Привет, друзья. Сегодня день рождения Бильбо и Фродо Бэггинсов, в честь этого выкладываю самый "Толкинский" из моих рассказов. Рассказ самостоятельный, но по тегу "Ландшафты снов" есть другие истории про тех же персонажей.
Между небом и землей растет трава. Между небом и землей живут люди. Люди строят города, ссорятся, воюют, защищаются от кочевников, возводят укрепления. А потом война кончается, поколения сменяются, земляные укрепления порастают травой. В небе солнце, мягко перекатываясь в перистых облаках, неспеша клонится к закату. Между небом и землей, на поросшем травой трехсотлетнем земляном валу полулежа-полусидя удобно развалились двое подростков. Их зовут Андрей и Таня. Они похожи друг на друга – оба длинноногие, угловато-нескладные, оба в джинсах и кроссовках и с россыпью веснушек на некрасивых, в общем, лицах. Они устроились здесь, чтобы полюбоваться закатом.
- Время как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает, - говорит Таня. – Жалко дня. Был день, был свет – и вот, его скоро не будет. Хорошо, мы хотя бы на прощание посмотрим закат.
- Завтра снова будет день, - заметил Андрей.
- Обман, - нахмурилась Таня. – Он будет, конечно, но этот, прошедший день, уже не вернется. И вообще, дней у нас конечное число. Двадцать тысяч дней и ночей пройдет, человек родился, человек умрет. Когда я была маленькая, каждый вечер я капризничала, не хотела ложиться спать. Потом стала постарше и смеялась над собой, а теперь понимаю, что по-своему права была тогда, в детстве. Когда не хотелось отпускать каждый день, хотела задержать его подольше.
- Детство – прикольное время, - согласился Андрей. – Я тоже понимал, что оно скоро пройдет, и старался накопить побольше впечатлений, чтобы было что вспоминать.
- А мне не жаль детства, - сказала Таня. – О чем жалеть? О беззаботном времени? Мы не должны были работать, потому что за нас это делали родители, рассчитывая, что мы вырастем людьми. Мы как бы жили в кредит, а кредиты надо выплачивать, это логично. Жалеть о том, что тогда можно было смотреть мультики и кататься на велосипеде? Так и сейчас можно, если хочется. Вообще не уважаю тех, кто считает все виды отдыха детскими, кроме смотрения телевизора, хождения в рестораны и лежания на пляже. И мне наплевать, кем они меня считают.
- А люди? – спросил Андрей. – Кто-то постарел, кто-то стал скучным, кто-то вовсе умер.
- Людей жалко, - сказала Таня, – но наше детство тут не при чем. Это течение времени. Стареть и умирать люди вокруг нас так и будут. И мы сами тоже.
- Чувствую себя обманутым, - сказал Андрей. – Всегда мне говорили, что люди живут 70-80 лет.
- И что? – заинтересовалась Таня.
- Обманули. Оказалось, 23 года, максимум 24. Время ощущается по-разному. Мне говорили, что когда ты ребенок, каждый год считается за десять лет. Только я считаю наоборот, как раз те наши годы, в детстве, и были нормальные годы, а дальше десять лет как один. И вот, мы живем 18 лет до совершеннолетия, а дальше – 10 лет как один. Вот и получается, 23 или 24 года, не больше. И кажется иногда, что ничего не изменилось, что ты такой же, только смотришь на себя со стороны объективно – не узнаешь.
- А ты бы стал со мной дружить, если бы узнал, что наяву я – от всего уставшая сорокалетняя тетка с семьей и детьми? – вдруг спросила она.
- Тоже мне, удивила, - фыркнул Андрей. – Как будто у меня самого наяву нет лысины, пузика и двух разводов за плечами! Мы друзья детства, ровесники, забыла? Хорошо, что хотя бы здесь, во сне, мы можем выглядеть, как хотим.
- Но что-то от нас все-таки осталось прежним?
- Конечно, - уверил подругу Андрей. – Иначе мы не заснули бы сюда, в район нашего детства, в образе подростков. И держу пари, ты, как и я, до сих пор любишь Толкина.
- Как же без него, - улыбнулась Таня.
