GOshnik32

2. Средняя зарплата пожарного в России за 2023 год ‒ 43 447 рублей. За месяц заработная плата изменилась на 2.8% ‒ с 44 676 до 43 447 рублей. А чаще всего в вакансиях встречается зарплата 30 000 рублей.

Рутина. Обычная работа водолазов МЧС. Главное отличие водолаза от спасателя в том, что в 99,9% случаев мы не общаемся с теми, кого достаём. Мы не спрашиваем, как они себя чувствуют. Не пытаемся не сделать им больно, не передаём медикам для оказания помощи. Они молчат... И мы молчим. Мы просто должны найти, достать, извлечь, поднять, передать полиции, родственникам, земле. Это и есть наша водолазная рутина.

Так и сейчас, мы с Валеркой встали на обеспечение первого спуска наших парней. Помогли одеться, привязали сигнальные концы, отправили в воду. Вокруг «Острова» вода «кипела». С борта судна в реку уходило пять или шесть сигнальных концов.
Это означало, что сейчас одновременно на судне работают от 5 до 8 водолазов. Восемь человек, которые ищут и поднимают на поверхность тела погибших людей. То тут, то там, по трапам, спущенным в воду с борта судна, спускались обеспечивающие водолазы. Они принимали тех, кого доставали из воды.

Наши появились минут через сорок. Саня буксировал за собой по поверхности тело. Это была женщина. Тёмные, спутанные волосы, глаза закрыты, кожа бледно-синюшного цвета. Пальцы рук в последней судороге сжаты в кулаки. Жёлтая блузка и голубые джинсы. Когда я принимал её, всё это просто отметилось в моём сознании за какие-то полминуты, пока её не забрали следаки.
Парни один за одним стали подниматься по трапу. Мы с Валерой знали, что ласты они сняли ещё в воде, и теперь, нацепив их на руку, крепко держась за леер, спокойно выходят из воды на борт корабля.

Наша очередь собираться. Нам помогать не будут, да и не надо. Мы напарники, всё можем сделать сами: и оденемся, и проверим друг друга, и спасём при необходимости. Мы доверяем друг другу наши жизни.
Пока одевались меня начал бить озноб - выброс адреналина даёт о себе знать. За мой не столь уж большой стаж работы ещё ни разу не было работ такого масштаба, с таким количеством погибших. Поэтому, как ни настраивайся, а всё равно страшно. Пока мы одевались, подошёл, прикурив сразу три сигареты, Алексей. Он уже успел переодеться, и только мокрые волосы, да след от маски на лице напоминали о прошедшем погружении.
Протянув нам по зажжённой сигарете, Лёха начал передавать информацию.

- В общем, так. Там сейчас видимость с полметра. «Течка» (подводное течение) небольшая, но есть. Возьмите с собой ледоруб на всякий случай, окна бить. Там вроде под леерами всё просмотрено, но Саня всё равно женщину нашёл, так что просматривайте, может кого и увидите. Ещё что... Если придётся бить окна, осколки ледорубом убирайте, а то или костюм, или, не дай Бог, себя порежете. Спуститесь по ходовику, поворачивайте в сторону «носа», надо капитанский мостик осмотреть. До него, вроде, ещё никто не дошёл. Принято?

- Принято, – в унисон отвечаем мы и выкидываем докуренные сигареты.
И вот всё надето. Мы, неуклюже пробиваясь через толпу снующих в осознано-хаотичном движении людей, проходим к трапу корабля. Приготовились. Шаг в никуда и мы в воде.

Такое чувство, будто бы река настроена враждебна. Она выталкивает нас на поверхность, как бы не пуская в себя. Так происходит каждый раз, но в тот момент мне показалась именно враждебность. Не хочет река отпускать свою страшную добычу, не хочет, чтобы мы достали своих. Вроде как: «Вы что, люди!? Сами допустили ошибку, сами проиграли, а теперь жульничаете? Не пойдёт».

Ничего. Пойдёт.

