Стояла такая невыносимая жара, что даже мухи плавились. Вторую неделю солнце, словно старалось сжечь всё живое. Лошади томились, привязанные в тени: из сострадания их никто не седлал — даже самые заядлые наездники если и передвигались, то пешком. Приютские собаки постоянно залезали в вырытый в глубине двора прудик и старались заплыть подальше, чтобы бдительные пёсоняни их оттуда не выгнали. Половина городских предприятий был закрыта личным распоряжением Эндрии, и люди благодарно дремали в тени деревьев, на садовых качелях или, завесив все окна мокрыми простынями, прятались в комнатах.
На работу кабинета самой Эндрии, однако, её распоряжение никак не повлияло. И сейчас из всех присутствующих только она одна, одетая в бежевый двубортный сюртук, рубашку с поднятым воротом и высокие кожаные сапоги до колена, скрывающие ноги в белых джодпурах, не выказывала никакого недовольства жарой.
Один за другим она выслушивала краткие доклады и делала выводы, благосклонно кивая или неприязненно морщась. Иногда она оборачивалась на сидящих с двух сторон от стола помощников: Ганса — высокого длинноволосого татуированного бородача с покрытой шрамами спиной и Ларса — длинноволосого блондина с волевым подбородком, сейчас бороды у него не было, в ушах больше серег, чем у Ганса, но на теле меньше татуировок и шрамов. Волосы чаще всего, и сегодня тоже, собраны в низкий хвост.
Помощники, когда к одному из них оборачивались, мимикой выражали: «Да, отлично!», «Почему бы и нет?», «Нет, вот ещё не хватало!»
Эндрия к ним чутко прислушивалась, но финальное слово всегда оставалось за ней. Она была от природы внимательна и ничего не упускала. Сегодня взгляд её угольно-черных глаз скользил по присутствующим, словно прокрадываясь в их души, прорывая оборону масок и изучая сердцевину, спрятанную от окружающих. Иногда под этим взглядом людям становилось неуютно. Хотелось бежать.
– Нет, – сморщившись протянула Эндрия. – Алкоголь — категорически нет.
Она иногда медленно постукивала указательным пальцем по столу, что собравшимся казалось, она отсчитывает время, торопит их, проверяет.
— Мне, увы, часто приходилось видеть, во что людей превращает алкоголь.
— Пришло любопытное прошение об убежище. — Доложила руководитель департамента миграции и переездов. — Они хотят у нас жить, но совсем не хотят работать.
— И что любопытного в этом? — Эндрия посмотрела на неё, изогнув бровь. — Феноменальная наглость?
— Нет, любопытно другое, — продолжила та. — Утверждают, что их страна почти погибла из-за войны.
— А где их страна?
Вразумительного ответа не последовало.
— Так чего они хотят? Теперь уничтожить нашу?
Ларс старался не улыбаться. В меткости сравнений и остроте вопросов Эндрии не откажешь — с детства была такой.
– Говорят, что убежища.
— Я, помимо нашей, из обитаемых знаю только планету Земля. — продолжила Эндрия. — У нас таких несчастных стран нет. На Земле им в любом случае есть куда податься, вот пусть и просятся.
— Так и ответить? В письме сказано, что их несколько тысяч.
Эндрия кивнула Гансу: мол, сам ответь. Это даже ниже моего достоинства.
— Согласно правилам Живодара, всякий желающий жить здесь обязан трудиться. Исключения предоставляются семьям особо ценных потенциальных граждан: учёных, аналитиков, врачей и военных, — терпеливо перечислил Ганс. — Ещё одно исключение — те, кто находится в глубокой инвалидности. Они в ней находятся?
— Э… нет, Первый Помощник Ганс, нет таких данных.
— А по-моему у них инвалидность по психике, — вмешался Ларс. — Все знают, уверен, на Земле тоже — в нашу страну побирушкам нельзя.
— Ну и всё, — развел Ганс руками. — Дело закрыто.
— А где эта страна, всё-таки разберитесь. — Эндрия посмотрела на группу исследовательского отдела.
Те закивали. С докладом выступал глава отдела науки, Эндрия внимательно его слушала.
Эксперименты, опыты и научный прогресс в целом здесь уважали. Живодар, можно сказать, жил открытиями, стремился вперёд и отвергал всё ретроградное. С государствами планеты Земля правительство Живодара старалось не пересекаться, рассудив «пусть лучше этот псих не будет моим врагом».
Кстати, насчёт того самого прогресса. Земляне часто смеялись над “отсталыми варварами”, потому что ещё двести семьдесят лет назад совет планеты заключил соглашение, что оружие развивать не будут.
А земляне, напротив, ушли далеко вперёд.
