— Хорошо, — вздохнул наконец Головин, вдавив окурок в пепельницу, — Я вам всё расскажу, если пообещаете, что выполните мою просьбу.
— Какую? — насторожился журналист. — Вы ведь понимаете, что мои возможности ограничены?
Максим не рассчитывал на безвозмездную откровенность, когда добивался встречи с печально известным «Зейским санитаром», да и отступать было поздно – слишком много сил и средств затрачено для получения этого эксклюзивного интервью. Однако нужно было сразу дать понять, что непомерно высокую цену за разговор он предлагать не собирается.
— Не переживайте, — Головин криво усмехнулся. — Ничего невыполнимого я не попрошу. Мне лишь нужно, чтобы вы кое-что мне принесли.
— Просто Андрей, — перебил его заключённый, поморщившись. — Мы почти ровесники. Не бойтесь. Никакого криминала – всё в рамках закона.
— Нет, — покачал головой собеседник. — Пообещайте, иначе никакого разговора не будет.
— Хорошо, — сдался Кирилов. — Обещаю. Теперь можем начать? У нас не так много времени.
— Ну вот и договорились, — удовлетворённо кивнул Головин. — Что вы хотите знать?
— Расскажите с самого начала. С чего всё началось?
Андрей, не спросив разрешения, вытащил из пачки, лежащей на столе, ещё одну сигарету и выжидающе посмотрел на Максима. Тот протянул ему зажигалку.
— Началось всё ещё в детстве, — выдохнув густое облако дыма, начал Головин. — Дома меня регулярно избивали, а отец в качестве наказания часто запирал в тёмном чулане…
— Правда? — оживился Кирилов. — Ваши родители производят впечатление крайне адекватных и милых пенсионеров.
— Всё так и есть, — хмыкнул Андрей. — Извините, не удержался. Популярное мнение, что все проблемы идут из детства. Я уже устал объяснять психиатрам, что у меня было нормальное детство. Счастливое даже. И проблем с головой у меня нет, что бы там не говорили врачи. Просто однажды я стал слышать звуки, а потом замечать тех, кто их издаёт.
— Какие звуки? — решил уточнить Максим. — Голоса?
— Нет, — покачал головой Андрей. — Стрекотание и скрипы. Из вентиляции, в стенах квартиры, под полом и в тёмных комнатах, когда там никого не было. Сначала я не придал этому значения. Квартира у меня в старом доме, и посторонние шумы́ – обычное явление, но вскоре они стали слишком настойчивыми, как будто кто-то звал меня, пытаясь привлечь внимание. Я долгое время игнорировал этот зов, однако постепенно он начинал раздражать и беспокоить всё больше. Время от времени краем глаза я замечал тени, мелькающие по углам, и чувствовал на себе чей-то взгляд, когда никого не было рядом. Всерьёз я испугался, когда понял, что это стрекотание стало преследовать меня даже за пределами квартиры… А потом я встретил Кепку.
— Кого? — удивлённо вскинул брови Кирилов.
— Он сидел у входа в магазин с пластиковым стаканчиком в грязной руке, — игнорируя вопрос, продолжил Головин. — С виду обычный бомж, но чем ближе я подходил к нему, тем чётче и громче становилось стрекотание. Оно будто просачивалось прямо в уши сквозь городской шум, вызывая неприятный зуд под черепной коробкой, но кроме меня этого никто не замечал. Я тоже сделал вид, что не слышу ничего необычного, и прошёл мимо, однако на следующий день вернулся и стал наблюдать издали за этим бездомным.
Замолчав, Андрей прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
— Почему Кепка? — воспользовавшись паузой, поинтересовался Максим. — Он сам так представился?
— Нет. Это я его так прозвал, потому что он всегда носит одну и ту же красную бейсболку. И ещё он постоянно что-то бубнит себе под нос. Только вот если все улавливают пусть и неразборчивую, но человеческую речь, то я различаю ещё и вплетающиеся в неё громкие щелчки и скрежет.
Головин вдруг испуганно посмотрел за спину Максима.
Журналист обернулся, проследив взгляд Андрея. Расширенные зрачки собеседника были прикованы к вентиляционной решётке. Он часто и глубоко дышал.
— Ну конечно, нет, — с трудом взяв себя в руки, выдавил Головин. — Никто не слышит. Этот звук называется стридуляцией. Так общается большинство насекомых. Я теперь много про это знаю, пришлось серьёзно изучить вопрос. Кепка был первым, кого я приметил, но далеко не последним.
