Серия «Физиология эврибионтов в фазе имаго»

В разных источниках есть много упоминаний о людях-насекомых, но лично мне наиболее близкой к истине кажутся легенды североамериканских индейцев хо́пи. Их цивилизация считается одной из древнейших на Земле, и они с удивительной точностью описывают события ушедших веков, в том числе и все три катаклизма, едва не уничтожившие планету в прошлом: падение астероида, ледниковый период и Всемирный потоп. Их история очень стара, а предания издревле передаются из поколения в поколение. Согласно их мифологии, мы были сотворены женщиной-пауком, а первые люди были больше похожи на разумных насекомых, чем на современного человека.

Хопи утверждают, что все глобальные катастрофы они пережили, прячась в неких «муравейниках» под землёй. Что, если не все из них сразу вернулись на поверхность? Что, если какая-то их часть осталась жить в подземных убежищах, и развитие их протекало не так, как у тех, кто покинул «муравейники»? Если это так, то возможно ли, что существует вид, эволюция которого пошла немного другим путём? Думаю, что да. Как бы то ни было, энтоморфы среди нас, и они крайне опасны.  Я не знаю, по какой причине вдруг стал их слышать – между собой они общаются на частотах, не доступных уху обычного человека. Сначала я сомневался в том, что не сошёл с ума. Предполагал, что всё это лишь слуховые и зрительные галлюцинации, пока не стал свидетелем жестокого убийства. До сих пор, закрывая глаза, вижу белые кроссовки той девушки, исчезающие в щели под забором, и блестящий хитином панцирь огромного щёлкающего жвалами насекомого, несущегося ко мне.

Все энтоморфы, которых я встречал, были похожи на тараканов, кроме Кепки. Это какой-то другой вид. Более крупный и напоминающий скорее уродливую помесь сверчка с цикадой. Остальные существа его слушаются, как и более мелкие насекомые. Самое страшное, что синильная кислота на него практически не действует. За это знание я чуть не поплатился жизнью. Рана на руке заживала очень долго – отметина, напоминающая о нашей встрече, останется, видимо, навсегда. Кепка хитрее и осторожнее других энтоморфов. Заманить его в камеру было нелегко. Казалось, он чувствовал исходящую от меня угрозу. Я думаю, что он начал подозревать неладное, когда учуял запах моего самодельного дезодоранта.

С тех пор, как я сбежал из городской квартиры от полчищ агрессивных насекомых, мне не давала покоя одна мысль – как они меня нашли? Позже я понял, что всему виной уникальный запах каждого человека. Они не различают нас внешне. Для них мы все на одно лицо, но вот запах – совсем другое дело. Он у каждого человека свой.

Я смешал наиболее неприятные для насекомых компоненты: ацетон, хвойное масло, экстракты лаванды, мяты и эвкалипта. Воняет жутко, но эффект просто потрясающий. Теперь я могу свободно стоять рядом с любым энтоморфом, не боясь быть узнанным».

Максим прервался. Ему послышался какой-то подозрительный звук со двора. Пригнувшись, он подкрался к окну и осторожно выглянул наружу. Трава во дворе шевелилась – в зарослях кто-то прятался. Сердце его ухнуло в пятки. Задержав дыхание, он пристально всматривался в колышущуюся зелень.

Высокие стебли резко расступились, и наружу с громким мяуканьем выскочил здоровый чёрный кот. От неожиданности Кирилов вполголоса ругнулся. Животное перемахнуло через забор и, не переставая оглашать окрестности истошными воплями, скрылось из вида.

Достав дрожащими пальцами сигарету, Максим закурил и вернулся к изучению заметок Головина. Пролистнув несколько страниц, он наткнулся на схематичное изображение шприца. Прямо под рисунком располагался текст.

«После неудавшейся попытки убийства Кепки я понял, что «Циклон Б» против него неэффективен. Он, конечно, испытал несколько неприятных минут и серьёзно ослаб, но это не помешало ему сбежать, попутно ранив меня. Нужно было другое средство. Что-то надёжное, смертоносное и способное уничтожить всю популяцию разом. Травить энтоморфов поодиночке становится с каждым разом всё опаснее. Они стали осторожнее, да и соседи как-то подозрительно на меня косятся в последнее время.

Я долго изучал различные вирусы, грибки и бактерии. Комбинировал разные компоненты и пропорции и вот, наконец, как мне кажется, добился успеха. В окончательный состав смеси вошли три составляющие. Во-первых, Torrubiella (Торрубие́лла) – это гриб, поражающий насекомых с последующим уникальным эффектом «мумии». Torrubiella становится причиной разложения еще живого организма. Споры гриба, попав на хитиновый панцирь животного, начинают прорастать и расползаться по всему организму. В первую очередь грибок поедает мягкие ткани, в то время как наружный скелет остается целым и держит форму. Некоторое время насекомое еще живёт полноценной жизнью, заражая находящихся поблизости собратьев, покрываясь белой плесенью, словно мехом, но в конце концов от него остаётся лишь пустая, выеденная начисто грибком оболочка. Большинство разновидностей этого микроорганизма предпочитают питаться пауками, но существуют виды, опасные как для насекомых, так и для человека, поэтому взаимодействовать с ним нужно очень аккуратно.

В качестве второго ингредиента я использовал Metarhizium anisopliae (Метари́зиум анизо́плиа). Этот гриб поражает куда больше видов живых организмов и не теряет своих губительных свойств даже после смерти носителя. Таким образом, находящиеся рядом с погибшим насекомые подвергаются серьёзной опасности заражения.

