Парфянский поход

Всем привет!

Сегодня после Китая опять возвращаюсь к Римской империи, которой существовать в начале III-го века оставалось как единому государству ещё лет двести, и как Западной Римской империи со столицей в Риме – лет на семьдесят побольше. Но это всё потом, и затронула я эту тему, лишь потому что её затронул автор в сегодняшнем произведении.

А так вообще поведать я хочу о временах Луция Септимия Севера (146-211гг. н.э.) и его сыновей (кстати, есть предположение, что у него от 1-го брака ещё были две дочери, и на картине выше, возможно, изображены именно они).

О том, как основатель династии Северов пришёл к власти, я кратко упомянула в позапрошлом посте, а ведь конкурентов у него хватало. История там во многом вышла похожая на ту, что случилась в год Четырех Императоров (69г.), и Септимий Север стал своего рода вторым Веспасианом. Вот только характер у Севера был совсем иной, и манера правления тоже. Септимий Север, например, воевать не только умел, но и явно любил. В его времена случилась очередная война с Парфией, причем поход он возглавил лично, и он же продолжил завоевание Британии, в частности Каледонии (и, кстати, в тех же краях и закончил свой путь земной).

Кроме того, Септимий Север провёл военную реформу и по понятным причинам опирался в своем правлении на армию, а Сенат и сенаторы ему были что кость в горле. На сенаторах, к слову, такое отношение плохо сказалось. При этом Север получил славу борца с коррупцией, и простой народ ему симпатизировал, тем более что он успевал не только ломать, но и строить – и термы, и акведуки с водопроводами, и казармы, и ворота новые (например, Септимиевы ворота в Риме, сохранившиеся до наших времен), и арки (например, его триумфальная арка, возведенная после похода на Парфию, стоит до сих пор), и храмы (храм Диониса и Геркулеса), и много что ещё.

В общем проправил новый император восемнадцать лет, с 193 по 211-й годы, и умер предположительно от болезни в Британии (хотя есть версия и про медленно действующий яд), причем его старший сын, по слухам, ждал этого момента с нетерпением. Септимий Север будто бы перед смертью сказал сыновьям: «Живите дружно, обогащайте воинов, а на всех остальных не обращайте внимания». Но тут, как говорится, три раза ха-ха.

Император по прозванию Каракалла был старшим сыном Севера от его второй жены, Юлии Домны, и изначально носил непримечательное имя Бассиан, очевидно, в честь деда по матери, а потом его папа, дорвавшись до власти, сделал Каракаллу наследником и, чтобы присоседиться к Антонинам, изменил имя сына на «Марк Аврелий (Север) Антонин». Править после себя, кстати, Септимий Север поручить Каракалле вместе с родным братом – Гетой. Но то ли они в принципе с детства плохо ладили, то ли ещё что, однако оба опасались, что второй ради власти может что-нибудь эдакое сделать, и закончилось тем, что первым успел именно Каракалла – не прошло и года, как Гету по его приказу убили, да ещё на глазах у их матери (это особенно было неприятно, потому что Юлия Домна всячески пыталась помирить сыновей, и именно примирение в её присутствии стало поводом для роковой встречи, завершившейся расправой). И выставлено это было как самозащита. Бедный-бедный Каракалла…Хотя, возможно, он действительно себя в чём-то таком убедил, но теперь об этом можно лишь домыслы строить.

Проправил единолично, несмотря на все свои потуги, Каракалла всего около пяти с половиной лет, с конца 211 и до начала 217-го года. За это время он успел дать римское гражданство всем жителям империи, независимо от их происхождения и места обитания, что, по мнению императора, должно было ощутимо прибавить денежек в казне, и для этого же повысил налоги.

Ещё он тоже часто и много с кем воевал, но не всегда успешно, хотя будто бы бессовестно грабил и на…обманывал царей стран, на которые покушался. Особенно тут примечательна история последнего парфянского царя Артабана (216-224гг. н.э.), у которого Каракалла требовал (или просил, зависит от версии) в жены дочь, а после отказа устроил новый Парфянский поход с разрушениями городов и осквернением царских могил. Артабан настолько от такого охренел, что даже на мир согласился и встретил буйного римского императора как дорогого гостя. А тот возьми да прикажи «мочить козлоооув варваров!» прямо на пиру в честь самого себя. По другой версии Артабан вовсе не отказывался от этого брака и даже сам позвал потенциального зятя к себе, ну а дальше вышла эта история с резней на пиру. В любом случае Артабан с приближенными еле сумел ноги унести.

Этой историей Каракалла похвалился Сенату, получил даже титул «Парфянский Величайший», но на достигнутом останавливаться не собирался. Предположительно именно по этой причине, не желая продолжать войну, против него организовал заговор его же военачальник Макрин, и в апреле 217-го года н.э. где-то в районе Харрана (Карры) Каракалла был убит, а власть узурпировал сам Макрин. Да и почему бы нет? Ведь после себя Каракалла оставил термы, а наследника не оставил, потому что с женой, Фульвией Плавциллой, убитой по его приказу в 212-м году, самонадеянный император не поладил, а новую найти что-то не додумался.

О коротком периоде его правления повествуется в сегодняшнем романе:

«В дни Каракаллы» А. П. Ладинского

Время действия: III век н.э., ок. 212-217гг. н.э., время правления Каракаллы, отдельные эпизоды-флешбеки обращают читателя ко временам Септимия Севера.

Место действия: Римская империя и Парфия (территории современной Румынии, Абхазии, Турции, Греции, Сирии, Египта, Италии, Венгрии, Австрии, Израиля).

Интересное из истории создания:

Антонин Петрович Ладинский (1895-1961) – русский поэт и писатель, автор исторических романов о Римской империи, Византии и Руси.

Родился он в семье чиновника в Псковской губернии, учился на юридическом факультете Петроградского университета, но не доучился, а вместо этого добровольцем во время Первой мировой войны ушёл на фронт. А потом снова стало не до образования, потому что началась Гражданская война, и Ладинский выступал на стороне белых. После серьёзного ранения в 1920-м году он эвакуировался в Египет, а оттуда уже в 1924-м уехал в Париж, где и прожил последующие двадцать пять с лишним лет. Во Франции в те же годы он и обратился к исторической прозе. В 1930-х были написаны и изданы его романы «XV легион» и «Голубь над Понтом».

Вернуться на родину, хоть и в другое уже, по сути, государство, будто бы круто переменивший свои взгляды Ладинский порывался ещё в конце 30-х – начале 40-х, но тут грянула Вторая мировая, и гражданство ему дали только в 1946-м. Правда, он, похоже, не торопился им воспользоваться. В 1950-м его депортировали из Франции, и какое-то время он жил в ГДР, в частности, в Дрездене, а в Москву вернулся в 1955-м. Его романы «Когда пал Херсонес» (1959) и «В дни Каракаллы» (1961) вышли уже в СССР. В 1961-м, незадолго до смерти, Ладинского даже приняли в Союз советских писателей. Два других его знаменитых произведения вышли уже посмертно, но о них я, пожалуй, расскажу в другой раз.

«В дни Каракаллы» написан на основе «XV легиона» и, возможно, является его продолжение. С этим произведением я не знакома, и утверждать не буду, но, во всяком случае, XV-й легион в «Днях Каракаллы» упоминается. При издании в СССР Ладинскому будто бы пришлось убрать последнюю главу и эротические вставки (а жаль!). «В дни Каракаллы» получил высокую оценку от Веры Инбер, российской и советской поэтессы, писательницы, переводчицы и журналистки.

О чём:

Интересно в этом романе то, что он написан от лица юноши «варварского» происхождения: его отец был костобоком, а мать дакийкой, и всё семейство проживало на окраинах империи в городе Томы. Основная часть истории начинается с того, что в Томы прибыл новый наместник и объявил всем good news – согласно приказу императора, все местные жители теперь тоже римские граждане. Отчасти по этой причине, отчасти из-за советов и подначиваний местного философа и друга семьи Апполодора отец парня отправил гг в Рим на корабле своего патрона, чтобы тот принес на справедливый суд одну застарелую тяжбу. Тогда из-за собственной юридической неграмотности, а также из-за предвзятости и, вероятно, подкупа судьи, отец юноши потерял хоть и маленькое, но всё-таки стоящее на плодородной земле поместье, и все минувшие годы мечтал его возвратить. Вот вроде бы появился шанс, ведь он теперь не просто какой-то варвар-клиент, а полноценный гражданин. А парню после всех историй Апполодора не терпелось повидать мир, вот он с радостью и согласился.