Он потянулся и уселся поудобнее. На какое-то время они перестали разговаривать. Солнце коснулось горизонта, перистые облака красиво подкрасились багровой краской. Чуть заметный ветер менял очертания облаков, смотреть было интересно. Когда солнце закатилось, в разрывах облаков на небе, постепенно теряющем багровые оттенки, одна за другой начали загораться звезды.
Крошечная искорка метеора прочертила на небе тонкую нить.
- Хочу найти эльфа! – загадала желание Таня.
- Эльфа? – удивился Андрей. – Давай попробуем найти. Я вспомнил одну книгу, которую читал. «Хроники Амбера» Роджера Желязны. Там было много параллельных миров, которые назывались «тени». И главный герой умел по этим мирам перемещаться. Для этого надо было идти, или ехать, и изо всех сил представлять себе, что из-за горизонта, или из-за поворота дороги должно появиться именно то, что тебе нужно. Но меняться ландшафты должны постепенно. Из леса можно попасть на лесную опушку, но не сразу в мегаполис. Чтобы попасть из страны с синим небом в страну с зеленым, по пути надо пройти бирюзовое небо. И так далее. Думаю, на Ландшафтах снов это должно сработать. Давай идти и представлять себе, какой должна быть страна, где живут эльфы.
Таня поднялась с земли, подхватила лежавшую рядом длинную палку, и они пошли на запад, вслед за скрывшимся солнцем. Сначала они шли по колее, оставленной на степи колесами автомобиля. На горизонте темнела лесополоса. Слева вдалеке протянулись провода от одной высоковольтной вышки к другой.
«Страна, где живут эльфы. Какая она?» - напряженно думала Таня. Дорога вела и вела путников по степи, закладывая широкие дуги. На горизонте возникали и прятались небольшие кляксы деревьев, колосились возделанные поля. Провода исчезли.
«Где живут эльфы?» Колея потерялась, теперь путешественники шли по еле заметной кривой тропинке в степи. Последние краски заката погасли, на темно-синем небе зажигалось все больше звезд. Тропинка исчезла совсем. Таня и Андрей переглянулись и пошли просто по степи. Трава становилась все выше и выше, ноги запутывались в ней. Местность спускалась ниже, путники спустились в небольшой овраг, перешагнули жалкий ручей, а когда они вышли на другую сторону, их ждала неприветливая холмистая земля, поросшая высокой травой и колючими кустами, без намека на тропинку.
Опасность потеряться в темноте друзьям не грозила – взошла полная луна, и света хватало. Они шли по дикой, странной местности, взбираясь на холмы, спускаясь в овражки. Руки поцарапались о колючки, джинсы порвались.
«Где живут эльфы? Где здесь живет хотя бы кто-нибудь?»
Очередной поворот наугад вывел их на более ровную местность, и они увидели впереди что-то, похожее на жилье. Путешественники направились туда, и вскоре за морем травы им предстала деревня. Старая, заброшенная, с полуразвалившимися деревянными домами с заколоченными окнами. Обложенный замшелыми камнями колодец тоскливо скрипел «журавлем».
- Куда-то мы не туда зашли, - подытожила Таня. Может, мы про разное думаем?
-А как ты думаешь, кто такие Эльфы? спросил Андрей. - Понятно, что вымышленный народ, но ведь художественная литература всегда отражает мир, так или иначе.
Таня задумалась.
- Думаю, это люди, какими бы они были без первородного греха. Нет, они могут сделать зло, чисто теоретически, помнишь, как Фродо предложил Галадриэли кольцо? Но нет в них вот этого внутреннего демона, как в людях, который так и толкает на зло, зло для них непривлекательно. То же самое у людей Полудня из книг Стругацких.
- У Толкина – действительно что-то такое, - согласился Андрей. – Только эльфы существовали в фольклоре задолго до Толкина. И они не были такими уж хорошими. Они похищали детей, они заманивали одиноких путников и заставляли плясать до упаду. Капризные, своенравные лесные существа, владеющие магией, которые могут кому-то помочь, могут и кому-то навредить. Лесной царь из баллады, который убил ребенка, тоже ведь эльф.
- Таких эльфов я не хочу находить, мне бы скорее Толкинских, - призналась Таня.