И наконец, Massospora cicadina (Массоспо́ра цикади́на). Этот грибковый патоген в чистом виде представляет опасность исключительно для цикад, изменяя их поведение. Если я не ошибся в принадлежности Кепки к этому семейству, то именно данный микроорганизм должен гарантированно его уничтожить. Насекомые, заражённые этим грибком, обладающим мощным обезболивающим и стимулирующим эффектом, становятся очень активны. Они часто перемещаются, заражая других особей, и стремятся привлечь к себе как можно больше сородичей даже на самых поздних стадиях болезни, невзирая на то, что паразит уничтожил больше половины их тела. Самое прекрасное, что заражённые этим грибком особи становятся бесплодны.

Судя по всему, энтоморфы, которых я встречал, сейчас как раз находятся в фазе има́го, а это значит, что на данном этапе у них в приоритете основные функции ви́довой жизни — расселение и размножение. Этого допускать нельзя. Не знаю, как давно началась и сколько продлится эта фаза, но уверен, что любое промедление может привести к ужасным последствиям для человечества.

Приготовленная мной смесь отлично себя зарекомендовала как средство уничтожения, но, к сожалению, реакция наступает слишком быстро. Видимо, скрещивание патогенов привело к появлению более опасного штамма. Поражая организм, образцы усиливают воздействие друг друга и тем самым представляют более выраженную угрозу.  Эффект от их совместных действий несколько иной, чем если бы они действовали поодиночке. В частности, два последних экземпляра, на которых я испытал препарат, погибли в течение получаса. Естественно, ни о каком распространении болезни при такой скорости поражения речи идти не может. Остаётся надеяться только на то, что организм Кепки более крепок, и он сможет прожить достаточно долго для того, чтобы успеть заразить всю популяцию.

Только, боюсь, после нашей последней встречи добраться до него будет непросто. Надеюсь, синтезированный мной экспериментальный феромон сможет привлечь внимание этого существа и притупить бдительность. Возможно, с его помощью мне удастся заманить Кепку в какое-нибудь безлюдное место и инфицировать.

Смесь патогенов на рядовых энтоморфов действует даже при нанесении на поверхность хитина, но, думаю, с ним этот номер не пройдёт. Препарат должен попасть сразу внутрь, а учитывая крепость его брони, найти уязвимое место будет крайне затруднительно. Возможно, для удачного осуществления плана понадобится его обездвижить и ввести смесь в мягкие тка…»

Маслянистая капля упала на тетрадный листок, заставив Максима прервать чтение.  Он поднял глаза и застыл в ужасе. Тетрадь выпала из ослабевших пальцев. Прямо над ним, распластавшись по поверхности потолка, висел бородатый мужик из электрички.

По уродливым жвалам, вывернувшим нижнюю часть лица, стекала тягучая слюна. Три расположенных треугольником на лысой макушке маленьких чёрных глаза внимательно следили за остолбеневшим человеком.  

Не сводя глаз с жуткого существа, Кирилов попятился к выходу. Энтоморф тяжело спрыгнул на грязный пол. Он всё ещё напоминал человека, но быстро менял форму. Кожа с хлюпаньем расползалась, втягиваясь под узкие щели в хитиновом покрытии. Большие фасеточные глаза, скрытые ранее за тёмными очками, тускло блестели над острыми, ритмично щёлкающими мандибулами. Верхние конечности, разделившись вдоль, превратились в две пары членистых лап с загнутыми коготками на концах. Пластинки крыльев за спиной едва заметно тёрлись друг о друга, издавая громкий скрипучий звук.

Кирилов сорвал висящий на шее фотоаппарат и, заорав, запустил им в чудовище. Конечно, он даже не надеялся нанести хоть какой-то вред, это был лишь отвлекающий манёвр. И он сработал. Существо инстинктивно отшатнулось от летящего в него предмета, и Максим, резко развернувшись, бросился прочь из дома. Преодолев одним прыжком захламлённые сени, он вылетел на крыльцо, но тут же резко остановился – путь к отступлению был отрезан. Из высокой травы, стрекоча, выползало с полдюжины огромных тараканов. Кирилов метнулся обратно. Захлопнул дверь и накинул массивный крючок на ржавую петлю. Кепка, неторопливо перебирая лапами, перевалился через порог. Он понимал, что жертве уже никуда не деться.

Максим схватил стоящую у двери лопату и взмахнул ей, отгоняя гигантское членистоногое. Входная дверь содрогнулась от удара – насекомые рвались внутрь. Кепка высоко подпрыгнул и расправив крылья, спикировал на Кирилова щёлкая жвалами. Человек отчаянно отмахнулся от летящего на него монстра. Кромка полотна лопаты ударила о хитин с глухим звуком и отскочила, не причинив ощутимого вреда. Черенок выскочил из рук Максима. Однако ему всё же удалось изменить траекторию прыжка энтоморфа. Кепка упал на спину и, вереща яростно замолотил лапами в воздухе.

Не теряя времени, Кирилов бросился в дом. Схватив со стола шприц, он зажал его в кулаке и развернулся к уже успевшему вскочить Кепке. Сердце колотилось как бешеное. Со звоном разлетелись по полу осколки разбившегося стекла. Тараканы всё же нашли способ проникнуть в помещение.

Повинуясь внезапно промелькнувшей в голове мысли, Максим сунул поршень шприца в рот и, подхватив пузырёк с распылителем, достал из кармана зажигалку. Струя пламени из дезодоранта Головина заставила сунувшегося было в окно энтоморфа с визгом отступить. Весело полыхнули тюлевые занавески, временно отрезая тараканам доступ в дом.

