РАССКАЗ НАПИСАН НЕЙРОСЕТЬЮ ПОРФИРЬЕВИЧ
Войска окружили замок и готовились к бою. Но как только в небе забрезжила маленькая зеленая звездочка, которая должна была возвещать приближение солнца, они побросали свои луки и поднялись на стены. Эльфхельм поднял из ниши в стене лук. У Саттанна были совсем другие намерения, но командир Стрелок сказал: «Ни в коем случае. Ты должен вести себя крайне осторожно». Саттанн сжал арбалет, закинул его за спину и схватил меч с серебряным шипом. Через несколько секунд из замка послышался громкий грохот, крики «Госс»! и лязг оружия, сыпавшегося с крыши на крышу. Базилио положил палец на спусковой крючок арбалета и поднял руку, а потом опустил ее и выронил оружие. И тотчас же из замковой балюстрады с черным плюмажем в руках выскочил альбинос с луком и стрелами. Они были так поражены видом сатаны в маске № 1, что все еще не знали, с кем имеют дело. Но Саттанн поднял перед собой свой волшебный лук, взвел тетиву и пустил стрелу в альбиноса, который стрелой полетел на землю. Потом они спустились с башен и исчезли в тумане. Через минуту солнце стало сильно подниматься в зенит, и стало видно, что по лугу идет шеренга уродливых воинов в серых длинных плащах. Их было больше двадцати человек, с красными бородами и ртами, полными черных зубов. К их серебристо-серым панцирям были прикреплены треуголки с высокими тульями, а из-под них торчали копья и длинный прямой меч. Каждый сжимал в руках по большому дубовому суму с черной крышкой. Воины шли не останавливаясь. У одного впереди за плечами висел большой треугольный щит, за которым были видны какие-то темные фигуры. Копья и мечи били ими в землю, и над головами воинов взвился ярко-оранжевый штандарт Аль-Каеды, а их лица были скрыты темной маской. Войско из Ориона прошло сквозь туман, и теперь Сара увидела огромную армию под огромной белым орлом с треугольным знаменем на плече. Это был страшный конец. Аль-Каеда улыбнулся, но тут вдруг Сару охватил ужас. Ведь Аль-Каеда был уже рядом, и она не успевала ни предупредить, ни помочь ему при отступлении. Теперь ее жизнь зависела только от того, сумеет ли она продержаться в воздухе хотя бы несколько секунд, и если сможет, то сможет ли вернуться назад в замок. Сару пронизала волна страха. Ведь гибель была неизбежна. «Но я не могу, – прошептала она, – я могу только предстать перед ними». И Сара поняла, что здесь скрыто главное противоречие в учении рамадаидской теологии. Победа у аль-Каеды была величайшим таинством ислама. Сражаться с невидимым злом представлялось для человека высшим подвигом, но Сара понимала, что без помощи Рамадана и Лейлы она не сможет вернуться. Между тем колонны в тумане перестали расходиться, и Сара увидела замок, стоявший на берегу моря. Аль-Каеда приближался. Сара почувствовала, что слезы подступают к глазам. Она обернулась, чтобы позвать на помощь, и увидела огромного волка, припавшего к земле у стены замка. Волк смотрел на Сару и протягивал к ней длинные белые клыки, похожие на железные пальцы проповедника. Сара почувствовала, как в ней просыпается страх. Затем Сара заметила человеческие фигуры, стоящие за спиной волка. Это были люди. Аль-Каеда повернулся к Саре. Сара не успела сообразить, что делать, а волчья пасть уже раскрылась и вцепилась ей в плечо. Сара закричала, и волк прыгнул на людей с невероятной для своей массы силой и страшной скоростью, но неожиданно повалился на пол. Дождавшись, когда волчий вой стихнет, Сара вспомнила, что должна пожать кому-то руку. На руках у нее были три белые виноградины в форме человеческого лица. Сара осторожно протянула руку и сжала их в кулак. Когда