Андрей взял Таню за руку и повел в степь, обходя брошенную деревню стороной. Впереди была дикая природа без следов пребывания людей - степь с клочками леса. Ребята шли по степи.
- А давай, раз мы плохо себе все это представляем, пойдем с закрытыми глазами, - предложил Андрей, - и пусть Ландшафты снов нас несут.
Они взялись покрепче за руки, чтобы не потеряться, и закрыли глаза. Таня постукивала впереди себя палкой, а Андрей, повинуясь интуиции, время от времени тянул ее за руку в правильном, по его мнению, направлении. Сначала они еще спотыкались о кусты и камни, а потом их ноги нащупали удобную прямую тропинку. Послышалась трескотня кузнечиков и пение соловья, запахло цветами.
- Кажется, мы на правильном пути, - шепнул Андрей.
А потом они сквозь закрытые веки почувствовали свет.
- Может, это костры эльфов? – предположил Андрей. – Или их светильники? Давай откроем глаза.
Они открыли глаза – и увидели, что стоят во дворе обычной пятиэтажки, которая была родным домом для них обоих. Свет оказался светом уличных фонарей.
- Толкинские эльфы, в некотором смысле, здесь и живут, - философски заметил Андрей. – Мы оба жили здесь, когда впервые читали «Властелин Колец». Надо как-то по-другому искать.
- А я однажды читала статью, - сказала Таня, - там говорилось, что весь фольклор, так или иначе, основан на реальных событиях. Что, например, в голодный год, избавляясь от ненужных ртов, выгоняли в лес старух, которых уже не могут рожать, и они, конечно, чаще всего погибали там, но какая-нибудь могла соорудить себе избушку и перезимовать. И, конечно, особой любви к оставшимся в деревне людям такая изгнанница не испытывает, и вполне может, например, сожрать заблудившегося ребенка. Вот вам и баба-яга.
- Я на эту тему целую книгу читал, пока учился на журфаке, - сказал Андрей. – «Исторические корни волшебной сказки» называется. Там баба-яга считалась лесным божеством, матерью зверей, а еще – покойницей. Не просто так у нее костяная нога.
- А эльфы-то откуда? – спросила Таня. – Они, получается, действительно были? Или тоже какая-то мифология?
- Думаю, это какой-то древний народ людей, который был, и вымер, - задумчиво сказал Андрей. – Они живут в лесу, значит, дикари по сравнению с остальными людьми. Сочиняют чарующую музыку, готовят вино. Думаю, они были немного меньше людей ростом, и несколько стадий пересказа сделали их крошечными. Кстати, в английском фольклоре эльфы – это народ холмов. Когда раскопали холмы, где, по легенде, живут эльфы, оказалось, что это очень древние могильники.
- А что, если они еще остались? – задумалась Таня. – Что, если где-то в глубине лесов еще прячутся последние эльфы? Давай их искать?
- Древний народ, послуживший прообразом эльфов? Давай.
Они снова пошли на запад, за город, туда, откуда начинали путь. Через железную дорогу, мимо гаражей, мимо мусора, старой военной части и древнего земляного вала.
- А я песню вспомнила, - сказала Таня. – Я ее в юности придумала. На стихи Толкина. Прочитала в одном сборнике малоизвестное стихотворение Толкина. Перевод был кривой. Стихотворение называлось «Шаги гоблинов», в тексте упоминаются гномы, но по смыслу очевидно, что речь идет об эльфах. Давай спою? Поможет искать.
Андрей кивнул. Из воздуха послышалась мелодия – довольно простая, и Таня запела.
Мне вновь туда пора,
Где, разгоняя мрак,
Волшебные фонарики сверкают,
Где шелестит трава,
Колышется листва
И птахи меж деревьями порхают.
Жужжат в ночи жуки
И вьются мотыльки,
К огням чудесным издали влекомы.
Вот лепрехун извлек
Свой колдовской рожок:
Шагают по лесной дороге гномы.
Местность не изменилась, они все так же шли по пустырям в окрестностях города Т., но что-то напряженное повисло в воздухе, как ожидание чуда. Таня смущенно покосилась на Андрея, стесняясь своего творчества и своего слабого голоса.