Кепка готовился к новому прыжку. Кирилов понимал, что эта атака может стать для него фатальной, поэтому сам кинулся навстречу врагу. Огонь, бьющий из сопла, вспыхнул перед мордой монстра. Энтоморф попятился, недовольно стрекоча. Максим наступал, зажимая его в угол.

Внезапно развернувшись, насекомое вскочило на стену и рвануло на потолок. Это был шанс, который нельзя было упускать. Человек бросил свой импровизированный огнемёт и, борясь с отвращением, прыгнул на спину пытающегося удрать чудовища, повалив его на пол. Оглушительный стрёкот впился в его барабанные перепонки. Лёжа на спине, придавленный бьющимся в бессильных попытках перевернуться существом, Кирилов выхватил шприц изо рта, вонзил иглу в правый глаз монстра и нажал большим пальцем на поршень.

Кепка резко взмахнул крыльями, Максим услышал громкий хруст, левую руку пронзило острой болью. Энтоморф вскочил на ноги, отбросив оглушённого человека. Кирилов оказался прямо перед лазом в погреб. Комнату окутал дым – огонь с занавесок перекинулся на деревянные рамы. Времени на раздумья не было. Ухватившись здоровой рукой за край, он подтянулся к пахнущему сыростью провалу. Стопу сдавило, словно тисками. Обернувшись, он увидел Кепку, впившегося мощными челюстями в его левый кроссовок. Согнув свободную ногу в колене, Максим с силой ударил его в глаз, вгоняя болтающийся шприц внутрь целиком. Хватка мандибул ослабла, и теряющий сознание от боли журналист кулём свалился вниз. Изуродованная морда тут же возникла в проёме погреба – раненое насекомое не собиралось так просто отпускать свою добычу. Кирилов нащупал обрезок газовой трубы и с криком метнул его в голову Кепки. Энтоморф отпрянул, уворачиваясь. Из последних сил Максим рванулся к выходу и захлопнул над собой крышку погреба.

Даже внизу явно чувствовался запах горящего дерева, сверху сквозь щели сочились белёсые дымные щупальца. Не в силах подняться, Кирилов со стонами подполз к отверстию, оставшемуся после демонтажа вентиляции газовой камеры. Прижавшись к нему нижней частью лица, он надеялся, только не то, что бдительные соседи заметят начинающийся пожар и успеют принять меры. Глаза уже слезились от дыма. Дышать становилось всё труднее – воздуха, поступающего через небольшую забитую мусором дыру, явно не хватало. В глазах Максима потемнело, и он провалился в беспамятство.

***

Телефоном ему разрешили воспользоваться только через день после того, как он пришёл в себя. Лечащий врач не пускал к нему даже следователя – всё-таки больше двух недель без сознания был. Рука под гипсом постоянно чесалась, а ноющая боль в раздробленной стопе мешала заснуть. По официальной версии, конечности он повредил, упав в погреб. О том, что произошло на самом деле, Кирилов пока помалкивал. Он всерьёз подумывал о том, чтобы не предавать эту историю огласке. Паника среди населения никогда ни к чему хорошему не приводила. Одно дело репортаж о серийном убийце, и совсем другое – история про неведомых тварей, живущих среди нас. Как скоро это приведёт к массовой «охоте на ведьм»? Все бездомные окажутся под угрозой. С другой стороны, он не первый год живёт и хорошо знает, что опрометчиво передавать такую информацию властям не лучшее решение. Ему срочно нужен был совет. Кирилов отключил телефон от зарядного устройства и, пролистав список контактов, нажал на вызов.

– О, думал, не позвонишь, – голос одноклассника звучал холодно.

– Здоров, Илюха, – почуяв неладное, насторожился Максим. – Как дела?

– По-разному, – проворчал Илья. – Чё хотел?

– Слушай, – Кирилов решил перейти сразу к делу. – Можешь мне ещё раз встречу с Головиным организовать? Я понимаю, что…

– Иди в жопу, – отчеканил собеседник. – Понимает он. Интересно, до чего вы в прошлый раз договорились, что с меня теперь прокуратура не слазит? Внутреннюю проверку затеяли.

– Не понял, а прокуратура тут каким боком?

– Любым! – рявкнул Илья. – Ты что, в коме полмесяца валялся?

– Ну, типа того. Я в центральной больнице. Ничего серьёзного – жить буду. Мне телефон час назад только отдали. Что случилось-то?

– Тогда понятно, – немного успокоился одноклассник. – Я думал, ты забухал. Значит, ещё не знаешь. Не получится у тебя с Головиным встретиться – умер он.

– Как умер?

– Вот это-то как раз многие и хотят знать. Официальная версия – самоубийство, только я первый раз вижу, чтоб люди так из жизни уходили.

– Как? – внезапно охрипшим голосом поинтересовался Кирилов.

– Задохнулся. А знаешь почему? Потому что у него всё горло насекомыми было забито.

– Какими насекомыми? – тихо спросил Максим, чувствуя холодок, ползущий по спине.

– Разными, – буркнул собеседник. – Я что, энтомолог, по-твоему? Тараканы там, многоножки, жучки какие-то. Большинство ещё живыми были, когда его вскрывали. Патологоанатома нашего еле спиртом отпоили потом, а он человек не особо впечатлительный – много чего повидал.

– Офигеть, – выдохнул Кирилов.

– Во-во, – угрюмо подтвердил Илья. – Ты это… Скоро выписываешься?

– Ещё не знаю, а чё?

– Он тебе тут письмо оставил, попросил передать. Я замотался, забыл.

