Но вернусь к работе на заказной машине. На них трудилась особая каста водителей, соображающих раза в три быстрее «шляповозов» и «бардюрщиков».
На заказной машине в день надо было выполнить четыре заказа. Время подачи к клиенту составляло до получаса, а по деньгам подача не должна была превышать трех рублей. Здесь водитель и диспетчер работали как бы в тандеме. На всех регулируемых стоянках такси, заказная машина имела преимущество перед остальными. Существовал даже заказной ряд. Мягко говоря, аккуратно, и полулегально можно было заниматься подбором пассажиров. Утром, выехав из парка, водитель диктовал «букету» (такой был позывной у диспетчера) свой график. Как правило, сразу же записывал четыре заказа. Первые три были с трёх гостиниц на три вокзала. Четвёртый в аэропорт на план. Интервалы были минут сорок пять. После высадки первого клиента, мастер переключал счётчик и с разрешения контролёра подыскивал кого-нибудь из очереди в гостиницы «Заря», «Алтай», «Восток». Там получив расчёт, мастер подавал машину на второй заказ с этим же счётчиком. Первый «чирик» на карман шёл с подач. Иногда машина подавалась из центра в Ш-2 (Шереметьево-2) зал прилёта интурист. Оттуда, какого-нибудь Ганса, надо было везти в гостиницу «Космос» или в другую интуристовскую гостиницу. Потом, не выключаясь да 2й Павелецкий проезд. Здесь показания счётчика оплачивались талонами, а всё, что прилипало по пути, включая чаевые в валюте от Ганса, оседало в кармане. Были заказы, как говориться и за угол пописать. Но, как правило, нормальный диспетчер всегда компенсировал плохой заказ, хорошим. Однажды только выехав, я записал «горящий» заказ в гостиницу «Молодежная». Коллеги, услышав номер заказа, стали по рации ехидно комментировать: «Там китайцы», и всё такое. Действительно первый секретарь Компартии какой-то провинции со своими тремя нукерами решил перед вылетом из Шереметьево часа четыре покататься по Москве, вспомнив свои студенческие годы. Сев в машину, земляки Мао Дзе Дуна навалили в корыто между сиденьями несколько пачек «Мальборо». Содержимое корыта сразу потянуло рублей на сто по ценам чёрного рынка. Маленький кормчий мог довольно сносно общаться на английском языке. В мавзолей я их пропихнул без очереди, в которой тогда надо было стоять часа три. Я что-то наплёл постовому про дружеский вьетнамский народ. Я ждал их на Васильевском спуске, названным в народе Шереметьево-3 после приземления на нём немецкого авантюрист Руста. Затем были: «Воробьёвка», Данилов монастырь. В каком-то универмаге первый секретарь купил себе пальто из синтетической ткани. В Шеререметьево-2 прибор показал двадцать семь рублей. Китайцы всучили мне четыреста пятьдесят и растворились в толпе улетающих. Я связался с «букетом». «Букет» сообщил мне, что я якобы уже выполнил четыре заказа. «Горящий» потянул за четыре. В низу, на посадке, толпа человек в восемьдесят терзала контролёра, в некоторых шоферских кругах именуемого просто «крючком». Особенно ему доставалось от здоровенной иностранки южного вида с «радостью оккупанта» в руках. Я остановился в «заказном» ряду в метрах десяти от места посадки и демонстративно взялся за микрофон. «Крючок» бросился ко мне со скоростью спринтера со словами: «Умоляю! Увези эту дуру! Век не забуду» Её чемодан был настолько велик, что я его смог разместить только на заднем сиденье. В багажник он не входил. С криком: «Я знаю, сколько стоит Домодедово»- южная тётка рухнула на сиденье рядом. Я включил прибор и медленно «отчалил» от аэропорта. После китайцев было такое настроение, что ни какая южная тётка не могла его испортить. Постепенно клиентка успокоилась, и я выяснил, что она работает в Коми ССР в болгарском посёлке. Жители этого посёлка зарабатывали для своей страны лес. Существовало в Коми ССР два болгарских посёлка с населением пятнадцать тысяч человек. В отпуск она летала на родину, и сейчас отгуляв, возвращалась в холодную Коми. Вдруг моя болгарка сорвалась на крик: «Сколько возьмёшь за дорогу? Восемьдесят больше не дам! Ни каких сто двадцать». «Восемьдесят так восемьдесят»- миролюбиво сказал я. От Ш-2 до Домодедово било рублей шестнадцать по «Кольцевой». Через Москву рубля на два меньше. До её самолёта было ещё часов семь… С её согласия я устроил ей экскурсию сначала по Москве, потом по Подмосковью. Как же приятно быть благородным и добрым за счёт клиента. В парк я заехал часа на два раньше. Вместо полтинника дал механику трёшку, чтобы он отбил в путёвке нужное время.