Но ещё не успело судно добраться до Византия, как попало в лапы пиратов, которые все почти оказались беглыми рабами и восстанавливали вселенскую справедливость тем, что захваченных купцов, моряков и прочих, кого находили на судах, отправляли на невольничьи рынки. Так что не повезло и нашему герою. К счастью, бесценное умение читать и писать тогда помогло ему крупно в первый, но не в последний раз, и он смог сбежать, а потом попасть на корабль другого торговца и так оказался в Антиохии, где удивительным образом превратился в скрибу самой Юлии Маммеи, двоюродной сестры императора Каракаллы. Но важнее этого стало то, что на него обратил внимание поэт и племянник сенатора по имени Вергилиан, который и так-то настолько проникся к нему симпатией, что пообещал помочь уладить семейное дело, а уж после того, что случилось в Александрии, считал его чуть ли не своим добрым гением и названым братом. Однако это быстро заработало в обе стороны, и вот уже парень из Рима мчится с новым другом туда, куда ему не очень-то и надо, и уж точно по делу, которое его самого никак не касается…Чем закончилось, предлагаю читателям выяснить самим)

Отрывок:

Это не особо затрагивает чисто исторические события романа, но здесь содержится отсылка к «Метаморфозам» Апулея, тем самым, что упоминались и служили важным элементом в «Марии Эпикурейском», к тому же меня просто позабавил этот эпизод. Так что я решила, что его и процитирую:

«…Не знаю, чем бы все это кончилось, но Вергилиан, по мягкости и доброте своего характера пожалевший старика, попытался найти выход из положения:

– Достопочтенный Цессий, мой друг весьма искусен в каллиграфии и неоднократно переписывал мои стихи. Если ты пожелаешь, он с удовольствием напишет твое послание.

И поэт вопросительно посмотрел на меня. Краснея от смущения, я выразил согласие.

Во взгляде легата можно было прочитать недоумение. Казалось, его удивляло, что друзья Вергилиана занимаются подобными вещами.

– Оказывается, ты каллиграф? Посмотрим твое искусство.

Лонг стал диктовать другое письмо, предназначенное для того же Макретиана, но вполне частного содержания. Я старательно писал.

– «По причине неблагоприятной погоды и усталости людей и животных я остановил орлы…»

Приблизительно так начиналось письмо. Тростник в моей руке проворно бегал по папирусу. Я старался придать буквам четкий и красивый вид.

– Прибавь: «крайней усталости людей». Теперь дальше. «Настроение в легионе великолепное. Воины жаждут сразиться с врагом и заслужить твою лестную похвалу…»

Когда письмо было окончено, легат посмотрел на мою работу. Из-за его плеча выглядывало длинное лицо Бульбия.

– Изрядно написано, – одобрил легат.

Эпистолярий тотчас рассыпался в похвалах:

– Превосходно! Никогда я еще не видел, достопочтенный легат, столь искусно написанных букв!

За мокрой парусиной шатра уже стояла ночь. Лагерь готовился ко сну. Издалека доносились крики, песни, ржание чем-то взволнованной лошади.

Вдруг около шатра послышалась грубая и замысловатая брань.

Легат, все еще лежавший на шкуре, прислушался не без удовольствия.

– Кто это? Собрал в одну клоаку всех богов…

Бульбий тоже приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.

– Это центурион Альвуций. Из первой когорты.

Легат больше ничего не сказал и продолжал перебирать листки папируса.

Приподнимая полу шатра над курчавой головой, вошел врач Александр, грек из Антиохии. В руке он держал плоскую серебряную чашу с каким-то снадобьем. Легат страдал застарелой болезнью печени и по привычке протянул руку за лекарством. Но с отвращением понюхал вонючую жидкость.

– Может быть, не принимать? Припадок миновал.

Врач был неумолим:

– Убедительно прошу тебя – прими, и да ниспошлет тебе Эскулап здоровье.

Судя по запаху, в лекарство входили оливковое масло и натертая черная редька.

У легата Цессия Лонга от юношеских лет остались вкусы простого поселянина. Например, он любил жирную пищу – гусятину, вареные яйца и колбасы, но чревоугодие плохо отражалось на его здоровье, и толстяка часто мучили огненная изжога и боли под ложечкой. Александр взялся излечить легата от недуга по способу греческого врачевательного искусства.

Вслед за врачом в шатер явился по вызову префект легионной конницы Аций, родом скиф. Этот коренастый, светловолосый, но уже остриженный под римлянина воин доложил, что трое из его всадников исчезли вместе с конями и оружием – вероятно, выпили лишнее и отстали от своей когорты.

Легат произнес брезгливо:

– Это уже не первый случай с твоими людьми. Когда они возвратятся в ряды, пусть каждый из них получит по двадцати ударов лозой! И чтобы они не говорили, как это было в прошлый раз, что их околдовала хозяйка таверны и превратила на некоторое время в козлов.

Аций изобразил на лице страх перед непостижимым.

– А между тем, достопочтенный легат, подобные вещи случаются на свете.

– Какие?

– Превращения. Конечно, воины тогда врали, как непотребные женщины. Но вот хотя бы наш префект легионных кузнецов…

– Что случилось с префектом? Этого толстопузого глупца тоже превратили в козла?

– Нет, достопочтенный, его никто не околдовывал. Но он рассказывал мне, – а Ферапонт богобоязненный человек, и ему вполне можно верить, – как волшебница превратила одного юношу в таракана.

От изумления легат вытаращил глаза.

– В таракана?

– В самого обыкновенного таракана. Даже удивительно, как его не раздавили ногой.

Вергилиан не мог удержаться, чтобы не принять участие в таком заманчивом разговоре, и вспомнил о «Метаморфозах»:

– За примером не приходится далеко ходить. Апулей в своей книге прекрасно описал, как другого юношу превратили в осла. У него тотчас выросли ослиные уши, и в таком виде ему пришлось возить повозку. И не только заниматься перевозкой тяжестей, а и многими другими делами весьма неприличного свойства…

– Это очень любопытно, – заинтересовался легат. – А вкус у него тоже изменился и он стал есть траву?

– Что касается пищи, достопочтенный легат, то вкус у него остался прежний, – пояснил поэт.

– Интересно. Как называется эта книга?

– «Метаморфозы».

– Непременно прочту при случае. Бульбий, запиши название.

– А как превратили юношу в таракана? – полюбопытствовал Вергилиан.

Из страха перед тайнами магии Аций понизил голос:

– Свидетелем этому был мой друг Ферапонт, начальник легионных кузнецов, почтенный человек. Однажды он застал жену в объятиях молодого воина. И можете себе представить, жена, оказывается, была тут ни при чем. Она услышала, как черный таракан на поварне заговорил с ней человеческим голосом и просил взять его к себе. Несчастного околдовала волшебница, и только тепло женской постели помогло возвратить ему прежний облик.

Вергилиан был в восторге от этой истории.

– И жена Ферапонта пожалела его?

– Она была доброй женщиной. Так многие о ней говорили.

– Охотно верю. Как же поступил почтенный префект легионных кузнецов?

– Он весьма изумлялся силе волшебных чар.