– Погоди. Чё за письмо? Когда оставил?

– Так сразу после вашей встречи. Накануне смерти. Был у меня, конечно, соблазн заглянуть в конверт, но я сдержался. Что-то мне подсказывает, что мне не понравится то, что там написано. Меньше знаешь – крепче спишь, а с прокуратурой я и так разрулю. Не впервой.

– Спасибо, Илюха! Ты настоящий друг.

– Сомневался? Только ты «спасибом» не отделаешься – поляну накроешь, как выпишешься. Я к тебе гонца тогда сейчас отправлю с передачкой. Сам не могу – не до этого сейчас, сам понимаешь. Давай выздоравливай. Увидимся.

– Ага. Пока.

Максим отключился и, откинувшись на подушку, задумчиво уставился в потолок. Дело принимало скверный оборот, и грозящее ему обвинение в умышленном поджоге, видимо, было меньшей из его проблем. Он поднёс к лицу правую руку. Кожу покрывали небольшие ожоги, но в целом можно считать, что он легко отделался. Вот только на ладони образовался какой-то белёсый налёт, который жутко зудел. Кирилов поскоблил его ногтями. Онемевшие пальцы сломанной руки слушались плохо, но ему удалось содрать верхний слой. По консистенции субстанция напоминала сахарную вату или плесень. От изучения конечности его отвлекла медсестра, вкатившая в палату штатив капельницы – пришло время ежедневных лечебных процедур.

Вечером прибыла передачка от Ильи. В большом целлофановом пакете под фруктами и соком обнаружился помятый конверт. Неуклюже помогая загипсованной рукой, Кирилов извлёк письмо и жадно впился в ровные строчки, покрывающие бумагу.

«Здравствуйте, Максим!

Как бы банально это не звучало, но если вы читаете это письмо, то меня, вероятно, уже нет в живых. Во-первых, хочу попросить прощения за то, что втянул вас в эту историю. Я чувствую, что меня выследили. Звуки из стен и вентиляции лучшее тому подтверждение. У меня не оставалось другого выхода, кроме как во время нашего разговора пометить вашу руку специальным феромоном. Так я буду уверен, что Кепка точно вас найдёт, и вы поймёте, что я говорил правду. Останки могли привлечь других энтоморфов, поэтому все трупы я растворял в ванне с кислотой, а других доказательств у меня для вас нет.

Надеюсь, вы уже успели прочитать мои записи и поняли, как использовать шприц со смесью. Если всё сделаете правильно, есть шанс уничтожить популяцию полностью. По крайней мере, в нашей местности. Эти существа – эврибио́нты, а это значит, что выживать они умеют практически при любых условиях окружающей среды. Они сумели пережить падение астероида, ледниковый период и Всемирный потоп. Не удивлюсь, если их соплеменников сейчас можно встретить даже в Антарктиде.

Я не знаю, вышли они из своих убежищ недавно или тысячелетиями успешно скрываются под человеческими личинами, самостоятельно сдерживая рост популяции. Не хочу рисковать. Возможно, мои исследования помогут сдержать их размножение. Человечество должно знать о возможной угрозе.

Каннибализм и людоедство среди насекомых обычное дело, хотя поедают они чаще мёртвую плоть. Целенаправленная охота на людей – явление редкое. Однако в поведении энтоморфов всё же прослеживается пусть и чудовищная, но логика. Они намеренно выискивают больных и бесполезных, по их мнению, представителей нашего вида. Убивая бездомных и людей, страдающих от тяжких недугов, они проводят своеобразную чистку. В истории человеческой цивилизации тоже были такие примеры, но в нашем случае гуманизм, к счастью, победил.

Полиция умалчивает об участившихся случаях исчезновения людей, но я наводил справки. Большинство пропавших за последние несколько лет страдали от серьёзных заболеваний, можете проверить. Ни следов, ни останков их так и не нашли. Только с бомжами этноморфы проявляют некую необъяснимую беспечность, оставляя изуродованные трупы на месте убийства. Может, не считают их достойной добычей и стыдятся приносить в своё логово, где бы оно не находилось.

Это вовсе не означает, что они не будут нападать на неподходящих под их критерии людей. Инсекто́иды вполне способны устранить кого-то, угрожающего существованию их вида, как вы или я. Когда-нибудь они могут решить, что всё человечество представляет для них опасность. Они практически вездесущи. Выследить неподготовленного человека для них не представляет большого труда, поэтому будьте предельно осторожны. Изучите мои записи и примите правильное решение. Надеюсь, у вас всё получится. Прощайте».

Максим сложил листок и с тяжёлым вздохом убрал его в конверт.

– Плохие новости? – участливо осведомился сосед по палате. – Понимаю. Сейчас многим не по себе.

– Почему? Что-то случилось?

– Ты чего, не в курсе? – удивлённо уставился на него собеседник. – Зараза какая-то новая появилась. Город на карантин закрывать собираются. Говорят, люди белой плесенью покрываются и в мумии превращаются. Вроде как грибок какой-то мутировавший. Говорят, от насекомых передаётся и быстро распространяется. А как ему не распространяться? Насекомые, они же везде. Нигде от них не спрячешься.

Кирилов с ужасом посмотрел на руку – ворсистое пятно белёсого налёта на его ладони стало заметно больше.

— Хорошо, — вздохнул наконец Головин, вдавив окурок в пепельницу, — Я вам всё расскажу, если пообещаете, что выполните мою просьбу.

— Какую? — насторожился журналист. — Вы ведь понимаете, что мои возможности ограничены?

