Бахнула Французская Революция и началось типичное «весь мир до основанья». А навык «выкопать что-нибудь мёртвое, разодрать на кусочки и как следует поглумиться» был у французских простолюдинов внедрён на уровне спинномозгового рефлекса. Так что вскоре понятие «в гробу перевернуться» приобрело некий новый масштаб и насыщенность.
Вам, может быть, будут говорить, что храбрые революцьонеры осквернили усыпальницу Ришелье. Категорическая неправда. Приверженцы нового мира осквернили ВСЕ усыпальницы. Причём, сделали это организованно, составили комиссию и даже причину отыскали – мол, гробы-то были свинцовые, а стране остро не хватает свинца, чего зря добру пропадать (Пётр I с его переплавкой колоколов остро офигевает с того света).
Так что да, сперва раздолбали базилику Сен-Дени с её мраморными надгробиями и вытащили всех-всех: Людовика III, Гастона, Анну, Марию Медичи… в общем, всего около 70 мёртвых человек. И побросали в две общие ямы. И закопали. Хотя, например, Генриха IV забальзамировали хорошо, потому его сперва не закопали, а поставили вертикально, чтобы можно было посмотреть – вона какой король был.
И полководца Тюренна тоже особо не потрогали, потому что уж очень его в народе уважали – в общем, его показали-показали народу, да и унесли потихоньку в другое место (потом ещё в другое место, и в конце концов уже Наполеон сказал, что хватит гастролировать Тюренном, похороните его уже нормально).
А остальных потрогали и от некоторых даже взяли кусочки на память, потому что ну это же так круто, когда у тебя есть кусочек мёртвого Гастона, это можно под День взятия Бастилии детишкам показывать – чтобы традиции перенимали!
Ришелье, как самый хитрый, лежал не в базилике Сен-Дени, а при церкви им основанной Сорбонны, но надолго ему это не помогло: народ добрался туда, кардинала извлёк, казнил на гильотине (когда твоя фобия насчёт «почти как Кончини» сбылась, но через 150 лет после смерти), а голову отдал играть детворе, потому что в стране был не только дефицит свинца, но и мячиков не хватало, а детишкам же надо традиции-то перенимать. В общем, кардиналу немного соорудили посмертную мигрень, но тут какой-то то ли монах, то ли просто гражданин коварно напрыгнул из-за угла, сграбастал голову кардинала и втопил по-олимпийски. Провожаемый обиженными воплями: «Верни мячик, гад!»
В общем, от кардинала, фигурально выражаясь, остались рожки да ножки, а буквально – голова, палец и клок бороды. Которые потом преподнесли Наполеону III, и тот попросил это всё нормально захоронить. А монахи, которые хорошо помнили о нравах французской черни, голову замуровали где-то в стенах Сорбонны и полирнули бетончиком для надежности – чтобы к Ришелье больше точно никто не лез. Так что в Сорбонне – не могила, а кенотаф, по сути.
По странному совпадению, как раз пока ребятишки осваивали игру в ришельеболл, от Франции на максимальной скорости удалялся ещё один Ришелье – прапраправнучатый племянник кардинала. И удалился он ну в совсем странную сторону, но об этом мы скажем чуть-чуть пониже, а пока поговорим о других Ришелье, хороших и разных.
Сам кардинал (что бы там о нём ни сплетничали) детей не имел, потому свой титул передал внучатому племяннику – то бишь внуку старшей сестры. Причём, племянник (сын сестры) в то время был ещё живёхонек, но Ришелье его забраковал как преемника – мол, и мот, и чванливый, и характер чего-то не тот. А внучатый племянник собирался стать священником, а стал управлять королевской эскадрой – в общем, кое-какая последовательность прослеживается. К тому же была надежда на то что недостающие извилины добавит Комбалетта, которая становилась опекуном внучатых племянников.
Правда, Ришелье №2 не то чтобы покрыл себя вящей славой. Разве что он чуть было не вступил всеми ногами во Фронду, поскольку его активно начал приручать де Конде. Даже устроил его брак (чему, кстати, тётушка Комбалетта совсем не обрадовалась). Брак, притом, оказался неудачным и бездетным, отчего Ришелье № 2 взял да и замстил Конде и не пустил его в укрытие, когда Фронда уже начала огребать от Мазарини.