Мечи, шпаги, кинжалы — такое оружие казалось честнее и безопасней в первую очередь самим жителям. Вооруженные походы на соседние страны и города не приводили к полномасштабным битвам с полным уничтожением.
Хотя… Тут тоже можно поспорить. Муж Эндрии, например, в плане уничтожения городов себя не сильно ограничивал.
Эндрия похвалила отдел науки, выразила надежду, что на достигнутом прогрессе они не остановятся, и в случае нового успеха обещала увеличить финансирование. Хотя, казалось бы, уже больше некуда.
Эндрия обвела взглядом присутствующих:
— Собрание окончено. Всем спасибо.
Первая поднялась со стула, моментально вскочили все остальные и покинули кабинет. Все, кроме Ганса и Ларса. В углу за компьютером замешкалась Шейла.
— Всё хорошо? — участливо поинтересовалась Эндрия.
— Да, — рассеянно кивнула та. — Большое спасибо. — Она надвинула очки поглубже на нос. Есть кое-какие соображения насчет этих просителей, но я чуть позже их предоставлю, когда буду уверена.
— Хорошо, — кивнула Эндрия спешно собирающейся Шейле и подождала пока та покинет кабинет. После этого все трое переглянулись.
Когда Шейла увидела Эндрию в первый раз, реальный человек с нарисованным в воображении образом так сильно расходился и так испугал её, что ещё минута — и молодая мать повернула бы обратно на дорогу из города, сбежала бы и искала лучшей жизни где-то подальше от Эндрии и её методов управления.
Первое, что увидела Шейла, дойдя до площади: трое здоровяков тащили по пыльной улице Живодара орущего сопротивляющегося мужика.
Вслед ему что-то на непонятном языке верещала агрессивная беснующаяся блондинка и от избытка эмоций даже подпрыгивала. На ней было белое льняное платье, а в руках листы жёлтых бумаг. Она трясла свободной рукой сжатой в кулак и выкрикивала что-то очень яростно. А за всем этим с большой деревянной сцены наблюдала Эндрия, сложив руки на груди. Она спокойно проводила взглядом мужика, не обращая внимания на блондинку, а потом вскинула указательный палец, согнула руку в локте и развернула ладонью к себе:
— И чтобы вопли его я слышала и в Палатах! — резко приказала она. В её голосе звучал какой-то боевой задор.
Мужик тем временем орал дурниной так, словно его вели на казнь. Впоследствии оказалось, что эта догадка была недалека от истины.
Шейла смотрела на Эндрию. Она готовилась к этой встрече, писала письма, настаивала на аудиенции, учила живорадицу, чтобы впечатлить знанием языка и доказать, что сразу сможет работать, в письмах объясняла, что достойна. И вот долгожданная встреча привела её в ужас. Где борец за добро и справедливость? Где надежда угнетенных и защитница слабых?!
Она рванула назад, но на пути вырос здоровенный бородач:
— Стой.
Она встала. Вылупилась на бородача и, кажется, даже исчезла где-то внутри себя: настолько ей не хотелось, чтобы он её заметил, хотя он смотрел на неё в упор сверху вниз, что при росте Шейлы — 185, встречалось не часто.
— Ты же Шейла. На встречу, — сказал он утвердительно. — Иди, Эндрия тебя уже ждет.
— Точно? — пискнула Шейла, боязливо оборачиваясь.
— Точно, — уверенно кивнул тот. И предложил: — Проводить?
Мысль о том, что этот здоровяк, в котором, понемногу приходя в себя, она стала узнавать Первого Помощника Ганса, ещё будет её конвоировать, окончательно испугала Шейлу, и она быстренько поспешила в сторону Эндрии, все ещё надеясь сама не зная на что.
— Здравствуйте, министр Вандермаль, меня зовут Шейла, у нас была назначена встреча, но если вы заняты… я всё понимаю.
«Как жалко я себя веду! Какой ужас!» — мысленно поругала себя Шейла. Она никогда не была трусихой, но тут ещё раздавались вопли мужика и куда-то увели орущую блондинку. Кроме того, она успокаивала себя тем, что рядом с Эндрией многие боялись, не все выживали, часть после встречи оставались калеками.
Эндрия посмотрела на неё сверху вниз, снова сложив на груди руки.
— Только в кабинет, вы не против? – буднично сказала она скорее утвердительно. — Судебное место не очень подходит для переговоров.
— Для приговоров зато годится, — брякнула Шейла. И подумала: «Да что такое со мной?!»
— Этим и занимались, — кивнула Эндрия, подавив зевок. Указала большим пальцем себе за спину. — Мои Палаты там. Вас проводят.
Повернулась и удалилась, не дожидаясь Шейлу.
Рядом снова материализовался здоровяк Ганс.
В кабинете Эндрии было всё отделано тёмно-зеленым бархатом и тёмным деревом. Всё, на что не кинь взгляд, производило впечатление дорогого, сильного, мощного.