- Пой дальше, - попросил он. – Мы на верном пути.
О! Мерцанье фонарей!
О! Круженье светляков!
О! Прозрачных, нежных крыльев трепетанье!
О! Как легок каждый шаг –
Легок, звонок каждый шаг!
О! Как сладко прикоснуться к тайне!
Между Летным полем и лесополосой Андрей заметил тропинку, которой наяву здесь не было. По краям этой тропинке росли грибы, которые слабо светились. Андрей уверенно повел Таню туда.
- Вот она! Это дорога эльфов, я чувствую! Пой!
Крадусь за ними вслед.
Вожатый – лунный свет
Манит, с пути мне не давая сбиться.
Чу! Сладостный напев
Звучит в тени дерев,
Где ручеек проворный серебрится.
Но нет, мне не успеть,
Фигур не разглядеть –
Исчезли за ближайшим поворотом.
Куда же вы, друзья?
На сердце у меня
Тоскливо так, признаться, отчего-то..
Темное небо прочертила еще одна падающая звезда. Луна поднялась выше, заливая степь и темнеющую справа лесополосу нереальным серебристым светом. В воздухе носились десятки светлячков. Тропинка сворачивала направо, в лесополосу.
- А ведь в этой полосе Эльдар живет, - вспомнила Таня. Эльдар был их общий знакомый, малолетний бродяжка.
- Не удивлюсь, если он знается с эльфами. Он странный, - заметил Андрей.
А Таня пела:
О! Тропа в лесной глуши!
О! Мгновенье волшебства!
О! Продлить его, продлить – да только нечем!
О! Как звонок каждый шаг –
Звонок, легок каждый шаг!
О! Как жаль, что мимолетна встреча!.
Ребят обступили деревья, но это были не березы и клены, которым полагалось быть в этой старой, знакомой лесополосе, а столетние корявые дубы, мохнатые живописные ели, падубы, которые Таня видела только на картинках в энциклопедии, и вовсе неизвестные сказочные деревья, место которым в Лотлориене или Ривенделле. У корней деревьев попадались благородные шляпки белых грибов. Светлячков в воздухе становилось все больше. Кое-где на деревьях висели стеклянные многогранники, дававшие свет, как у газовых фонарей. Издалека послышалась плавная музыка. Деревья расступились, путники вышли на залитую серебристым светом поляну.
- Надо остановиться, - сказал Андрей.
Они стали ждать на поляне. Прошелестел в кронах деревьев легкий ветер. Тихая музыка лилась и лилась откуда-то сверху.
- Мне кажется знакомой эта мелодия, - сказала Таня шепотом.
И тут из леса навстречу им вышел юноша. Он был небольшого роста, на голову ниже Тани. Полудлинные волосы красиво обрамляли темно-серебристыми кудрями бледное лицо. У него были заостренные уши, но не такие, как у эльфов на картинке, а такие заостренные уши, какие и у людей нередко бывают. На нем была просторная рубашка, подпоясанная веревкой, и темные штаны. Он двигался со странной, дикой грацией. Мелкие черты лица правильностью не отличались, но живые, лучистые синие глаза и нереально светлая, почти светящаяся кожа придавали ему нечеловеческое обаяние.
- Час нашей встречи осиян звездой, о странники, - сказал он.
Таня и Андрей завороженно уставились на него и потеряли дар речи.
- Друзьями эльфов нарекаю вас, - сказал он. А потом спросил: - Что еще я должен сказать, чтобы было как в вашей книжке?
И тихо рассмеялся. С Тани спало оцепенение.
- Эльдар?! Это ведь ты! Ничего себе!
- Серьезно? – спросил Эльдар, и сел на траву, скрестив ноги. – Ты серьезно называла меня Эльдаром все это время, и не догадывалась, кто я такой?
- Это твой настоящий облик? – спросил Андрей.
- Ну да. И мое настоящее убежище, между сдвинутыми слоями Ландшафтов снов. Вы застали меня врасплох. Впрочем, что я, - спохватился он, - пойдемте в мой дом, раз уж пришли.