Максим не рассчитывал на безвозмездную откровенность, когда добивался встречи с печально известным «Зейским санитаром», да и отступать было поздно – слишком много сил и средств затрачено для получения этого эксклюзивного интервью. Однако нужно было сразу дать понять, что непомерно высокую цену за разговор он предлагать не собирается.

— Не переживайте, — Головин криво усмехнулся. — Ничего невыполнимого я не попрошу. Мне лишь нужно, чтобы вы кое-что мне принесли.

— Андрей Василь…

— Просто Андрей, — перебил его заключённый, поморщившись. — Мы почти ровесники. Не бойтесь. Никакого криминала – всё в рамках закона.

— Ладно. Я подумаю.

— Нет, — покачал головой собеседник. — Пообещайте, иначе никакого разговора не будет.

— Хорошо, — сдался Кирилов. — Обещаю. Теперь можем начать? У нас не так много времени.

— Ну вот и договорились, — удовлетворённо кивнул Головин. — Что вы хотите знать?

— Расскажите с самого начала. С чего всё началось?

Андрей, не спросив разрешения, вытащил из пачки, лежащей на столе, ещё одну сигарету и выжидающе посмотрел на Максима. Тот протянул ему зажигалку.

— Началось всё ещё в детстве, — выдохнув густое облако дыма, начал Головин. — Дома меня регулярно избивали, а отец в качестве наказания часто запирал в тёмном чулане…

— Правда? — оживился Кирилов. — Ваши родители производят впечатление крайне адекватных и милых пенсионеров.

— Всё так и есть, — хмыкнул Андрей. — Извините, не удержался. Популярное мнение, что все проблемы идут из детства. Я уже устал объяснять психиатрам, что у меня было нормальное детство. Счастливое даже. И проблем с головой у меня нет, что бы там не говорили врачи. Просто однажды я стал слышать звуки, а потом замечать тех, кто их издаёт.

— Какие звуки? — решил уточнить Максим. — Голоса?

— Нет, — покачал головой Андрей. — Стрекотание и скрипы. Из вентиляции, в стенах квартиры, под полом и в тёмных комнатах, когда там никого не было. Сначала я не придал этому значения. Квартира у меня в старом доме, и посторонние шумы́ – обычное явление, но вскоре они стали слишком настойчивыми, как будто кто-то звал меня, пытаясь привлечь внимание. Я долгое время игнорировал этот зов, однако постепенно он начинал раздражать и беспокоить всё больше. Время от времени краем глаза я замечал тени, мелькающие по углам, и чувствовал на себе чей-то взгляд, когда никого не было рядом. Всерьёз я испугался, когда понял, что это стрекотание стало преследовать меня даже за пределами квартиры… А потом я встретил Кепку.

— Кого? — удивлённо вскинул брови Кирилов.

— Он сидел у входа в магазин с пластиковым стаканчиком в грязной руке, — игнорируя вопрос, продолжил Головин. — С виду обычный бомж, но чем ближе я подходил к нему, тем чётче и громче становилось стрекотание. Оно будто просачивалось прямо в уши сквозь городской шум, вызывая неприятный зуд под черепной коробкой, но кроме меня этого никто не замечал. Я тоже сделал вид, что не слышу ничего необычного, и прошёл мимо, однако на следующий день вернулся и стал наблюдать издали за этим бездомным.

Замолчав, Андрей прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Почему Кепка? — воспользовавшись паузой, поинтересовался Максим. — Он сам так представился?

— Нет. Это я его так прозвал, потому что он всегда носит одну и ту же красную бейсболку. И ещё он постоянно что-то бубнит себе под нос. Только вот если все улавливают пусть и неразборчивую, но человеческую речь, то я различаю ещё и вплетающиеся в неё громкие щелчки и скрежет.

Головин вдруг испуганно посмотрел за спину Максима.

— Вы слышали?

— Нет.

Журналист обернулся, проследив взгляд Андрея. Расширенные зрачки собеседника были прикованы к вентиляционной решётке. Он часто и глубоко дышал.

— Ну конечно, нет, — с трудом взяв себя в руки, выдавил Головин. — Никто не слышит. Этот звук называется стридуляцией. Так общается большинство насекомых. Я теперь много про это знаю, пришлось серьёзно изучить вопрос. Кепка был первым, кого я приметил, но далеко не последним.

Он медленно перевёл взгляд на Кирилова и поправил очки на переносице.

— Скажите, Максим, как часто вы присматриваетесь к окружающим?

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Наверное, не очень часто. Мне кажется, пялиться на людей – признак дурного тона.

— Вот именно, — подтвердил Головин. — А если смотреть на человека ещё и неприятно, вы, скорее всего, будете намеренно избегать зрительного контакта. Большинство людей при встрече с бомжами или бездомными попрошайками инстинктивно отводят взгляд. Это заложено где-то на подсознательном уровне. Мы видим кого-то, напоминающего очертаниями человека, но не различаем деталей и спешим отвернуться. Этим они и пользуются – скрывают несовершенство. Эти существа успешно мимикрируют под людей, однако при внимательном рассмотрении явно видны все недостатки маскировки подражателей. Где-то из-под хитина, укрытого лохмотьями, мелькнёт прозрачная пластинка крыла, где-то выглянет суставчатая конечность или членистый усик. Кепку, например, выдали глаза. Пару абсолютно чёрных, лишённых век, выпученных буркал он скрывает за тёмными очками, а ещё три маленьких глаза на темени прикрывает красная засаленная бейсболка, которую он прилюдно никогда не снимает. Думаю, я единственный из тех, кто увидел все его пять глаз и остался жив.