Он медленно перевёл взгляд на Кирилова и поправил очки на переносице.
— Скажите, Максим, как часто вы присматриваетесь к окружающим?
— Не знаю, — пожал тот плечами. — Наверное, не очень часто. Мне кажется, пялиться на людей – признак дурного тона.
— Вот именно, — подтвердил Головин. — А если смотреть на человека ещё и неприятно, вы, скорее всего, будете намеренно избегать зрительного контакта. Большинство людей при встрече с бомжами или бездомными попрошайками инстинктивно отводят взгляд. Это заложено где-то на подсознательном уровне. Мы видим кого-то, напоминающего очертаниями человека, но не различаем деталей и спешим отвернуться. Этим они и пользуются – скрывают несовершенство. Эти существа успешно мимикрируют под людей, однако при внимательном рассмотрении явно видны все недостатки маскировки подражателей. Где-то из-под хитина, укрытого лохмотьями, мелькнёт прозрачная пластинка крыла, где-то выглянет суставчатая конечность или членистый усик. Кепку, например, выдали глаза. Пару абсолютно чёрных, лишённых век, выпученных буркал он скрывает за тёмными очками, а ещё три маленьких глаза на темени прикрывает красная засаленная бейсболка, которую он прилюдно никогда не снимает. Думаю, я единственный из тех, кто увидел все его пять глаз и остался жив.
— Погодите, — прервал его Максим. — Вы утверждаете, что все убитые вами бездомные были на самом деле насекомыми?
— Точно, — кивнул Андрей. — Только вот убил я их не так много, как пишут в газетах. Понимаете, этим созданиям тоже надо чем-то питаться. Бомжей никто не считает – пропал и ладно. Умер – невелика потеря. Зачастую даже вскрытие не проводят. Причина смерти неважна. Мало ли что могло случиться. Не подумайте, эти существа могут напасть на кого угодно, просто охотиться на бомжей проще и безопаснее. Следствие решило, что сделать меня причастным к убийствам и пропажам бездомных будет хорошей идеей. Они не видят или не хотят видеть очевидных вещей…
— А именно? – насторожился Кириллов.
— Способ убийства, — Андрей развёл руками. — Я никого не потрошил и не заливал внутренности кислотой. Многочисленные порезы на телах жертв сделаны не холодным оружием, как они утверждают, а острыми мандибулами гигантских членистоногих. Я вообще плохо переношу вид крови, но кого это волнует? Им проще повесить на меня несколько десятков нераскрытых дел и отчитаться о поимке опасного маньяка, чем ловить настоящих убийц.
— Кстати, раз уж вы заговорили о способе убийства, — Максим почувствовал, что Головина начинает заносить не в ту сторону, и попытался вернуть разговор в интересующее его русло, — почему газовая камера? Не самый простой и дешёвый вариант.
— У инсектоидов очень крепкая хитиновая оболочка, которую трудно пробить даже пулей, не говоря уже о холодном оружии. Сначала я хотел оборудовать погреб огнеупорным материалом и сжигать их там заживо, но сложность исполнения и затраты на материалы заставили отказаться от этой идеи в пользу более простой и дешёвой газовой камеры.
— Получается, вы пробовали в них стрелять?
— Да, сначала пробовал, — кивнул Головин, — но тогда у меня ещё не было чёткого плана, и я просто наблюдал за Кепкой – он у них что-то вроде лидера или координатора. Если честно, то я сам не до конца понял их иерархию, но остальные энтомо́рфы его слушаются. Место, где он сидел, буквально кишело насекомыми – мухи, жучки и прочие представители членистоногих с жужжанием сновали над его головой и ползали по одежде. Возможно, он продуцирует какие-то специфические феромоны, не знаю, но думаю, что именно Кепка выбирает цели. Послушные его воле тысячи мелких разведчиков ползают по вентиляциям и щелям, выискивая будущих жертв. Однажды, когда мимо него прошла молодая женщина, стрекотание Кепки стало громче, тональность заметно изменилась. Тут же из ниоткуда вынырнули две укутанные в грязное рваньё фигуры и увязались за ней. Я, решив проследить и выяснить, что у них на уме, отправился следом. Девушка двигалась медленно, часто останавливалась, нездоровая бледность покрывала её лицо, глубокие тени залегли под ввалившимися глазами, на впалых щеках проступал лихорадочный румянец. Вне всяких сомнений, она была серьёзно больна. Пропетляв около получаса по городским улицам, мы оказались на территории гаражно-строительного кооператива. Оставаться незамеченным стало сложнее, я немного отстал и в какой-то момент потерял из вида и девушку, и преследовавших её бездомных. Подойдя к месту, где видел их в последний раз, я услышал знакомое стрекотание и, ориентируясь на звук, прокрался за гаражи.