А нрав у наследника славного кардинала был горячим. И ещё кое-что он тоже унаследовал от двоюродного деда – нелады с Монморанси и с Бутвилями. Поэтому когда один Бутвиль (кстати, сын того, которого Ришелье укоротил на голову за дуэли) и к тому же одновременно Монморанси подал иск о старшинстве против семнадцати французских пэров… нужно вообще говорить, в ком взыграла кровь дедушки и кто стал во главе противников Бутвиля-Монморанси? Притом, Ришелье № 2 дал отводы чуть ли не всем судьям и таки процесс выиграл.
Обиженный Бутвиль-Монморанси разразился памфлетом, в котором словесно обгадил и самого герцога, и славного герцогского двоюродного деда. Но не был бы Ришелье собой, как говорится… «Чья бы корова мычала!» – выдал он и накатал ещё более гадкий памфлет, в котором припомнил и Бутвилей, и Монморанси, и все их грешки.
Но на этом он не остановился, а явился в Лувр и принялся глумиться над Бутвилем-Монморанси, когда тот был на службе. «Всё, горшочек не вари, пожалуйста», – попросил принц крови и пошёл извиняться перед неистовым герцогом.
Ещё Ришелье №2 любил пожить на широкую ногу, попроиграть денег и позаводить любовниц. Но огромное состояние таки позволяло. В общем, на наследнике Ришелье природа немножечко взяла передышку. Но только временную.
После смерти жены второй герцог Ришелье женился ещё раз и наконец-то родил себе сына. На сцену вылез Ришелье № 3 – и опять пошло веселье.
Помните, про Ришелье говорили, что он окучивает всё, что движется? Есть мнение, что те, кто говорил – они просто с номером герцога ошиблись немножечко. Потому что Ришелье Третий ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любил всех подряд со страшной силой. С настолько страшной силой, что отец своего четырнадцатилетнего сынка как-то сдал в Бастилию, чтобы родители и округа отдохнули от его похождений на годик и пару месяцев
В Бастилии Ришелье было норм, так что он потом залетал туда аж ещё два раза. В первый раз за убийство графа на дуэли, во второй раз за заговор против регента короля (возможно, у Ришелье просто сработала генетическая память к титулу «герцог Орлеанский»). В общем, мы уже понимаем, что жизнь у Ришелье Третьего была нескучной.
Ришелье № 3, маршал Франции
Поклонницы называли его «сыном Марса и Венеры», и это дело он активно старался оправдывать: дуэлился сам, дуэлились из-за него… то есть, да, две знатные дамы бахнули друг друга из пистолетов, одна другой отстрелила кончик уха, а пострадавшая такая: «А, оно того стоило, какоооой мущщина!». А Филипп Орлеанский вздыхал, что, если бы даже у этого клятого Ришелье было четыре головы – он легко мог бы придумать, за что отсечь все четыре. Но придумывать не будет, потому что есть мнение, что этот Ришелье вообще без башни.
И это правда было так! Ришелье Третий участвовал в трёх войнах дослужился до маршала Франции, не проиграл ни одного боя, нехило так прокачал военное искусство (им потом вдохновлялись Суворов и Наполеон), проявил себя как дипломат… А ещё был красавцем и кумиром трёх поколений дам, и о нём даже Пушкин писал! Помните, в «Пиковой даме»? «Ришелье за нею волочился, и бабушка уверяет, что он чуть было не застрелился от ее жестокости».
Дюма, кстати, тоже про герцога очень даже писал – аж в шести романах, не то что про кардинала! А в восемьдесят пять Ришелье Третий ещё кутил с очередной любовницей, а в девяносто два учуял носом революцию и ехидно помер, не дожив до оной до одного года.
И можно было бы сказать, что из герцогов Ришелье после кардинала этот самый колоритный… но нет. У маршала Ришелье таки был внук! Про сына не говорим, потому что на сыне природа опять взяла время покурить, и он отличился разве что способностью проматывать денежки. А вот Ришелье Пятый – личность примечательная.
