Строительство городов-садов с малоэтажными домами в 20-е годы было самым дешёвым способом обеспечить трудящихся хорошим и недорогим жильём. Поэтому когда Советская власть фактически запретила идею города-сада, она руководствовалась вовсе не экономическими соображениями.
Реальная причина была в другом — в ориентации на трудо-бытовой коллектив и коммунальный быт. Что за этим скрывалось?
Первая часть о городах-садах.
Вместе работаем, вместе живём
Прежде всего я должен отметить, что мы, люди постсоветского пространства, живём на обжитых руинах хрущёвского Советского Союза. Хрущёвско-брежневское время, мне кажется, в чём-то поразительно похоже на наше, настолько, что мы этого не замечаем, мол, разве могло быть иначе? А вот сталинский строй отличается от нашего куда принципиальнее и серьёзнее, в него нужно серьёзно вникать. Многие, однако, не утруждаются этим. Они ругают Хрущёва и хвалят Сталина, приписывая сталинскому времени те блага и достижения, которые появились только при Хрущёве или позднее. Но не будем о глупцах.
Общество определённым образом оформляет свою жизнь домами и улицами. Поэтому изучая архитектуру и градостроительство нужно уделять внимание жизни общества, а не сводить вопрос к смене неких архитектурных стилей в вакууме.
Единицей общества раннего Советского Союза стал не человек и не семья, а трудо-бытовой коллектив, то есть общность людей, которые связаны вместе работой и бытом. Идеал того времени с точки зрения власти: рабочие крупного завода трудятся, отдыхают и проживают совместно. Как тогда говорили, от станка до пиджака.
Советское государство всю свою историю умело управлять только сконцентрированными группами людей, оно не хотело учиться находить общий язык с одиночками. Это было прямым следствием ориентации на внеэкономическое принуждение: приказом, а не рублём.
Для общества, построенного вокруг семей, естественны индивидуальные квартиры или частные дома, а для общества трудо-бытовых коллективов — коммунальное жильё. Именно оно было одним из важнейших рычагов внеэкономического управления.
Коммунальная жизнь
Если помните, в предыдущей статье было упомянуто ГУКХ — Главное управление коммунального хозяйства, один из шести отделов НКВД. Подчёркиваю: коммунального. До революции никто городское хозяйство коммунальным не называл, мы же следуем давней советской привычке. Действительно, с чего наше городское хозяйство коммунальное? Можно подумать, современные города целиком состоят из домов-коммун.
Советское правительство довольно рано обозначило официальный курс на коммунальное жильё, что и отразилось в названии отдела НКВД, заведующего городским хозяйством. Речь идёт не только о коммунальных квартирах, но и о домах-коммунах. Они вовсе не были сосредоточением коммуналок под одной крышей, как можно было подумать.
Проект квартиры-ячейки тип F Секции типизации Стройкома РСФСР, 1928 год
В коммунальных квартирах быт разных семей пересекается. Каждая из них сама готовит, стирает и так далее, но на общих площадях. В домах-коммунах быт обобществляется: готовка, стирка и другая бытовая рутина выносятся за пределы квартир. Для этого организуются кухни-столовые и прачечные, услугами которых пользуются жильцы. Досуг тоже мыслился коллективным. Квартиры были и не совсем квартирами, ведь в них люди лишь проводили свободное от строительства коммунизма время, поэтому их называли ячейками.
Воспитание детей тоже во многом выносилось за пределы квартир-ячеек, поэтому кроме централизованного культурно-бытового обслуживания были необходимы школы, детские сады и лагеря. Женщина, освобождённая от «кухонного рабства» и присмотра за детьми, становилась полноценным трудовым ресурсом наравне с мужчиной, что прямо отражалось в законах и нормах того времени. Чтобы не быть голословными мы разберём суть изменения коэффициента семейности когда дойдём до соцгородов.
Ведомственное распределение
Третий принцип, без которого невозможно понять Советский Союз, в первую очередь сталинский, это ведомственное распределение. Его суть в замене нормальных рыночных отношений на управляемую государством систему распределения материальных благ и услуг по иерархическому принципу.
Материальный профит зависел не только и не сколько от трудолюбия человека и от степени прямизны его рук. Намного важнее, к какому ведомству он относился по месту работы, поскольку именно через ведомства государство распределяло материальные блага и услуги. Система была иерархической: в разные структуры вливались разные средства, а далее они распределялись в зависимости от положения человека.