Но легат одним движением нависших бровей прекратил пустые разговоры…»

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Вообще говоря, я от этой книги многого не ожидала, но, когда начала читать, в принципе в хорошем смысле удивилась – написано приятно, пожалуй, это самое подходящее слово. Язык не слишком сложный, но и не чрезмерно упрощен, читается достаточно легко, и в то же время замечаешь и красивости, и шутки, и отсылки, и другие авторские фишечки. Отдельно понравилось то, что главный герой не римлянин, потому что я уже давно подумывала о том, что вот мало того, что много приходится читать про Римскую империю (потому что она в этот период времени так-то владела почти всей Европой и кучей других территорий)), так ещё и про римлян, да ещё обычно про патрициев. Окей, давайте про Римскую империю, но от лица не-римлян. И вуаля! Натыкаюсь на эту книгу. К тому же географически роман тоже охватывает довольно обширные территории, что меня всегда очень радует, и упоминает немало известных людей того времени, включая историка Диона Кассия, поэта Оппиана и софиста Филострата Старшего с его «Жизнью Апполония Тианского».

Местами, конечно, сюжет слегонца буксует, но от этого ещё более яркими красками играют эпизоды, когда внезапно случается какая-нибудь хрень острая ситуация. Да и некоторые описания у меня лично прямо живо воссоздавали картинку перед глазами. Ну и, что ни говори, хотя это вроде бы история о пареньке из провинции, в действительности через призму его восприятия рассказывается о положении вещей в Римской империи тех времен в целом, и о Каракалле и годах его правления – в частности. Так что я считаю этот роман отличной иллюстрацией для интересующего нас периода, и просто хорошим, качественным литературным произведением, так что с двумя-тремя другими книгами Ладинского я тоже наверняка познакомлюсь.

Кстати, может быть, кто-то знает хорошую книгу о Гелиогабале?

Наиболее полный список постов о I-м веке н.э. тут:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 64. «Трилогия об Иосифе Флавии»

А о II-м веке н.э. тут:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 68. «Марий Эпикуреец»

И ещё "Троецарствие", события которого охватывают конец I-начало II-го века:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 69. «Троецарствие»

Веду свою подборку уже год и хочу поблагодарить всех, кто за это время подписался, читал, лайкал, комментировал и поддерживал меня иными способами! Для меня очень важно знать, что то, что я делаю, кому-то оказалось важно, нужно, интересно и полезно. Поэтому огромное вам спасибо!

Если пост понравился, то не забывайте поставить лайк. Кроме того, можно ткнуть кнопочку "жду пост" и закинуть донат. Я всё замечаю и всему радуюсь.

P.S. С недоумением в прошлые разы обнаружила, что тут нет тега "историческая проза" или "исторический роман", а в этот раз заметила, что тег "Септимий Север" есть, а "Каракалла" нет. Вот и пойми.

Всем привет!

Недавно упоминала о Парфянском походе Марка Лициния Красса (115/114-53 до н.э.), и вот так раз – обнаружила, что очередная прочитанная книга как раз об этом.

Если верить Плутарху, то ещё победитель понтийцев и армян Луций Лициний Лукулл (ок. 117-56 гг. до н.э.) планировал вторжение в Парфию, но судьба распорядилась иначе. Первым нарушил парфянские границы Гней Помпей, который вторгся в северную Месопотамию, но война тогда не случилась, т.к. Фраат III, сын царя Санатрука, о котором я рассказывала в прошлый раз (История нашего мира в художественной литературе. Часть 37.4. «Парфянин»), сделал вид, что ничего ужасного не случилось, и только сказал «Ай-я-яй, такие действия недопустимы, позор тебе, Гней Помпей» (ну или что-то вроде того, короче, выразил протест). После того, как Помпей отбыл в Рим, парфяне восстановили контроль над прихваченными ранее римлянами территориями. Потом уже, в 57-м до н.э., наместник Сирии Авл Габиний готовился к вторжению в Парфию под предлогом защиты права на престол царевича Митридата, который вместе со своим братом Ородом прославился отцеубийством, а потом ввязался в междуусобную борьбу за трон. И стоило римлянам уйти в Египет, где, по мнению римского руководства, они были нужнее, как Митридат растерял поддержку и стал заметно сдавать позиции.

В одной из прошлых заметок я уже упоминала о том, как самыми крутыми римскими полководцами того времени Юлием Цезарем, Гнеем Помпеем Великим и Марком Лицинием Крассом (был менее крут в плане военных побед, но зато очень богат) был заключен первый тайный триумвират (История нашего мира в художественной литературе. Часть 54. «Клеопатра», «Юлий Цезарь» и «Антоний и Клеопатра» Кстати, перечитывая, обнаружила там ошибочную дату((, которую уже не могу исправить). Тогда я подробно рассказывала о Цезаре, а теперь вот в центре внимания оказался Красс, которому слава не только товарищей, но и других прославленных генералов, очевидно, покоя не давала, потому что его-то все знали главным образом как того, кто подавил восстание Спартака.

Так что свой поход, под всё тем же предлогом помощи Митридату Парфянскому, он начал ещё в 55-м году до н.э., когда он и его легионы отплыли из Брундизия. Само вторжение произошло уже летом 54-го. Приличная часть городов просто сдавалась, поэтому довольно скоро Красс овладел приличной частью Месопотамии. Реальное сопротивление же оказала Зенодотия: Апполоний, градоначальник Зенодотии, сделал вид, что город сдался превосходящей римской армии (или правда сдался, а потом всё вышло случайно) и, как это было обычным делом, запросил гарнизон. Гарнизон, понятное дело, оставили. Почему нет? А армия Красса двинулась дальше. Оставленный легион же однажды ночью жестоко истребили. Что там на самом деле произошло, точно не ясно, как и то, в чем был смысл акции. Наверное, жители города таким образом надеялись выиграть время и подготовиться к последовавшей затем битву. Шансов у них, впрочем, всё равно не было почти никаких. Город пал, и был уничтожен, а его уцелевшие жители проданы в рабство.

Красс этой победой, правда, очень гордился. А зря. Митридат Парфянский был схвачен после взятия войсками противника Селевкии и казнён, а единым царём страны стал его брат под именем Орода II. Красс подумал-подумал и ушёл на зимовку в Сирию, чтобы продолжить боевые действия с наступлением весны. Вскоре к нему присоединился его сын Публий вместе со своими галльскими всадниками, но римлянам это не очень-то помогло. Как и заверения в готовности помочь от армянского царя Артавазда II, сына Тиграна Великого. Потому что Артавазда куда больше волновали его собственные дела (и он потом даже выдал свою сестру замуж за Пакора, сына и соправителя Орода II). А ещё за это дело взялся знаменитый парфянский полководец – Сурена. Вот он-то и нанёс римлянам сокрушительное поражение в битве при Каррах в мае 53-го года до н.э.

В той битве погиб сын Марка Лициния Красса Публий, а вскоре после окончания сражения убит был и сам полководец. Если верить легендам, ему (или его трупу) парфяне залили в рот расплавленное золото. Символично, потому как Красс на Востоке успел прославиться своими вымогательствами и ненасытной жаждой наживы. Что касается остальных, то половина римского войска погибла, четверть бежала, а остальные попали в плен и были отправлены в Маргиану.

Победитель в той битве, Сурена, тоже после этого радовался недолго. Царь Ород проправил ещё пятнадцать лет, но конец его также славным не назовёшь. О том, что с ними случилось, и о других подробностях этого похода можно узнать из романа

«Месть Анахиты» Я.Х. Ильясова

Время действия: I век до н.э., ок. 56-52 до н.э. – основные события, а также ок. 19-го года до н.э. – время возвращения ранее пленных римлян на родину.

Место действия: Римская республика (современные Италия и Сирия), Парфия (современные Ирак, Иран (г. Ганзак), Туркменистан (г. Ниса)), государство Кангюй в области Шаш (современный Узбекистан).

Интересное из истории создания:

Явдат Хасанович Ильясов (1929-1982) – советский писатель башкирского происхождения, известный своими произведениями на темы древней и средневековой истории Средней Азии. И, хотя жизнь у него была очень сложной, уже в возрасте 19-ти лет он начал работу над своей первой книгой – романом «Тропа гнева», которая, впрочем, опубликована была лишь в 1956-м году.

