Сторонники «алтайской гипотезы», как главную особенность языка современных тюркских народов, населяющих Алтай и Южную Сибирь, указывают на отсутствие в этих языках какого-либо намёка на древние языковые контакты с иранскими народами, то археологи, сторонники «алтайской» гипотезы, утверждают, что наследниками всей материальной культуры «ираноязычных» насельников Алтая и всей Евразийской Степи являются современные тюркские народы. Вот только, непонятно как могли древние предки алтайцев, тувинцев, хакасов, шорцев, тофаларов и многих других современных тюркских народов Сибири, тысячелетиями живя бок о бок с «ираноязычными» народами не вступать с ними в какие-либо языковые контакты и при этом умудриться «усвоить» их духовную и материальную культуру. При этом, особо следует отметить, что доблестные «ираноязычные» воины, убегая на Запад от тюркских «варваров» успели на ходу усвоить и пополнить свой словарь многими тюркскими словами (верблюд, бык, кумыс и т.д.). И как могли современные потомки этого народа, после того как нашли спасение высоко в горах Кавказа, тут же при этом забыть Степь и все свою прежнюю многотысячелетнюю культуру и обычаи (сооружать курганы, разводить лошадей и овец, жить в юрте, есть баранину, пить кумыс и т.д.). И почему они прежнее название лошади, животного, особо почитаемого всеми степными народами, в горах, якобы, тут же забыли и усвоили новое название, которое заимствовали у новых соседей - местных горцев.
Отдавая должное всем многочисленным исследователям, которые много трудов и сил потратили для решения вопросов этногенеза тюркских народов, с большим сожаленьем, хочу отметить, что в последние 50 лет многие тюркологи невольно замкнулись на решении в основном этимологических проблем. Между тем, хорошо известно, что в древности тюркские народы в зависимости от политической и военной ситуации (поражение или победа в войне, мирная или насильственная смена вождя, склонение вождей близких и дальних государств к заключению различных брачных союзов и т.д.) часто вынуждены были менять свои этнонимы и называться по новому. Многочисленные иностранные историки (ассирийские, греческие, латинские, китайские, византийские, арабские, грузинские и многие другие), писали свои исторические хроники, в первую очередь, для возвеличивания своих государей и своего народа. Иногда они, с этой же целью, используя фонетические особенности своих языков, писали различные истории из реальной и выдуманной жизни своих близких и далёких «варварских» соседей. Поэтому не секрет, что в различных исторических летописях в разное время и на разной территории одни и те же тюркские народы названы под различными именами.
В связи с этим я поставил перед собой задачу написать данную работу используя, в основном, материалы из современной археологии, антропологии, этнографии, и, в первую очередь, в лингвистики.
Тюркские народы на общей прародине жили задолго до того как на земле впервые появилась письменность. К этому времени (7,0 тысяч лет тому назад) именно на своей прародине они одомашнили овцу, козу, быка, лошадь, верблюда, осла и дали этим животным соответствующие названия. Соседи древних тюрков, которые благодаря древним тюркам впервые ознакомились с этими животными и дали этим животным тюркские названия:
- венгры: баран- kos, бык- bika, корова- uno, телёнок – borju, лошадь -lo,
верблюд - teve, коза- kecske, вол- ökör;
- марийцы: баран-taqa, овца- koyshorik, телёнок – preze, верблюд - tue,
коза-kaza, лошадь - lasha;
-горские евреи (таты): баран- quch, бык- buqe, жеребёнок - daycha,
ягнёнок-quzu, верблюд - deve, коза- kechi, вол- uruz;
-персы: баран- quch, бык- boqe, козел- tekke;
- польский: бык- buhaj, жеребец- ogier, коза- koza;
- русский: бык- bugaj, лошадь - lоshad, осёл-ishak;
- осетинский: бык- boq, верблюд – teva;
- армянский: овца -och’xar, осёл- ēsh;
Данная работа это фактически первый опыт в тюркологии, когда, опираясь на данные древних и современных тюркских языков, автор попытался решить некоторые вопросы этнической истории современных тюркских народов. Ведь не секрет, что тюркский язык является бесценным культурным и духовным богатством всех современных тюркских народов. Мне кажется, что путём правильного проведения сравнительно исторического анализа общетюркской лексики мы сможем лучше узнать далёкое прошлое наших народов. Я очень надеюсь, что в дальнейшем другие исследователи продолжат эту важную работу, учтут все мои ошибки и новыми исследованиями в области тюркской лингвистики ещё в большей степени приблизят нас к конечной цели - познанию истины.