За большим массивным столом сидела Эндрия и внимательно смотрела на вошедшую гостью.
– Садитесь, — указала твёрдой рукой на стул. Посмотрела на робеющую Шейлу, вскинула брови. Мол, начинай, я жду.
— Эээ.
— Шейла, давайте сразу к сути, — нетерпеливо вздохнула Эндрия. — Вы завалили письмами моего помощника. Я же не должна рассказывать это за вас.
— Я вас испугалась, — выпалила Шейла, потому что всю свою мотивационную речь она растеряла.
— Начало хорошее, — Эндрия посмотрела на неё в упор и слегка улыбнулась. Вдруг приобрела вид обычного человека, черты лица расслабились, а глаза стали добрыми и даже сочувствующими. — Зачем вы здесь, Шейла?
— Я считаю, что гениальная программистка, — выпалила та, судорожно сглотнув. — Вы видели, что я могу, и я не раз демонстрировала свои способности.
Я хотела жить в Живодаре и трудиться на благо совершенного общества, всеми силами содействуя искоренению ментальной заразы: насилия, унижения, боли и прочего. Я хотела жить в радости, любви и согласии.
Она выдохнула.
— Но сейчас я увидела, как три здоровых мужика тащат по улице человека.
Эндрия смотрела внимательно.
— Он отчаянно орал и сопротивлялся…
— Зачем вы мне описываете сцену, которую, я тоже видела?
Шейла осеклась.
— Вас мужик орущий смутил?
— Да! – выдохнула та. — Меня это испугало. Я надеялась, что тут мир, любовь и справедливый суд, а не средневековые казни.
— Казни у нас современные, — парировала Эндрия, доставая бумагу и перо из верхнего ящика, посмотрела на Шейлу. — И суд справедливый. Вы слышали ор насильника, который очень не хотел лишиться гениталий и получить 20 ударов плетью.
— А орущая женщина?
— Прокурор.
Шейла молчала.
— Давайте так, если вам не по вкусу кастрация насильников, отрубание рук воришкам, казнь через повешение наркоторговцев и 20 ударов плетью за унижение по признаку пола или расы, то вам здесь не место.
Шейла сникла.
— Но если, — она продолжила, — вы верите, что все должны получить образование, развивать таланты, и принципы свободы и уважения для вас не пустой звук, то добро пожаловать в Живодар.
— Вы меня берете? — проблеск надежды.
— Вас — беру. — Эндрия подвинула к ней перо и бумагу — это был контракт. — Ваши страхи — нет. Так что или переезжаете без них, или ищите себе другой дом.
— Я с дочерью.
— Да, Алисой. Я знаю. С приёмной дочерью. — Эндрия посмотрела на Шейлу, подписывающую, контракт. — Талант к живописи и математике. Интересное сочетание.
Шейла хотела удивиться и спросить «как?», но Эндрия упреждающе подняла левую руку. Мол, не надо этих вопросов. Только сейчас Шейла заметила, что рука в белой перчатке.
— У вас будет вполне безопасная работа, Шейла. В боевых походах вы мне не нужны.
За 10 лет Шейла ни разу не пожалела о своём решении. За годы она обзавелась своим домом с прелестным садом, в котором любила отдыхать среди благоухающих роз в свободное от работы время.
Тремя часами позже после собрания, у Тайного водопада.
По правде говоря, тайным он не был, но мало кто на него приходил — был труднодоступным. Привязав коней внизу, Эндрия и два её помощника забрались по камням наверх и наслаждались холодной чистой бегущей водой.
Ларс прислонился к прохладным камням в тени, а Ганс помогал Эндрии снять сюртук.
— Вот что я думаю, — первым заговорил Ларс. — Доставят они еще нам проблем, вот увидим.
— А я и не сомневаюсь, — казала Эндрия, снимая теперь сапоги. — Всяк, кто полон цели паразитировать на других, прикладывает к этому сверхъестественные усилия. Такие всегда опасны.
— Может, упреждающий удар? — прикинул Ганс.
— А куда ударить? Страну они не раскрыли.
— Ну да… — протянула Эндрия. — И не поможет, судя по тому, что они о себе рассказали, страна и так почти уничтожена.
Эндрия отошла за огромный валун сменить одежду. Приличия она соблюдала. Сколько бы боевых походов они ни прошли вместе, в каких бы состояниях друг друга не видели, она сохраняла небольшую дистанцию. Хотя бы иногда.
Вернулась, переодевшись в белую майку и льняные шорты, босиком. Энди теперь выглядела как обычный, ну или почти обычный человек. Болтала в воде ногами и щурилась, когда на лицо падали солнечные зайчики.