— Погодите, — прервал его Максим. — Вы утверждаете, что все убитые вами бездомные были на самом деле насекомыми?

— Точно, — кивнул Андрей. — Только вот убил я их не так много, как пишут в газетах. Понимаете, этим созданиям тоже надо чем-то питаться. Бомжей никто не считает – пропал и ладно. Умер – невелика потеря. Зачастую даже вскрытие не проводят. Причина смерти неважна. Мало ли что могло случиться. Не подумайте, эти существа могут напасть на кого угодно, просто охотиться на бомжей проще и безопаснее. Следствие решило, что сделать меня причастным к убийствам и пропажам бездомных будет хорошей идеей. Они не видят или не хотят видеть очевидных вещей…

— А именно? – насторожился Кириллов.

— Способ убийства, — Андрей развёл руками. — Я никого не потрошил и не заливал внутренности кислотой. Многочисленные порезы на телах жертв сделаны не холодным оружием, как они утверждают, а острыми мандибулами гигантских членистоногих. Я вообще плохо переношу вид крови, но кого это волнует? Им проще повесить на меня несколько десятков нераскрытых дел и отчитаться о поимке опасного маньяка, чем ловить настоящих убийц.

— Кстати, раз уж вы заговорили о способе убийства, — Максим почувствовал, что Головина начинает заносить не в ту сторону, и попытался вернуть разговор в интересующее его русло, — почему газовая камера? Не самый простой и дешёвый вариант.

— У инсектоидов очень крепкая хитиновая оболочка, которую трудно пробить даже пулей, не говоря уже о холодном оружии. Сначала я хотел оборудовать погреб огнеупорным материалом и сжигать их там заживо, но сложность исполнения и затраты на материалы заставили отказаться от этой идеи в пользу более простой и дешёвой газовой камеры.

— Получается, вы пробовали в них стрелять?

— Да, сначала пробовал, — кивнул Головин, — но тогда у меня ещё не было чёткого плана, и я просто наблюдал за Кепкой – он у них что-то вроде лидера или координатора. Если честно, то я сам не до конца понял их иерархию, но остальные энтомо́рфы его слушаются. Место, где он сидел, буквально кишело насекомыми – мухи, жучки и прочие представители членистоногих с жужжанием сновали над его головой и ползали по одежде. Возможно, он продуцирует какие-то специфические феромоны, не знаю, но думаю, что именно Кепка выбирает цели. Послушные его воле тысячи мелких разведчиков ползают по вентиляциям и щелям, выискивая будущих жертв. Однажды, когда мимо него прошла молодая женщина, стрекотание Кепки стало громче, тональность заметно изменилась. Тут же из ниоткуда вынырнули две укутанные в грязное рваньё фигуры и увязались за ней. Я, решив проследить и выяснить, что у них на уме, отправился следом. Девушка двигалась медленно, часто останавливалась, нездоровая бледность покрывала её лицо, глубокие тени залегли под ввалившимися глазами, на впалых щеках проступал лихорадочный румянец. Вне всяких сомнений, она была серьёзно больна. Пропетляв около получаса по городским улицам, мы оказались на территории гаражно-строительного кооператива. Оставаться незамеченным стало сложнее, я немного отстал и в какой-то момент потерял из вида и девушку, и преследовавших её бездомных. Подойдя к месту, где видел их в последний раз, я услышал знакомое стрекотание и, ориентируясь на звук, прокрался за гаражи.

Андрей прервался и хлебнул воды из стоящей на столе пластиковой бутылки. Было заметно, что воспоминания даются ему нелегко.

— Они не могла кричать, — отерев губы тыльной стороной ладони, продолжил он. — Рот был залеплен какой-то липкой субстанцией. Несчастная лишь мотала головой из стороны в сторону, бессильно мычала и таращила полные боли глаза. Твари жрали её заживо. С их перепачканных кровью мандибул стекала вязкая кислотная слюна, с шипением разъедая кожу жертвы. Под торжествующие щелчки и пересвист два огромных таракана выгрызали частично растворённые внутренности девушки. Я закричал от ужаса и отвращения. Реакции их, конечно, можно только позавидовать. Один из них, не выпуская добычу, метнулся в едва заметный лаз под бетонным забором, а второй бросился в мою сторону. Оглушительно вереща и щёлкая, таракан прыгнул. Я попятился и, запнувшись, упал на спину. Это меня спасло. Сегментированное брюхо скользнуло по лицу, и тварь врезалась в обитую жестью стену гаража. Я вскочил на ноги, схватив кусок ржавой арматуры, со всей силы шарахнул сверху по панцирю. Эффект был как от удара по гранитному монолиту. Металл отскочил от твёрдого хитина, даже не оцарапав его. Оружие выскользнуло из моих онемевших рук. Тварь, видимо, не ожидала сопротивления, поэтому слегка замешкалась. Я этим воспользовался – с криками выскочил на открытое пространство и, не оглядываясь, бросился прочь. Каким-то чудом мне удалось сбежать, но обрадовался я рано. Этим же вечером меня нашли.

Головин снова бросил настороженный взгляд на вентиляцию.