Проверяем с Валерой друг друга на поверхности: всё ли закреплено, работают ли фонари, открыты ли баллоны. Всё в порядке. Отметив для себя по привычке, с какой стороны находится уже уходящее солнце, одними глазами спрашиваем друг друга: «Окей? Окей». Спуск.

Валимся на корабль. Вода не прозрачная нифига. Где-то на 6 с половиной метрах втыкаемся ластами в белый борт. Фонари уже включены и видно, как в месте нашего падени» взмывает облачко ила, который уже припорошил погибшее судно. Медленно, но уверенно, растворяясь в воде, оно уплывает, подхваченное течением. Смотрим друг другу в глаза: «Окей? Окей». Работаем.
Ходовой конец был закреплён на леер нижней палубы, поэтому мы «прошли» в «горизонте» на верхнюю. Именно на верхней палубе и находится капитанский мостик. Сориентироваться не составило большого труда, и мы направились в «носовую». Видимость постоянно менялась, то полметра, то метра полтора. Полностью картинку в голове не нарисуешь, из-за этого сначала не можешь распланировать свои действия. Но спустя какое-то время приходит понимание, и ты начинаешь работать на все сто процентов своих умений. Обостряются чувства. Зрение, тактильность, слух. Ощущение напарника.

Я не знаю, как у других водолазов, но у нас с Валеркой за годы совместной работы сложилось понимание друг друга с полувзгляда. Мы прекрасно понимаем друг друга под водой, как в визуальном контакте, так и в тачконтакте (когда касаешься своего напарника какой-либо частью тела и спомощью, например, двойного сжатия пальцами руки или ноги партнёра, можешь узнать о его самочувствии и получить ответ. Очень полезная вещь при нулевой видимости).
Мы можем ругаться или спорить на поверхности, но под водой – мы одно целое.

Итак, проплыв какое-то расстояние, видим относительно большие квадратные окна. Они начинаются на левом борту и полукругом уходят к грунту на правый. А вот и он – мостик. Окна целые, сквозь них виден хаос, творящийся внутри. Плавающие тряпки, какие-то журналы и книги. Прорисовываются части мебели. Надо туда зайти. Задача водолазов – прошерстить все помещения в корабле.

Начинаем ледорубом бить окна, но из- за отсутствия точки опоры, а может стеклопакеты были крепкие, в общем, битьё результатов не принесло. Проплываем чуть дальше и по полукругу начинаем спуск к грунту. И, о чудо! Нижние окна (те, что находятся ближе к правому борту) были разбиты. Скорее всего, при деформации конструкции они просто лопнули. И вот тут-то и можно зайти внутрь.
Высвечиваем внутренности. В помещение царит хаос и бардак, всё, что может плавать - плавает. Точнее не плавает, а как будто висит в «воздухе». Но нам-то известно, стоит коснуться, и вся эта масса зашевелится, задвигается. И зайдя в неё, ты можешь спокойно заблудиться. Нет, конечно же выход найдётся, и довольно скоро, но нервы-то не восстанавливаются.

Поэтому принимаем решение – я захожу внутрь, а Валера остаётся снаружи. Он будет светить своим фонарём, показывая мне во всём этом бардаке, куда возвращаться. Так и сделали. Почистив ледорубом металлические рамы от остатков стекла, я осторожно просовываюсь внутрь. Страшно, мне реально сейчас страшно.

Протискиваю сначала тело по пояс. Руками отодвигаю плавающее кресло, какие-то тряпки. Начинаю продвигаться вперёд. Вот уже только ластой касаюсь моего «входа», но никого вокруг нет. Надо двигаться дальше. Продвигаясь, снимаю налипшую мне на лицо тряпку, и тут же получаю толчок в маску. Вернее не толчок, а сам натыкаюсь на руку. Обычная человеческая рука.

Беру эту мёртвую руку своими живыми и начинаю подтягивать к себе. Женщина, уже в возрасте. Худощавая. Но что делает женщина на мостике, да ещё и во время гибели корабля? Позже выяснится – это была жена капитана. И, наверное, в последние мгновения жизни она хотела быть рядом с мужем. Но это потом, а пока я тяну её за собой туда, где свет Валериного фонаря показывает мне выход. И выйдя на свободную воду, мы втроём начинаем подъём.