Эта по сути нехитрая система позволяла государству привлекать трудовые ресурсы туда, куда ему было нужно, а затем удерживать их. Экономическая выгода и нужды людей отходили на второй план, если вообще рассматривались. Важное условие работы этой системы — дефицит, который необходимо поддерживать. К примеру, если жилья много и оно раздаётся направо и налево, им невозможно манипулировать.
Именно «распределительная система» и становится механизмом привязки человека к производству. Через нее распределяется всё – продукты, товары, услуги, льготы по старости и выслуге, пособия по инвалидности, текущее медицинское обслуживание, удовольствия, возможность получить образование. Всё, что составляет «жизненный прожиточный оптимум». Она – система – вынуждает людей держаться за место работы и терпеть всё, что связано с пребыванием в качестве члена трудо-бытового коллектива, потому что ее блага распространяются исключительно на трудящихся.
Марк Меерович. СССР как мегапроект
Трудо-бытовой коллектив, коммунальный быт и ведомственное распределение вместе связывали человека по рукам и по ногам. Представьте, рабочий с семьёй получил от завода комнату в коммуналке, вернее, не саму комнату, а право в ней проживать. В соседних комнатах живут рабочие этого же завода, поэтому быт и поведение человека прозрачны для коллектива. То, как рабочий питается в заводской столовой, зависит от государства, как и то, что он может купить в магазинах. Его «раскрепощённая» жена тоже работает, а дети проводят время в яслях, лагерях и школе, их материальное обеспечение, культура и воспитание тоже под надзором государства.
Выбраться из этих пут невозможно, поскольку для этого нужно стать собственником жилья, то есть лишить государство таких широких возможностей манипулировать крышей над головой. Но как это сделать без свободного рынка строительных материалов и по законам, душащим кооперативное строительство? Никак.
Чем провинился город-сад
Суть идеи города-сада вовсе не в особом озеленении или живописных коттеджах, а в том, что объединившись в кооператив люди сами ставят задачи и решают их. Они не ждут с протянутой как у нищего рукой, а формулируют заказ. Это совершенно другой уровень ответственности.
Создание и развитие города-сада определяется жизнью кооператива и потребностями людей. В отличие от привычных нам индустриальных поселений, в каноничных городах-садах вообще не было градообразующего центра. Они строились вокруг потребностей жителей, а не какого-либо местного завода. Не случайно одному из комментаторов прошлой статьи о города-садах на ум пришла ассоциация с пост-индустриальным временем.
Разумеется, на независимые от ведомственных предприятий кооперативы власть может действовать только экономическими рычагами, иначе они переставали быть независимыми по определению. Но Советское государство свернуло НЭП и отказалось от экономически разумных рычагов в пользу внеэкономического принуждения, поэтому города-сады становились бы совершенно неуправляемыми. Это и привело к тому, что под давлением власти идея города-сада мутировала в свою полную противоположность.
Уже в начале 20-х годов стало утверждаться правило: теперь поселения должны были планироваться вокруг некого градообразующего центра, обычно завода. Проекты с живописной планировкой без производственного или общественного центра часто не принимались и отправлялись на доработку. Например, проект посёлка при Кожуховской электростанции был отклонён со следующей формулировкой: «план посёлка не имеет архитектурного центра, каким могло бы явиться… здание электростанции». Власть давала понять: интересы жителей второстепенны, поселение строится вовсе не вокруг их потребностей.
Досталось не только планам, но и типам жилья. Индивидуальные коттеджи яростно критиковались: они могут «не возбудить энергию к коллективизму, но лишь обмануть и связать рабочих, разъединить и ослабить их волю и дух, усыпить самосознание и примирить с существующим "порядком", укрепить мелкобуржуазные инстинкты и закабалить не только материально, но и духовно, психически…» (см. Первая градостроительная дискуссия, 1922-1923). Но дело было, конечно, не в том, какие энергии и у кого они возбуждали.
Индивидуальные дома и квартиры для посемейного заселения совершенно не подходили для формирования и жизни трудо-бытовых коллективов. Не зря отчаянно пытаясь спасти города-сады архитектор Марковников предложил добавить в них дома-коммуны и заменить полноценные коттеджи на жилые ячейки без кухонь. Такое обобществление быта с учётом ведомственного распределения сделало бы людей тотально зависимыми от государства. О каком самоуправлении города-сада идёт речь, если питание людей, живущих в ячейках без кухонь, зависело от работы фабрики-кухни, которая, в свою очередь, была частью системы распределения, контролируемого государством?Но власть отвергла и эту изуверскую полумеру.