С 1952-го года Ильясов работал заведующим отделом литературы и искусства, а также переводчиком и корреспондентом уфимской газеты «Ленинец», был литсотрудником в газетах «Ташкентская правда», «Комсомолец Узбекистана», «Физкультурник Узбекистана», и ещё заведующим отделом поэзии в журнале «Звезда Востока – сказывались детство и юность, проведенные в Узбекистане (писатель, к слову, год посещал узбекскую школу). Художественные произведения Ильясов писал преимущественно на русском языке, а публицистические – на башкирском, русском, татарском, узбекском языках. Самые известные из художественных произведений: «Тропа гнева» (1956), «Согдиана» (1959), «Пятнистая смерть» (1964), «Чёрная вдова» (1966), «Золотой истукан» (1973), «Месть Анахиты» (1984), «Заклинатель змей» (1979) и «Башня молчания» (1982).

Роман «Месть Анахиты» был переиздан в 2011-м году издательством «Вече» в рамках серии «Исторические приключения».

О чём:

Закончилась длительная борьба и с Понтом, и с Арменией. Почётный пенсионер Лукулл вел праздный образ жизни в Риме и устраивал свои знаменитые пиры. Как-то раз в гости к нему заскочил Красс и стал задавать какие-то странные вопросы, а потом, наконец, признался, что собирается идти в поход на Парфию, и потому просит совета о том, как правильно войну эту вести, чтобы победить и прославиться. Лукулл то насмешливо, то серьёзно давал ему понять, что идея-то так себе, но Красс и слушать не желал. Наконец, Лукулл вздохнул и предложил, раз так, хотя бы купить у него раба Эксатра, мол, он как раз из тех мест родом и, несомненно, будет очень полезен, тем более, что он не просто грамотен, а полиглот вдобавок. Красс согласился, но столь ценный раб довольно скоро стал его подбешивать, имея при себе всё то, что Красс так не любил (впрочем, неприязнь была взаимна, хотя до поры до времени не принимала острых форм). А ещё Эксатр имел при себе загадочное кольцо, и до некоторой степени был даже рад, что отправится в Месопотамию, потому как ему открывалась возможность, наконец, возвратить эту реликвию в храм Анахиты.

Очень скоро, несмотря ни на что, был объявлен набор рекрутов, и на службу вернулся старый центурион Корнелий, да ещё и молодого сына Фортуната с собой прихватил. Корнелий после всех годов службы являлся счастливым обладателем участка земли в один югер, т.е. переводя в понятные значения, около 25 соток. Многие в наше (да и в его время) могли бы ему позавидовать, но тут есть нюанс – и участок, и дом достались Корнелию от отца, и являлись не только всем его имуществом, но и главным источником пропитания, потому что он и члены его семьи сами обрабатывали эту землю для взращивания злаков и, возможно, овощей. Проще говоря, ничего весомого после долгих лет службы у Корнелия не оставалось, и он был одержим идеей – «вот бы нам ещё хотя бы пять югеров». Фортунат со смесью понимания, насмешки и печали относился к этой мании своего родителя, и явно недооценивал её силу. Именно поэтому война, в которую он оказался втянут, стала для него двойным потрясением.

А где-то там в Маргиане сидел сосланным за неосторожное высказывание в крепости Митридаткерт великий полководец Сурен, тот, кто, по сути, обеспечил парфянскую корону Ороду II, о чём царь никогда не забывал. Вот только хорошо или плохо это для Сурена?

Всем этим людям предстояло встретиться, и судьбы их тесным и самым непредсказуемым образом сплелись в Парфии, благодаря походу Красса. И хоть я немало рассказала в исторической части выше, дальше было много чего интересного и неожиданного.

Отрывок:

Хотя было много моментов, достойных цитирования, я решила всё-таки остановиться на этом:

«…Войско в четком строю начало переправу.

Пропустив девять когорт с сигнумами — знаками в виде раскрытой руки или какого-либо животного на древках, увешанных венками и лентами, Красс в повозке сам тронулся в путь.

С реки сошел туман. Течение унесло густую песчаную муть, поднятую войском, и сквозь неглубокую прозрачную воду стало видно, что там, где оно прошло, образовалось на дне широкое поперечное углубление, будто здесь протащили большой круглобокий корабль.

Возница оглянулся на хозяина. Красс не выспался, мерз и потому был раздражен.

— Я возьму левее? — спросил возница. — Чтобы не вымокнуть в яме. Вода сейчас… — Он зябко повел плечами. — Если мне скажут: «Там, на дне, пять монет, достанешь — будут твои», — не полезу.

— Осел! Кто заставит? Здоровье дороже денег…

Красс, нахохлившись, смотрел на дно. Пестрый галечник, желтый, красный и черный. Дно просвечивает сквозь стеклянную воду чешуйчатым бронзовым панцирем.

И вдруг, уже на середине речки, что-то блеснуло, там на дне. По-особому блеснуло. Знакомый блеск

— Стой!

Красс низко свесился через край повозки, всмотрелся в маленький круглый предмет, отливающий в изумительно ясной воде металлическим белым блеском. О, Красс знает в нем толк…

Он сразу забыл, что сказал перед этим вознице. Не отрывая глаз от правильного белого кружочка, так непохожего на продолговатую плоскую тусклую гальку, проконсул быстро сбросил плащ, развязал ремни сандалий.

Вода обожгла ему босые ноги. И впрямь холодна! Но теплый белый кружочек грел ему старое сердце. Красс наклонился, погрузил руку до плеча в студеную воду, осторожно, чтобы не упустить, подобрал монету.

Хм… Последнего римского чекана. Таких еще нет в ходу в провинциях. Монеты этого выпуска при себе имеет лишь Красс.

Он вспомнил, как позавчера выдал сирийцу-проводнику пять драхм задатка.

Значит… Что же это значит?

— Убери свою проклятую повозку! — взревел Красс. — Не загораживай свет.

Возница хлестнул лошадей и шарахнулся в сторону вместе с повозкой. И угодил-таки в яму. Но в ней оказалось не так уж глубоко. Во всяком случае, ног своих возница не промочил.

Вода доходила Крассу до колен. Он стоял в ней, выжидательно наклонившись и вытянув шею, весь звенящий от напряжения, как галл-рыбак на реке Пад, глушащий рыбу острогой.

Вот они. Вторая, третья, четвертая. Сиротливо лежат друг от друга поодаль, на дне ледяного потока. Бедняжки. Ваше место в человеческой теплой руке, в его кошельке.

И он крайне бережно, — не уронить бы и не потерять, — выудил свои монеты, вытер полою хитона и сунул их в сумку на поясе.

Сириец, похоже, был человеком себе на уме. Хорошо, что Красс уничтожил его. А то натворил бы он бед…

Где же пятая? Она где-то здесь. Может быть, запала ребром меж двух галек, и потому не видно ее. Красс осторожно, будто касаясь горячих углей костра, раздвигал стопой и разглаживал мелкие камни. Монета не показывалась.

Тогда он опустился на корточки, утопив зад в жгуче-холодной воде, затем встал на колени. И ползал на них, обдирая по дну и шаря вокруг себя рукой, кропотливо перебирая гальку.

Он так низко наклонился над водой, что она задевала ему кончик носа. Солдаты замыкающей когорты изумленно толпились на сыром берегу…

— Помочь? — предложил возница с завистью.

А-а, болван! «Не полезу»… Полезешь! В костер пылающий полезешь за монетой. Не то что в ледяную воду. Красс относился к деньгам с тем же трепетом, с каким житель Востока относится к хлебу. Деньги — пыль и прах и прочее? Не болтайте, поэты несчастные.

Нашлась! Ее забило быстрым течением под камень больше других и присыпало крупным черным песком. Он вцепился в монету скрюченными пальцами, как в живую скользкую рыбу…».

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

Прежде всего, хочу выразить благодарность читателю под ником Gro3nyi, поскольку именно его отзывы о произведениях Ильясова, в том числе о романе «Месть Анахиты», сподвигли меня и прочитать, и написать-таки эту заметку.

Дело в том, что «Месть Анахиты» я присмотрела уже давно, но, когда дошла очередь до этого произведения, поняла, что мне его прочтение и освещение уже вроде как и не принципиально. Но, помня тот наш диалог, решила, что текст не очень большой, и прочитать всё же стоит. И не пожалела об этом.