Андрей прервался и хлебнул воды из стоящей на столе пластиковой бутылки. Было заметно, что воспоминания даются ему нелегко.
— Они не могла кричать, — отерев губы тыльной стороной ладони, продолжил он. — Рот был залеплен какой-то липкой субстанцией. Несчастная лишь мотала головой из стороны в сторону, бессильно мычала и таращила полные боли глаза. Твари жрали её заживо. С их перепачканных кровью мандибул стекала вязкая кислотная слюна, с шипением разъедая кожу жертвы. Под торжествующие щелчки и пересвист два огромных таракана выгрызали частично растворённые внутренности девушки. Я закричал от ужаса и отвращения. Реакции их, конечно, можно только позавидовать. Один из них, не выпуская добычу, метнулся в едва заметный лаз под бетонным забором, а второй бросился в мою сторону. Оглушительно вереща и щёлкая, таракан прыгнул. Я попятился и, запнувшись, упал на спину. Это меня спасло. Сегментированное брюхо скользнуло по лицу, и тварь врезалась в обитую жестью стену гаража. Я вскочил на ноги, схватив кусок ржавой арматуры, со всей силы шарахнул сверху по панцирю. Эффект был как от удара по гранитному монолиту. Металл отскочил от твёрдого хитина, даже не оцарапав его. Оружие выскользнуло из моих онемевших рук. Тварь, видимо, не ожидала сопротивления, поэтому слегка замешкалась. Я этим воспользовался – с криками выскочил на открытое пространство и, не оглядываясь, бросился прочь. Каким-то чудом мне удалось сбежать, но обрадовался я рано. Этим же вечером меня нашли.
Головин снова бросил настороженный взгляд на вентиляцию.
— Не дай вам Бог, Максим, почувствовать то, что испытал я. Тысячи насекомых, бесконечным стрекочущим потоком выплёскивающихся из вентиляционных каналов, лезущих из щелей в стенах, живым ковром устилающих пол с одной единственной целью – добраться до моей плоти. Мне пришлось бежать не только из квартиры, но и из города. Я скрылся на даче, однако прекрасно понимал, что нигде не смогу быть в безопасности – рано или поздно меня всё равно нашли бы, поэтому решил действовать на опережение. Во время наблюдения за Кепкой я понял, что популяция энтоморфов на территории нашего города не очень многочисленная – около полусотни особей. Действуя скрытно, можно было истребить всю колонию, не поднимая особого шума, но, как видите, мне не повезло. Хоть я и старался соблюдать осторожность, но, видимо, кто-то из соседей по даче обратил внимание на подозрительную активность и сообщил куда следует. Всё же мне удалось существенно сократить численность тварей до того момента, как меня поймали.
— И насколько сильно вы её сократили? — Кирилов вопросительно поднял бровь. — Полиция всё ещё скрывает точную цифру.
— На самом деле я и сам в какой-то момент перестал считать, но, думаю, штук пятнадцать или двадцать уничтожить успел.
— С этим как раз проблем не было, — хмыкнул Андрей. — Предлагал непыльную работу за достойное вознаграждение. Не думаю, что они на самом деле нуждались в деньгах, скорее их интересовали новые ареалы обитания и потенциальная добыча. Тех, кто соглашался, отвозил за город на дачу. Первого в лесу по дороге от станции «шлёпнул». Тогда же и понял, что стрелять в них – ненадёжная затея. Ижевская «вертикалка» справилась с задачей лишь с четвёртого выстрела. Думал, не успею перезарядить и добить, но эффект неожиданности сыграл мне на руку. После чуть не закончившейся неудачей попытки пришлось придумать альтернативный, не настолько шумный и рискованный метод устранения. В дальнейшем просто просил помочь вынести хлам из погреба и запирал их внутри. Потом пускал синильную кислоту по системе вентиляции. Как инсектицид она весьма эффективна. Знаете, её использовали нацисты для убийства людей в концентрационных лагерях?
— Знаю, — непроизвольно поморщился Кирилов. — Читал отчёты с места преступления. Ещё знаю, что там не нашли ни одного трупа. Только одежду и небольшое количество биологического материала – кусочки кожи, немного волос, мелкие остатки плоти, следы крови, но ни одного мёртвого тела.