Анализ названий общетюркской фауны и флоры древнеписьменных и современных тюркских языков (общетюркский словарь, включающий более 150 названий домашних и диких животных, птиц, культурных и диких растений в языке 30 древних и современных тюркских народов), а также многочисленные факты языковых контактов с восточноевропейскими народами, указывают на то, что прародина древних тюрков находилась на востоке Предней Азии. Предки тюрков примерно 7,0 тысяч лет тому назад здесь освоили скотоводство. Примерно 6,0 тысяч лет начался распад древнетюркской общности. Часть древних тюрков (протобулгары) по западному побережью Каспия, в поиске новых пастбищ двинулись на Север. На территории Кумо-Манычской впадины (ландшафт и климат, которой напоминал им климат Прародины), они прожили ещё одно тысячелетие, а затем новые поколения древних тюрков для освоения новых пастбищ приступили к освоению всей Евразийской Степи. Об археологии Кумо-Манычского региона (предшественницы Ямной, Срубной, Андроновской и других археологических культур Степи) советую ознакомиться в интересных трудах Н.И. Шишлиной.
Имперско-российская тюркология.
Российский историк С.Г.Кляшторный, вот уже полвека являясь заведующим сектором тюркологии и монголистики Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН много сделал для развития в Советском Союзе и России тюркологии. Большое ему спасибо за это.
Но будучи сторонником алтайской прародины тюрков и вот уже полвека пишет о том, что древние тюрки, имеющие «внутриазиатское происхождение» и «монголоидный расовый тип», в течении последних двух тысячелетий были заняты только тем, что «ассимилировали группу племён», с давних времён, населяющих территорию Евразии. По словам С.Г.Кляшторного: «эта группа племён, …сформировавшись к западу от Волги, в III-II тыс. до н.э., в ходе многовековых миграций в восточном и южном направлениях, стала преобладающим населением Поволжья и Казахстана, Алтая и долины Верхнего Енисея. Этническая история этих племён связана с формированием индоевропейских языков и европеоидного расового типа».
Он также утверждает, что предки современных тюркских народов в ходе своих западных миграций захватили земли индоевропейцев, угро-финнов, иранцев, адыгцев, самодийцев, кетов и частично ассимилировали их: «многочисленные автохтонные племена (индоевропейские в Центральной Азии, угро-финские в Поволжье, Приуралье и Западной Сибири, иранские и адыгские на Северном Кавказе, самодийские и кетоязычные в Южной Сибири) были частично ассимилированы тюрками в период существования созданных ими этнополитических объединений, прежде всего гуннских государств первых веков н.э., древнетюркских каганатов второй половины I тыс. н. э., кыпчакских племенных союзов и Золотой Орды уже во втором тысячелетии. Именно эти многочисленные завоевания и миграции привели в исторически обозримый период к формированию тюркских этнических общностей на местах их современного расселения». (Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г., 2005 ).
С.Г. Кляшторный в последней своей книге «Степные империи древней Евразии» хотя и жалуется на то, что «крайняя скудость письменных источников и трудности этнической интерпретации археологических материалов предопределяют реконструктивный характер рассматриваемых процессов в целом и известную гипотетичность частных выводов». И хотя он далее и пишет о том, что «начало тюркского этногенеза привычно связывается с распадом государства гуннов и обособлением на территории Центральной Азии неизвестных ранее племенных групп. Однако, связь последних с гуннами, несмотря на определённую тенденцию китайской историографической традиции, в этногенетическом отношении далеко не бесспорна». Но все эти колебания не мешают ему тут же сделать следующий безапелляционный вывод: «древнейшие очаги тюркского этно- и глоттогенеза (т.е. территории формирования этих этносов и языка) неразрывно связаны с восточной частью евразийского континента - Центральной Азией и Южной Сибирью - от Алтая на западе до Хингана на востоке». (Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г,2005 ).