она убрала ладонь, на ее ладонях осталось еще три грозди. Сара подняла глаза. Воины в шлемах и масках – все в круглых кожаных поясах – стояли у стены. Один держал фонарь, а двое других держали по большому кувшину темного стекла. Сара еще раз увидела аль-Каеду. Он был похож на монаха-капуцина. У него было изможденное лицо, казавшееся со стены слишком тощим. Сара почувствовала к нему жалость. Кроме того, ее охватило непонятное и незнакомое ей прежде чувство: ей захотелось помочь ему. Сара пошла к стене. По бокам стояли двое стражников с факелами, и у Сары сразу же закружилась голова. Когда она дошла до стены, стражники встали в две линии друг напротив друга. Сара слегка подняла голову и с выдохом сделала жест навстречу факелам. Один из них зашипел и упал на пол, а второй перегнулся через перила и потянул за собой веревку. Сара повернулась к аль-Каеде. Аль-Каеда стоял на небольшом возвышении и улыбался ей. Ее взгляд упал на черную морскую раковину на его ожерелье. Сара покраснела. Ее щеки слегка порозовели. Вдруг она услышала тихий смех. Ей показалось, что это смеется Аль-Каеда. Сара обернулась и увидела мечника в серебряных доспехах, который все это время стоял рядом и улыбался. Сара побледнела и опустила глаза. Аль-Каеда сделал ей знак подойти к нему. Сара подошла к нему и остановилась в двух шагах от него. Аль-Каеда взял ее руку и повернул ладонь к себе. Сара нахмурилась. Аль-Каеда улыбнулся еще шире. Сара почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Аль-Каеда наклонил голову. Саре показалось, что ее шея раздваивается. Одно плечо саднило, а одно было целым. Сара почувствовала, как ее ожгло жаром. Она резко перевела взгляд на руку Аль-Каеды, которая сжимала ее ладонь, и увидела, что кожа вокруг подушечки на конце его мизинца тоже начинает гореть. Сара дернула рукой и оттолкнула Аль-Каеду назад. Тот не сдвинулся с места. Сара раздраженно толкнула его в грудь, и он опять остался на месте. Сара свободной рукой схватила его за подбородок и подняла к самым глазам. Аль-Каеда попробовал вырваться, но было слишком поздно. Она прижала его подбородок к своей груди, и он сразу же обмяк. Она разжала ладонь и отпустила его подбородок. В тот же момент ее ладонь оказалась в его руке. В тот же момент ее тело рухнуло на мостовую, и под каблуками застучали булыжники. Сара неподвижно лежала в пыли несколько минут, а потом начало стремительно к ней возвращаться зрение. Аль-Каеда обернулся и тоже опустился на колени. Сара поняла, что случилось: второй раз за день ее тело оказалось в плену. Просыпаясь, она вспоминала, как это происходило. Но воспоминание о резкой боли в груди было самым ярким и запоминающимся. Она начала понимать, что это значит. А потом увидела еще кое-что. Знак вопроса. Именно с ним она боролась все время и в конце концов победила. Сара подняла голову и увидела своего призрачного двойника. Нет, это был не призрачный двойник, а ее собственное тело. Как только Сара поняла, что это и есть ее собственное тело, этот испуг исчез. Она подняла глаза на Аль-Каеду и улыбнулась. Он поднял бровь, и Сара тоже улыбнулась. Они встретились глазами. Улыбнувшись Аль-Каеде, она подняла взгляд на свой палец и увидела на нем сломанный ноготь. Сара попыталась закричать, но из-за потери крови ей не удалось даже вскрикнуть. Вместо крика из ее горла вырвался тихий писк, от которого ее сознание как будто растворилось. Последнее, что она успела осознать, – это стеклянный шар в его руке, лежащий на мостовой. Аль-Каеда снял шар с газона и спрятал его в карман. Вид теперь был самый что ни на есть обычный, словно она потеряла его не на газоне возле