Ближе к поверхности становится очень ярко от прожекторов, которые зажгли на кораблях. Значит солнце уже полностью село, и наступила темнота. Но спуски будут продолжаться. Вынырнув, мы передаём тело встречающим и начинаем подниматься по трапу.

С момента нашего погружения прошло около сорока минут, и, если честно, мы были уже вымотаны. Переезды, перелёты, корабли и реки, погружение и жертвы, нервы. Хотелось отдохнуть. Передав информацию руководителю спусков, мы отнесли баллоны на «забивку», покурили и спать. У нас сегодня спусков уже не будет. Валера устроился на твердых креслах в салоне прогулочного корабля. Я, просто подстелив себе под голову свёрнутую куртку, лёг на пол. Спина тут же сказала «спасибо», и я уснул.

Из книги Давида Силича "Записки спасателя или Истории начинающего атеиста".

Полёт до аэропорта столицы Татарстана Казани проходил в штатном режиме. Можно было бы и вздремнуть, но сон не шёл: сказывалось и нервное напряжение, и мысли всякие в голову лезли. В общем, не спалось, и всё тут. Пару раз дремота всё-таки сковывала мозг, но пересушенный системой вентиляции самолёта воздух, заставлял просыпаться. Хотелось пить и влажности, в носу и во рту начинало пересыхать, но терпимо. Всё-таки не пять часов лететь, как до Хакасии, можно и потерпеть спокойно.

Меня заинтересовал наш водитель с «таблетки» Игорь. Он работал у нас сравнительно недавно, около года. Взрослый уже достаточно мужик, в прошлом дальнобойщик. В принципе, не боявшийся многих вещей в этом мире, тперь же почему-то весь полёт сидел в кабине своего УАЗика.

- Игорян, а ты что не выходишь? - спрашиваю его я.
- Да что-то сыкотно мне, - отвечает Игорь. Я ведь не летал ни разу на самолётах. Тем более на таких, которые трясутся, гремят и гудят, как хрен знает что.

Самолёт в этот момент начал заходить на посадку. Мы почувствовали как он стал заваливаться на левый борт, заходя на нужную траекторию, и параллельно с этим начались провалы по высоте. Я не знаю, как этот манёвр называется у лётчиков, но по нашему, по землеходящему, это называется посадка. Причём, что интересно, если сравнивать что-либо в МЧС (армии, флоте) и в обычной, гражданской жизни, то поверьте, на гражданке всё намного комфортнее. Это сравнение касается многого, начиная с обмундирования, и заканчивая техникой. Вот и лётчики у нас - профессионалы высокого уровня (во всяком случае мне не попадались другие), но если есть какая-то шкала по безопасности, то они делают свою работу на грани, где-то между "ХОРОШО" и "О, ЗАШИБИСЬ, ПРОСКОЧИЛИ!". А вообще я считаю, что лётчики у нас отличные.

Итак, начались провалы по высоте.
И вот тут-то Игоря накрыло. Его лицо побагровело, на лбу проступили крупные бисерины пота, а костяшки пальцев, сомкнутых на руле, побелели. И в тот момент, когда шасси самолёта с визгом коснулись полосы, Игорь с усилием атланта начал давить на ПЕДАЛЬ ТОРМОЗА! Потом, вспоминая эту посадку, он ещё долго смеялся. Но как-то нервно...

И вот мы сели в аэропорту Казани. Раннее утро. В нашей горной местности было бы ещё сумрачно, а здесь, на равнине, солнце уже полностью вылезло из - за линии горизонта, но ещё не жарило.