Он повел их по еле заметной тропинке к небольшому шалашу, сплетенному из молодых берез. Березки были живыми, словно им приказали вырасти и переплестись именно так. Из мебели в шалаше было три толстых пенька, очевидно, игравших роль стульев, и большая охапка сушеной травы вместо кровати. Друзья сели на пеньки.
- Так ты, значит, эльф? – задумчиво спросила Таня.
- Да я сам не знаю, - пожал он плечами.
- Сам не знаешь, кто ты такой? – подозрительно спросил Андрей. С Эльдаром он предпочитал держаться поосторожней – странный бродяжка был другом городским подросткам, но нельзя полностью доверять тому, кто владет магией и не всегда контролирует себя.
- Сам не знаю, как я правильно называюсь на вашем языке, - уточнил Эльдар. – Мой народ сгинул много веков назад, речь сильно изменилась с тех пор. Ваши легенды сохранили смутную память о нас, легенды противоречивы, во всех есть доля правды, и во всех мы называемся по-разному. Мы и эльфы, мы и сиды, мы и хульдры, и нимфы, и джинны, и берегини, и нявки, и русалки – но не те, которые с рыбьим хвостом, а те, которые «русалка на ветвях сидит». Может даже, ведьмы, гоблины и черти – тоже мы, среди моих соплеменников всякие попадались. Считайте меня эльфом, если вам так нравится.
- А что вы вообще за народ такой? – спросила Таня. – Неандертальцы?
Эльдар вздохнул и задумался.
- Я сам задавался этим вопросом. И человеческие научные книги почитал, про неандертальцев, кроманьонцев и денисовцев. Мы не неандертальцы – те вымерли много тысяч лет назад, а мой народ тысячу лет назад, хоть и был в упадке, еще вполне жил. Думаю, мы все-таки подвид хомо сапиенсев – есть негроиды, монголоиды, европеоиды, а есть эльфы. Причем эльфы и европеоиды – как негроиды и австралийцы, похожи с виду, но очень дальние родственники. То есть, получается, вроде как мы люди формально, но я уже привык за тысячу лет, что есть люди, а мы другая раса, так что теперь не отвыкну. Еще про пигмеев читал. И про эволюцию. Неродственные друг другу существа, живущие в похожих условиях, делаются похожими. Так, еж похож на дикобраза, при том что еж – насекомоядное, а дикобраз – грызун, просто обоим понадобились иголки для защиты от врагов. Сумчатый волк в Австралии – хищник, и потому похож на волка, хотя генетически он, скорее, родственник кенгуру. Так же мы, эльфы, скорее родня европеоидным людям, но похожи на пигмеев, потому что, как и они, живем в диких лесах, и с маленьким ростом легче пробираться через густые заросли.
- А что это за музыка у тебя тут? – вдруг спросил Андрей. – Это ведь не эльфийская музыка, а какая-то дискотека восьмидесятых, я узнаю мелодию.
- Вы видите других эльфов здесь, кроме меня? Лютнистов, свирельщиком, певцов? – Эльдар картинно развел руками. – Есть только я, а я не музыкант. Плеер, вот, слушаю, который мне Таня подарила в день нашего знакомства.
Таня и Андрей заметили под потолком шалаша подвешенный на тонкой ветке старый плеер.
- Кстати, угадаете мою профессию? – хитро улыбнулся Эльдар.
Таня оглядела диковинные деревья вокруг, искусно сплетенный живой шалаш, и предположила:
- Ты – лесничий.
- Угадала! – обрадовался Эльдар. – Правда, тысячу лет назад это слово произносили как «леший». Леший – это профессия, а не раса. Как и домовой. Мы, эльфы, нормальных домов строить так и не научились, а в вашем климате в шалашах и землянках до старости не доживешь. А ваш народ сердобольный, престарелых, вконец ослабших и обмороженных эльфов часто забирали в избы. Эльфу – теплое место за печкой и тарелка молока, людям – кое-какая помощь по дому, уход за скотиной. В этом мы всегда были мастера. Именно эльфы первыми приручили козу и овцу. Но мы никогда не держали их взаперти и не забивали на мясо, просто дружили с животными, лечили их болезни, доили с них молоко и дергали шерсть себе на одежду. Молоко, простокваша, мед, вино, дикие фрукты, корешки и орешки – вот и вся наша еда. Кстати, вина хотите? Из клевера и меда. Вино тоже изобрели именно эльфы.