банка, а в уличном сугробе. И в том же самом месте. Но другого способа вернуться к жизни у нее уже не было. Она превратилась в бумажный листочек, упавший на белый снег. Платье тоже исчезло и осталось только пустой костюм на белой подкладке. Рядом с одеждой блеснула на солнце золотая пуговица, скрывшая черную перчатку. Внезапно Сара поняла, что никакого платья на ней не было, потому что в ее руке по-прежнему лежал телефон, все еще работающий. Сняв с пальца часы, она взглянула на циферблат. До начала занятий, если не считать минутной слабости при переносе с улицы на улицу, прошло уже пятнадцать минут. Может, до сих пор никто не обнаружил пропажи? Или просто спит? Только тогда это была бы уже не она. Но где же он? Что же она сделала? Почему? Зачем ей понадобился телефон? Сара задумалась. Аль-Каеда ведь говорил… Да нет, ерунда какая-то… Позвонить в полицию? Может, там знают что-нибудь про телефон? Надо только посмотреть, кто сейчас в курсе. Но как? Подумав, Сара решительно сняла трубку телефона. Взяла ее в руки, прослушала короткий номер и положила обратно. Значит, не надо звонить. Позвони в агентство. Нет, лучше сразу в музей. Спроси, как зовут того, кто сейчас в музее. Не может быть, чтобы… Стоп! Сара почувствовала, как похолодели ее ладони. Все сразу встало на свои места. Вспомнив имя незнакомца, она стала быстро вспоминать его. Это был второй телефон… Это не было похоже на аварию – оно просто исчезло… Она медленно положила трубку на рычаг и опустила ее на рычаг. Итак, второй телефон исчез. Осталось узнать – каким именно. Ее щеки вспыхнули, она наморщилась. Вот черт! Не хватало только объяснить отсутствие третьего телефона тем, что она потеряла телефонную карточку. Сара так и сделала – из любопытства позвонила в отдел кадров, набрала нужный номер и стала ждать. Прошло довольно много времени, прежде чем трубку сняли и ей ответили. Узнав ее голос, женщина удивленно сказала: «Да?». Сара представилась и предложила услуги по организации второго телефонного розыгрыша. Дама немного помолчала, раздумывая, потом сказала, что возьмет на себя все расходы по его доставке, хотя от второго номера она может отказаться. Сара охотно согласилась. Через час она уже стояла у стеклянной стены в длинной стеклянной галерее музея. Через стекло был виден еще один выход, а в самом конце галереи стояли три черных аппарата. Сара опять нажала на рычаг, и телефон вновь возник в ее руках. Сара немного наклонилась и коснулась его пальцем. Второй номер был на месте. Что ей хотелось понять, так это – каким ему быть. Сара подумала о том, что линия может проходить через нее или через другой ящик с разными телефонами. Вспомнив слова официанта, она наклонилась еще ближе к телефонному ящику и с силой сжала его. Раздался треск. Сара отдернула руку и засмеялась. От страха она чуть не выронила аппарат. Затем рассмеялась снова, потому что телефон продолжал работать. Сделав несколько глубоких вдохов, Сара подняла руку и опять коснулась его. Ничего не случилось. Тогда она опустила руку и засмеялась. Женщина на другом конце провода совершенно растерялась. Сара достала карточку и протянула ей ее. Тот не взяла. Сара снова протянула карточку, и женщина вдруг подошла к телефону, схватила его и зашвырнула в темный закуток. Сара перевела дух – похоже, что она наконец сделала это как следует. В следующий момент она почувствовала запах пищи и запах куриного супа. Сара подняла взгляд и увидела стоящую рядом официантку в крахмальном белом переднике. Она улыбнулась Саре. Сара протянула ей полпенни. Официантка осторожно взяла банкноту и показала Саре ладонь. Дождавшись, когда та