В сопровождении полицейских машин, под проблесками мигалок наша небольшая колонна врывается в один из красивейших городов России. Пронеслись мы, конечно, как говорится, "сквозняком" (как-то не до экскурсий) . Но город уже просыпался, и его свежеумытые улицы и не выспавшиеся жители готовились к встрече новой трудовой недели. Многие из горожан невольно оборачивались на рёв наших машин и свет люстр на наших крышах. В их глазах было видно - они все до одного прекрасно знали, куда и зачем летит эта колонна. Да, мы едем туда, где вчера погибли люди. К сожалению...

Дальнейшее наше продвижение было уже не такое праздное. В последующие три часа маршрута мы ехали уже при полностью взошедшем шарике солнца. С полей дул уже не свежий, а вполне себе горячий и сухой ветер, который в паре со светилом нагревал кабины наших автомобилей как хорошие духовые шкафы, а загар на наших высунутых в окна руках ложился ровным красным слоем. В результате нам, не смотря на жару, пришлось-таки надеть форменные комбинезоны полностью. В общем, ближе к месту трагедии, обстановка накалялась как в прямом, так и в переносном смысле.

Ближе к полудню наш караван прибыл в лагерь. Здесь было уже довольно людно, вернее, людей как раз было мало - все работающие были на реке. В лагере оставались только водители, штабисты и те, кто сейчас не участвовал в поисковых работах. Вперемешку с техникой расположились коричневые кевларовые панцири жилых модулей и кислотно - жёлтые полусферы палаток. Особняком стояла большая палатка экстренного штаба. Рядом располагалась небольшая станция речного порта. Сюда, спустя часа полтора, мы и начали стаскивать своё водолазное барахло, робота и кое-что из личных вещей. Жить на берегу мы, скорее всего, не будем, а на корабле места мало, поэтому из личного берём только самое необходимое.

Помогали нам водолазы из местного отряда. Некоторые из них ещё пару месяцев назад повышали свою водолазную квалификацию в нашей водолазной школе. Встретили они нас с распростёртыми объятиями, сделали кофе, показали где что находится. Запомнились слова одного из них, вроде, Айрат это был.

- Ну что, видимость вам ваша не нравится (имея ввиду полтора - два метра видимости в нашем море)? - с ехидной усмешкой спросил он. Вот сейчас вы охренеете от нашей! Полметра - это просто за счастье будет!

Зашибись, думаю. Полметра видимости на глубине, при постоянном речном течении, да и при работе в лежащем на боку корабле, не самая радужная перспектива. Ну так а что, нам же не дайвинг в Красном море обещали, будем работать.

К причальной стенке подошёл кораблик, катер на дизельном танковом движке, длиной около 20 метров. Две палубы были окружены покрашенными, но явно поржавевшими под краской, леерами. Начали погрузку. Стали двумя цепочками и, передавая друг другу оборудование и снаряжение, принялись закидывать его на нижнюю палубу.
Отмечу, что в таких ситуациях всё скидывается в одну кучу, кроме очень хрупкого, а потом, либо в движении раскладывается, если двигаться долго, либо само примет нужное положение, если путь короткий. В общем, загрузили шмотки, запрыгнули сами и, оттолкнувшись от причала, тронулись против течения к месту работ.

На катере нас ждал приятный сюрприз: Андрюха, наш коллега из Москвы, с которым мы состояли в одной глубоководной водолазной группе. Он прибыл на берег за каким-то дополнительным снаряжением и теперь вместе с нами возвращался на точку. Мы уже порядком не виделись и сейчас были рады встрече. Заодно можно обновить имеющуюся у нас информацию.
После скорых объятий и вопросов о жизни, Андрей начал вводить нас в курс дела.