Выше мы уже отмечали, что не ангажированные ученые даже в советскую эпоху не боялись писать правду. В первую очередь, к таким честным учёным я отношу российского лингвиста С.Е.Малова, который ещё в 1952 году смог написать: «Обычно историю тюркских народов и тюркских языков в Средней и Центральной Азии и в Европе начинали с истории тюркской кочевой империи в VI в. на востоке и с булгар па западе. До этого же времени народы - скифы, саки, гунны и другие причисляются только отчасти, в малой своей части, к тюркам. Отсутствие ясного упоминания у историков в составе главной, центральной народности какого-либо государства тюркского элемента, разумеется, не говорит за то, что его в этом государстве (например, гуннов и др.) совсем не было... Я не могу ответить, где впервые появились, образовались и жили тюрки: на востоке - в Центральной или Средней Азии и Сибири или на западе - в южнорусских степях или в Волжско-Уральском бассейне. Могу только сказать, что и за пять веков до н. э. тюрки жили там же, где они живут главным образом (с малыми исключениями) и теперь. В Европе древнейшими местами обитания тюрков были: р. Дунай, нижнее и среднее течение Волги, бассейн Урала. В средней Азии они жили около культурных стран Хорезма, Согда и др. Тюрки проникали и на Кавказ и в Малую Азию. В юго-западных частях Сибири места тюрков - Алтай, Хакасия, в Монголии и около оазисов древних культурных очагов Китайского Туркестана». (С.Е.Малов. 1952).
Если исследователь заранее не поставил перед собою цель любыми способами пропагандировать конкретно выбранный тезис, и если он ни от кого не зависит, то в ходе более углублённого изучения материала, иногда, он может и пересмотреть свою первоначальную точку зрения и даже публично признаться в этом. Но на такой поступок могут пойти только честные и смелые ученые. Я говорю о российском исследователе
К. А. Пензеве. Если К. А. Пензев ещё несколько лет тому назад писал, о том что «Тюрки – это понятие исключительно лингвистическое и к расовым и этническим особенностям никакого отношения не имеет. Тюрки – это интернациональный язык, вроде нынешнего испанского или английского. Да, за тюркским языком стояло какое-то племя в очень глубокой древности, однако судьба его, мягко говоря, не сложилась. А язык остался».(К. А.Пензев, 2005). Однако, в дальнейшем он, видимо, будучи человеком независимым от больших чиновников от науки, постепенно вырабатывает собственное мнение об этногенезе тюркских народов. В интервью «Литературной газете» на вопрос журналиста о том, что «кто может утверждать со всей определённостью, что казахи есть прямые потомки древних тюрков, а не тюркизированные монгольские племена?» Он отвечает «В тюркологии, знаете ли, существует множество весьма тёмных мест, обусловленных прежде всего политикой. Если древние тюрки принадлежали изначально к монголоидной расе, то это одна сторона вопроса, другое дело состоит в том, что тюрки изначально могли являться европеоидами и, в частности, издревле селиться рядом со славянами. Так как тюрки оказались чрезвычайно воинственным народом, то покорили множество племён монгольской расы и, соответственно, передали им свой язык. По мере продвижения на восток отдельные тюркские ветви были поглощены в антропологическом отношении местным монголоидным населением и некоторые окончательно растеряли все европеоидные морфологические признаки». (К.А.Пензев, 2007).
В статье «Тюркский мир и евразийский симбиоз» С.Г.Кляшторный описывает своё видение взаимоотношений, которые сложились за последние тысячелетия между славянскими и тюркскими этносами: «На этнографической карте Евразии ясно обозначено соседство и прорастание друг в друга двух мощных этнических массивов славянского и тюркского. Именно соседство и сращение в немалой степени определяют и диктуют реалии федеративного устройства России и её политику в отношении крупнейших государств ближнего зарубежья: Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Туркменистана, Азербайджана. Всей своей исторической судьбой связаны с современной территорией России татары и чуваши в Поволжье, башкиры в Приуралье, кумыки, ногайцы, карачаевцы и балкарцы на Северном Кавказе, татары в Западной Сибири, алтайцы, шорцы, кумандинцы, хакасы, тувинцы и тофалары в Южной Сибири, якуты и долганы в Восточной Сибири. Значительная часть тюркского населения России, включая переселенцев из Центральной Азии и Закавказья, живет вместе с другими народами, вне своих этнических территорий». И далее С.Г.Кляшторный утверждает что «в отличие от западных миграций тюркских народов, русское распространение на восток и юго-восток имело иную хозяйственную подоплеку: экономической базой этого мощного миграционного потока было пашенное земледелие. Пашня не вытеснила пастбище, но совместилась с ним, породив новые типы хозяйственного симбиоза. Создававшиеся кочевниками государственные образования Великой Степи отличались крайней неустойчивостью, низкой конфликторазрешающей способностью. Они не обеспечивали безопасность хозяйственной деятельности, более того порождали постоянные войны, зачастую завершавшиеся подлинным геноцидом».