наполнит ее полную ладонь, Сара быстро положила туда свой выигрыш. Женщина так и застыла на месте. Женщина не сводила с нее взгляда. Когда Сара подносила ее руку к губам, чтобы добавить еще полпенни, та вдруг ударила ее по ладони. Сара инстинктивно отдернула руку, но женщина вновь ударила ее. Сара почувствовала, как по ее коже пробегает нервная дрожь. Она удивленно посмотрела на руку, которой только что била официантка. Сначала она решила, что у нее в руке нож – по тому, как легко было отразить удар и сколь быстро вернулся контроль над собой. Официантка с интересом смотрела на Сару. Наконец Сара успокоилась и сказала: «Извините. Не надо». Женщина взяла деньги, помахала им в воздухе и умчалась. Сара засмеялась. Мимо проехала тележка с пивом, и Сара стала было поворачивать в другую улицу, но внезапно передумала. Посмотрев по сторонам, она нашла безлюдный район и, стараясь не привлекать к себе внимания, двинулась к нему по теневой стороне. Ее туфли скрипнули, когда она вступила в пешеходную зону, и в воздухе запахло озоном. Сара чувствовала, что в ее сердце бьется чей-то живой ум, как в давнем сне, который она уже начинала видеть, – словно порхал и клевал в воздухе встревоженный серый мотылек. Дойдя до перекрестка, она свернула в одну из темных улиц, совсем безлюдную, и пошла вперед. Несколько раз Саре показалось, что она услышала чей-то тихий голос, но потом все стихло. Сара пошла вперед и вскоре уже ничем не отличалась от других прохожих, которые, как всегда, с открытыми ртами глядели по сторонам. Вот справа кто-то тронул ее за плечо, и она повернула голову. Перед ней стояла женщина. Вид у нее был растерянный и встревоженный – видимо, она приняла Сару за лесбиянку или, на худой конец, за женщину. Женщина тоже посмотрела на Сару, затем отвела глаза и пошла прочь. Сара не стала спорить – ей совсем не хотелось оказаться в неловкой ситуации. Женщина несла большую жестяную коробку с надписью: «Отдельное питание. Санитарно-гигиенический пакет». Женщина как будто хотела привлечь к себе внимание прохожих и потому озиралась по сторонам с рассеянным видом. Сара остановилась, ожидая, пока она пройдет мимо. Но та все не проходила. Сара пошла ей навстречу, так близко, что они почти соприкоснулись головами. Сара приветливо улыбнулась женщине и сунула в ее руку батончик «Пастрале». Женщина схватила, сунула его в карман и пошла дальше. Когда она скрылась из виду, Сара закрыла глаза. Какое оно было – это питание! Настоящая пища – именно в такой, без всяких всяких там геморроев. Ведь каждому человеку приходится есть что-то такое, что он считает «нормальным», а остальное уже даже и не пища вовсе. Это, наверное, как жить – просыпаешься утром – как будто ешь спагетти со свининой – и думаешь: ну не жарю же я, в самом деле. Потом такая вкусная у тебя жизнь, а когда завтракаешь, и сытней, и организм быстрее, и траты меньше. Конечно, такие мысли греют душу, но очень быстро они проходят. Жизнь – это череда привычек и ежедневных действий. Так что никогда не стоит ждать для себя чего-то необычного – потому что ты знаешь, что этот «другой» постепенно останется позади. И его уже никогда не будет видно. Так почему же ты раньше себя ругал? Ведь еще вчера, как к тебе ни приставай, ты ничего не мог с собой поделать. А сегодня ты куда-то подевался. И что я говорю? Все происходит вокруг тебя, – даже если это просто еда в твоей тарелке, ты все равно чувствуешь свое родство с ней. А ты про это забываешь, потому что думаешь: какая разница, что я буду есть завтра. Я сам даже не буду знать, что есть завтра, а буду есть сегодня. И не мне тебе объяснять, что это вовсе