Сюжет простроен отлично, мы как бы наблюдаем за событиями сразу с нескольких ракурсов, и видим происходящее с нескольких точек зрения, с разными акцентами. По-моему, круто это уже по этой причине. Кроме того, такое построение истории создает несколько линий, за каждой из которых по-своему интересно следить, и не знаешь точно, куда они тебя заведут, и как пересекутся. Хотя пересекутся они однозначно. Тип персонажей, каким представлен Сурен, мне, честно говоря, привлекательным не кажется, но вот за Эксатром и Фортунатом я следила с огромным интересом и волнением, да даже и мерзкий старикашка Красс – персонаж весьма колоритный. Уж как автор обыграл всё то, что о нём и его характере да мотивах было известно из древних исторических трудов.

Отдельно хочу отметить примечательный язык Ильясова, его манеру повествования. Что русский язык не был для него родным, я поняла уже по имени, но вот то, что он даже школу не успел окончить, для меня стало удивительным открытием. Хотя, быть может, именно это и сделало то, как он выражал свои мысли, и похожим на творчество других советских писателей, и непохожим одновременно. Язык его прост, но в то же время слог удивительно певуч и ритмичен, как будто поэму в прозе читаешь. Не знаю, как ему это удалось, но это делает его текст запоминающимся.

Что касается остального, то с исторической точки зрения всё изложено довольно точно, хотя с датами либо я не разобралась, либо в самом деле что-то не билось. Мистический флёр присутствует, но я бы не сказала, что он ярко выражен. Во всяком случае, в действительности акцент делался не столько на реальном проклятье Анахиты, столько на том, как воспринималось то, что могло им оказаться. Приём не нов, но оформлен органично.

В общем, мне книга понравилась. Прочитать её, на мой взгляд, стоит и потому что она хорошо написана, и потому что повествует о не самых широко освещенных в художественной литературе исторических событиях и локациях, к тому же это произведение отлично ложится в мою подборку и выступает как бы продолжением прошлых заметок и мостиком к следующей.

Прошлые посты искать тут:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 55. «Человек, ставший богом»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 47.1. «Эллинские торговцы»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 49.1 «Слоны Ганнибала»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 47.2. «Золотой ветер»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 54.1. «Владыки Рима»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 54.2. «Пурпур и яд»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 37.3. «Тигран Великий»

История нашего мира в художественной литературе. Часть 37.4. «Парфянин»

Продолжение https://pikabu.ru/story/o_parfyanskom_pokhode_krassa_chast_i...

Сказ о том, как превратить локальное поражение в полный разгром, про**ать всю армию, собственного сына, жизнь и голову, войти в историю как патентованный идиот, и быть, в общем-то, ни в чем особенно не виноватым. Прост так сложилось. Пацан к успеху шел, но не подфартило так капитально, что потомки до сих пор в растерянности. Итак, ночь после битвы при Баллисе...

Дальнейшие события мы знаем в изложении Кассия, как единственного живого свидетеля. Ночью, когда Красс ушел спать в свой шатер, Кассий с Октавием (ещё один легат. Он, правда, умрет через пару дней, поэтому его версию мы никогда не узнаем) ворвались к нему с гениальной идеей — надо уходить прямо сейчас, пока парфяне спят. Утром будем в Каррах. Иначе, если мы утром будет тут, нас всех поубивают. Красс же валялся мешком и ничего вразумительного не отвечал. После чего Кассий вместе с Октавием собирают сходку центурионов, на которой доводят следующее: Красс спекся, лежит в палатке в полном неадеквате, на внешние раздражители не реагирует. В общем, надо брать власть в свои руки, пока нам их парфяне не отрубили, срочно поднимать всю армию и уходить в Карры. Октавий и Кассий старшие командиры, а легионеры взвинчены от количества потерь. Красс же, насколько мы понимаем, спит. После чего, посреди ночи, начинаются лихорадочные сборы всего римского лагеря, очень быстро перерастающие в паническое бегство. Не очень понятно, либо решение прорываться по отдельности принято на военном совете, либо как-то само получилось в полнейшем хаосе, наступившем в лагере (только представьте себе это, в свете факелов бегают и лихорадочно собирают имущество вооруженные, крайне уставшие и полностью морально подавленные солдаты, жутко воют бросаемые на верную смерть раненные, грохочут повозки, ржут кони, сутолока, хаос, в общем — полный песец) Отличная выучка и дисциплина, вбитая в римских военных очень хорошо. Тем не менее, управление на уровне выше когорт было полностью потеряно.

О поведении самого Красса известно мало. По одной версии, он и вправду самоустранился от всего этого бардака, и его доставили в Карры в полубессознательном состоянии (но в нее не очень верится по той причине, что Красс в Каррах стал очень деятельным и собранным, каким и был до этой ночи), по другой — он реально проспал начало всего этого движа у себя за спиной (а это, де-факто, бунт старших офицеров против проконсула с империумом, в который они вовлекли всю армию), а потом его уже было невозможно остановить. Надо было собирать кого получится и срочно валить в Карры, чтобы там перегруппировать силы, снова превратить это стадо в армию и организовать ее отход в сколь нибудь безопасное место. Что касается Кассия, то тут тоже возможны варианты его мотивации. С одной стороны, полный развал армии Красса Кассию несомненно на руку. Они принадлежали к разным политическим группировкам, а после гибели Красса именно Кассий был наместником в Сирии и отражал слабенькие попытки парфян вломится в римские владения и чего-нибудь там отхватить. Триумвиров не любили, напомню. С другой стороны, он мог просто запаниковать, подобные истерично-неадекватные действия были вполне в характере Кассия, достаточно вспомнить как тупо и бессмысленно он закончит свою жизнь (о чем было в первой части парфянского цикла).

Рассмотрим перспективы армии Красса после поражения при Баллисе но до ночного бегства. Потеряв основную ударную силу (кавалерию и легкую пехоту), Красс потерял вместе с ними и возможность продолжать кампанию. Дорога в Месопотамию была закрыта. Армия обезоружена и ощутимо обескровлена, однако вполне способна придти в себя и технично эвакуироваться обратно в Сирию. Напомню, Карры в одном дневном переходе, границы Сирии в трех-четырех, а там уже и стены помогают, собственно. На крайняк можно было организованно отступить в Армению (как оно, собственно, и произошло, только нифига не организовано) и не только спасти армию, но и продолжить войну. Фактически, армии были нужны сутки на то чтобы придти в себя. Просто один день в укрепленном лагере (в котором легионы практически недосягаемы для парфян). Но ей не дали этого дня и опытнейшие римские солдаты словно испуганное стадо ломанулись кто-куда. Они бросили обоз с огромный количеством снаряжения (и обозной прислугой, с высокой вероятностью), бросили раненых, а так-же полностью деморализовали сами себя собственным бегством.

Наутро парфяне вернулись и вырезали в лагере 4к человек (раненые, лагерная обслуга, просто забытые люди). Кроме того, множество легионеров было рассеяно, отстало, потерялось ночью, утром все они были обречены. Обречён был и отряд легата Варгунтея в четыре когорты (1.5-2к человек), они так-же не смогли найти дорогу и были истреблены на рассвете. Ближе к утру первые римские отряды начали прибывать к Каррам. Потери могли бы быть и больше, но отряд легата Эгнатия с тремя сотнями всадников, в начале ночи бросил армию и ускакал в Сирию , предупредив по дороге коменданта города о исходе битвы, поэтому римский гарнизон всю ночь был в боевой готовности.

Когда армия собралась в Каррах, ее численность была всё еще велика. Около 19к легионеров в шести легионах (в том числе и гарнизон города), плюс войска поддержки и оставшаяся кавалерия. Но солдаты, после дня боев, ночного марша и потерь были в полном раздрае. Так-же у армии практически отсутствовало продовольствие, да и в городе тоже. Плюс там было недостаточно воды (тогда как река Баллис вполне была способна обеспечить армию водой, а провизии в обозе хватило бы на месяц осады). Оборонять Карры не было никакой возможности, надо было уходить. Моральное состояние войск было ужасающим, даже опытные римские солдаты перестали что-либо понимать в происходящем и хотели только одного — выжить и свалить.