- По одной чашке, не больше, - строго сказала Таня. Она уже когда-то перепилась с Эльдаром и повторять опыт не хотела.
Эльдар достал из сена глиняный кувшин и налил всем вина в глиняные пиалы.
- Вино классное, - похвалил Андрей, попробовав. – Не обманул Толкин, в этом вы действительно мастера.
- А какой была настоящая эльфийская музыка? – спросила Таня. – Правда чарующая?
- Я бы так не сказал, - задумался Эльдар. – Мы просто чуть дальше ушли в развитии культуры, чем люди. Тысячу лет назад наша музыка была намного сложнее, чем у людей того времени, вот они и очаровывались. С тех пор, как эльфы вымерли, люди далеко шагнули вперед. Ваш Моцарт куда больше чарует.
Эльдар допил вино, вздохнул, вспоминая то-то грустное, и налил себе еще.
- А вообще, - сказал он, - зря вы судите об эльфах по Толкину. Не такие уж мы и хорошие, и людей заколдовывали из-за пустяковых обид. И детей воровали, когда нам грозило вырождение и нужна была свежая кровь. Жена моего дяди была человеком, ее украли в детстве и воспитали у нас. А Толкин слишком уж восторженно пишет – старшая раса, дивный род. Все эльфы, в той или иной степени, были шовинистами и сами про себя действительно думали именно так, но Профессор мог бы и проявить чуть больше критического мышления. Увы, он плохо соображал, смотрел на целую расу влюбленными глазами. Он был женат на эльфийке.
- В смысле? – удивился Андрей. – Эдит Брэтт была человеком! Из обычной человеческой семьи!
- Ага! – усмехнулся Эльдар. – Кто-нибудь видел, как она в этой семье родилась? Это у эльфов классический фокус – притвориться ребенком и сделать так, чтобы тебя усыновили. Вы, люди, почему-то очень не любите взрослых чужаков, пришедших неизвестно куда, а детям умиляетесь. Ее настоящее имя было Лютиень Тинувиэль, Профессор даже написал это имя на ее могильном камне.
- Вы были знакомы? – восторженно спросила Таня. – Вы не родственники, случайно?
- Не родственники, конечно, - сказал Эльдар. – Даже не принадлежим одному народу. Эльфы – это раса, внутри нее было много народностей. Лютиэнь – английский эльф, я – русский. А вот знакомы были. Когда эльфов по всему миру осталось считанные единицы, волей-неволей пришлось познакомиться. Мы особо и не дружили, между нашими народами в прошлом была вражда. Но в чем-то мы похожи – оба полюбили людей и ждали столетиями рождения своих возлюбленных. Только она всегда знала, кого именно ждет, а я имя и лицо своей любимой за тысячу лет забыл. Может, и не узнаю ее, когда увижу.
Эльдар, отвернувшись, украдкой утер глаза и опрокинул в себя еще чашку вина. Плеер, щелкнув кнопкой, выключился. Ветер зашелестел листьями, вдалеке заухал филин. Через прорехи шалаша Андрей увидел небо, совсем почерневшее, и яркие огоньки звезд. Обернувшись, он обнаружил, что Таня спит, по-кошачьи свернувшись на травяной постели. Его самого жутко клонило в сон.
- Эльдар, лешак недоделанный, что ты в вино подмешал, зараза? – пробормотал Андрей, сползая с пенька и ложась на сено.
- И ничего не подмешивал, - уже закрыв глаза, слышал Андрей обиженный голос Эльдара. – Просто вы много ходили, устали, и еще и выпили на голодный желудок. И сейчас глубокая ночь. Люди ночью спят.
Последнее прозвучало так, словно Эльдар считает это азбучной истиной.
- Когда мы проснемся, все это покажется нам сном. Так было у Толкина, - приоткрыв глаза, сказал Андрей.
- Это и есть сон, что же еще, - пожал плечами Эльдар, выходя из шалаша и завешивая вход старым клетчатым одеялом. Андрей окончательно провалился в пахнущую цветами темноту. С неба лукаво улыбнулась луна. Между небом и землей сонный лес устало шелестел листьями.