Коптевский бульвар 13. Сюда я переехал из Бусиново, улучшая свои жилищные условия. Это была четырёхподъездная «хрущеба». Какие же прекрасные люди жили в ней. В основном это были пожилые вдовы. Их мужья, когда-то работали на заводе «Авангард». Я думаю, что они умерли в одно время, так как похоронены на «Митинском» кладбище в соседних секторах. По моим прикидкам, только в моём подъезде эта участь постигла десять квартир из двадцати. Так вот, вдовы — мои соседки, иногда нанимали меня свозить их в «гости» к мужьям. Митино было деревней. По дороге мы останавливались у какой-нибудь стройки. Я набирал для каждой по ведру песка. Кладбищенский сторож за рубль, а то из жалости к моим пассажиркам, вообще бесплатно, пропускал машину на территорию. Побыв в «гостях» часок, мы возвращались домой. Всю дорогу, туда и обратно, мои соседушки рассказывали, как их семейная жизнь начиналась в бараках на Пресне, какими были их мужья при жизни.
Крутить «динаму», «динамить». «Динамовцы» — это те клиенты, которые уходят не заплатив. Под предлогом: «Зайти к другу, забрать долг». Пассажир оставляет в залог какую-нибудь «бесценную вещь», например сломанные часы, скрывается в проходном подъезде. У приятеля цыгане оставили в залог связку коробок, якобы с обувью на весь табор и навсегда растворились в толпе покупателей магазина «Детский мир». Остался неоплаченный счётчик на двадцать рублей. Настоящий «динамовец» попросит остановиться у какого-нибудь универмага. Здесь якобы знакомая заведующая оставила для него какой-нибудь дефицит, скажем французские сапоги. Предложит услугу тебе — тоже приобрести такие же для жены. По государственной цене возьмет с тебя рублей так эдак девяносто шесть. Лишних, мол, не надо. Из торгового зала любой грузчик, за трёшницу потом выведет его на соседнюю улицу через подсобки. Но всех этих проходимцев объединяет одна особенность. Они всю дорогу трещат про немыслимые суммы, которыми они обладают. Так что бывалый мастер ни когда, ни под каким предлогом не даёт деньги клиенту, даже в долг. Как только начинается шлёпанье про наследство, про выигрыш в лотерею, сразу про себя отмечаешь: «Знаем. Плавали». При первом же случае берёшь деньги по счётчику. Если надо ждать, то рубль двадцать — залог. Двадцать копеек переключение таксометра. Рубль за тридцать минут вынужденного ожидания клиента, разрешённые должностной инструкцией. Нет залога — следующий.
А вот денег ты можешь получить от кого и не ждёшь. На «помойке» по очереди садиться на заднее сиденье неопрятно одетый мужик с балеткой (маленький чемоданчик). Обычно мужчины садятся впереди в отличие от женщин. Сел как-то так, что плохо просматривается через салонное зеркало заднего вида. На Казанский. На Каланчёвке, на светофоре протягивает веер из свежераспечатанной пачки трёшек. Мол, возьми сколько-нибудь. Взял, сколько рука ухватила. На вокзале деньги в отдельный карман от выручки. Оглянулся, а его и след простыл. Пересчитал: шестьдесят две трёшки. Сто восемьдесят шесть рублей — зарплата. На приборе полтора рубля. У «поплавка», был такой ресторан Бургас, сел с другом актёр Болтнев. Говорит, что хочет мне дать на чай шесть рублей. Ехать до Белорусского все ничего. У меня конец смены. Выручка, чаевые, а разойтись, чтобы счётчик и шесть сверху, не можем. В конце концов, мы складываем всю нашу наличность в шапку и затем делим поровну. На всю жизнь я запомнил этого человека и этот случай.
