Пальцы Артема еще не примеряли подаренные от сигарет полупрозрачные желтые платья, цвета улыбающейся болезни. Он курил где-то три месяца, и уже не мог вспомнить, когда впервые смешал и проглотил дым с воздухом, сразу же получив удар между ушей и почувствовав сухость во рту.
Артем не очень-то и любил курить, особенно в жару, иногда его начинало тошнить сразу после первой затяжки. Дым в жару только раздражает. Но сегодня первая затяжка оказалась удачной, и Артем, сидя в тени деревьев, на теплой сухой земле, просто открыл рот, чтобы облако отжившего дыма медленно поднималось по его лицу. На секунду мысль перестала существовать.
Вообще Артем много думал о сигаретах. О том, что они убивают. Часто можно было наблюдать, как блестящая запечатанная квадратная упаковка летит в мусорный контейнер по параболе с заложенным в нее облегчением, смешанным с сомнением и показухой для самого себя. Но совсем недавно Артем понял кое-что о сигаретах Точнее, о той основе, на которой зиждутся все мысли о сигаретах, да и вообще мысли.
Все началось со дня рождения. Илье, давнему другу Артема, исполнялось 22. Артем открывал рот во время тоста, и из него откашливалось привычное всем «счастье и здоровье», будто оно приклеилось к глотке и все сидят, ждут, когда ты, наконец, откашляешься. На самом деле, это пожелание сидело в сердце, но его было не достать просто так, когда все тебя слушают, его и наедине с собой не так просто вытащить, поэтому Артем просто тряс воздух, вытряхивая нотки искренности и ему было неловко.
После торжества, Артем притворился, что плохо себя чувствует и ушел домой первый, весь расстроенный. На прощанье он сильно стиснул Илье ладонь, но в глаза не посмотрел. Точнее посмотрел, но лишь на секунду, не в состоянии закрепить у себя на лице ту эмоцию, которую хотелось бы передать. Илья, все понимал, это точно. Настоящие друзья улавливают такие штуки.
По дороге домой, Артем выключил фонарь, чтобы специально ступать в темноте. Искры никак не хотели превращать тонкую струйку газа в огонек, и на большом пальце от этого появилась пульсирующая колея, будто след колес от грузового автомобиля на сырой осенней земле. Но в итоге дым заструился в темноту и Артем погрузился в раздумья.
«Вот если подумать. Хорошенько так подумать»,-Артем придавал разгон собственным мыслям, точнее, искал для них опору, чтобы можно было оттолкнуться и погрузиться в свободный полет или падение, если задуматься, это одно и то же, до какого-то момента.
«Вот если все-таки хорошо подумать. Разве здоровье важнее всего в жизни, как все обычно говорят?»,- в глазах у Артема отражалась лишь красная точка, остальное-темнота.
«Можно же прожить здоровым долгие годы, не сделав в жизни ничего интересного. Зачем тогда здоровье?.. Нет, из этого все-таки получается, что здоровье-основа для интересных занятий»,-Артем хорошенько так затянулся после этой мысли.
«Курить, если подумать, тоже интересное занятие. Конечно, если у человека, скажем, есть увлечения посерьезнее, скажем, семья, то лучше воздержаться», - собственные мысли стали забавлять Артема и он слегка заулыбался. Так улыбаются люди, которые чувствуют, что скоро схватят витающую в воздухе красоту жизни и обратят её в стройные слова.
«Да, получается, что если планируешь в будущем всегда наслаждаться чем-то, то лучше бросить. Но ведь можно умереть прямо сейчас от чего-нибудь и не будет никакого будущего»,-после этой мысли палец лег на кнопку фонаря, прибывая в готовности. Артему стало жутковато, он придумал, что сама смерть стоит прямо перед ним, такая огромная, вот прямо перед носом. Она согнулась в три раза, чтобы её лицо было напротив его лица и смотрела на него, улыбаясь. А потом он придумал, что она не улыбается, а просто смотрит, ждет, когда он зашевелиться. Но дом уже был совсем рядом, свет из окон начинал превращаться из размытого пятна в квадраты рамы. Артем затянулся и послал смерть с интонацией, которой в шутку обычно посылает своих друзей.
Присев на скамейку возле уже различимой синей рамы окна, он искал ответ.
«Вся проблема в том, что в любом случае придется делать выбор, даже если ты его не делаешь. Не курить/курить, бегать по утрам, завтракать/ не завтракать.»
После того, как красный огонек снова вспыхнул очередным вторым дыханием и тлеющая бумага, затрепетав, словно забившийся между оконной рамы воробушек ,скрючиваясь, шуршит, Артем притих. Его тело обмякло на шершавой деревянной скамейке, и он вдруг почувствовал, как сильно устал.
Шум деревьев вкрутился в ушные раковины мягким и свежим шурупом. Ветер опоясывал Артема, подхватывая и забирая лишнее тепло с щек. В желтом свете, проливающемся из окна, зеленые кисти ветвей принимали невероятный цвет, обманывая пустую голову, так спокойно висевшую на плечах. Она на секунду оказалась сама по себе, будто без тела висела в воздухе, настолько Артем расслабился. Мягкая ночь уже давно обступила Артема и могла делать с ним что угодно, и он смирился с этим, и даже наслаждался.
Глаза сами закрылись.
И тут Артем понял, что он сидит в абсолютно пустой гигантской черноте. Что бы он ни выбрал, докуривать свою сигарету или открыть дверь, за которой стоит теплая кровать, все это не меняет того факта, что он стоит в этой пустоте. Он может выбрать все, что угодно. Абсолютно все. Но все это будет происходить в ночи, не имеющей ориентиров. И где-то рядом шастает смерть, хотя она и не друг и не враг, опять же он мог выбрать сам, кем назвать её. Артем сидел в оцепенении. Он поймал красоту. Скрутил и держал у груди. Он понял, что волен сделать все, что только ему угодно и все будет одно. Что нет никаких «счастья и здоровья» на самом деле. Все это повисшие в темноте свечки смыслов, повешенные разными людьми. Эти свечки кричат, они заглушают все вокруг и не так-то просто услышать истинный голос самой жизни – тишину.
Артем лег на землю, он упивался тем покоем, что каждую секунду хотел ускользнуть из его рук. Не было больше никакого счастья и здоровья, не было ни сигарет, ни боли, ни радости, не было даже любви, не было ничего. «В жизни нет ничего, кроме пустоты и конца. Но у пустоты тоже нет конца»,- голос Артема дрожал. Он чувствовал, что истина от него уходит и не мог её удержать. Мир вновь стал вырисовываться вокруг него и приходилось вновь цепляться за определенные смыслы.
Артем называл это красотой. Хотя понимал, что все вокруг вообще никак не называется. Так вот красота ушла, но навсегда оставила на нем следы своего пребывания.
«Здоровья тебе, Илья»,-вслух сказал Артем, улыбаясь куда-то вдаль, сидя в тени деревьев на теплой земле, вспоминая то самое чувство, хорошенько так затягиваясь.