Однако, бывший советский ученый, а ныне заслуженный профессор антропологии Университета Висконсин в Медисоне, член Британской Академии, лауреат премии Гуггенхайма А.М.Хазанов имеет свою точку зрения на данную проблему: «Во многих странах вторжение земледельцев в скотоводческие ареалы происходило за счет экспансии аграрного населения и намеренной антискотоводческой политики колониальных держав и национальных правительств. Например, в Центральной Азии, задолго до большинства революций Российское правительство изымало летние пастбища казахов и иногда даже их зимние стоянки, заселяя их сначала казаками, а затем русскими крестьянами-переселенцами. Около полутора миллионов новых колонистов из европейской части России мигрировали в Казахстан, и в конце XIX и начале XX столетий казахские скотоводы-кочевники постепенно были вытеснены в аридные зоны Центрального и Южного Казахстана. Позднее так называемая «кампания освоения целины» 50-х годов, целью которой было превращение огромных пространств Северного Казахстана в центр по производству пшеницы, повлекла за собой переселение в страну еще от 1,5 до 2 миллионов новых мигрантов из европейской части СССР. Во время этой кампании скотоводческие хозяйства были закрыты, а большинство занятых в них казахов не были допущены к зерновому производству.
Второй принципиальной альтернативой традиционному подвижному скотоводству является переход на оседлость (седентаризация), иногда сопровождающийся коллективизацией. Многие правительства и их эксперты, особенно из стран коммунистического и «третьего» мира, до сих пор поощряют этот подход. В самом лучшем случае, они рассматривают скотоводство как устаревший и неприбыльный вид экономики; в худшем варианте, они считают его препятствием на пути прогресса. Нередко это мнение основано на политических расчетах - желании навязать скотоводам власть центрального правительства или усилить ею контроль над ними.
Советский пример еще более поучителен, особенно потому, что до недавних пор советская пропагандистская машина представляла его странам «третьего мира» как модель успешного развития, заслуживающую подражания. Первый широкомасштабный эксперимент подобного рода проводился в Советском Союзе в конце 20-х и начале 30-х годов. Всего за несколько лет кочевников и скотоводов Центральной Азии и других регионов силой заставили перейти на оседлость и вступить в создаваемые коллективные хозяйства, что означало потерю ими скота, находившегося до этого в их частной собственности. Деномадизация и коллективизация кочевников встретила широкое противодействие. Те, кто сопротивлялся, были либо убиты, либо депортированы; определенная часть людей бежала за пределы страны; многие умерли от голода. Но политические цели советской власти были достигнуты; скотоводы были «приручены», хотя и очень высокой ценой. Их традиционный образ жизни был разрушен, а советской экономике был нанесен серьезный ущерб.