Вообще знаменитости это отдельная песня. Александр Мальцев проголосовал на Ленинградском проспекте. Попросил помочь завести его волгу. Стали «прикуривать». Два аккумулятора не крутят. А на его волге воздухоочиститель; клапанная крышка; верхний бачек радиатора — хромированные. Диковинка. Ни у него, ни у меня нет троса. Работал я тогда на чистой двадцатичетвёрке. От новых моделей она отличалась наличием клыков на бамперах. Клыки в его бампер упёр, завёл с толкача. Он мне: «Теперь только такие машины останавливать буду». Обычно такая услуга рублишко стоила, а он мне «чирик». Деньги взял, а вот автограф… Характерная черта таксиста. Юрию Николаеву популярность настолько надоела, что в пасмурный день от Преображенки до Фрунзенской не снимал тёмные очки. Я его тоже «не узнал». За это он мне пятёрочку сверху пожаловал. Подгулявший Збруев из кабака. Запомнилось, как с Олегом Борисовым исколесили пол Москвы в поисках обоев для его новой квартиры. В день, когда на стадионе «Динамо» был матч в честь Льва Яшина, попал я на заказ к Достману и Винокуру. Достман тогда выглядел, худеньким юношей. На улице тогда весь день лил дождь. «Ну что? Яшина поедем чествовать? Или в Яр водку жрать»- сказал Винокур, садясь в машину. Знаменитости, а заботы земные: выбить через чиновников «Моссовета» телефонные номера для театра(тогда не было мини А.Т.С.). Владимир Винокур запомнился поставленным голосом и частым матом. Четыре часа в моей машине дребезжали стёкла. Бубка со своими шестами в Новогорск из Ш-1. Эксклюзив. Сильнейший ливень. В Лужниках сажаю комментатора Маслаченко, в прошлом известного футболиста. Опаздывает на совещание в гостиницу «Спорт». Проспект Вернадского в низинах подтоплен на столько, что даже не все грузовики способны форсировать водные преграды. Дворами перебираемся на Ленинский проспект. Та же картина: кругом вода. По всем расчётам совещание длиться уже минут сорок. Вдруг мы одновременно приходим к выводу, что все участники совещания будут до гостиницы Спорт добираться на машинах и все опоздают. Начало совещания перенесут. От Лужников до гостиницы мы ехали час. Это и сейчас в час пик многовато. В семейной библиотеке хранится сборник стихов Владимира Алейникова «Предвечерье». На титульном листе рукою авуора написано: Брату по судьбе. Дорогому Саше Косорукову. Искренне. Владимир Алейников. 21/7-87. Пока ехали, он с точностью цыганки предсказал будущее страны лет на пятнадцать.
Представительницы древнейшей профессии ездили на «работу» и с «работы» исключительно на такси. «Стометровка» находилась у гостиницы Националь. Услуги стоили «Катю». Сто рублей за ночь. Уровень интеллекта и образованности тогдашних путан, был порядков на пять выше девочек стоящих теперь вдоль Ленинградского шоссе в Химках. Ни когда проститутка не садилась в «сарай». Одна, из Орешек как-то рассказала о себе: Живёт в коммуналке и здесь же оказывает услуги. Семейный сосед, в прошлом десантник, в случае конфликтов исполняет роль «пугала». Официально она работает служащей в каком-то СУ. Зарплата сто двадцать р. Столько стоят средненькие сапоги. Учится в вечернем институте. Раз в неделю выходит на «подработку». При тарифе сто соглашается за восемьдесят. Ни каких «кавказцев» и извращений. Дешевые проститутки тасовались на Комсомольской площади (плешке). Тут же за туалетом обслуживали клиентов. Сексуальные меньшинства ботвились у фонтана перед Большим театром.
В такси народ работает разный. В одно с тобой время утром выезжает поджарый старичок. Так же протягивает руку наркологу. Так же получает талоны на бензин, трафарет, заказ. И называешь ты его Колей, а другого такого же Сашей или тёзкой. Иногда батей назовёшь. А 9го МАЯ придёшь на работу, а у Коли и Саши на пиджаках по нескольку килограммов благородного металла. Все за танки Гудериана, за Прохоровку, за Берлин. И стыдно тебе, что не знаешь ты отчества Коли или своего тёзки. Подойдёшь. Пожмёшь руку, поздравишь от всей души. Это их праздник. Это они вымели из Европы, фашизм, это они отстояли Россию. Это они потом на полуторках и УралАЗах трудились на стройках, поднимая страну из руин. Вечером ты обязательно у механика узнаешь их отчество. И теперь только так. Работал в отделе эксплуатации один молодцеватого вида старичок. Поджарый, подтянутый, по росту гвардеец. Говорили, что он Прагу брал. Водителем в такси долго работал. Вышел на пенсию и остался в парке в роли наставника. Так вот говорил он молодым водителям: «К пассажиру с уважением относитесь! Благодаря ему, город узнаете; денег от него на жизнь получите. Даже если что — то знаете, помолчите! Больше узнаете».