Ганс улыбнулся и бросил взгляд на Ларса. Тот тоже старался скрыть улыбку и быстро смог это сделать. Эндрия, лежа на солнышке и подставив лицо бриллиантовым брызгам водопада, приоткрыла один глаз. Повернулась к Ларсу. Он улыбнулся, теперь не скрывая. Блаженные минуты тишины и полного спокойствия. Эндрия даже сняла кафф, который служил, как сказали бы в Живодаре, «ухом». С виду — украшение в виде летящего дракона, в реальности — средство связи.
Ларс почувствовал, что глаза у него закрываются, он почти дремал, а снились ему выигранные битвы, пиры и огромные поля нищего Королевства рядом. «Как классно было бы завоевать», — подумал он, проваливаясь в сладкую дремоту.
Энди подползла к нему и положила голову на плечо, взяв под руку, Ларс пристроил щеку у неё на макушке, а Ганс сидел напротив, согнув одну ногу в колене. Ему сон совсем не шёл и даже расслабиться не получалось.
— Напрягают они меня, — мрачно заключил он.
Ларс моментально проснулся, но все же помолчал и кивнул, глядя на воду:
— Согласен.
В жизни выпадало им разное: победы, поражения, сильные соперники, слабые, но Ларс всё равно уже понимал, что от беженцев, которые и штурмом, если захотят, попытаются взять Живодар, будут только неприятности. Но сегодня об этом он не хотел лишний раз думать. Сегодня им выпало смотреть на хрустальные воды шумного чистого водопада. Как хорошо!
И да, конечно, он знал что уже часа через два засядет дома работать, чтобы узнать все об этих «беженцах».
Эндрия меж тем тоже уже не спала — смотрела на воду. Ларс обнял её за плечи. Не переживай, мол, всё будет хорошо. Мы здесь.
— С Божьей помощью, — подтвердила Эндрия, словно прочтя его мысли.
Маффи выпрямилась и вытерла пот со лба, откинув рыжую прядь, попыталась заправить её в платок. Платки она обычно не носила, но сегодня сделала исключение, чтобы не напекло голову. Плантации работали в полную силу, в три смены трудились работники, и она, как министр снабжения, остаться в стороне не могла. Она осмотрела шланг для полива — не работает. Поставила рядом корзинку яблок, которую обещала отнести Мелиссе в лес. Маффи огляделась в поисках чинителя, но не нашла.
— Гарри! — позвала она бригадира. — Ищи чинителя — шлангу кранты.
Гарри кивнул и убежал.
Хрупкая девушка когда-то получила свою должность не за высокое происхождение, а потому что много лет назад Эндрия в неё поверила.
Маффи теперь отвечала за снабжение продуктами и одеждой. В её хрупких веснушчатых руках сосредоточились власть и ответственность, которые она и представить себе не могла: она кормила и одевала весь Живодар, особенно уделяя внимание двум его армиям — главной и личной армии Эндрии Вандермаль. Чем больше становились её плантации, тем больше удавалось производить. Несколько лет назад удалось даже начать выращивать на экспорт. Теперь в Соседних Королевствах ели овощи и особое мясо из Живодара.
Сегодня Маффи лично распоряжалась поливом на плантациях и следила, чтобы везде были установлены питьевые фонтанчики. У министра снабжения, конечно же, никаких выходных нет. Пить и есть Живодар хочет всегда — это нормально.
Маффи знала, что на её плечах огромная ответственность. Сегодня и всегда, пока она есть, Живодар будет сыт и одет!
С этими вдохновляющими мыслями она снова убрала пот со лба, взяла корзину с яблоками и пошла вдоль грядки с кустиками клубники. Как же их много!
В последний момент решила сорвать для Мелиссы несколько ягод. Задержится, но результат будет того стоить.
Если Эндрия жила сверхидеей, то Мелисса наслаждалась каждой секундой своего существования. Как бы пошло это ни звучало для нас сегодня, она — та, кому нравилось просто быть. Она любила чувствовать свое тело, пространство вокруг, слышать шелест листвы, вдыхать свежесть весеннего утра, прислушиваться к жужжанию пчёл на лугу и пению птиц, сидящих в ветвях деревьев. И сегодня она, как и всегда, придавалась одному из самых любимых занятий — сидела на мощной ветви старого дерева, на которой обычно спала, и проводила рукой по его шероховатой коре, наслаждаясь тем, как она шуршит под пальцами!
Чтобы чувствовать счастье от прикосновения к коре, скорее всего, надо родиться Мелиссой.
Мелисса кожей чувствовала аромат солнечного света, слегка прохладного в лесу. Она искренне не понимала, что находят люди в обществе других людей.
Нет, это отвратительно, это даже мерзко: настоящая великая отрада — быть единой с природой, быть её частью, сосудом с преизливающейся энергией, дышать ей, чувствовать, вдыхать её снова и снова…