— Не дай вам Бог, Максим, почувствовать то, что испытал я. Тысячи насекомых, бесконечным стрекочущим потоком выплёскивающихся из вентиляционных каналов, лезущих из щелей в стенах, живым ковром устилающих пол с одной единственной целью – добраться до моей плоти. Мне пришлось бежать не только из квартиры, но и из города. Я скрылся на даче, однако прекрасно понимал, что нигде не смогу быть в безопасности – рано или поздно меня всё равно нашли бы, поэтому решил действовать на опережение. Во время наблюдения за Кепкой я понял, что популяция энтоморфов на территории нашего города не очень многочисленная – около полусотни особей. Действуя скрытно, можно было истребить всю колонию, не поднимая особого шума, но, как видите, мне не повезло. Хоть я и старался соблюдать осторожность, но, видимо, кто-то из соседей по даче обратил внимание на подозрительную активность и сообщил куда следует. Всё же мне удалось существенно сократить численность тварей до того момента, как меня поймали.

— И насколько сильно вы её сократили? — Кирилов вопросительно поднял бровь. — Полиция всё ещё скрывает точную цифру.

— На самом деле я и сам в какой-то момент перестал считать, но, думаю, штук пятнадцать или двадцать уничтожить успел.

— Как вы их заманивали?

— С этим как раз проблем не было, — хмыкнул Андрей. — Предлагал непыльную работу за достойное вознаграждение. Не думаю, что они на самом деле нуждались в деньгах, скорее их интересовали новые ареалы обитания и потенциальная добыча. Тех, кто соглашался, отвозил за город на дачу. Первого в лесу по дороге от станции «шлёпнул». Тогда же и понял, что стрелять в них – ненадёжная затея. Ижевская «вертикалка» справилась с задачей лишь с четвёртого выстрела. Думал, не успею перезарядить и добить, но эффект неожиданности сыграл мне на руку. После чуть не закончившейся неудачей попытки пришлось придумать альтернативный, не настолько шумный и рискованный метод устранения. В дальнейшем просто просил помочь вынести хлам из погреба и запирал их внутри. Потом пускал синильную кислоту по системе вентиляции. Как инсектицид она весьма эффективна. Знаете, её использовали нацисты для убийства людей в концентрационных лагерях?

— Знаю, — непроизвольно поморщился Кирилов. — Читал отчёты с места преступления. Ещё знаю, что там не нашли ни одного трупа. Только одежду и небольшое количество биологического материала – кусочки кожи, немного волос, мелкие остатки плоти, следы крови, но ни одного мёртвого тела.

— И не найдут, — усмехнулся Головин. — Не хочу, чтобы полиция до них добралась. Не доверяю властям – они любят скрывать правду. Подозреваю, что наш город не единственный, где эти существа обитают. Люди должны обо всём узнать, и вы мне в этом поможете. Собственно, поэтому я и согласился на интервью. Вы напишите статью и предоставите доказательства.

— У вас есть чем подтвердить свои слова? — глаза Максима заблестели в предвкушении возможной сенсации. — Вы укажете мне место захоронения трупов?

— Не совсем, — мотнул головой Андрей. — Помните, я просил вас об одолжении в самом начале разговора?

— Конечно.

— Вы должны как можно скорее съездить ко мне на дачу. В погребе есть схрон, который, насколько я знаю, пока не обнаружили. Внутри, помимо прочего, лежит пузырёк с распылителем. Он мне нужен. Там смесь, заглушающая естественный запах. Она сбивает энтоморфов со следа. Если вы мне не поможете – меня вскоре найдут. Половицы не приби…

Металлическая дверь со скрипом отворилась, прерывая его на полуслове.

— Время, — проскрипел сотрудник ФСИН усталым голосом. — Заканчиваем свидание.

— Правый дальний угол, — быстро шепнул Головин перед тем, как покинуть комнату. — Поспешите.

Он крепко сжал руку журналиста на прощание. Ладонь Андрея была влажной и липкой. Кирилов брезгливо вытер руку о штанину. Он вдруг почувствовал резкий неприятный запах. Поднёс руку к носу и, поморщившись, тут же отдёрнул. Смрадная волна шибанула в ноздри. Размышляя о том, как бы поделикатнее намекнуть администрации заведения о важности соблюдения норм гигиены среди заключённых, Максим направился к выходу.

Стоя на пороге, он услышал за спиной негромкий шорох. Обернувшись, бросил взгляд на вентиляционную решётку. Из пыльного отверстия выполз жирный таракан и, быстро пробежав по стене, юркнул за плинтус.

***

Естественно, Кирилов ни на секунду не поверил в историю про хищных насекомых, пожирающих людей. Однако эксклюзивное интервью с известным «серийником» должно было существенно помочь ему в карьерном росте. О «Зейском санитаре» уже несколько недель трубили все новостные СМИ и тревожно гудел Интернет, но сведения были крайне скудны – в основном все пересказывали одну и ту же общедоступную информацию, каждый на свой лад. Строили гипотезы и высказывали предположения, однако точных мотивов и подробностей не знал никто.

Все были в курсе, что в городе Зейск пойман опасный серийный убийца, травящий бездомных кустарно изготовленным газом «Циклон Б». Общественность разделилась на два лагеря. Большинство категорически осуждало радикальные методы Головина, однако нашлись и те, кто поддерживал его. Именно с их подачи Андрея и окрестили «санитаром». Дескать, благое дело делал – чистил город от бесполезных и опасных отбросов. Оппоненты ломали виртуальные копья в медиапространстве, но отсутствие достоверной информации сводило все споры на нет.

Максим же решил использовать ситуацию в свою пользу. Пригодились старые связи в системе исполнительной власти. Пришлось постараться, но он сумел добиться свидания с подследственным. Сказать по правде, интервью его разочаровало – совсем не такого результата он ожидал. Судя по всему, Головин был не вполне адекватен либо усиленно пытался симулировать сумасшествие. Однако если в его погребе действительно есть тайник, то призрачный шанс состряпать добротное журналистское расследование всё ещё имеется.