Сурена подступил к городу с основными силами к полудню, и выдвинул ультиматум — если легионеры выдадут Кассия и Красса, то им будет гарантирована жизнь и свобода. Предложение было отвергнуто, но свою долю бардака в римских головах оно внесло. Красс же, сразу по прибытию в город, начинает лихорадочную деятельность по приведению армии в боеспособное состояние. Солдатам дается возможность наконец-то поесть и отдохнуть, центурионы могут собрать и пересчитать свои подразделения, а так бездарно показавшая себя верхушка армии получает люлей. Ближе к ночи относительный порядок был восстановлен. Тут тонкий момент, у Красса то выбора особого не было. К утру этого дня его войска были полностью истощены морально и физически, а в армии царил хаос. К вечеру это было более-менее исправлено. Но если дать солдатам ещё сутки на осознание произошедшего, то их потом и пинками из города не выгонишь и единоначалие будет полностью потеряно. Пока что оно держалось на годами вбитых рефлексах профессиональных военных, но долго не продержится. Поэтому, несмотря на то, что боеспособность армии была близка к нулю, принимается решение этой же ночью совершить марш-бросок на север, в Армянские предгорья.

Информации о этом, последнем путешествии Красса относительно немного. Авангардном командовал Октавий, арьергардом — Кассий, у них было по одному наиболее сохранившемуся легиону. В центре было четыре легиона и штаб Красса. Выдвижение начали под вечер, шли всю ночь. Практически сразу после начала марша у Кассия с Крассом происходит конфликт (по версии Кассия), в результате которого Красс посылает его нахрен, мол, "делай что хочешь. как ты за*бал уже...", Кассий берет полтысячи конницы и уходит напрямую в сторону Сирии (обратите внимание, дезертировала исключительно конница. Легионеры, может. тоже хотели бы, но кто им даст то? Любой отряд пехоты, отделившийся от основных сил на открытой местности, был обречен), после чего арьергард начинает разваливаться под ударами парфян, а не подпираемая им основная армия — растягиваться и терять строй. К утру Октавий с передовыми подразделениями добирается до безопасных и недоступных коннице предгорий, Крассу же не хватает всего одного темного часа, рассвет застает его в полутора километрах от безопасного убежища.

Будь у Красса меньше ответственности за солдат и думай он больше о собственной жизни, мог бы выжить. Но наблюдая в предрассветных сумерках растянутую по всей долине римскую армию, которую уже активно дербанят парфяне, он со своим отрядом поднимается на холм и ставит там штандарт сбора, чтобы потом организованно отступить в горы. Однако его акция привлекла внимание скорее парфян чем римлян. Очень быстро крупный отряд конницы во главе с самим Суреной окружает холм и завязывается перестрелка (что, кстати, позволяет части римлян спастись, так как парфяне концентрируют силы против отряда Красса). С предгорий прорывается Октавий вместе со своим отрядом и занимает позицию рядом с Крассом, у римлян вдруг просыпается командный дух и они умело отражают натиск противника, который уже считал что с армией Красса покончено и был слегка растерян от подобного пыла.

Тогда Сурена применяет классическую восточную хитрость и предлагает Крассу переговоры. Красс отказывается. Но тут армия, затраханая за последние дни выше всякой меры, вдруг ломается и устраивает чуть ли не бунт, отправляя Красса на переговоры против его желания. Безумно уставший, полководец ещё находит в себе силы для последнего слова, которое имеет смысл привести полностью: "Октавий и Петроний и вы все, сколько вас здесь есть, римские военачальники! Вы видите, что я вынужден идти, и сами хорошо понимаете, какой позор и насилие мне приходится терпеть. Но если вы спасетесь, скажите всем, что Красс погиб, обманутый врагами, а не преданный своими согражданами". После чего отправляется на переговоры с Суреной в сопровождении легата Октавия и небольшой свиты. Где, по разным версиям, парфяне либо просто убивают Красса и всю его свиту, либо пытаются взять живьем, но римляне затевают схватку и в сутолоке Красс получает удар мечом. Его жизнь оборвалась в середине июня 53г до н.э

Goodnight, sweet prince.

Чтож, на этом его личная история заканчивается. Однако История продолжается, как и наш рассказ.Про остальных следует рассказать подробнее.

— Армия Красса, де-факто, перестала существовать. Все семь легионов погибли как организационные структуры, несмотря на выживание отдельных когорт (что, кстати, помогло Цезарю. На фоне Красса его собственное поражение в Белгике зимой 54-53г перестало кого-либо интересовать, что позволило быстро восстановить репутацию). Легионные орлы были захвачены парфянами, и вернул их только император Октавиан Август, причем чисто дипломатическим путем. Что касается количества выживших, то Плутарх утверждает что выбрались единицы, в основном кавалерия. 20к погибло и ещё 10к было захвачено в плен. Дион Кассий считает что спастись удалось большей части армии, вышедшей из Карр. Но не очень понятно куда они тогда делись, если в Сирии их отыскать не удалось и от контрнаступление парфян оборонялись набранным впопыхах ополчением и теми гарнизонами, что Красс оставил в Месопотамии. Вот они смогли отступить в Сирию почти без потерь. Пленных римлян парфяне перегнали на другой конец своего царства, куда-то в Среднюю Азию, и они там обороняли приграничные пункты от местный кебабов. Через тридцать лет часть из них парфяне выдали вместе со штандартами легионов и прочими трофеями в знак дружбы с Римской Империей.

— Сурена же, оставив армию добивать тех римлян, что не успели уйти в горы, форсированным маршем движется в Арташат, армянскую столицу, где застает армянского царя Артавазда II и парфянского владыку Орода II бухающими на пиру. Там он пафосно преподносит голову Красса, за что получает респект от обоих владык (то, что Крассу залили в глотку золото, с высокой долей вероятности — поздняя легенда), что ему, впрочем, мало помогает. На следующий год Ород убьет его, так как посчитает слишком опасным для себя. Кстати, именно этим, в том числе, можно объяснить столь бесславный фейл экспедиционного парфянского корпуса в Сирии. Получи эту должность Сурена, может быть и вышло бы чего. Но не подфартило.

— Артавазд II неплохо усилился от римского поражения, отобрал обратно несколько важный областей и скорешился с парфянами. Чем вызвал очень серьезное недовольство Рима, который хоть и ведет гражданскую войну, но подобного не прощает. Поход Марка Антония в Парфию шел как раз через Армению, где армии Артавазда устроили форменное избиение, а его самого захватили в плен, увезли в Египет, провели на триумфе и казнили. Правда сам поход Антония в Парфию закончился ничем, а после его отступления наследник Артавазда перережет римские гарнизоны и снова закорешится с парфянами. Как будто и не было этой войны.

— Биография Орода II это сплошные скандалы и интриги, живое воплощения парфянской политики и наглядная демонстрация "как тут делаются дела". Начал он политическую карьеру с того, что убил своего отца вместе с братом, затем отхватил престол, брата же выкинул на мороз. Когда брательник пришел забирать свою часть наследства второй раз, то и его тоже заманили на переговоры обещаниями и грохнули. Затем происходит, собственно, поход Красса, после которого Сурена тоже отправляется в Страну Вечной Охоты. Старший наследник Орода, Пакор, немножко воюет в Сирии с римлянами, что ему быстро надоедает и он делает попытку свергнуть своего отца. В результате стороны договариваются на соправление и какое-то время правят вдвоем, но через несколько лет Пакор умирает и наследником становится Фраат, второй сын, который так-же делает попытку грохнуть своего отца, на этот раз удачную. О времена, о нравы...