- Там сейчас работает порядка двухсот водолазов. Несколько водолазных постов действуют параллельно друг другу. Глубина по левому борту около семи метров, по грунту - порядка шестнадцати - семнадцати. Видимость меняется от нуля до метра. Мы вчера прибыли вместе с «лидерами» (военнослужащие Центра по проведению спасательных работ особоого риска МЧС России). Сразу за работу. Кучу народа подоставали прямо из-под лееров, да ещё и в жилетах. Получается, когда корабль лёг на правый борт, их просто к ограждению водой придавило, они в панике воды глотнули, и всё. Там и остались.
Сейчас народ начал вовнутрь заходить. Там вообще жопа. Захламлено всё – мебель, вещи. Пока пробьёшься по коридору, уже и воздух заканчивается. Ещё и на боку всё лежит, надо ориентацию не потерять. Короче, братцы, работы валом.
И самое интересное – нет точной схемы корабля. Нам принесли одну, а она не подходит. Корабль переделывали, и новых чертежей пока не нашли. А нужно искать детскую комнату, там же праздник был - День Рыбака. И много детворы оставалось в комнате с воспитателями и нянечками. Как бы распоряжений не было, но, негласно эта комната в приоритете.

Вот такую информацию мы получили, пока чапали к месту крушения. Задавали вопросы, уточняли. Курили. Молчали.

Вскоре в поле зрения возникло скопище кораблей. Пришвартованные друг к другу и заякоренные всеми своими якорями, они, словно искусственный, цельнометаллический остров, причудливых, хаотичных форм, стояли посреди реки. И при приближении нашего «такси» всё отчётливее было видно, как этот «остров» неравномерно покачивается, переваливается с одного борта на другой. Вокруг медленно, на вёсельных тягах (чтобы не покалечить винтами моторов водолазов) передвигались лодочки с людьми. С этих лодок растягивали боновые заграждения, рассыпали сорбент, чтобы ликвидировать радужные лужицы топлива, появляющегося на поверхности и норовящего рвануть вниз по течению.
Сам же «остров» был забит людьми. Постоянное движение напоминало плавучий муравейник. Кто-то был под водой, о чём говорили уходящие в воду верёвки сигнальных концов. Кто - то собирался сменить работающих. Страхующие, обеспечивающие руководители спусков. Командиры подразделений и медики. Моряки и следователи. Все и всё перемешалось на этом «островке». К слову сказать, один из кораблей, с которого проходили водолазные работы, так и назывался - ОСТРОВ. Символично.

Где-то в полумиле стояла на якорях «Арабелла». Единственный теплоход, команда которого спасала людей, плавающих по реке в жилетах и плотах, после гибели «Булгарии». Теперь же «Арабелла» предоставила кров и питание для водолазов.

Наш катер начал манёвр сближения и Андрей предупредил:
- Держитесь крепче. Тут капитан нервный какой-то. Он раньше на подлодке служил, и сейчас швартуется так, как будто на таран идёт.

И правда, только мы успели схватиться за леера покрепче и присесть, как произошёл удар. Носовой частью наш катер воткнулся в корабль, слегка наскочил на него, потом оттолкнулся от привального бруса и теперь медленнее начал подходить для швартовки. Жесть, конечно. Но капитан - он тут царь и Бог.
Наскоро, под крики нервного кэпа, мы перекинули снарягу на корабль и, перепрыгнув сами, начали перетаскивать её поближе к месту спусков. Робототехники остались сами по себе, мы ушли под крыло руководителя водолазных работ.

Первое, что попало мне на глаза, как только я попал на корабль для спусков, это несколько следаков. Они фотографировали и описывали вещдоки. Рядом с ними на палубе лежали четыре чёрных мешках, из-под которых уже натекли лужи воды и сочился характерный, ещё чуть уловимый запах покойника. Четыре трупа, возле которых лежали их личные вещи. Деньги, сумка, фотоаппарат, документы: три паспорта и свидетельство о рождении. Папа, мама, дочь-подросток и маленький сынишка. Семья. Для когото вещдоки, а для кого-то трагедия.

Ну всё, началось, - подумал я и пошёл помогать одеваться Сашке, Юрке и Лёхе, которые первыми из нас собирались на погружение.

Из книги Давида Силича "Записки спасателя или Истории начинающего атеиста"

В предыдущей части я рассказывал вам про то, как наша группа нашла и подняла на поверхность много погибших. Среди этих людей была одна женщина, которая заслуживает отдельного повествования. Про себя мы назвали её «тётушка».