не одинаково. Есть определенные ограничения и границы, к которым каждый из нас относится, как ему угодно. Но время течет и пересекается – как это порой бывает с родственниками и друзьями. Поэтому тебе, может быть, объяснит кто-нибудь вот что, мой мальчик: если я что-то понимаю, то это про тот мир, из которого ты только что вышел. Мир – это просто-напросто умы, управляющие различными процессами твоего организма. Вдруг Сара услышала шум в конце улицы. Она подняла глаза и увидела старика, неторопливо катившего перед собой тележку с большим эмалированным горшком. Из тележки торчали коричневые горшки в виде половинок яблок. Он, видимо, имел в виду их происхождение, хотя и сам редко думал о природе винной емкости, на которой работал. Старик подошел к сараю и, опустившись на корточки, принялся деловито обтирать яблоки. Наконец он снял горшок с тележки, поставил его в стороне и стал заделывать его плоскими деревянными валиками… В этот момент в дверях показалась Сара. Она села на первую попавшуюся лавку и стала слушать. Похоже, старик был пьян. Сара посмотрела на него и поняла, что на нее он тоже не смотрит, хотя и сидит в той же позе, что и она сама. «Со мной происходит то же, что с ним, – подумала она, – и я как раз поэтому не слышу его мыслей.» Она опять подняла глаза, и старик с тележкой замерли, увидев Сарино лицо. Сара поняла, что он ее заметил, и хотела было что-то сказать, но в этот момент старик подошел к ней. Сара поняла, что он сейчас спросит, что она делает, но вместо этого старик спросил: – Что тебе надо, дочка? – И добавил: – Слышь, брось, ты уже старая, тебе на базаре… А ну встань! И чтоб через пять минут ни шагу, уродина! От такого можно только говном родиться! А ну иди сюда! Поди сюда… Сара, конечно, хотела что-то сказать, но в этот момент ее внимание отвлек шум мотора приближающейся машины. Она повернулась и пошла в сарай. Там было очень темно и холодно. Сара стала пятиться и увидела раскрытую дверь на улицу. Она вышла в дверь, посмотрела по сторонам, ничего не заметила и пошла вперед. Возле самого входа стоял ГАИ и все еще сидел дед. На нем была полицейская фуражка и темные очки. Присев на корточки, он поднял телефонную трубку и стал кому-то звонить. Сара вошла в сарай и закрыла за собой дверь. Старик поднял глаза на Сару. Он не знал, что делать. «Наверное, – подумала Сара, – надо сказать „ Идиот“, а потом уйти. Но если сейчас начнутся расспросы, что я скажу?» – „ Да что я могу тебе сказать, дура ты этакая! Как тебе не стыдно! – накинулась она на него. – Как ты смеешь меня так называть? Что ты такое говоришь! Какая же ты дура!“ – „ И все же я могу вам помочь, Сара, – ласково сказал старик. – Не обижайтесь“. – „ Мне на базаре сказали, что вы Масаки-сан понимаете“. – „ Да знаю я, дура ты этакая! Только сейчас и умею. Так он что, не может сказать?“ – спросила Сара и так поглядела на старика, что он побледнел. „ Нет, – сказала она, – не может“. – „ Ну тогда я сама“. – „ Не надо, Сара, – с усилием сказал старик. – Это только со слов делается. Человек потом поймет. И запомните, дура якая…"Сара отвела глаза. Старик попятился назад, нагнулся и быстро надел фуражку и очки. Он пошел к машине – на его лбу блестел пот. Сара молча пошла в дом. Старик уселся за стол в саду и начал что-то чертить мелком на листе бумаги. Перевернув несколько раз, он поднял глаза на Сару и расплылся в улыбке. Наконец он положил лист на стол и сказал: „ Курить будете?