Ведомственный рабочий посёлок
К концу 20-х годов окончательно оформилась идея советского ведомственного рабочего посёлка. В отличие от города-сада, она учитывала три вышеописанных принципа: трудо-бытовые коллективы, коммунальное жильё и ведомственное распределение.
☻Создание и развитие рабочего посёлка диктовалось нуждами предприятия, а не жителей. Численность поселения зависела от рабочих мест на нём.
☻Жители посёлка — это работники предприятия со своими семьями. Уход с работы означал потерю жилья.
☻Контролируемая система ведомственного распределения вместо сферы услуг в частных руках.
☻Основные типы жилья — общежития, многоквартирные многоэтажные дома с покомнатным расселением (то есть коммуналками), дома-коммуны.
Едва ли я преувеличу, если напишу, что ведомственный рабочий посёлок — это город-сад, который перевернули с ног на голову.
Города-сад строился для того, чтобы обеспечить людей жильём исходя из их запроса и за их средства, поэтому он планировался вокруг жизни общества. Рабочий посёлок строился вокруг градообразующего предприятия, его заказчиком было государство. Суть заказа цинично проста: дать ровно то, что нужно для завершения очередного рабочего дня. Численность населения рассчитывалась исходя из рабочих мест на предприятии, от неё зависело число возводимых жилых домов и их типы.
Если в западных городах-садах сфера обслуживания была частной и независимой от государства, то в советских рабочих посёлках житель становился тотально зависим от ведомственного распределения. Например, Строительный комитет ВСНХ СССР отверг весьма вольный проект соцгорода при Краматорском заводе, потому что «необходимо решительно воспрепятствовать строительству городов и посёлков капиталистического типа», для чего «должны отпасть запроектированные базары, которые в социалистических городах при обобществлении питания и пр. являются совершенно излишними…»
Распределение жилья, питания и других благ переходит под контроль государства, а его бюрократическая машина вовсе не склонна к сентиментальностям. Если житель соцпосёлка уходил с работы, его даже не нужно было лишать жилья, достаточно просто отрезать доступ к распределению еды. Бывший рабочий был вынужден идти на биржу труда, а там государство могло отправить его куда угодно в прямом смысле этого слова. Поэтому жители рабочего посёлка — это преимущественно работники градообразующего предприятия и те, без которого они работать не смогут: воспитатели, учителя, повара, врачи и так далее. В содержании остальных государство не заинтересовано.
Партия велела — комсомол ответил: есть!
В 1928 году Советская власть свернула НЭП и взяла курс на ускоренную индустриализацию. Государству нужны новые заводы, в том числе и в глубине страны, поближе к полезным ископаемым. Нередко строительство велось буквально в чистом поле, поэтому требовалось возводить ещё и город для рабочих. Такие соцгорода фактически были отмасштабироваными ведомственными рабочими посёлками и основывались на тех же базовых идеях.
Я понимаю, что эта статья получилась более теоретической, чем предыдущая, факты больше описываются и разъясняются, чем доказываются. Я мог бы вставить цитаты, фотографии и ссылки чуть ли не на каждый абзац, но в этом случае статья чрезмерно растолстеет. Поэтому я решил в этой статье разъяснить самую суть градостроительной политики сталинского времени, а в следующий раз описать её конкретную реализацию на примере соцгородов.
Некоторым читателям эта статья покажется брехнёй, а разговоры о трудо-бытовых коллективах странными и непривычными. Но, во-первых, речь идёт о 20-х годах, это вовсе не привычная нам картина позднего Советского Союза. А во-вторых, как ещё описать то, что изображено на фотографиях ниже? Это бараки Второго участка ЧТЗ, первая пятилетка:
Что это, нормальное посемейное расселение или всё-таки коммунальная жизнь трудо-бытового коллектива? И не надо писать неправду про якобы временное жильё для строителей. К 1956 году в 112 бараках (не всего города, а только второго участка!) жило 75 тысяч человек, а последний из них снесли только в 1993 году. И это лишь эпизод в одном из городов.
Широкое строительство барачного жилья полностью вписывается в те принципы, которые я постарался выше описать, поэтому оно активно продолжалось всё сталинское время. Но об этом в следующий раз.
Источник: Cat_Cat. Автор: Дмитрий Зайцев.
Личный хештег автора в ВК - #kedoki@catx2