Во-первых, его звали Арман, и это уже намекало. Во-вторых, он отличался повышенной поэтичностью, скромностью, нежеланием мотать деньги и вообще унаследовал какие-то странные качества фамилии Ришелье. Так что сперва его лет в пятнадцать решили радикально женить (невесте было тринадцать лет, и была она крива и страшна), но Арман проявил настойчивость и с супругою до конца дней вежливо переписывался – короче, с романтикой не срослось.
Во Франции он начал было делать блестящую карьеру, даже стал камергером короля, но тут уже после взятия Бастилии король его направил в Вену. Правда, когда короля уже решили казнить, Ришелье рванулся было обратно – но момент был упущен, пришлось осесть в Вене. А тут как раз разгорается штурм Измаила, а душа требует военной романтики – в общем, герцог поехал волонтёром, заработал себе медаль и приятное удивление императрицы – мол, какие люди у меня в войсках, оказывается! А ещё на войне заработал четкое убеждение: «Да нафиг такую романтику!» – в общем, опять не срослось. Ришелье поехал было опять во Францию, но там он теперь стал гражданином, какие-то странные дети пинали по мостовой голову его далёкого пра-пра, в общем, опять царила романтика, а с ней у Армана были большие нелады. Так что он плюнул и опять поехал в Россию. Где сперва пытался основать колонию из французских беженцев (но беженцы боялись медведей, водки и балалаек и ехать не хотели), а потом с переменным успехом служил у Павла I (но тот очень любил маршировку и муштру, а Ришелье её совсем не любил и лез со своими солдатами тушить пожары, за что и получил себе отставку на всю голову).
Так что Ришелье Пятый совсем было уже собрался уехать во Францию и помереть от голода на родине.
Но тут взошла звезда Александра I, которому кардинальский прапра ужасно нравился. Ришелье был вызван обратно, обласкан, одарен деньгами, и ещё ему предложили должность градоначальника Одессы. «Шо за оно?» – хотел было спросить малость обрусевший французский герцог, потом махнул рукой и решил, что а, разберется. Потому срочно заделался Эммануилом Осиповичем и поехал вступать в должность.
Здесь наклёвывается хорошая такая параллель с приездом епископа Люсонского в свою епархию за 180 лет до этого. С той разницей, что у Армана дю Плесси хотя бы была мебель. У его прапраправнучатого племянника было 5 тесных комнат и ноль мебели, а в его, так сказать, епархии, было примерно то же, что и в Люсонской: пьянство, бедность, разврат, деньги оседают не там, плюс бегают протестанты, ну ладно, не протестанты, а мафия, но вреда от неё было даже больше.
Тут-то в венах Армана Ришелье Пятого властно заговорила генетическая память, прямо как в Поле Атрейдесе, надышавшемся спайса. Оказавшись в ситуации смутно привычного трындеца, Квисатц Хадерах (да, аффтор перечитал «Дюны») пробудился на полную и принялся чудесить во все стороны: выбивая у императора налоговые послабления, гипнотизируя мафию в духе «Отдайте захваченные земли», привлекая купцов, заманивая торговцев… В общем, облагораживал территорию как мог и буквально сам по линеечке чертил план Одессы (один кардинал на том свете вспоминал, как так же по линеечке чертил план города своего имени и смахивал умилённые слезинки). А ещё строил больницы, храмы всех конфессий, школы, концертные залы, пинал подрядчиков и учёных, чтобы намекали – чего там будет получше расти… И высаживал вдоль домов акации, и, если хозяева ленились поливать – самолично к хозяевам приходил и типично по-одесски вздыхал: «Ой, таки придется мне самому поливать ету акацию, шоб вы были здоровеньки!» Народ пугался и кидался акацию поливать изо всех сил, потому что губернатора неистово любил и ласково называл своим Дюком (не присоединяя к этому прозвищу никаких обидных слогов).
А ещё Ришелье отличался повышенной галантностью и повышенной же близорукостью. Потому, проезжая по городу, просил помощника, чтобы тот предупреждал – а на каких там балконах дамы, а то надо их шляпой поприветствовать. Иногда помощник медлил, и Дюк приветствовал пустые балконы, флюгеры, временами голубей и кошек. Но делал это очень обаятельно, да.