“ – „ Нет“, – сказала Сара. Старик вынул из кармана маленькую глиняную трубку и одну за другой угостил ею Сару. Курить хотелось – но она сдержала вздох. Закурив, старик откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. «А знаете вы что-нибудь про сепаратистов?» – спросила Сара. „ Откуда? “ – „ Из газет, наверное“. – „ Так это они во всем виноваты – и в этом тоже, а? – спросил старик, подняв глаза. – Не может быть, чтобы все было так просто…“ – „ Да я не про это…“ – „ Вы про то, что вы сами во всем виноваты, да? Ведь так? У вас тоже глаза волчьи. Впрочем, и я сам вроде волка. Только я не сразу понял, какой я на самом деле. А потом не сметь было перечить. А сейчас вдруг вспомнил. Наверно, оттого и выкинули, что как выскочу, так сразу кусаюсь. Верно? “ Сара молча кивнула. „ Вот так. А потом кого-нибудь на голову и кинут. Только на это не надо большого ума, правильно я говорю?“ – „ Правильно“, – сказала Сара. „ Слушайте, а если так, то почему вы не бросите этого ремесла? Если вы хотите, чтобы я вас учил, я каждый день буду бесплатно читать вам “ Форин таймс”. Или “ Уолл-Стрит джорнал”. Мне так спокойнее. Может, лучше “ The New end“ будете читать? Или какое у вас у них имя – Броули? Или как-то еще…“ Сара посмотрела на него и улыбнулась. „ Это ты сейчас про меня говоришь, – сказала она, – а я когда увижу тебя, так сразу…"Но старик уже не слушал ее. „ Да не надо меня отговаривать, – говорил он, поглаживая волчью пасть, – тут уж ничего не поделаешь. Только ты…» Он улыбнулся и прикоснулся кончиками пальцев к ее руке. Сара посмотрела ему в глаза. И внезапно ей стало страшно. Она подняла руку и сказала: „ Послушай, старик, мне надо идти. Спасибо за лекцию. Но все остальное я уже знаю. Про это все у меня в голове. Возьми деньги, сделай так, чтобы я могла потом купить книги и если…“ Но он махнул рукой, как бы показывая, что не стоит даже говорить о таких вещах. Сару покоробило его отношение к тому, что она испытывала в данный момент, но она воздержалась от дальнейших излияний, решив, что у нее нет ни времени на пустые разговоры, ни желания повторять собственные глупости. Постояв некоторое время на прежнем месте, она пошла по улице. Потом передумала и перешла на другую сторону улицы. Проходя мимо одной из лавок, она заметила вывеску, где было написано: «СФЕРА ДУБС». Еще не зная что это такое, она подошла к ней. Было в этой лавке что-то загадочное, дикое и даже устрашающее. За прилавком сидел человек в белой шелковой маске. Его кожа была в глубоких морщинах, а светлые волосы были коротко острижены. У него было круглое лицо с нарисованными бровями. Одет он был в коричневый балахон с засученными рукавами, которые обтягивали его маленькие черные ноги. На нем был жакет с кричащими золотыми звездами, а на груди болтался полуистлевший золотой крестик. На голову он носил черный парик. Весь его внешний вид выражал глубокую внутреннюю неудовлетворенность, хотя Сара подумала, что можно было бы легко успокоить его и приласкать улыбкой. Она попробовала заговорить с ним, но он не ответил и продолжал разглядывать свою гравюру, которая висела на стене. Тогда Сара решила, что не стоит навязывать себя без всякой нужды, а лучше заняться чем-нибудь другим и почитать что-нибудь. Она подошла к стоящему у стены шкафу, где за стеклом были выставлены безделушки разных народов и эпох, и открыла верхнюю крышку. Внутри лежал засохший корень, вокруг которого было написано «Tyrtheist». Сара выбрала несколько упаковок этой травы из лавок близ собора и проглотила одну за другой. Она подошла к зеркалу и стала смотреть на свое лицо. Нос у нее был неправильной формы, но глаза были красивой формы. Она поправила волосы и пошла на кухню. Там она сняла испачканный маргарином фартук и принялась мыть овощи на огне. Через несколько минут она выпрямилась