— И не найдут, — усмехнулся Головин. — Не хочу, чтобы полиция до них добралась. Не доверяю властям – они любят скрывать правду. Подозреваю, что наш город не единственный, где эти существа обитают. Люди должны обо всём узнать, и вы мне в этом поможете. Собственно, поэтому я и согласился на интервью. Вы напишите статью и предоставите доказательства.
— У вас есть чем подтвердить свои слова? — глаза Максима заблестели в предвкушении возможной сенсации. — Вы укажете мне место захоронения трупов?
— Не совсем, — мотнул головой Андрей. — Помните, я просил вас об одолжении в самом начале разговора?
— Вы должны как можно скорее съездить ко мне на дачу. В погребе есть схрон, который, насколько я знаю, пока не обнаружили. Внутри, помимо прочего, лежит пузырёк с распылителем. Он мне нужен. Там смесь, заглушающая естественный запах. Она сбивает энтоморфов со следа. Если вы мне не поможете – меня вскоре найдут. Половицы не приби…
Металлическая дверь со скрипом отворилась, прерывая его на полуслове.
— Время, — проскрипел сотрудник ФСИН усталым голосом. — Заканчиваем свидание.
— Правый дальний угол, — быстро шепнул Головин перед тем, как покинуть комнату. — Поспешите.
Он крепко сжал руку журналиста на прощание. Ладонь Андрея была влажной и липкой. Кирилов брезгливо вытер руку о штанину. Он вдруг почувствовал резкий неприятный запах. Поднёс руку к носу и, поморщившись, тут же отдёрнул. Смрадная волна шибанула в ноздри. Размышляя о том, как бы поделикатнее намекнуть администрации заведения о важности соблюдения норм гигиены среди заключённых, Максим направился к выходу.
Стоя на пороге, он услышал за спиной негромкий шорох. Обернувшись, бросил взгляд на вентиляционную решётку. Из пыльного отверстия выполз жирный таракан и, быстро пробежав по стене, юркнул за плинтус.
Естественно, Кирилов ни на секунду не поверил в историю про хищных насекомых, пожирающих людей. Однако эксклюзивное интервью с известным «серийником» должно было существенно помочь ему в карьерном росте. О «Зейском санитаре» уже несколько недель трубили все новостные СМИ и тревожно гудел Интернет, но сведения были крайне скудны – в основном все пересказывали одну и ту же общедоступную информацию, каждый на свой лад. Строили гипотезы и высказывали предположения, однако точных мотивов и подробностей не знал никто.
Все были в курсе, что в городе Зейск пойман опасный серийный убийца, травящий бездомных кустарно изготовленным газом «Циклон Б». Общественность разделилась на два лагеря. Большинство категорически осуждало радикальные методы Головина, однако нашлись и те, кто поддерживал его. Именно с их подачи Андрея и окрестили «санитаром». Дескать, благое дело делал – чистил город от бесполезных и опасных отбросов. Оппоненты ломали виртуальные копья в медиапространстве, но отсутствие достоверной информации сводило все споры на нет.
Максим же решил использовать ситуацию в свою пользу. Пригодились старые связи в системе исполнительной власти. Пришлось постараться, но он сумел добиться свидания с подследственным. Сказать по правде, интервью его разочаровало – совсем не такого результата он ожидал. Судя по всему, Головин был не вполне адекватен либо усиленно пытался симулировать сумасшествие. Однако если в его погребе действительно есть тайник, то призрачный шанс состряпать добротное журналистское расследование всё ещё имеется.
Кирилов, прислонившись головой к стеклу, задумчиво косился на пролетающий за окном электрички унылый пригородный пейзаж. Он безуспешно пытался немного вздремнуть, чтобы хоть как-то компенсировать бессонную ночь. До утра ему мерещились шорохи за стенами и шуршание в вентиляции. Всё же визит к Головину не прошёл бесследно для психики. Вечером он попробовал набросать черновик, но вместо разоблачительной статьи получалась какая-то дикая крипота. Не могло быть и речи о том, чтобы публиковать её в таком виде. Возможно, на даче Андрея действительно найдётся то, что ему поможет.
Максим решил добираться до пункта назначения пригородным поездом. Немного смущало, что первая электричка отправлялась рано утром, а ранние подъёмы всегда давались Кириллову нелегко. Однако с таким неудобством он готов был смириться – главное, чтобы Головин не обманул, и в тайнике и правда оказалось бы что-то стоящее.