В общем, так и остался бы Ришелье ухаживать за Одессой да насаживать виноградники в Крыму. Только вот грянула война с Наполеоном. А Ришелье Пятый считал Бонапарта шулером и вообще недостойным человеком, он даже его о возврате своих земель просить не стал. Так что за кого воевать – определился быстро и вскоре выступил с призывом к одесситам поддержать русских воинов. И сам отдал всё, что имел. 40 000 рублей, кстати. И даже сам хотел пойти на фронт и собственноручно вразумить соотечественников, но император сказал, что нет, такие кадры нужны на местах. И правильно сделал, потому что скоро в Одессу пришла чума. И без Ришелье бы она совсем не ушла, потому что народ, ясное дело, боялся. А так Дюк сразу принял кучу разных мер, в том числе знакомое нам хождение с лопатой – теперь уже к тем, кто боялся похоронить мёртвых соседей. «Ой, шо ви мне таки говорите? Ну, придётся самому…» - в общем, чума не выдержала и бежала в слезах.
А потом война кончилась, на трон опять сел Бурбон, и вот тогда-то Ришелье почувствовал, что он нужен родине, плевать, что там думает родина. Одесса проводила его слезами, а он поехал в Париж и стал там премьер-министром, и был там довольно-таки успешно целых пять лет. Но потом понял, что просто устал и что все всё равно считают его больше россиянином, чем Французом. Так что Арман Ришелье Пятый ушёл в отставку и подумывал вернуться в любимую Одессу. Но так и не доехал и умер – двух лет не дотянув до своего именитого предка, в пятьдесят пять.
Как и положено Ришелье, он был членом Французской Академии. И лёг в Сорбонне – рядом с кенотафом другого Армана дю Плесси. И, наверное, был последним настоящим Ришелье – потому что дальше титул перешёл опять племянникам, род измельчал и пересох. А в Одессе остался памятник, на который своему Дюку сами собрали денег благодарные граждане.
И акации остались. И улицы. И виноградники, и сад, и парк в Крыму… От этого Ришелье вообще осталось удивительно много. Как, впрочем, и он того, о котором мы вот уже почти девятнадцать постов проговорили.
Конечно, в искусстве память о Красном Герцоге сохранилась как-то не очень правдиво – уж больно много всяких мифов есть про него и про его котиков. Постарались Таллеман де Рео и Александр Дюма. А за ними куча киноделов, у которых Ришелье мы видим разной степени монструозности, от утончённой обаятельной сволочи до девяностолетнего пыхтящего дедка, который вообще непонятно – как дожил до лет таких-то! Но есть же границы Франции, а? И помадой женщины пользуются. И газеты мы читаем. Есть Сорбонна, есть Пале-Кардиналь виновата, Пале-Рояль, салат «Ришелье», затупленные столовые ножи, город под именем Ришелье… и котики, мода на которых медленно, но верно во Францию и повсюду таки пришла.
Так что есть за что сказать спасибо человеку в красной мантии, который любил интриги, племянницу, Францию и яблоки. И конечно, стихи. И ещё котиков, как без них.
______________________________________
Ну, вот и всё. Я неимоверно рада, если кому-то показался этот пересказ информативным или забавным. Большое спасибо всем, кто подписывался, и поддерживал комментариями, и пинал автора за продолжение.
Пока что здесь я буду в основном делиться своими рецензиями. Но если вдруг захочется что-то пересказать в таком стиле - кто знает, может, вернусь и ещё чего забабахаю.
А ещё тут должна быть шутка о ссылках, а её нет. Потому что тут правда будет ссылка - на мой профиль Автор.Тудэй.
Там я собираюсь скоро выложить "Интриги и котики" целиком - можно будет скачать бесплатно. Ещё там лежит моя "Забавная мифология" - три части, тоже можно забрать бесплатно. Ещё там лежит несколько моих романов - серьёзных и не очень. Тоже не за деньги. Если кому чего надо - как говорится, заходите, всё для вас.
Это такое небольшое писательское спасибо. А большое - оно у меня...