Рядом с ними стоят ребята моложе меня. Тоже с орденами. Это «Афганцы». Но что-
то их выделяет и в обычные дни. Они всегда не многословны. Молчаливы молодые
ветераны. А вот третья орденоносная присоседившаяся группа у меня всегда вызывала, мягко говоря, изжогу. Эти всегда на доске почёта; в президиуме; на трибуне с речью. Эдакие живые иконы развитого социализма. Перед глазами, как живая Т… из четвёртой колонны. В те времена, директора предприятий создавали тепличные условия для какого-нибудь работника. В колхозе механизатору лучшие поля и трактор. В совхозе доярке лучшее стадо коров и корма. В 15м Т.М.П. Т…регулярно новые машины, и через «букет» «блатные» заказы чтобы план не менее 120 %. Были такие, которые со станции Перловка возили областную почту. Там все 130 % плана, экономия бензина, пассажиры нервы не мотают. А если кто и попадался по пути, так с них, как с куста всё чистоганом в карман. Вот за такие «подвиги» и давали ордена в такси. Естественно, одновременно награждались и их начальники, вырастившие этих ударников «КОМУНЕСТИЧЕГОКУДА». Двусмысленно выглядит таксист, награждённый орденом «Трудового Красного Знамени», местечково. Но предамся воспоминаниям. Женщина — таксист. Для мужчин это нелёгкий труд. Мама Женя сказала: «Женщина может трудиться водителем такси лучше мужчин», и создала Т… За тем попыталась создать женскую колонну. Женщина, прежде всего мать. Заболели дети — мать на больничном. А если на одной машине две женщины и вдруг эпидемия. Трудно мужчине если сменщик женщина. Ушла на больничный, и ты каждый день по смене. Взял выходной, и пошла машина по рукам. У женщины всегда отпуск летом. У мужчины, когда сменщица нагуляется в отпуске, наболеется. Какие бы условия им не создавали, они в мужском коллективе грубеют. Это не эмансипация, когда к слову и не к слову начинает дамочка матючки вставлять. После смены пол, а то и целую дозу примет. Вспоминается Виктор Трушин. Афганец. Чернобылец, вечно решающий проблемы сменщицы Леночки. Не совместимы два водителя, работающие на одной машине на областной почте. Ни кто из них не хочет, чтобы Т.О.- 2 было в его смену, да и ремонт тоже. «Перловка» для избранных. Два «почтаря» на одной машине не совместимы.
Подмосковные Мытищи. Площадь перед вокзалом. Машин десять московских такси. По-месту не работаем. Поджидаем клиентов в столицу. Потенциальная «шляпа» поочерёдно с глазу на глаз пытается договориться с мастерами. Доходит очередь и до меня:
— В Домодедово поедешь?
— Поеду.
— Пять человек. Плачу, как за две машины.
— Прямо в аэропорт? Там контролёры.
— Нет. Немного в сторону.
— Г.А.И?
— Оплачиваю.
— Едем.
На самом деле из пяти пассажиров двое были дети. Так что должностной инструкции я не нарушал. Из поездки запомнилась остановка у Г.А.И., что на Каширском шоссе сразу за кольцевой дорогой справа. Конец лета. Нанимавший меня пошёл по дорожке к зданию. Двое гаишников попавшиеся ему на встречу, взбледнули на лицо; вытянулись по струнке; взяли под козырёк, а когда мой клиент скрылся за дверью, с ускорением бросились к поджидавшим их машинам. Мелочь, а приятно. Перед зданием небольшой яблочный сад ломился от урожая. В ожидании я взял пакет и стал собирать опавшие яблоки. Хорошие яблони в саду. Саженцы из колхоза имени Ленина. Вскоре появился мой клиент. По окончанию поездки, он выгнал из машины свою «кастрюлю-жену», чтобы та не видела какие у него деньги и сколько мне он заплатит. До аэропорта Домодедово я доехал «конем». На стоянке машин сто. Я стал в очередь и достал пакет с яблоками. Все угощались, хвалили до тех пор, пока я не сказал: «Эти яблоки выросли на наших костях». Все перестали жевать. В воздухе повис вопрос? Объяснение было воспринято таким хохотом, что с головы очереди прибежал контролёр. «Яблоки на костях» ему тоже понравились. На площадь аэропорта Домодедово въезжает шикарная иномарка с тонированными стёклами. Вышедший «водитель» идёт к зданию, а автомашина начинает паковаться. И только когда из неё выходит «пассажир», все понимают что автомобиль праворульный. Рты закрываются.