и вышла из кухни. Сняв фартук и закинув его на сушилку, она сунула ноги в ботинки и стала накручивать на палец прядь волос. Было начало весны, и народу на улице было мало. Несколько человек пытались разглядеть что-нибудь за ее спиной, но Сара проходила мимо. Она подошла к воротам и стала смотреть, как грейпфрутовый сад за оградой цветет в солнечных лучах. Спустя некоторое время она вспомнила о веревке. Быстро спустив ноги с лавки, она встала на колени и отвязала веревку от протянутой через забор веревки. Вернувшись к окну на кухне, она отвязала вторую веревку и тоже отвязала. Привязав их к ножкам стола, она прислонилась к нему спиной и опустила лицо в воду. От одежды исходил сильный запах дыма, но Сара даже не обратила на него внимания. В ушах ее по-прежнему стоял звон и треск, а голова по-прежнему казалась окутанной морской пеной. Вода лилась вниз по ее телу все сильнее, и скоро вся она оказалась в ее распоряжении. Положив руки на стенки, она стала сжимать веревку и пытаться потянуть ее на себя. Как только она попыталась это сделать, веревка вдруг с хрустом лопнула. Сара сначала не поверила своим глазам, а потом — когда на нее упала струя воды, — заорала от испуга и ярости. Кровь из разорванной артерии залила ей шею, и она стала тяжело дыша. И тогда она услышала тихое ворчание за стеной, и, обернувшись, увидела ухмыляющегося Брэма. Вид у него был очень довольный. Он несколько секунд любовался ею — потом опустил голову и начал пить пиво из кружки. Саре хотелось схватить его за горло, а потом разорвать на куски, но она не решалась. Вместо этого она пошла к раковине и умылась. Потом она решила, что будет делать с вещами, валявшимися на полу. Ее место на столе пустовало. Она решила, что может поставить еще один табурет, как делала раньше, и села, на этот раз глядя на картину в раме. Теперь комната стала уже не такой пугающей — напротив, в ней появился новый оттенок. Во всяком случае, Сара так думала. Она подняла взгляд на картину, медленно подняла ее и с любопытством изучила. Это была репродукция «Дон Кихота». Сара подошла к полке с книгами, выбрала томик «Декамерон» и принялась читать, строя догадки о том, что ждет ее на другой день в большом мире, в своей таинственной ледяной башне. Условное название книг — «Образы древнего пола» — вызывало в ней сложные вопросы, и, раздумывая над ними, она прониклась почтительностью к такой тонкой художественной дисциплине, как живопись. Она хотела знать, что думает об этой книге Стэнли Фицджеральд. Сара, как всегда, сказала «нет», а на следующий день долго сидела у стола, проверяя, правильно ли она сделала. Потом она провела несколько дней в книжном магазине, где можно было без риска добраться до распродажи и быстро потратить деньги. Ей понравилось то, что купила — какой-то старинный, но довольно свежий роман «Рыцари мира» Маргарет Портер; чтобы купить его, ей пришлось подраться с продавщицей. Дело было в том, что Сара купила три книжки, остальные забрали дворники — правда, мелкие предметы и мелкие ругательства. Наверно, трудно было бы придумать более неприятное приключение, думала она. Закрывая книгу, Сара подумала, что ей никогда не нравились события в книгах, и теперь она сама ищет разгадку своей теперешней жизни — и ни в одной из прочитанных ею книг об этом не было ни слова, а только ссылки. Зато все много раз было в книгах, и она сама ничего в них не понимала. Теперь же она смогла спросить совета у книги — и сразу же поняла, что об этом следует спросить у Стэна. Вернувшись домой к завтраку, она позвонила ему и спросила, как прошла поездка. Когда Стэнли сказал, что плохо, она