Ну и, наконец, Рим. Вечный Город на поражение Красса отреагировал полнейшим шоком. Триумвират, де-факто, прекращал свое существование, сенатская партия набирала много политических очков (спасибо Кассию за это), а Цезарь и Помпей наконец-то сталкивались лбами по настоящему. Впрочем, там было абсолютно не до того, на 53 год в Риме царила жуткая анархия, по городу бегали вооруженные банды популяров и оптиматов, рубящих друг друга в мелкую лапшу, экономика откровенно загибалась и ее колбасило во все стороны. Усиление Цезаря никому не нравилось, ни Помпею, ни Сенату, что давало хорошие перспективы антицезарианского альянса. Для Помпея анархия в городе и бардак в общественной жизни были тем самым билетом на небеса, он ждал когда римляне поймут что "хватит это терпеть" и изберут его диктатором с неограниченными полномочиями, после чего он сможет навести порядок в этом гадюшнике. Для Сената Помпей был меньшим из зол, он считался неумелым политиком, тщеславен, предсказуем и, как следствие, управляем. Рассчитывая использовать Помпея как таран для вышибания мозгов Цезарю и, впоследствии, слить Гнея чисто политическими методами, они, смотря чуть вперед, слишком увлеклись "игрой престолов" и, от самоуверенности, не дали Цезарю других вариантов кроме как объявить Республике войну и уничтожить. А ведь Цезарь хотел, очень хотел нормально договорится и решить вопросы без междоусобной резни, но когда римские маразматики начали его обкладывать как медведя — пошел ва-банк и победил.

А толчок ко всему этому дал Марк Лициний Красс, который взял и так неудачно ВНЕЗАПНО погиб, что и запустило всю последовательность действий, приведших в итоге к Гражданской Войне. Эх, Красс, ты еще в этом виноват оказался, как же тебе не везет то...

Про Парфянский поход Красса написано немало научно-популярных высеров, полных идиотизма и безумия, в стиле "Красс был идиот и прост пошел в пустыню, а потом там погиб томушта идиот". А между тем все было значительно сложнее и интереснее .

Предыстория конфликта.

"Восток, бесконечный Восток, даже сам Александр в нем когда-то утоп..."

Парфия. Рим. Две сверхдержавы своего времени. Их взаимоотношения с момента знакомства можно охарактеризовать как "тигры в клетке". Внимательное наблюдение друг за другом, раздел зон влияния и периодические кровавые побоища в те моменты, когда дипломатия пасует перед целесообразностью. Парфия на Ближнем Востоке была всегда, она там родилась, Рим же пришел совсем недавно (смотри завоевание Помпеем Востока, 3 часть цикла), но основательно. Между странами не было особой вражды, но Рим изначально делит все окружающие его государства на подчиненные и временно независимые, так что планы на завоевание Парфии начали строить ещё задолго до того, как вышли к ее границам и смогли начать реализацию. Ещё Помпей, в финале своего восточного похода (63-62г), планировал ченить отжать у парфян и попробовать их на зуб, но толком развернуться не успел. Умер Митридат Эфпатор, дела в Риме не терпели отлагательств, поэтому, пограбив парфянские окрестности Сирии, и не получив отпора, Помпей уходит, а парфяне флегматично возвращаются обратно и выражают вялый протест на подобный беспредел (надо понимать что мы уже десятую часть говорим не про ванильных барышень, а про эталонных отморозков-завоевателей, которые рассматривали мир как свою личную песочницу и не признавали ничьего суверенитета. Современные нормы международного права показались бы им полнейшей фигней, а нормы морали — сплошным непотребством и признаком откровенного вырождения). Следующий наместник Сирии, Габиний, тоже планировал вторжение в Парфию, но опять не везет: начались проблемы в Египте и собранные в Сирии легионы отправились на юг, сажать на престол правильного фараона и рубить голову неправильному. А, между тем, это был прекрасно подобранный момент для вторжения: в самой Парфии шла гражданская война, и два наследника престола весело рубили друг друга, ни на что не обращая внимания. Более того, в особо тяжелый для себя период, один из них даже прибывал в Сирию и просил у римлян помощи, обещая пойти навстречу в территориальных вопросах. Суть была в Месопотамии, так-же называемой Междуречьем (Сегодняшний Ирак, часть Сирии и немного Турции с Ираном. Там сейчас резвятся бородачи под черными знамёнами, ага) Богатейшие и плодороднейшие земли между реками Тигр и Евфрат, просто оазис посреди гор и пустынь. Это был алмаз в парфянской короне, Риму стоило побороться за то, чтобы вырвать его оттуда.

Конечно, парфяне не были инфантильными идиотами, выступающие за мир во всем мире, это была хищная и могущественная империя. Но "бесконечный Восток", в отличии от динамичных и креативных западных империй, нетороплив и постоянен. Приходят и уходят завоеватели, сменяются режимы, Востоку пофиг, он целые поколения может спокойно ждать. В Парфии сразу распознали угрозу в новом соседе, и начали к нему присматриваться, но если у римлян за эти годы (62-54) созрело и развалилось с десяток планов римско-парфянской войны, то Парфия просто изучала нового соседа и решала чего с ним, таким беспокойным, теперь делать. Немаловажную роль тут играло и то, что для обоих государств это была глубокая периферия, но если для Рима его границы это поле экспериментов, то для абсолютно централизованной Парфии внутренние проблемы куда важнее любого внешнего вторжения. И так не сильно беспокоясь о Риме, после начала собственной гражданской войны (58г) парфяне на него полностью забили, предоставив своим противникам право первого хода. И те не разочаровали.

"Мир поделит оружие, всё прочее ложь

Что-же может быть лучше хорошей войны?"

Как можно понять из текста выше, поход в Парфию не был никакой безумной авантюрой, продавленной одним единственным алчным идиотом для собственной славы и обогащения (под это определение значительно лучше подходят экспедиции Цезаря в Британию). Отнюдь, эта война была просто неизбежна, вопрос лишь в том, кто и когда ее начнет. Конечно, после самого крупного поражения со времен Пунический войн, официальный Рим постарался все это дело представить как историю психологической болезни одного человека, но на то и существует пропаганда. Современники не считали войну ни сложной ни несправедливой (а вот когда Цезарь полез кончать германцев Ариовиста в 58г, его легионы чуть не взбунтовались от бессмысленности и идиотизма задуманного своим полководцем мероприятия). Ну что тут непонятного для римской картины мира? Есть соседушка, есть богатейший регион под его контролем, есть армия чтобы соседушку отмудохать а регион забрать. Вижу цель, не вижу препятствий. Более того, даже поражение в головах римлян ничего принципиально не изменило, только добавило уважения к противнику ("кусается, с*ка") и реваншизма. Если бы в 49 году Помпей был чуть менее упорот грибами, а Сенат чуть меньше думал о собственной шкуре и больше о Республике, то Цезарь вполне мог бы отправится в ту же Парфию, заканчивать то, что Красс так неудачно начал. Более того, через полтора десятилетия другой триумвир из другого Триумвирата, Марк Антоний, повторит поход Красса значительно большими силами, правда с тем же результатом. Римляне были обречены воевать с Парфией, это константа, Красс лишь исполнял социальный заказ, хоть у него и были на это личные причины.

Подготовка кампании.

"Мы несем побежденным не холод и страх

Наше лучшее в мире, на все времена

Наше римское право на римских мечах."

В 55г Красс получает консульство на пару с Помпеем (подробнее в 7 части цикла), уже тогда окончательно решивший, что следующими остановками для него станут Сирия и Парфия. Поэтому он старательно готовится к войне, отдав римскую политику на откуп Помпея и торопясь по нескольким причинам.

— Во-первых, в самой Парфии сейчас гражданская война идет, ей откровенно не до того. Поддержка одного из претендентов выступит в качестве вазелина, обеспечив римлянам максимально комфортные условия вторжения, но такая халява не может длится вечно. Стоит гражданской войне закончится и всё, песец, бороться придется с монолитным чудовищем, обладающим огромным мобилизационным потенциалом и находящимся у себя дома. "Падающего подтолкни", так говорил Заратустра, а он как раз откуда-то из этих мест, хехе. Римляне стремились подтолкнуть Парфию пока она ещё падала, логично расценив, что когда она крепко станет на ноги, то может и не получится (и не получилось).