Тётушке было лет за пятьдесят, хотя, находясь столько времени в воде, возраст стирается, и можно легко ошибиться. Да и не рассматривали мы её особо. У нас была другая задача и теперь мы думали, как её выполнить.  Дело в том, что ещё при жизни тётушка была очень тучной. А сейчас перед нами лежала раздутая от воды до невероятных размеров абсолютно голая от той же воды, скользкая от масел, источающая не самые приятные запахи, женщина. Её мы оставили напоследок. После того как при помощи коллег из других отрядов наверх были подняты все погибшие, мы взялись за неё.

Пока мы «буксировали» её по воде, вес женщины особо не чувствовался. Но стоило нам извлечь тело из воды, как наши спины натужно завыли. Четыре здоровых, физически развитых мужика скрипели и пыхтели, как заржавелые старые паровозы. Мы смогли поднять её только на один пролёт, а эти одиннадцать ступеней показались нам бесконечными. Да и вес тётушки вырос килограмм до двухсот, наверное. На площадке мы просто рухнули возле неё.

Олегыч снова отправился за помощью, но то ли он никого не нашёл, то ли все были заняты, в общем вернулся он назад с двумя трупными мешками и бухтой верёвки.

- Так, мужики, пакуем, мотаем и поднимаем. Пока сами, потом нам помогут.

«Трупник» был из плотного, чёрного полиэтилена, на молнии, с вклеенными ручками по бокам. Хороший «трупник», добротный. Но и он не справился с поставленной задачей. Женщина была большая, вся испачканная скользкой жижей. Когда её берёшь руками, она начинает выскальзывать. Ты всё время стараешься перехватить, но всё без толку - она выскальзывает, падает, бьётся о бетон. Поэтому мешок был необходим. К тому же она была голой, а это уже просто неэтично.

И вот он, мешок. Большой и крепкий. Лежит, раскрыв свою чёрную пасть, ждёт страшную добычу. Поднатужившись, берём мы тётушку за руки и ноги, и, поднимая не высоко, укладываем в мешок. Положили, поправили торчащие в разные стороны конечности, и начали застёгивать. Застёжка двойная, сверху и снизу. С трудом застегнулся мешок. Немного в ногах, немного у головы, а вот начиная от груди и от середины бёдер не сходится. Мелковата «кольчужка» оказалась.

Взялись за боковые ручки, подняли, понесли. Ручки скользкие уже от наших перчаток, но всё равно легче нести, несмотря на вес.

Прошли так пару - тройку лестниц, и тут…

Мешок с треском рвётся. Обычно ты как-то чувствуешь, что вот-вот порвётся, а тут херак  - и всё. Оторвалось несколько ручек, разошлась «молния», расползся клееный шов. И тело просто выскользнуло из мешка. Бляяяяя! В этот момент на лестничной площадке открылась дверь, и оттуда появился журналист с фотоаппаратом. Хорошо, хоть Борис был рядом с дверью, и как только пронырливый журналюга приложился к видоискателю аппарата, он вытолкнул его за дверь, и захлопнув её, припёр какой-то железкой.

Вы спросите, мол, почему нельзя снимать, свобода СМИ и т.д. А я вам так скажу -  не самый пригодный для съёмок момент. Стоят четверо измочаленных спасателей вокруг обнажённого женского трупа и не знают, что делать. А увидят потом это фото близкие погибшей, прочитают, какой-нибудь идиотский комментарий - и каково им будет? Что подумают люди? Нет, нельзя снимать. Не сейчас.

Развернули мы второй мешок. Упаковали в него первый с телом, обмотали верёвкой, как паутиной. Сделали из неё же две петли. Одну у головы, вторую в ногах. Впряглись как кони - тяжеловозы. Двое впереди, двое сзади. И потащили её наверх. На воздух.

Помню, когда к нам подошла подмога, ноги уже не слушались, спины гудели, в голове бухало сердце, норовя выскочить через уши. Подскочили мужики, подхватили за лямки. И вот так, ввосьмером мы и вышли в холл машзала, передали тело следакам.

Из книги Давида Силича (@TulenSpas) "Записки спасателя"