Кирилов, прислонившись головой к стеклу, задумчиво косился на пролетающий за окном электрички унылый пригородный пейзаж. Он безуспешно пытался немного вздремнуть, чтобы хоть как-то компенсировать бессонную ночь. До утра ему мерещились шорохи за стенами и шуршание в вентиляции. Всё же визит к Головину не прошёл бесследно для психики. Вечером он попробовал набросать черновик, но вместо разоблачительной статьи получалась какая-то дикая крипота. Не могло быть и речи о том, чтобы публиковать её в таком виде. Возможно, на даче Андрея действительно найдётся то, что ему поможет.

Максим решил добираться до пункта назначения пригородным поездом. Немного смущало, что первая электричка отправлялась рано утром, а ранние подъёмы всегда давались Кириллову нелегко. Однако с таким неудобством он готов был смириться – главное, чтобы Головин не обманул, и в тайнике и правда оказалось бы что-то стоящее.

Поезд вынырнул из чахлого перелеска, за окном раскинулись бескрайние зелёные поля. Восходящее солнце коварно резануло по глазам. Максим, раздражённо сморщившись, отвернулся. Отказавшись от попыток немного поспать, он принялся исподтишка разглядывать попутчиков. Людей в вагоне было мало – пара пенсионеров, женщина с двумя заспанными мальчишками и бородатый, потрёпанный жизнью мужик в тёмных очках. Что-то в облике этого мужчины заставило сердце Максима сбиться с ритма. Спустя секунду он понял, что именно его встревожило. На голову бородача была нахлобучена грязная красная бейсболка. Совсем как у Кепки из истории Головина. Странное совпадение.

Отогнав подступающую паранойю, Максим уткнулся в телефон, но время от времени всё же украдкой бросал встревоженный взгляд на странного попутчика. В какой-то момент он заметил, что губы мужика, скрытые за неопрятными усами, шевелятся, и до его слуха донеслось невнятное бормотание. Кирилову всерьёз стало не по себе. Резкий удар с обратной стороны окна заставил его подскочить на месте. На стекле мерзкой кляксой поблёскивали останки большого жука. Когда Максим оторвал взгляд от размазанного трупика насекомого, мужчины в вагоне уже не было.

Оставшееся до прибытия время Кирилов старался не думать об этом небольшом, но неприятном инциденте, с головой погрузившись пучину Интернета. По мере следования вагон заполнялся всё новыми попутчиками, и вскоре Максим был бесцеремонно придавлен к стенке широкобёдрой бабкой с охапкой садового инвентаря в руках. Остаток пути он провёл в крайне неудобной позе, обнимая руками свой небольшой рюкзачок, старательно избегая контакта с тяпками и граблями, норовившими стукнуть его по голове.  

Сельский полустанок встретил Кирилова разбитым перроном и запахом креозота, поднимающимся от нагретых летним солнцем шпал. Нестройная колонна прибывших потянулась по узкой тропе к дачному посёлку, увлекая Максима за собой. Он бросил осторожный взгляд назад. Возможно, это была лишь игра его взбудораженного воображения, но ему показалось, что где-то в толпе мелькнула красная кепка.

Дачу Головина он нашёл довольно быстро. Когда ажиотаж после поимки «Зейского санитара» спал, желающих посетить место преступления поубавилось, и Кирилов практически беспрепятственно проник на территорию. Единственную преграду в виде закрытой калитки он проигнорировал, ловко перемахнув через забор. Тропинка к дому через неухоженный заросший двор с трудом угадывалась среди высокой травы. Навесной замок на входной двери выглядел дёшево и ненадёжно. Собственно, как Максим и предполагал. Он достал из рюкзака предусмотрительно прихваченный молоток и, воровато оглядевшись, за несколько ударов выбил дужку из корпуса. Сорвав пломбу с полицейской печатью, Кирилов открыл пронзительно скрипнувшую дверь.

Не обращая внимания на беспорядок, оставшийся после обыска, он направился прямиком к открытому люку в подпол. Внизу было темно. Максим включил фонарик на телефоне, достал верный «Canon» и спустился по шаткой лестнице. Вспышка фотоаппарата озарила валяющиеся на влажных досках части демонтированного оборудования для подачи газа в камеру. Погреб оказался довольно просторным, и перемещаться по нему можно было, даже не пригибаясь. В воздухе слабо чувствовался характерный для синильной кислоты запах горького миндаля.

Аккуратно перешагивая через разбросанный хлам, Кирилов пробрался в правый дальний угол. Где-то здесь, по словам Андрея, должен быть тайник. Опустившись на колени, подсвечивая себе фонариком, Максим зашарил по грязному полу, но тут же брезгливо отдёрнул руку, вскрикнув. Мелькнув в тусклом свете, что-то холодное скользнуло по тыльной стороне его ладони. Луч фонарика, метнувшийся вслед, выхватил из темноты большую извивающуюся многоножку, исчезающую в щели между досками полового покрытия.

Тихо выругавшись сквозь зубы, Кирилов продолжил поиски и вскоре нащупал доску, немного выступающую над поверхностью. Подцепив её ногтями, Максим потянул на себя. Доска поддалась легко, открыв небольшое вырытое в земле углубление. В ямке лежал плотно обёрнутый в целлофан свёрток. Кирилов извлёк находку и, стряхнув с неё комочки земли, сунул в рюкзак. Не обманул Головин – в указанном месте действительно был тайник. Осталось проверить, насколько ценную информацию он скрывал.

Физиология эврибионтов в фазе имаго (2/2)