один из стариков подходит к нему и его соседу с тесаком.

— Смотри. - Обратился Прохор к Сивке, - Слава, он умрёт, а ты будешь жить. Согласен?

Откуда старик узнал его имя? Его ни разу никто не называл по имени, только погоняло.

— Сомневаешься? - Прохор улыбнулся, в свете костра это было зловеще, - По глазам вижу, что сомневаешься. Так тому и быть. Я знал что тебе можно дать шанс. Смотри у меня. Не разочаруй. Но сперва нужно чтобы тебя отпустили отсюда.

Старик махнул рукой. “Череп - Огню! Мясо - Медведю! Кости - Волку! Потроха - Ворону!” - хором проговорили местные. В следующую секунду соседу Славы перерезали горло и вспороли живот. Внутренности вывалились наружу. Сивка с ужасом наблюдал за происходящим. Сосед, ещё живой, смотрел на парня с последней надеждой, что тот как-нибудь поможет ему. Слава дёрнулся, но Прохор положил ему руку на плечо и сжал так что от боли парень упал на колени. Соседу, отсекли голову и кинули её в костёр, от чего тот стал ярко красным. Тело же поволокли в сторону леса.

— А теперь иди. Просто иди по дороге. - Прохор наклонился и смотрел Славе прямо в глаза. Свет костра плясал в зрачках старика, - Не разочаруй меня.

Прохор поставил Сивку на ноги и подтолкнул в сторону дороги. Так тот и шёл пока перед рассветом его не забило мелкой дрожью и он обессиленный не упал на землю на перекрёстке.

— Так ты говоришь что есть поворот к деревне, где местные принесли в жертву других арестантов? - Начальник колонии посмотрел на остальных милиционеров, что находились с ним в комнате, и покрутил пальцем у виска, - Хрень какая-то. Нет никаких поворотов, с трассы прямая дорога двести километров к нам, больше никаких поворотов нет.

— Да есть, я же вышел оттуда. - Слава понимал что в то что он говорит трудно поверить, но всё шло уже по третьему кругу.

Начальник жестом показал остальным выйти вместе с ним, кроме одного конвойного, который кивнул и остался на месте. Слава уже третий раз рассказывал как он оказался возле “Буханки” один. Правда на нём была та же тюремная одежда, что и до прихода в деревню, а поворота, откуда он вышел как ни бывало. Он рассказал всё в подробностях. Да в это было сложно поверить, но это было правдой.

— Послушай, парень. - Обратился к нему конвойный, - У нас не принято об этом говорить. Скажи что во время аварии ударился головой, и ничего не помнишь. Иначе дурка, может быть и на всю жизнь. А так досидишь срок и всё - воля.

— Но это же правда. - Слава с надеждой посмотрел на конвойного, может быть тот ему поверит?

— Я знаю. И деревня есть. Точнее была. В семьдесят четвёртом отсюда сбежали зэка, урки, на голову отмороженные. Как они дошли до деревни, никто не знает. Там местные язычники жили, да те кто с лагеря освободился, но обратно не захотел. В общем всех порешили уроды. Прямо посреди ночи. Выжил один участковый. Он в войну в СМЕРШ служил, в каком-то особом отряде. Он то всех их и перебил. Его дом в отдалении от всех был, до него урки последним дошли, но не сдюжили. Жену его, она корову пошла в сарай доить, там изнасиловали и убили. Корил он себя сильно, да там и остался жить. Сейчас наверное помер уже, его лет двадцать не видели. А поворот тот и не найдёшь, лес быстро своё отбирает, если не следить. Так вот, если он тебя отпустил - помалкивай. Дал тебе шанс - значит не просри его. Сейчас психолог придёт, делай как я говорю, скажи что головой ударился.

В комнату вошёл начальник и несколько человек в гражданской одежде. Один из них и обратился к Славе.

— Ну что молодой человек, рассказывайте что там произошло. - Он сделал внимательное, участливое лицо.

— Да я уже и забывать начал, привиделось наверное, я, когда машину раздавило, головой сильно ударился…

Рассказ на конкурс сообщества Creepystory за июль:

Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место. Тема на июль