— Вторая причина тривиальнее. Триумвиров не любили. Триумвиров ненавидели. Усиления триумвирата не хотел никто, даже сами триумвиры не хотели усиления друг друга и смещения баланса внутри альянса. Красс не мог себе позволить находится в Риме на момент окончания своих полномочий консула, был большой риск, что Сенат будет саботировать отбытие армии и полководца из Рима и вся кампания накроется женским половым органом. Консулы обладали судебным иммунитетом, но стоит Крассу стать проконсулом и он иммунитета лишиться. Поэтому от ещё осенью 55г отбывает в Сирию, где ему до Сената и всего Римского Народа примерно так-же до лампочки, как Цезарю в Галлии. "Алло, Сенат, я вас не слышу, говорите громче. Кажется какие-то помехи на линии, я вам перезвоню". Те ресурсы, которыми владел Красс, позволяли ему чувствовать себя в своей провинции как рыба в воде и с прибором класть на недовольство римских маразматиков.

— Ну и алчность, конечно, быстрее начнем — быстрее закончим и сможем обмазываться золотом как Скрудж Макдак (на самом деле нет).

Но, стоит признать, что Красс недооценил Парфию, причем недооценил фатально. Пока готовилась вся эта экспедиция, гражданская война вошла в свою финальную стадию. После чего парфянское государство удивительно быстро восстанавливает силы, и расчет римлян на хотя-бы пару лет полнейшего бардака — не оправдался. Кроме того, расчет был на поддержку от местных эллинских городов (осколки державы Селевкидов, де-факто независимые города-государства в северной Месопотамии, платящие парфянам дань), и на привлечение союзников Рима в регионе. Эллины римлян и вправду поддержали, а вот с союзниками вышло неудобно. В общем, планировалось повторить поход Александра, нанеся Парфии смертельную рану, отчего она сдохнет и развалится совершенно самостоятельно. Вот тут кроется главный стратегический просчет, увидев Парфию, в моменте, слабоадекватной и раздираемой гражданской войной, римляне не учли ее способность к внутренней мобилизации, за что и поплатились.

Осень 55г — весна 54г до н.э.

Осенью 55г, предположительно в октябре-ноябре, Красс перебрасывает свою армию из Италии на Балканы по морю, доходит по суше до Малой Азии, переправляется туда, и движется дальше на восток, а потом на юг, к весне прибывая театру будущей войны. К чему такая спешка, может быть Красс поехавший на голову авантюрист? Ну, только отчасти. Дело в том, что на Ближнем Востоке специфический театр военных действий, имеющий сразу два мертвых сезона, когда ведение крупной войны технически невозможно. В той же Галлии лето это самое время для большой резни, но на Востоке что зимой идут муссонные дожди, и дороги размывает в вязкую жижу, что летом стоит просто адовая жара и армия изжаривается в своих доспехах. Соответственно, два самых лучших сезона это весна и осень, они самые кровавые, зимой и летом жизнь замирает. И если бы Красс все сделал правильно, подождал весны и поплыл в Сирию (что могло нипалучиццо и по политическим причинам, о чем было выше), то попал бы аккурат в самое пекло, вынужденный ждать осени. Итого, было бы профукано пол года, а время дорого, очень дорого. Поэтому, с немалым риском и потерями переправив армию из Италии по морю, Красс провел впечатляющую логистическую операцию по переброске ее сухопутным путем, по дороге добирая в свою армию союзные контингенты. Для нас интересно то, что к весне 54г у него, на границе с Месопотамией, было сосредоточено восемь легионов и некоторое количество вспомогательных войск (для сравнения, в 58г у Цезаря легионов было четыре, а сейчас, на 54г, их так-же восемь). Что же это были за войска и кто ими командовал?

Два легиона он взял с собой из Италии, а так-же некоторое количество когорт (в легионе десять когорт, но десять когорт это ещё не легион, там свои организационные заморочки). Так как у Красса было время, деньги и влияние, а разграбление Месопотамии сулило большой куш (что тот-же Помпей наглядно продемонстрировал, войны на Востоке представлялись легкими, а добыча огромной), то легионы были частично укомплектованы ветеранами и их нельзя назвать совсем уж новобранцами. С этими силами, по дороге продолжая добирать армию, Красс доходит до Малой Азии, примерно в этот момент высылая одного из легатов принимать войска от Габиния, бывшего проконсула Сирии, которого Красс заменял на этом посту. У Габиния было два ветеранских легиона Помпея, которые были наиболее опытными (служащими как минимум с 66г, причем именно на Востоке), и два-три легиона, набранных Габинием в ранге проконсула, которых он так-же готовил для войны с Парфией, но не сложилось. Прибыв в провинцию, представитель Помпея принимает армию, готовит ее к походу, и выдвигается на соединение с подходящими силами Красса. То есть, даже не побывав в Сирии, к весне Красс соединил свои силы и смог сразу же нанести удар по противнику. Как показала практика, кампания 54г была легкой прогулкой, в которой сопротивлялись римлянам только гарнизоны приграничных областей, а основная парфянская армия была занята на других направлениях и предпочла проигнорировать вторжение.

"Безымянность свою мы подняли на щит

Для Империи хватит десятка имен, красивых имен."

Пару слов стоит сказать про руководящий состав армии Красса. Если его солдаты, в массе своей, были опытными и закаленными, то с легатами прям беда, дебил на дебиле. Так уж вышло, что всю стоящую военную аристократию отжал себе Цезарь, нормальных, опытных полководцев в Риме было немного. Да и политика вмешалась, плюс тут впервые показала себя недальновидность Красса, всю жизнь тусующегося с финансовой аристократией и как-то не обзавёдшегося полезными знакомствами в военной среде. Более того, с чего-то стоящими опытными вояками, что оставались в Риме, Красс успешно перессорился, поэтому пришлось работать с тем что есть. Отметим двоих:

— Публий Красс. Сын триумвира, молодой человек с богатым боевым опытом и, по признанию современников, очень импульсивным характером, что, в свое время, доставило проблем Цезарю (смотри войну с венетами за 56г), теперь доставит и его отцу. Лихой командир конницы, привел с собой из Галлии 1000 всадников и некоторое количество ветеранов.

— Кассий. Вот это просто эталон дебила и вредителя в римской истории того времени. Второго такого трудно сыскать. Активный противник триумвиров, назначение которого, судя по всему, было сделкой между Крассом и Сенатом по поводу этой войны. Его роль чуть ли не самая фатальная для армии в 53г. В историографии принято противопоставлять мудрого Кассия идиоту Крассу, но это настолько за уши притянуто, что никакой критики не выдерживает. Мы ещё встретимся с ним, и не раз, покашто просто перечислим его подвиги — после предательства Красса в 53г (раз), когда он, де-факто, поднял бунт и увел часть легионов обратно в Сирию, обрекая армию на уничтожение, он засветился в армии Помпея, в ходе Гражданской войны, но когда полководцу перестало фартить — перешел на сторону Цезаря (два). Именно он стал центром заговора сенаторов против диктатора, финалом которого стало убийство Юлия (три). Затем, на пару с Брутом, они принимают бой против второго Триумвирата. Брут практически выигрывает сражение, но истеричка Кассий, когда его фланг начали серьезно теснить, решает что "усе пропало, шеф" и совершает самоубийство (четыре!). Его войска настолько припухли от происходящего, что пришли в полное расстройство и Брут сражение проиграл. Короче, более роковой личности трудно сыскать, человек умудрился кинуть трех триумвиров из трех возможных, двух из них своими действиями обрекая на смерть, а в качестве бонуса — проср*ть Бруту выигранное уже сражение, отчего тот тоже принял зороастризм. Не зря Кассий в "Божественной Комедии" Данте присутствует как эталонный предатель. А тут нам чет пытаются рассказать о его мудрости, какая смешная штука.

Но и остальные старшие офицеры там отличались серьезными девиациями, хотя с Кассием трудно сравнится, канешн. Так или иначе, "третий сорт — не брак", воевать можно было и этим. А вот поражение с такими кадрами превратилось в катастрофу, и в этом есть вина Красса, понабравшего идиотов по объявлениям...

Месопотамия

Конец первой части ....