поняла, что опять его обманула. У него на самом деле был сложный день. И вообще, подумала Сара, прежде чем обращаться к кому-нибудь с расспросами — это очень уж несерьезно. Можно и ошибиться. Надо просто самому посмотреть, чем все закончится. Закрыв телефонную книгу, Сара нажала кнопку «ОК» и стала ждать. И вдруг услышала голоса за стеной. Мужские, такие глубокие, что она чуть не подпрыгнула. Из соседней комнаты зазвучали вежливые слова «извинения». От одного из них она уже знала, что они означают, — это было слово «forever». «Слава богу, — подумала она, — Стэн еще не думает про меня плохо! Что бы он ни сказал, все равно не заметят, ведь я в такой же серой кофте, как и он». И тут, словно услышав ее мысли, Стэн сказал: «Может, ты не пойдешь сегодня в школу? Мы можем поехать ко мне». «Нет, — сказала Сара, вскакивая с кресла, — я не пойду в школу. На этот раз…» — и она рассказала ему о своей поездке в Лондон, о том, как они смотрели на вывески лондонских церквей, о гвоздях и на больших бутылях вина в витринах бутиков. «Надо было не одной, а с Чарли», — сказал Стэн. Она улыбнулась. Стэн выглядел очень счастливым. «Думаю, ты просто хочешь прибрать за мной, — сказала Сара, садясь на кровать, — вдруг что-нибудь вспомнишь?» Стэн кивнул. «Я знаю одного умного парня, — продолжала Сара. — Он преподает в школе. Ему нужен помощник. Иди к нему». «Хорошо, — сказал Стэн. — Тогда я приду через неделю». «Договорились. Но тебе надо будет нарядиться как следует, чтобы тебя взяли». «Буду работать в пасторской ризнице», — сказал Стэн. «Для начала будешь лучше себя вести». Стэн встал. «Мы увидимся?» — спросил он. «Я с завтрашнего дня начну работу». Стэн взял ее руку, крепко пожал и ушел на цыпочках, насвистывая свою старую песенку о Санта-Кларе и двух поросятах — правда, пели эти поросята совсем не о Санта Клаусе. «Давай, Сара, не тяни», — сказала Софи, возвращаясь к дивану. — «Уже после четырех, — сказала Сара. — Теперь все равно, будет уже поздно». «Ну ладно, — сказала Софи, — не злись. Но ты-то когда к нему пойдешь?» Сара пожала плечами. «Не знаю. Наверно, он не разрешит. А если разрешит, то не буду знать, что сказать». «Ты ему можешь сказать?» — спросила Софи. «Если я скажу, он мне лучше заплатит, — сказала Сара. — И все потом». «Ну зачем же так волноваться из-за такого пустяка, — сказала Софи. — Иди к нему сам». Сара молча кивнула и пошла в свою комнату. «Ты, — сказала Софи. — Если он позвонит и скажет, что ты не можешь, тогда вообще ничего не говори. Все как следует обдумай». «Я с удовольствием все обдумал», — ответил Стэн. Он уже выходил из комнаты, когда Софи спросила: «Куда ты? Не уходи». Он остановился и обернулся. «Позвони дедушке Кришне. Скажи, я от него ушел». Поколебавшись, Софи ответила: «А я сейчас приду». Она вошла в комнату и стала раздеваться. «Подожди, — сказал Стэн, протягивая ей шляпу, — у меня еще дела». «Какие дела? — спросила Софи. — Какие у тебя дела?» «Мне надо будет прийти на обеденный перерыв. А ты сходи с Сандро куда-нибудь». Софи кивнула. «Знаешь, как он на нас смотрит», — сказал Стэн. «Неважно, — ответила Софи, надевая шляпу, — я тебе потом позвоню. Просто будь осторожен, если сегодня ты напишешь, что мне надо пойти на обед с другими старухами». «А что я напишу?» — спросил Стэн. «Расскажи, что ты давно их не видел, и все. Он сразу поймет». «А что я расскажу?» — спросил Стэн. «Расскажи, что они с тех пор, как ты ушел, стали жить лучше». «Да ты что? И что с того?» — спросил Стэн. «А то, — ответила Софи, — что тебя надо приучать к мысли, что у тебя нет никаких дел с
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАХ
