Воистину, тот, кто в сознательном возрасте застал 90-ые, тот видел проблеск ада на земле. И да, это тот случай, когда современной школоте действительно не понять. Здесь много писали о школьных буднях девяностых годов с наркоманами, гопотой и издевательствами, добавлю в эту печальную копилку и свою историю.
Году в 93-ом родители, вдохновившись американскими боевиками, отправили меня в секцию каратэ. Моё мнение, ясен пень, не учитывалось. Ребёнком я был в те годы слабохарактерным, поэтому отмазаться от "кровавого спорта" не удавалось вплоть до окончания школы. За почти десять дослужился аж до синего пояса, хотя каждая тренировка давалась через силу из-за полнейшей моей незаинтересованности в происходящем.
Секция, которую я посещал в середине девяностых, располагалась в соседней школе, довольно далеко от дома. Идти надо было по длиннющей улице, на которой постоянно не горели фонари из-за веерного отключения электричества. Что, сука, характерно - сама школа запитывалась от другой линии и свет в ней был всегда, поэтому тренировки не отменялись.
И вот иду я, усталый, в одиннадцатом часу после занятий, спотыкаюсь в темноте о выщербленный асфальт, и замечаю, что из подворотни тихо так выруливает машина и довольно долго едет вровень со мной. Причём, фары не горят.
Я слегка удивился этому, до меня вдруг дошло, что здесь что-то нечисто. И зачем-то сбавил шаг. Машина проехала чуть вперёд и тоже замерла. Дверь пассажирского сиденья открылась. Оттуда, из полной темноты, вышел высокий полноватый мужик в шапке-петушке.
Тьма кромешная, вижу только его силуэт на фоне звёздного неба. И понимаю, что сейчас будет что-то плохое. Мне около девяти лет, но я уже ощущаю, что здесь пролегает переломный момент всей моей будущей жизни.
"Привет! А мы тебя уже заждались", - приветливо говорит мужик. Он стоит на пустынной проезжей части, я - на тротуаре.
"Меня?.." - лепечу я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Уже понимаю, что надо бежать, но не могу. Ноги ощутимо не слушаются.
"Тебя, тебя!" - голос у силуэта ласковый, без тени раздражения. "Садись в машину! Мама попросила тебя встретить" - увещевает он, делая пару плавных шагов ко мне, и протягивая руку: "Хватайся, а то здесь так темно, ещё до машины не дойдёшь".
"Нет!" - тявкнул я, и, разморозившись внезапно, что есть сил припустил к дому.
"Нуу, так дело не пойдёт!" - чуть разочарованно протянул силуэт, запрыгнул в машину, которая с ходу рванула за мной. Всё это я успел заметить краем глаза, когда бежал, сбивая дыхание на подкашивающихся ногах к дому.
Знаете, что меня спасло? То, что эти мрази (их было по крайней мере двое. Кто-то же ещё сидел за рулём, ведь так?) пасли меня очень долго и решились похитить там, где это становилось проблематичным. Метров через двадцать находился поворот на мою улицу.
Там мне всё помогало. Во-первых, она была чуть оживлённее и хотя бы одного человека в такое время можно встретить. Во-вторых, она была хорошо освещена. В-третьих, до дома оставалось пробежать метров 100, не больше. И самое главное: там кардинально менялся ландшафт проезжей части/тротуара. Если на той, тёмной улице, тротуар от дороги отделялся ровным газоном шириной метра два, то на моей тротуар шёл ниже уровня дороги, до неё было метров пять и отделял её бордюр, на который даже с лёту не запрыгнешь.
Они некоторое время ехали вровень со мной, бежавшим, выискивая, где можно заехать и перегородить мне дорогу. Как только я достиг родной калитки, они резко дали по газам и умчались дальше по улице.
Как ни странно, моя история ажиотажа не вызвала, хотя своих родителей ни бесчувственными, ни хладнокровными назвать не могу. Видимо, в то время все были "профессионально деформированными" и привитыми к ужасам лихих девяностых.
"Вот же скоты!" - сказала мама, не отрываясь от телевизора: "Ну всё, буду тебя теперь после тренировок встречать".
С той поры так и повелось: в любую погоду родители приходили за мной.
А меня до сих пор тревожат два факта.
Первый: краем уха я слышал разговор родителей спустя какое-то время после этой истории. Оказывается, в тот вечер какие-то нелюди всё же похитили и изнасиловали мальчика моих лет, который умер в реанимации. Я на сто процентов уверен, что это были они. К счастью, подобные случаи в нашем городке больше не повторялись. Тех мразей так и не нашли.
Второй: может, это какой-то детский глюк, а может просто это я - мудак из мудаков, который и сейчас мог бы пролить свет на эту историю, но до сих пор ничего не сделавший, не написавший заявление, носящий эту долбанную тайну в себе непонятно для чего.
Дело в том, что силуэт, головной убор и особенно голос я как будто бы сразу же узнал.
Был у нас в школе учитель труда. Преподавал в средних классах. Потом в двухтысячных делся куда-то.
