Сашка и Дед Семен сидели сентябрьским вечером на лавочке у дома. Бабье лето было затяжным и наконец подходило к концу. Последние теплые дни отдавали все тепло, которого предстояло ждать так долго. Сидели молча, дед как всегда нюхал табак, а Саша грыз яблоко, упавшее с яблони, что стояла одиноко в палисаднике. Яблока была дикая, никто ее специально не сажал, но давала настолько вкусные плоды, что вся округа угощалась этими щедрыми дарами. Дед Семен нарушил молчание своим старческим кряхтением.
- Сань, ты когда уезжаешь-то?
- Завтра, дед, завтра – тоскливо ответил Саша.
- Стало быть Родину защищать будешь. – констатировал дед – Это хорошо. Девки любят тех, кто служил. Да ты не переживай, все будет хорошо. Я тоже у царя служил, и твой отец воевал с немцами. Серега вон уже год служит. Все будет хорошо.
- Надеюсь, что так.
- Ну а мы с тобой, стало быть, больше не увидимся – все так же тихо продолжил дед.
- Не говори так! Ты еще вон какой крепкий! Два года пройдут быстро. Ты только дождись меня! – торопливо проговорил Сашка, хотя и сам понимал, что деду уже под сотню, и каждый месяц жизни для него – это целое событие.
- На ка вот – пробормотал дед протягивая Саше стальную расчёску. – Мне больше и дать то тебе нечего, а расческа всегда пригодится.
Саша хорошо знал это предмет. Каждое утро он расчесывал длинные седые космы и бороду своего любимого деда этой расческой. Не смотря на долгие годы работы, она по-прежнему была блестящей и чистой, как будто ее только что купили в магазине.
- Спасибо дед Семен – сказал Саша и обнял старика.
Утром следующего дня Сашка уже сидел на призывном пункте в команде своих земляков и ждал распределения. Ждать было не долго, первой же командой его и еще три десятка парней отправили первым же поездом в Красноярскую учебную часть связистов. Ехал несколько дней в плацкартном вагоне, и пока офицеры флиртовали с проводницами и заливали литрами «беленькую» за воротник, солдаты были предоставлены сами себе. В ходе этого угара и пьянки Сашка практически не участвовал, потому как еще в начале пути у него сильно болел живот и пить водку желание отпало. Вместо этого он лежал на верхней полке и погрузившись в свои стремительные мысли думал. Думал о словах деда Семена, думал о друге Сереге Казакове, который тоже должен был идти служить через неделю после Сашкиного отъезда, думал о Зине – своей первой девушке с которой ему посчастливилось провести целое лето, а оптом расстаться, потому что она уехала в Ленинград. Думал о родителях, брате Сереге и сестренке Тане, о дальнейшей жизни и предстоящей службе.
В «учебке» Саша провел полгода. За это время он овладел навыками эксплуатации различных военных радиостанций, морзянке, и кучей других интересных и необыкновенных премудростей. Служба в таком темпе была не в тягость. Особенно радовали письма с малой Родины: чаще всего писала сестра Таня сообщая все последние новости, мать и отец за эти полгода написали всего лишь два письма, но на большее Саня и не надеялся. Из Танькиных писем Саша узнал, что дед Семен умер через два месяца после его отъезда, Сережка (брат) в своей части получил звание младшего сержанта и играет в гарнизонном оркестре, а сама Танька была круглой отличницей и хотела идти в музыкальную школу учиться играть на пианино. Сашка с удовольствием писал сестренке ответные письма описывая свой суровый быт, передавал всем через нее привет и просил адрес воинской части брата. Позднее, когда Сашу перевели в боевую часть ВВС, что в поселке Нижний Ингаш, он стал писать еще и старшему брату, а в ответ получал большие и тягучие письма со словами поддержки и советами по службе.
В боевой части Саше нравилось еще больше, потому как определили его в узел связи командиром отделения. Службу нести приходилось практически непрерывно: сменяясь с ночного дежурства, приходил в казарму, отсыпался, а на следующий день вновь заступал на дежурство. Со своим отделением сложились хорошие отношения. Тогда Советский Союз был един и коллектив подобрался самый разный: здесь был сильный и могучий чечен Лэча, юркий прибалт Вилли, хитрожопый и запасливый хохол Петро, хозяйственный и практичный татарин Тимур. Все были одного призыва и из одной «учебки», так что неуставных взаимоотношений и дедовщины просто не было. Велся исправный совместный быт: все посылки складывались в общий котел, ежемесячно так же скидывались на курево и печеньки, по очереди наводили порядок и поддерживали чистоту. В соседнем здании дежурство несли прапорщицы – жены командиров. Женщины были не очень симпатичные, но очень добрые и постоянно подкармливали бедненьких солдат, а в замен просили подменить на ночном дежурстве, потому что дома всегда находились важные дела.