Поезд вынырнул из чахлого перелеска, за окном раскинулись бескрайние зелёные поля. Восходящее солнце коварно резануло по глазам. Максим, раздражённо сморщившись, отвернулся. Отказавшись от попыток немного поспать, он принялся исподтишка разглядывать попутчиков. Людей в вагоне было мало – пара пенсионеров, женщина с двумя заспанными мальчишками и бородатый, потрёпанный жизнью мужик в тёмных очках. Что-то в облике этого мужчины заставило сердце Максима сбиться с ритма. Спустя секунду он понял, что именно его встревожило. На голову бородача была нахлобучена грязная красная бейсболка. Совсем как у Кепки из истории Головина. Странное совпадение.
Отогнав подступающую паранойю, Максим уткнулся в телефон, но время от времени всё же украдкой бросал встревоженный взгляд на странного попутчика. В какой-то момент он заметил, что губы мужика, скрытые за неопрятными усами, шевелятся, и до его слуха донеслось невнятное бормотание. Кирилову всерьёз стало не по себе. Резкий удар с обратной стороны окна заставил его подскочить на месте. На стекле мерзкой кляксой поблёскивали останки большого жука. Когда Максим оторвал взгляд от размазанного трупика насекомого, мужчины в вагоне уже не было.
Оставшееся до прибытия время Кирилов старался не думать об этом небольшом, но неприятном инциденте, с головой погрузившись пучину Интернета. По мере следования вагон заполнялся всё новыми попутчиками, и вскоре Максим был бесцеремонно придавлен к стенке широкобёдрой бабкой с охапкой садового инвентаря в руках. Остаток пути он провёл в крайне неудобной позе, обнимая руками свой небольшой рюкзачок, старательно избегая контакта с тяпками и граблями, норовившими стукнуть его по голове.
Сельский полустанок встретил Кирилова разбитым перроном и запахом креозота, поднимающимся от нагретых летним солнцем шпал. Нестройная колонна прибывших потянулась по узкой тропе к дачному посёлку, увлекая Максима за собой. Он бросил осторожный взгляд назад. Возможно, это была лишь игра его взбудораженного воображения, но ему показалось, что где-то в толпе мелькнула красная кепка.
Дачу Головина он нашёл довольно быстро. Когда ажиотаж после поимки «Зейского санитара» спал, желающих посетить место преступления поубавилось, и Кирилов практически беспрепятственно проник на территорию. Единственную преграду в виде закрытой калитки он проигнорировал, ловко перемахнув через забор. Тропинка к дому через неухоженный заросший двор с трудом угадывалась среди высокой травы. Навесной замок на входной двери выглядел дёшево и ненадёжно. Собственно, как Максим и предполагал. Он достал из рюкзака предусмотрительно прихваченный молоток и, воровато оглядевшись, за несколько ударов выбил дужку из корпуса. Сорвав пломбу с полицейской печатью, Кирилов открыл пронзительно скрипнувшую дверь.
Не обращая внимания на беспорядок, оставшийся после обыска, он направился прямиком к открытому люку в подпол. Внизу было темно. Максим включил фонарик на телефоне, достал верный «Canon» и спустился по шаткой лестнице. Вспышка фотоаппарата озарила валяющиеся на влажных досках части демонтированного оборудования для подачи газа в камеру. Погреб оказался довольно просторным, и перемещаться по нему можно было, даже не пригибаясь. В воздухе слабо чувствовался характерный для синильной кислоты запах горького миндаля.
Аккуратно перешагивая через разбросанный хлам, Кирилов пробрался в правый дальний угол. Где-то здесь, по словам Андрея, должен быть тайник. Опустившись на колени, подсвечивая себе фонариком, Максим зашарил по грязному полу, но тут же брезгливо отдёрнул руку, вскрикнув. Мелькнув в тусклом свете, что-то холодное скользнуло по тыльной стороне его ладони. Луч фонарика, метнувшийся вслед, выхватил из темноты большую извивающуюся многоножку, исчезающую в щели между досками полового покрытия.
Тихо выругавшись сквозь зубы, Кирилов продолжил поиски и вскоре нащупал доску, немного выступающую над поверхностью. Подцепив её ногтями, Максим потянул на себя. Доска поддалась легко, открыв небольшое вырытое в земле углубление. В ямке лежал плотно обёрнутый в целлофан свёрток. Кирилов извлёк находку и, стряхнув с неё комочки земли, сунул в рюкзак. Не обманул Головин – в указанном месте действительно был тайник. Осталось проверить, насколько ценную информацию он скрывал.