Казахи, в прошлом наиболее многочисленный кочевой народ в Советском Союзе, ярко иллюстрируют эти трагические события. В начале 30-х годов, во время трагических событий насильственной и кровавой коллективизации, около 555 000 кочевых и полукочевых хозяйств были насильственно переведены на оседлость, зачастую в безводные регионы, где было невозможно не только ведение сельского хозяйства, но и скотоводства. Некоторые скотоводы переселялись в города, стремясь стать рабочими в промышленности, но там нельзя было найти даже неквалифицированную работу. Насильственная седентаризация стоила казахам около двух миллионов жизней и привела к огромным потерям скота». (А.М. Хазанов, 2002 )
И, наконец, в самом конце своей статьи С.Г. Кляшторный переходит к теме, ради которой, видимо, и писалась эта не очень доброжелательная в отношении современных тюрков статья. Так С.Г.Кляшторный задаёт вопрос: «Допустимо ли рассматривать всю совокупность тюркских народов как некое единство, выходящее за границы языкового родства? С начала XX в. и по сей день существуют и противостоят друг другу два противоположных ответа на этот вопрос. Первый ответ (пантюркизм, тюркизм) утверждает, что все тюркские народы составляют одну нацию, имеют общую прародину - Туран, а многочисленные языки, на которых они говорят, и не языки вовсе, а лишь диалекты или наречия единого тюркского языка. Второй ответ, столь же непререкаемый: никогда не было и не существует какого-либо тюркского этнического единства и сам термин «тюрк» первоначально обозначал не все родственные по языку племена, а лишь одну их группу. Все тюркские народы генетически связаны с территориями их нынешнего обитания. И естественно, между народами, говорящими на разных тюркских языках, существуют значительные ментальные, культурные и антропологические различия. Обе эти крайние позиции активно эксплуатируются в политических целях. Одна помогает обосновать претензии на создание некоего единого государственного, федеративного или союзного, объединения (ассоциации) «Великого Турана»; другая, напротив того, служит утверждению идей государственного или регионального патриотизма (национализма»)... Итак, принимая тезис об относительном сходстве исторических судеб большинства тюркских племен и народов на протяжении не менее чем двух тысячелетий, связанности их этнической истории в рамках общей истории Евразии, мы отказываемся и от тезиса об извечном существовании единой тюркской нации, и от тезиса об извечном автохтонизме современных тюркских народов»
Итак, господин С.Г.Кляшторный заявляет о том, что отказывается «от тезиса об извечном существовании единой тюркской нации, и от тезиса об извечном автохтонизме современных тюркских народов».
Господин С.Г.Кляшторный и большинство его коллег по-прежнему утверждают, что древние тюрки внезапно возникнув где-то в глубине Южной Сибири, устремились на Запад, попутно уничтожили все народы, населяющие Евразийскую степь, Среднюю Азию, Кавказ и Переднюю Азию. Население, чудом оставшихся в живых, посадили за парты и в короткое время обучили их своему тюркскому языку и проделали это так успешно, что в «новообразовавшихся» тюркских языках не осталось ни одного слова от языка древних народов. Выполнив эту свою историческую миссию по «тюркизации» аборигенного населения Евразии древние тюрки вдруг внезапно «исчезли» как и до этого появились. Здесь нет ничего нового. Сторонники алтайской гипотезы это устоявшееся клише в различных вариациях повторяют уже более 60 лет.
Но мне трудно понять, почему, вдруг, спустя столько лет после развала СССР, господин С.Г.Кляшторный вдруг решил возродить в российской тюркологии термин «пантюркизм», этот провокационный пропагандистский обвинительный ярлык-клеймо, который широко использовался в 30-ые годы ХХ века репрессивными органами СССР для уничтожения неугодных властям учёных.
Как известно, каждый народ имеет свой собственный круг национальных или этнических сообществ, с которыми он постоянно себя соотносит: одни народы при этом воспринимаются как более близкие или даже родственные, другие - как далекие, чужие. Такое сравнение во многом определяет, во-первых, собственную национальную идентичность, а во-вторых, эмоционально-оценочное отношение к народам, которые воспринимаются как более или менее близкие. Как известно, тюркские народы в далёком прошлом имели общих предков и поэтому большинство современных тюрков никогда не забывают о своём едином прошлом. К сожалению, в результате агрессивной и захватнической политики российских властей к началу ХХ века большинство тюркских народов были порабощены Российской Империей. Однако, тюркские народы, жившие в Российской Империи, всегда болезненно реагировали на унижения, которыми была полна их повседневная жизнь в российском государстве. Поэтому важнейшим из концепций, выдвинутых национальными движениями, живущих в Российской Империи тюркских народов, была теория тюркизма. В основе этой концепции было стремление тюркских народов России сохранить свою этнокультурную идентичность, найти пути и формы к более тесной консолидации. Как известно, тюркизм возникает в России в 1880-х годах как культурно-либеральное движение тюркской интеллигенции. Необходимо отметить, что советская власть с первых дней своего существования восприняла тюркизм весьма негативно и для борьбы с этим движением, в первую очередь, изобрела ярлык-клеймо «пантюркизм». С годами пропаганда против тюркизма в СССР принимала все более жесткие формы. Наступление на идеологию пантюркизма в СССР со временем приобретало все более агрессивный и нетерпимый характер. Критика пантюркизма была низведена на уровень грубых памфлетов и проклятий. Под лозунгом борьбы с пантюркизмом 1920-1991 годы в СССР были репрессированы десятки тысяч ни в чём не повинных людей.