Плыли дни. Подходил к концу второй год Сашкиной службы. За время службы Сашка во время своих ночных дежурств прочитал больше книг, чем за всю свою учебу в школе. Читать он очень любил и поглощал приключенческие романы Жуль Верна и Дюма с невероятной скоростью, а библиотекарша зная Сашкины пристрастия к книгам доставала редкие и дорогие экземпляры тех книг, которые было не возможно достать даже на «гражданке».
В один из дней Сашку поймал командир роты и оповестил о скоропостижном увольнении в запас нулевой партией. Заслуг в том Сашкиных не было, потому как обстоятельства сложились таким образом, что от него ничего не зависело. Дело было так. Старший брат Сергей уже целый год как был уволен в запас и работал в музыкальной школе преподавателем класса баяна. Там он и закрутил отношения с мелкой и наглой татарочкой Райкой. Та вцепилась в Сергея как в спасательный круг и уже никак не хотела отпускать. Так и вышло, что Серега решил жениться, но без своего брата свадьбу играть отказывался. Михаил Семенович написал письмо командиру части, в которой служил Сашка, в котором описал свои заслуги перед отечеством, указал, что ветеран и инвалид Великой Отечественной Войны и просит отпустить сына домой по раньше, потому как он единственный оплот и надежда родителей-стариков. Командир прослезился, почитал Сашкино дело и отметив, что нареканий к службе нет – отпустил воина на дембель.
Ехал домой Сашка точно так же поездом, как и приехал, а все же к назначенному дню свадьбы просто не успел. Точнее успел на второй день гуляний, когда практически все было доедено и допито. Но это все было мелочью. Главное, что он дома и видит эти родные и близкие лица. Танька и мать рыдали, Серега виновато курил в стороне и молчал, отец был навеселе и рассказывал о событиях минувших лет. Тем же вечером Сашка пошел по родному поселку. Удивительно, но ничего за 2 года не изменилось. Все те же улочки, та же серость и те же самые знакомые лица.
Отдыхал не долго, да и не к чему это было. Пошел снова на тот же самый завод, где уже трудился. Повезло попасть в ту же бригаду в которой работал прежде и с понедельника вышел в смену. Теперь он был столяром на полной ставке и уж точно не молодым сопляком, которого все поучали и гоняли в магазин. Однако Сашка ошибся, потому как забияка и алкаш Митька Сухоруков решил, что ничего не изменилось.
- Эй малой, сгоняй-ка в лабаз за бутылкой беленькой, да закуски прихвати – наглым тоном приказал Митька.
Саня сделал вид, что не слышал, потому как бежать в магазин для этого гада точно не собирался.
- Оглох что ли?! – рявкнул Митька и толкнул Саню в плечо – Или тебя слуха за два года лишили?
- Я тебе не посыльный в магазин бежать – спокойно ответил Саня, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Остальные члены бригады навострили свои уши, любопытствуя чем все повернется, но продолжали трудиться. Никто Митьку не любил, но и связываться с ним особо никто не хотел, потому как знали его поганый характер. Природа дала Митьке большие кулаки, высокий рост и силу, а вот мозгом и совестью почему-то обделила.
- А кто за приход из армии проставляться будет? – начал шипеть Митька
- Так я ничего и не заработал – парировал Саня – И не великое это событие, чтобы его отмечать.
- Да мне по хер что ты там себе на придумывал. – осклабился Митька и сплюнул на пол, попав прямиком Сашке на ботинок.
- Митяй, я уже сказал, что никуда не пойду, а если и буду проставляться, то уж точно не тебе – рыкнул Саня – А за харчок на ботинок, придется ответить.
- Ты мне угрожать вздумал, щенок?! – взорвался Митяй и попытался схватить Саню за горло, но тот проворно увернулся. И поставил подножку обидчику, да так ловко, что Митяй по инерции впечатался в стену и крепко приложился головой. Этому хитрому приему Сашу научил в армии еще на первом году службы чечен Лэча. Чечен был вообще спецом по рукопашному бою и часто показывал своим «побратимам» простые приемы.
Саня не стал дожидаться скорой расправы над собой, а преодолел в один прыжок разделявшее его расстояние до Митяя и не дав тому опомниться принял шею обидчика в удушающий захват.
- Пусти – хрипел Митяй и пытался скинуть оппонента – хуже будет, сука.
- Проси прощения, мудень – не сдавался Саша и еще крепче сжал шею Митяю. Тот сделал еще несколько попыток высвободиться, но не достиг успеха.
- Сань, да оставь его – начали галдеть мужики, до селе не принимавшие никакого участия, а только глазевшие со стороны. Саша ничего не слышал, пелена гнева была на глазах застилая все вокруг. Поскольку никто не шел на уступки, а состояние Митяя говорило о том, что очень скоро тот задохнется, мужики оттащили Сашку в сторонку.
Так Саня нажил себе врага.