Чтобы включить таксометр надо, его ручку повернуть сначала влево до упора, потом вправо до первого щелчка. После этого на табло выскочит цифра 20(посадка) и послышится тиканье, похожее на звуки, с которыми маленькие поросята вылавливают из корыта лакомые кусочки. Цак, цак, цак, цак. Не услышал характерный щелчок, значит, не заведён таксометр. Чтобы завести надо рычаг оттянуть на себя и затем поворачивать вправо до упора. Счетчик все повороты сопроводит не громким рычанием. Чтобы остановить таксометр в конце поездки, «поставить на кассу», надо рычаг поворачивать вправо до двух щелчков. Перестанут стучать часы. Счётчик остановится на сумме, которую надо получить с клиента. От нормального клиента всегда около рубля на чай остаётся. Если меньше 20 копеек, значит «шляпу» провёз. Есть такой анекдот: На Калининском проспекте ловит тачку «шляпа». Таксисты не останавливаются. Только голосующий снял шляпу и сунул её за ворот пальто, мастер сам остановился. Плюхнулся клиент на заднее сиденье, достал шляпу, нахлобучил её на бесталковку и говорит: «Ну что? Попался!».
03. 11. 1988г. В честь 71 годовщины Великого Октября объявить благодарность приказ 429 от 3/11-88г. (запись в трудовой книжке в разделе «сведения о поощрениях»).
Всё таксометровое оборудование на машине опломбировано семью пломбами. Начиная от сигнала «С» (зелёного огонька) до троса спидометра на коробке передач. Что только не придумывают таксисты, чтобы заставить «прибор» работать на карман. Снимается клемма с акамулятора на заведённой машине. Лампочка сигнала «С», приняв всю нагрузку с генератора на себя, перегорает. Нить в лампочке можно стряхнуть двумя — тремя ударами кепки по фонарю. Но каждый раз при заезде придется писать объяснительные записки. Могут заподозрить. Один мастер бритвой перерезал провод, соединяющий сигнал «С» с таксометром в том месте, где он прикрыт декоративной планкой у лобового стекла. Затем соединил место разреза вставленной в жилу иголочкой. Так сэкономленный холостой пробег можно в деньги обратить. Рассоединился провод от тряски у сменщика, который ни чего об этом не знал. Таксометрист обнаружил, что лампочка цела, стал проверять провод. Уволили по статье за недоверие невиновного. Попалась как то мне, чёрная изолента на синтетической основе сантиметров десять шириной. Вырезал я из неё заплатки строго по размеру стекла зелёного огонька. Заклеишь глазок, и по своим делам. Если попадался клиент, который платил по часам, к чему тогда был большей фиксированный платный простой. «Часы» можно было удавить, прижав рычаг включенного таксометра влево. Аккуратно манипулируя рычагом можно было наоборот отложить нужную сумму на кассу. Как-то три дня подряд я попадал на заказ к одному немцу барону, прожившему в гостинице Союз. Платил он хорошо. По четвертаку в час. Увидел он мои манипуляции с таксометром и высказался: «Вы непобедимый народ. Немца держать, в узде можно сказав ему, что так делать нельзя. А здесь семь пломб и нулевой результат». Очень барону понравился анекдот про три стадии перестройки. Он сильно смеялся, когда узнал, что такое перекличка. Как только не извращалась таксистская братия над таксометровым оборудованием. На поддомкраченной машине со снятым колесом у баллонного цеха нужный пробег накручивался. Хорошо если водитель вовремя замечал слетевший тормозной барабан. Оттянутый или перегнутый трос спидометра рвался через пару километров.