Необходимо отметить, что все годы существования СССР, власти вели яростную борьбу с «пантюркизмом» в литературе, исторической науке, лингвистике, археологии. Советскими спецорганами, постоянно обнаруживались «националисты» и носители опасной идеологии «пантюркизма» среди азербайджанских, узбекских, казахских, татарских и иных тюркских учёных и писателей, которые немедленно объявлялись «пантюркистами», «врагами народа», «английскими, японскими, немецкими шпионами».
За годы советской власти были расстреляны как «пантюркисты» несколько тысяч граждан СССР. (В Интернете есть полный список расстрелянных учёных)
Мне кажется, Кляшторный, Савинов, Шнирельман и другие российские авторы, вынужденные по разным причинам заниматься проблемами взаимодействия русских и тюркских народов, иногда, прежде чем написать очередную недоброжелательную статью о тюркских народах, должны вспомнить известные слова русского учёного Н.С.Трубецкого: «Восточнославянские племена занимали первоначально лишь незначительную часть той громадной территории, которую занимает современная Россия. Славяне заселяли первоначально только небольшую западную часть этой территории, речные бассейны, связующие Балтийское море с Черным. Вся прочая, большая часть территории современной России была заселена преимущественно теми племенами, которые принято объединять под именем "туранских" или "урало-алтайских". В истории всей названной географической области эти туранские племена играли первоначально гораздо более значительную роль, чем восточнославянские, русские племена. Даже в так называемый домонгольский период туранские государства в пределах одной Европейской России (царство волжско-камских болгар и царство Хазарское) были гораздо значительнее варяжско-русского. Само объединение почти всей территории современной России под властью одного государства было впервые осуществлено не русскими славянами, а туранцами-монголами. Распространение русских на Восток было связано с обрусением целого ряда туранских племен, сожительство русских с туранцами проходит красной нитью через всю русскую историю. Если сопряжение восточного славянства с туранством есть основной факт русской истории, если трудно найти великорусса, в жилах которого так или иначе не текла бы и туранская кровь, и если та же туранская кровь (от древних степных кочевников) в значительной мере течет и в жилах малороссов, то совершенно ясно, что для правильного национального самопознания нам, русским, необходимо учитывать наличность в нас туранского элемента, необходимо изучать наших туранских братьев. Между тем до сих пор мы мало заботились об этом: мы склонны были всегда выдвигать наше славянское происхождение, замалчивая наличность в нас туранского элемента, даже как будто стыдясь этого элемента. С этим предрассудком пора покончить. Как всякая предвзятость, он мешает правильному самопознанию, а правильное самопознание есть не только долг всякой личности, но и непременное условие разумного существования всякой личности, в том числе и нации, понимаемой также как своего рода личность» (Н.С.Трубецкой, 1925).
Уникальная особенность тюркских языков.
Время существования древнетюркской общности и территорию, на которой жили древние тюрки, мы попытались определить, в первую очередь, на основании анализа древнетюркского языка, сопоставляя результаты такого исследования с данными археологии.
Для этого нами был создан общетюркский словарный фонд, в который мы включили базисную лексику, которая сохранилась в древнетюркских письменных памятниках, а также в языках 30 современных тюркских народов.
Как известно древнетюркские рунические надписи были обнаружены на огромном пространстве от р. Лены на востоке до р. Дунай на западе; наиболее крупные надписи найдены в бассейне р. Орхон (орхонские) и бассейне р. Енисей (енисейские).
Открытие древнетюркской орхоно-енисейской рунической письменности показало, что предки современных тюркских народов уже в 5 веке н. э имели свой язык и свою письменность. В это время в Европе письменными языками были ныне мертвые языки - латинский и древнегреческий.
Крупнейший знаток древнетюркских языков С. Е. Малов ещё в 1952 году писал, что «тюркские языки по памятникам письменности самих тюрков нам известны приблизительно от V-VI вв. нашего летосчисления. К этому времени, например, можно относить некоторые манихейские рукописи и каменописные памятники из бассейна р. Таласа и Енисея. За это время о тюркских языках мы можем заключить, что они имели уже до того довольно большую историю; не только трудно, но и невозможно допустить противное. Языки по этим памятникам представляют собой результат очень большого развития». (С.Е.Малов, 1952).
